Меч Господа нашего ч2

— Ладно, ладно...

Но доехать до гостиницы, где остановился Дик — им не удалось...

Сначала — они обратили внимание на бегущих молодых людей с оружием. Верней — кто-то был с оружием, кто-то — безоружным, но они увидели и черный флаг на высоком древке в руках одного из них. Флаг исламского джихада, черные флаги джихада не типичны для Египта, это привнесенное из Ирака.

— Видишь?

— Да — напряженным голосом сказала Алиссон — я и раньше это видела... В Ираке.

— Точно.

— Куда они бегут?

— Есть мысль... Давай-ка...

Дик резко свернул в какой-то проулок. Многомиллионный город просыпался — и все больше и больше людей выходили на улицы, стараясь понять, что происходит. Было слышно, что уже стреляют, причем не в одном месте. Власть легко было захватить, предъявить на нее права — но вот отстоять будет куда сложнее. Многое будет зависеть от готовности солдат стрелять в народ. Офицеры давно готовы, а вот солдаты...

— Ты куда?

— Оставим машину. Лично мне что-то не улыбается, чтобы ее перевернули с нами внутри.

Найти место для парковки в центре, особенно теперь, когда бензин дорогой, денег у всех мало и многие просто бросают машины на улицах — задача не из легких. Но Дик справился — просто втиснул Ниссан туда, куда не стала бы легковушка — носом вверх. Когда-то давно здесь был знак "стоянка запрещена" — но это было давно...

— Ты уверен, что мы не заблудимся. Давай-ка, помоги...

У Алиссон вытянулось лицо, когда она поняла, что хочет сделать Дик.

Техника шагала вперед и не редкостью были — проигрыватели МР3 размером со спичечный коробок. Сильно изменились и технологии профессиональной съемки. У профессиональных камер теперь были выносные объективы, замаскированные под IPAD или что-то в этом роде. В условиях, когда за включенную камеру можно было получить удар ножом — это не было лишним.

— Вторую тоже возьми... — распорядился Дик

Алиссон достала вторую камеру — в отличие от первой, она была гражданского стандарта — но сейчас, с распространением цифры разница между гражданскими и профессиональными аппаратами стиралась. Преимущество этой камеры было в том. что она была размером с четверть профессиональной камеры и ее можно было положить в карман. Или спрятать под паранджой и вынести...

Снарядившись для работы — они вышли из проулка на прибрежный бульвар. Пахло просто омерзительно — отходы в Нил сбрасывали и при старой власти, но при новой — не стало никаких краев. Везде была молодежь, на бульваре, на мосту, на противоположном берегу. Восходящее солнце — золотило иглы минаретов. Несмотря на то, что к ним не проявляли агрессии — Алиссон было не по себе. Она вдруг поняла, что она жива ровно до того момента, пока на нее не обратила внимание толпа. Как только это случится — не уйти. От этой мысли становилось не по себе — но она упорно шагала вперед, отдавшись влечению людской реки, текущей в строго определенном направлении. Слитное движение людей поражало... молодежь у них на родине такой не была...

— Что там? — спросила она, когда они взошли на мост

— Говори тише! — прошипел Дик — университет и мечеть Аль-Азхар! Там что-то происходит!

Людская толпа густела...

— Хвала Аллаху, вы — передо мной! Вы — не несете нашего греха, греха смирения, лживости и лицемерия! Вы — это будущее ислама, Аллаху Акбар!

Ей было не по себе. Просто физически не по себе. Жара, духота, тяжелый запах гниющих отходов с Нила смешивался с тяжелым запахом пота от тысяч, десятков тысяч немытых тел. Толпа слитно дышала... она чувствовала себя так, как будто рядом залег зверь. Огромный, в тысячи раз больше ее самой — как слон рядом с комаром. И если...

Но она продолжала снимать, стараясь не попадаться на глаза. Здесь многие снимали — для истории...

