Красавица Миррил, чудовище Миррил

Вымыв девушку, замотав её в махровое полотенце, Вито отвёл её в спальню. Состояние Миррил можно было назвать «сон на ходу», но в настоящий сон она провалилась именно сейчас: не дойдя до кровати, она отрубилась подчистую. Вито только и успел подхватить её обмякшее тело и положить на кровать.

Разумеется, следом за Миррил, тщательным и нежным водным процедурам был предан шёлковый пиджак…

Себе поэт постелил старый матрас на полу гостиной (служившей кабинетом). Простыни и одеяла нашлись, а вместо подушки пришлось нагромоздить тряпок, в изобилии валявшихся в гардеробе. Если бы не нужда, эти тряпки так и остались там лежать — старая, заношенная одежда, которую руки никогда не доходят выкинуть.

Глава 20: Тревожная весть

Арчибальд возвращался в главную цитадель Ордена Восьми Старейшин со странными вестями. В клешне он держал лист бумаги, края которого дрожали на ветру. Да, погода была не из лучших — солнце сменили предгрозовые тучи, поднялся ветер, воздух был плотным, наэлектризованным. Вскоре должен хлынуть холодный ливень, чьи вспенившиеся реки потекут по водосточным желобам улиц — прямиком в канализационные стоки…

Охранники у входа в цитадель отлично знали Арчибальда, но всё равно потребовали у него пропуск. Таковы правила. Всем ведь известно, что исключения могут привести к анархии.

Петляя по бесчисленным коридорам, залам, поднимаясь по винтовым и обычным лестницам, пред-адепт добрался до пункта назначения. Он постучал в дубовую дверь с золотыми и серебряными вставками.

Грубый бас приказал убираться к Святой Ненависти.

Арчибальд не растерялся и назвал причину своего визита.

После некоторой паузы, дверь отворилась.

Горколиус был одет в красный шёлковый халат с вышитой золотом эмблемой ордена на спине. Его глаза-бусинки злобно сверкнули:

— Она здесь? В городе?

— Да, — кивнул Арчибальд и протянул руку учителю.

Йорк выдрал из клешни объявление и вгрызся глазами в весьма достоверный портрет Миррил и расплывчатый портрет Дирока.

…РАЗЫСКИВАЮТСЯ… …ОСОБО ОПАСНЫ… …Ответственная за смерть… …опасного сообщника… …в их поимке будет вознаграждена…

— От этой дуры я ожидал очень многого, — растерянность и злость странным образом переплетались внутри Горколиуса. — Многого! Но НЕ ТАКОГО! На что она надеется? Её ищет весь город — рано или поздно поймают. И вздёрнут на виселице, или отрежут голову на гильотине, — йорк подошёл к бару, достал бутылку виски и плеснул в бокал. — Будешь?

— Учитель, я бы с радостью, но мой рабочий день ещё…

— Заткнись и пей, — отрезал Горколиус и протянул Арчибальду бокал. Себе он налил в новый.

— Дура, нет, ну дура ведь тупая, — пробурчал йорк и сделал смачный глоток виски. — Ну, действительно дура. Даже нет — умалишённая. Чего же она всё-таки хочет?

— Может, хочет вернуть магический дар? — Арчибальд, молодой ифр, принятый (нужно отметить, за большие деньги с его стороны) на испытательный срок в Орден, мог думать лишь об одном. О том, что когда-то он докажет свою лояльность, и Горколиус примет его в Орден адептом. Но главное — учитель наделит достойного ученика тем, ради чего Арчибальд так усердно лизал Горколиусу задницу — магическим даром. Да, магическим даром, который был отобран у Миррил и ждёт своего нового хозяина в церемониальном львином жезле.

— Хм… — Горколиус почесал пунцовую бугристую голову и допил виски. Налил новую порцию. — А что, это мысль…

Арчибальд молчал, задумчиво рассматривал свой бокал.