— Долгое время мы страдали от слабости и лицемерия, от разобщенности в умме! Опасаясь за свои презренные жизни, боясь обменять их на блаженство рая на пути Аллаха, мы придумали лживое заблуждение — джихад кифайя! Это значит, что в джихаде могли участвовать не все правоверные, а только те, кто хочет — а остальные могли сидеть с сидящими, оправдывая трусость таклидом! Аллах тяжело покарает за трусость нас, наш иджтихад

был далек от совершенства. Самые разложившиеся из нас равняли себя с первыми последователями пророка, храня в душе вахн! Гореть нам за это в адском огне. Но не вам, Инша Аллах!

Пусть Аллах будет свидетелем моим словам, сегодня я объявляю: нет никакого джихада кроме джихада фард айн! Нет никакого пути Аллаха, кроме того, по которому должен следовать каждый из мусульман, если боится гнева Аллаха! Нет никакого другого пути в рай, кроме принятия шахады! Мост ждет нас! Только праведные пойдут по нему, Инша Аллах...

Здесь творилась история, она понимала это остро и отчетливо. Она не понимала сказанного, потом, что плохо владела языком — но она могла делать выводы. Именно так пахнет история. Именно так выглядит история. Именно так звучит история.

— Здесь и сейчас я говорю вам: нет больше никаких причин откладывать! Смерть презренным псам, взбунтовавшимся против самого Аллаха! Смерть каждому из них! Смерть их семьям, их женам и их детям, потому что они — из числа их отцов! Смерть яхудам! Ни один мусульманин не может сказать, что он выполнил то, что должен был, пока на земле Ислама существует хоть один яхуд! Они — худшие, они — не люди! Убейте их всех! Убейте до последнего человека! Убивайте их, где найдете! Не дайте уйти ни одному из них! Аллах Акбар! Аллах Акбар!

Да, это история. Настоящая. Ее делают не в студиях рейтинговых телекомпаний, не на съездах партий, глее каждое действие отрепетировано, обессмыслено и поставлено в ряд других таких же. Демократия — это не то, что у них. Демократия — это здесь.

Все — ложь. Все рассуждения о том, кто и по каким причинам пришел сюда — будет ложью. Потому что они здесь не уйдут, пока не возьмут своего. Неважно, какой кровью.

Их не обмануть. С ними не договориться. Их лидеров — не подкупить и не улестить. Даже этот старик в белом, надрывающийся в окне — ничего не стоит, бессмысленно рассуждать на тему, чего он хочет. Он всего лишь говорит то, что хотят услышать внизу. Если он будет говорить что-то другое — его бросят в толпу и толпа разорвет его. Эта толпа — вот истинный Египет!

Их можно только уничтожить. Эта мысль, дико простая, кристально чистая — поселилась в голове и не уходила. Это зверь и его модно только уничтожить.

— Здесь и сейчас -я объявляю джихад всем... !!!

По счастливому стечению обстоятельств — скрытый объектив камеры Алиссон был направлен прямо на выступавшего шейха — пусть и под очень острым углом. Произошедшее она запечатлела во всех подробностях, посекундно, в отличном разрешении — это были кадры, к которым обращаются и спустя десятилетия. Пленка Запрудера

* * *

** двадцать первого века...

Звука не было — и от того было еще страшнее. Брызнула кровь... как будто выплеснула банку с краской, такова была сила удара пули. Старик, выступавший в окне на какое-то время исчез из поля зрения... а потом мелькнуло что-то белое...как крыло большой птицы. Но эта птица — полетела не вверх, а вниз, приземлившись на руки людей...

Зверь тяжело вздохнул и шатнулся ... она ощутила его силу... немыслимую, неведомую силу...

Что произошло потом — она помнила смутно...

Она устроилась на крыше машины... так многие делали, в проулке не хватало места, а послушать хотели все. И она увидела, как толпа шатнулась вперед, со злобным ревом... грохнули выстрелы и тут же захлебнулись. От моста, с набережной — напирали люди, они ре понимали, что произошло, но хотели быть ближе к месту событий, не зная об опасности или сознательно пренебрегая ею.

В проулке — кружился какой-то водоворот, она слышала крики и выстрелы, но не до конца понимала, что происходит. Но она видела человеческие волны... словно зверь поднимался с лежки и волны силы прокатывались по его мышцам, по лоснящейся шкуре. Зверь был голоден — и насытить его могла только кровь.

Внезапно — машину шатнуло так, что она едва не полетела вниз, в людской водоворот. Люди были везде.. впереди, сзади по бокам машины.... Некуда было вступить, некуда уходить...

И снова крики и выстрелы. Впереди... потом где-то дальше по набережной...

Еще один толчок — и она не удержалась. Полетела вниз... падать было невысоко, но все вокруг словно обезумели. Она так и не смогла подняться... людская волна потащила ее вперед, и она поняла, что если поддастся порыву, ее просто затопчут, она не сможет сопротивляться и выживать в этой толпе. В последний момент — ей удалось схватиться за старомодный хромированный рог зеркала заднего вида... рывок! Едва не порвались связки, что-то хрустнуло... она закричала, как кролик, обреченно и жалостно... но каким-то чудом ей удалось удержаться у машины. Люди рвались куда-то вперед... они что-то кричали... раскрытые рты, вонь, крики похожие на вороньи... ее крутило и дергало... наверное, так чувствует себя потерпевший кораблекрушение в шторм. Или грешник в аду... чужие, чуждые, возможно даже нечеловеческие, отвратительно пахнущие существа, разговаривающие на чужом, незнакомом языке. Рука слабела...она хотела помолиться, но обнаружила, что не помнит слов молитвы. Кто-то схватил ее, рванул и...

Рука не выдержала.

Она пришла в себя только на мосту — Дик, закинувший на себя арабский головной убор, тащил ее за собой, с нечеловеческой яростью расталкивая толпу... они были на середине моста, пройдя половину пути. Что было впереди — неведомо... но пока они были живы и это было главное...

— Дик! — прокричала она, но голос ее утонул в реве пробудившегося зверя. За спиной стреляли, она просто тащилась вперед, стараясь не думать, почему под ногами иногда оказывается что-то мягкое...

С толпой их выхлестнуло на широкую набережную... здесь сразу стало полегче, на узком мосту давка была смертельной. Люди бежали, орали, стреляли неизвестно куда.

Она рванулась влево... там был их Ниссан, но Дик рванул ее вправо и она подчинилась. Впервые за много лет, она на секунду не задумывалась о должных отношениях мужчины и женщины... о сексизме, о мужском шовинизме и прочих подобных вещах. С ней был мужчина... хоть и не совсем мужчина, но хоть такой... и он решал, что делать, а она подчинялась. Это не обсуждалось, не подвергалось сомнению — в критической ситуации мужчина должен приказывать, а женщина подчиняться и это правильно...

Дику удалось вытащить ее в какой-то переулок... только здесь они смогли стать самими собой — людьми, и отринуть звериный закон толпы: все бегут, и ты бежишь, иначе умрешь. Мимо бежали люди... люди бежали и по набережной... и это было страшно...

— Дик, я...

— Заткнись!

Дик прижал ее к стене, прошипел на ухо.

— Ради всего святого, заткнись! Ты хочешь, чтобы нас тут на британский флаг порвали! Говори шепотом.

— Я поняла... — шепот был больше похож на карканье... — что это было. Ради всего святого, что это было.

— Кажется... у местных появился новый мученик. И это плохо. Ты что-то сняла...

— Да... я была на крыше машины.

— Отлично. И у меня кое-что есть. Черт...

Дик заполошно оглянулся по сторонам.

— Надо... к машине пробираться...

— Не проберемся. А с нашими номерами, нас порвут нахрен...