— Когда крысу загоняют в угол, она может прыгнуть в лицо, надеясь выгрызть глаза прежде, чем ей скрутят шею… — пробасил Горколиус. — Очень даже может быть, что эта кобка решила пойти ва-банк. Но ничего, всё равно у неё нет и малейших шансов на успех.

Да, всё бы ничего, вот только Горколиус не до конца верил своим словам. Ему вспомнился старый фарк по имени Сик — бывший архимаг Видринского крыла Ордена. Горколиусу довелось пересечься с ним три раза на съездах Ордена. Первые два раза — ничего запоминающегося. Но третья встреча въелась йорку в мозг на всю жизнь.

Старик фарк попросил у «Великого Одного из Восьми, совсем немного внимания». Наедине, разумеется.

Горколиус помнил, как сейчас. Они зашли в зал — один из тысяч залов Главной цитадели Ордена. Внутри не было людей. Скупой свет двух магических ламп выхватывал из темноты дубовый стол, несколько стульев и часть книжного шкафа.

Сик сразу же перешёл к делу. Он поинтересовался у Горколиуса, что тот думает про сложившуюся ситуацию между Промышленной Картелью и Орденом Восьми Старейшин. Обычно такие вопросы не предавались обсуждению, но и не запрещались. Хотя поднять нечто подобное, а, тем более, поддержать в беседе — было признаком дурного тона. Всё же, Горколиус посчитал нужным высказать свои мысли, чтобы они засели благодатным зерном в голове провинциального архимага, а потом проросли и принялись плодоносить в Видринском крыле Ордена. Виконт заверил Сика, что все эти «предпосылки к войне» — лишь пустые разговоры, расходящиеся с действительностью. Восточный Феникс никогда не осмелится вступить в открытые боевые действия с Чикрогом. С обеих сторон всё противостояние обходится лишь мелкими партизанскими вылазками, направленными на подрыв поставок магония. И будет обходиться дальше. Ведение войны — экономически нецелесообразное занятие. Восточному Фениксу, допустим, не составит особого труда завоевать отсталое Демократическое Государство Римбаран. Но совсем другое дело — вести полномасштабную войну с Чикрогом. Затраты с обеих сторон превзойдут любую выгоду от победы. И поэтому-то войны никогда не будет. Пора бы уже давно выбросить эти вредоносные мысли и направить свой разум во благо Ордена!

Сик слушал внимательно, время от времени кивал. Когда Горколиус закончил, фарк выждал нужную паузу и заговорил. Видринский архимаг согласился, что полномасштабная война между сверхструктурами приведёт к губительным последствиям. По большому счёту, от проигравшей страны останутся одни лишь дотлевающие руины. Стране победителю тоже не сладко придётся. Не секрет, что основными точками для ударов неприятеля окажутся склады и заводы магония — это ослабит войска, нанесёт сильный урон экономике и посеет панику в сердце врага.

Но всё же…

Война возможна. И это не простые слова. Из стопроцентно достоверного источника, Сик узнал, что Промышленная Картель ведёт работу над созданием Магониевой Бомбы — оружием, с помощью которого будет одержана победа при минимальных потерях со стороны Восточного Феникса, чьё руководство подчиняется Картели. Мало того, эта работа продвигается успешно. Магоний уже сам по себе взрывоопасен, но если достичь его критической массы — можно добиться воистину колоссальных разрушений. И учёные Картели вскоре добьются поставленных целей. Видринский архимаг Сик здесь видит лишь один выход: ради блага всех граждан Чикрога (да и соседних государств тоже), Орден Восьми Старейшин должен пересмотреть свою политику и пойти на уступки Промышленной Картели, уступив ей часть магониевого рынка.