Нарастающий рокот поначалу не привлек их внимания... его модно было принять за тяжелые удары крови в ушах... но сейчас он был таким громким, что на него невозможно было не обращать внимания, и его невозможно было с чем-то спутать.

— Дик, это...

— Иди!

Дик потянул ее обратно к улице...

Два АН-64 Апач шли со стороны северного Каира, со стороны высотных башен острова, роскошных туристских отелей — стальные, безжалостные птицы, созданные человеческим гением для единственной цели — уничтожения самих людей. Детей Божьих...

С подкрыльевых пилонов сорвались дымные стрелы, они врезались в мост, лопнули дымными, огненными вспышками. Мост не рухнул... для этого нужно было куда более мощное оружие, чем ракеты 2,75 дюйма... но людей на мосту эти ракеты в секунду превратили в крошево. Носовое скорострельное орудие замыкающего вертолета плюнуло огнем... огненные просверки врезались в мостовую, расшвыривая людей. Мостовая была столь забита народом, что каждый снаряд собирал свою обильную, жестокую, кровавую жатву.

Господи... ОНИ РАССТРЕЛИВАЮТ ЛЮДЕЙ!!!

Головной вертолет отделился от замыкающего, поднялся выше... он прошелся прямо над ними, оцепеневшими от ужаса, но не выпускающими из рук орудий труда своего, кинокамер... рукотворный вихрь от винтов мгновенно взметнул облака пыли... Вертолет продолжал куда-то бить из пушки и гильзы от снарядов падали на мостовую совсем рядом с ними. А потом — он открыл огонь из чего-то другого... в той стороне, где были мечеть, университет и парк Аль-Азхар низко, глухо и грозно загромыхало. Даже здесь они почувствовали — как пахнуло жаром термобарических ракет.

ОНИ ПРОСТО УБИВАЮТ ЛЮДЕЙ, ВВЕРЕННЫМ ИМ ОРУЖИЕМ ОНИ ПРОСТО УБИВАЮТ ЛЮДЕЙ...

Второй вертолет охотился на набережной, его пушка не замолкала, собирая кровавую жатву. Первый вертолет, отстрелявшись по главной цели — очевидно, это было планом на случай, если не сработает со снайпером — сменил второй, очевидно, расстрелявший боезапас. Набережные и проулки был буквально залиты кровью, завалены теми, кто уже принял шахаду, и те, кто только готовился предстать перед Аллахом. Ракеты 2,75 дюйма были старыми, примитивными. Но действенными. Людей было так много — что осколков для смертельного поражения хватало далеко не всем — и кто-то умирал сразу, а кто-то — был обречен на мучения. Окровавленные, испачканные своей и чужой кровью люди. С рваными ранами, с оторванными конечностями бессмысленно ползли вперед, взывая к Аллаху и умоляя го забрать их поскорее, прервать их мучения. Аллах, однако, был милосерден далеко не ко всем...

Дик снова спас их обоих. Рванул назад, побежал по проулку — как раз в тот момент, когда один из вертолетов зачистил набережную и решил теперь разобраться с целями в проулках. Ракеты рванули, когда они бежали по улице... но не убили. Плохо соображая, что она делает, Алиссон просто перебирала ногами, ее разум отказывался принять увиденное.

На соседней улице — Дик буквально налетел на такси. Заколотил по капоту, требуя открыть дверь, сунул в лицо водителю доллары.

— Поехали!

— Куда, эфенди?

— К Цитадели!

Алиссон в какой-то момент поняла, где она находится. В небольшом отеле у Цитадели, там, где остановился Дик. Сейчас — он нервно ходил по комнате, смотря на экран ноутбука, на котором показывался прогресс отправки информации в редакцию. Файлы были большими, Интернет был отключен — и для переправки через спутник требовалось время.

Бронежилет — стоял, прислоненный к стене. Шкаф — стоял прислоненный к двери. Даже если начнут ломать дверь — скорее все6го. Файлы успеют попасть в хранилище. А оттуда их уже не достать — все.