Смешавшийся Горколиус долго находил подходящие слова. Про себя он всё гадал «какая грёбаная крыса настучала этому толстому провинциальному ублюдку про Магониевую Бомбу»? Да, это было правдой — учёные Картели действительно работали над таким оружием и получали весьма многообещающие результаты. В свою очередь учёные Ордена тоже занимались подобной проблемой, но пока ничего путного их отчёты не сулили… В конечном итоге он выдавил из себя несколько скупых слов, мол, это всё глупости, ничего подобного нет, и Орден, конечно же, никогда бы не пошёл на компромиссы…

Сик возразил, что лапшу себе на уши вешать не позволит. И заявил (весьма даже в угрожающем тоне), что если Верховные Ордена — Одни из Восьми — настолько принципиально тупы, то выхода у него не остаётся — Сик сам найдёт выход из сложившейся ситуации всеми доступными ему методами…

На этом разговор был окончен. Горколиус развернулся и вышел из зала. Злой и полный решимости испохабить жизнь этому «провинциашке». Да как тот недостойный вообще посмел разевать свой вонючий рот на него? Одного из Восьми! Под конец разговора Виконт думал даже закрыть видринскому архимагу пасть при помощи магии. Навсегда закрыть… В своём успехе он не сомневался — что тот провинциалишка способен сделать Великому? Да ещё и в совершенстве владеющему боевой магией? Но не сомневался он и в том, что их магический бой вызовет куда больше шуму, чем это следовало бы…

О нет, Горколиус не станет караулить старого пердуна архимага где-нибудь в тёмном переулке, чтобы расчленить его любимым заклинанием «Алмазные ножницы». И даже не будет нанимать для менее красивого, но так же верного решения проблемы головореза. Если кто пронюхает, что за убийством Сика стоит Горколиус — не видать больше виконту наивысшего поста Одного из Восьми как своих ушных впадин. И так на его место уже с сотню мисторских архимагов метят, следя за каждым шагом, мечтая, что он (или кто-нибудь из семи других «Одних») допустит ошибку.

Пусть Сик живёт… Но его карьера в Видринском крыле будет зарублена. Горколиус сделает всё для этого.

Но сделать по этому поводу он ничего не успел. Вскоре по прибытии в Видрин, Сик ни с того ни с сего передал свой магический дар ученице. И, как полагал Горколиус, перестал представлять собой опасность. Старый пень, разбрасывающийся пустыми угрозами перед пенсией — вот как охарактеризовал Виконт старину Сика. Но, отдавая дань своей феноменальной предосторожности (которая позволила ему добиться столь высокой должности, а главное — второй десяток лет удерживать её), Горколиус приказал узнать имя перенявшей магический дар ученицы.

Миррил…

Через полгода проблема отпала сама собой — Сик скончался от тяжёлой хвори.

Правда, когда на плечи Горколиуса легло распорядиться судьбой ученицы врага, он нисколько не раздумывал. Маги имеют право на одно предупреждение. Давать это предупреждение или нет — решает выбранный для этого Один из Восьми. Судьбу Миррил должен был решать Марконий Трипар Виктос — Верховный маг, славящийся покровительством молодого поколения. Он уже принял решение о вынесении предупреждения магине, не смогшей за положенный срок обуздать зверя в магических недрах. Но Горколиус оспорил его решение и отобрал у Миррил единственный шанс исправиться. И собственноручно отобрал у неё магический дар. По старой памяти о грубости её учителя…

Так Горколиусу было спокойней.

И вот Миррил, вопреки любому здравому смыслу, вернулась в Мистор. Вернулась забрать СВОЙ магический дар — в этом не было и малейшего сомнения.

От этого становилось не по себе.

Может быть, это и есть часть таинственного плана покойного архимага Сика?..

— Бери бумагу, ручку и пиши, — вышел из мрачных раздумий Горколиус. На его счету был уже седьмой бокал виски.

Арчибальд сел за свой стол (да, в кабинете, рядом со столом учителя, стоял стол ученика) и напрягся, в надежде различить каждое слово выпившего патрона.

— Трипарону, капитану седьмого полицейского участка Мистора. От Верховного мага Ордена Восьми Старейшин, Виконта Карманарана Пиркона Горколиуса Восемнадцатого Великолепного. Дорогой друг, ты поймал эту блакню Миррил один раз. Ты просто ОБЯЗАН поймать её повторно…

Глава 21: Гильотина

Миррил открыла глаза. Над ней стоял человек. Где-то она его видела… но где? Ах, точно, это его руки вырвали её из смертоносных объятий канализации. Он был невысокого роста, худощав, с непропорционально раздутым животом (должно быть, фанатичный любитель пива), болезненно белый цвет лица, впалые щёки, чёрная густая щетина, тонкие бледные губы, тонкие брови, высокий лоб, короткие смолянистые волосы с пролысинами — мужчина не был красавцем (хотя, если сравнивать его и Дирока, то этот куда симпатичнее…). Единственное, к чему не придерёшься, так это глаза. Большие, снежные белки и аметистовые зрачки. Такого цвета у людей Миррил ещё не видела. Или видела? Но где? Где… Светлый фиолетовый цвет очаровывал, в нём была невероятная глубина, чистота и в то же время порочность. Эти глаза способны свести с ума любую женщину…

Мужчина молча глядел на Миррил. Время от времени он размыкал губы и набирал в лёгкие воздух, словно хотел что-то сказать, но каждый раз выдыхал без единого слова. Он был в нерешительности. Он не знал, что нужно делать. А знала ли Миррил?

Стоп! Не его ли грязные пальцы мацали Миррил, натирали мылом?

Он ведь насильник!!!

— Не приближайся ко мне! — завопила Миррил и вскочила с кровати. Избитое в канализационном потоке тело дало о себе знать — заныло, да так заныло, что девушка чуть не потеряла сознание от боли. Но удержалась.

— Я ведь стоял на месте, — выпучил аметистовые глаза мужчина.

— Не приближайся ко мне! — ещё громче завыла Миррил и попятилась, нервно оглядывая комнату. Выход находился за спиной мужчины. Другого выхода не было. Разве что в окно. Но оно уж слишком маленькое…

— Успокойся, не надо нервничать, — мужчина выставил вперёд руки, зашевелил ими, словно гладил невидимую строптивую кобылу.

— Да пошёл ты, извращенец! — запищала Миррил (да, именно запищала). И побежала к двери, по дороге оттолкнув мужчину в сторону. Вито задел стул и повалился вместе с ним на пол, а Миррил оказалась в гостиной (кабинете), потом в крохотном тамбуре, а там, недолго повозившись с собачкой дверного замка, и на улице.

Дикий зверь необоснованного страха овладел Миррил. Это чем-то было похоже на Обращение. Миррил осознавала, что поступает неправильно, нерационально (может быть, даже глупо), но ничего поделать не могла. Её тело подчинялось первозданному существу, жившему внутри. Существо чего-то испугалось и спасалось бегством. Влекло свою оболочку к мнимой безопасности.

Со стороны это выглядело так: обеденное солнце лениво заливает ярким светом город, абсолютно голая девушка с мальчишечьей причёской бежит вдоль улиц, проносится мимо шарахающихся прохожих, её глаза горят дикостью, её тело всё в синяках и ссадинах.

Разумеется, долго так шустрить по Столице и обычному сумасшедшему не дозволено. А уж тем более преступнице, разыскиваемой за тяжкие преступления, при этом ещё с кровавым клеймом УБИЙСТВО НЕ ЗАПРЕЩАЕТСЯ!

Самые сознательные граждане города — двое ханыг жупатов — набросились на девушку, связали ремнями и поволокли брыкающуюся голышку в ближайший полицейский участок. Они так и потирали своими нижними приростками, в ожидании награды. По дороге встретился патруль, взявший их под конвой.

Ханыги жупаты получили щедрое вознаграждение, а власти — получили в лапы злостную правонарушительницу. Если верить молве, приблизительно через неделю этих ханыг нашли мёртвыми в одном из наркоманских притонов. Видимо, тунеядцы решили попробовать новых ощущений (деньги-то позволяли) и поймали передоз, из которого никто их не счёл нужным вытянуть…