Андреевский крест

— Нашел дурака, — отправив на корм рыбам одного из гребцов, хихикнул я. — Краешком и на соединение с морской пехотой...

Два выстрела подряд. Сменил магазин, отодвинул затвор и руками всунул еще один патрон в ствол. Потом ползком, на пузике, отодвинулся за камни. А уж там, на четырех костях, рванул к спасительному лесу.

По дороге уже услышал очередной выстрел из корабельного орудия. Знал ведь, что в меня бегущего они точно не попадут, а голова сама по себе в плечи втянулась. У Господа свои резоны, блин.

Но ядро упало где-то в стороне разрушенного форта. Я решил, что люди с черного корабля разглядели-таки моего увальня брата, и прибавил шагу, надеясь успеть прикрыть отступление мичмана.

Короче, не успел. Брательник мой только выглядит, словно ленивый осенний медведь. На самом деле, может он двигаться быстро и четко. Как терминатор. Мичмана я застал за выкладыванием электронных причиндалов из рюкзака на обочину дороги. Рядом стоял небольшой, с женскую сумку, обтянутый кожей и с окованными углами сундучок.

— Снова здорова, — поприветствовал он мое появление. — Вас там учили ненужный шмот грамотно в лесах тырить? Так, чтоб враг не догадался?

— Учили, — хмыкнул я, скидывая и свою поклажу. Действительно. Таскать с собой никому теперь не нужные камеры с аккумуляторами никакого резона не было. — А где наш Гагарин?

— У него тут лошадь была, прикинь. Он как настоящий Чинганчгук, без седла на кобылу прыг, и ускакал. А мы чего дальше, командир? — поинтересовался брат, когда я вернулся из леса, где прикопал лишний груз под приметным кустиком. — Идем Ваське вопросы задавать? Или валим до дому, до хаты?

Хороший вопрос, блин. И ответ вполне логичный. Если совсем не задумываться о судьбе жителей той деревеньки. Думается мне, их и так ждало в скором будущем не чаепитие с леденцами. А после того, как мы здорово разозлили команду черного корабля — и подавно. Только как-то это мне в падлу показалось. Разворошили осиное гнездо, и в кусты? Не по добрососедски это. Да и лишаться источника разлюбезного моему младшему, возомнившему себя новым покорителем диких земель, брату ясака, совсем не хотелось.

— Это зависит от того, если у тебя еще гранаты, — прищурился я.

— Две, — лаконично ответил тот. — Фенечка, и эргэдэшка.

— Супер, — обрадовался я. — А с помощью скоча, щебенки и очумелых ручек из пятерки слабо клеймор смаздрячить?

— Тю на тебя, богохульник, — отмахнулся мичман. — Скочь есть?

— Главный инструмент хулигангстера, — кивнул я, вытягивая из кармана разгрузки большой моток. — Тогда, типа, че сидим? Кого ждем? Руки в ноги и побежали. Там, где-то впереди, один убогий другого на своем горбе волокет. А третий из себя Чапаева изображает. Ну и рыбачков о большом Пэ надо бы предупредить.

— А сюрпризы, чтоб гости дорогие не расслаблялись?

— И поднапряглись, — хихикнул я. — Вперед!

По дороге ходили. Не то, что особенно интенсивно, но следов хватало. И в одну сторону и в обратную. Только отпечатки ног раненного хорошо выделялись. Да и знакомые, характерные даже, углубления от копыт Васькиной лошади ни с чем не спутаешь. Поэтому, когда километров через пять или шесть дорога немного довернула на право, а и бывшие обитатели острожка и, следом, пастух продолжили идти прямо в лес, я, не сомневаясь, двинул за ними.

Отпечатки ног и копыт, как путеводная нить, все больше забирали к югу и юго-востоку. И привели нас в итоге, к самому началу оврага, по дну которого журчал веселый, курице по колено, родничок, вытекающий из-под корней здоровенного пня. А на самом пне, чьей-то искусной рукой, когда-то давно, был вырезан очень и очень знакомый знак. Страшненький такой "паучок" биологической опасности.

— Весело, — прокомментировал находку Леха. — У тебя случайно костюмчика Эль-Один с собой нету?

— Да ладно тебе, — отмахнулся я. — Аборигены пугают. Индейцы вон черепа человеческие на колья по лесам расставляли. А эти страшилку нарисовали.

— Нарисовали, — ткнул колбаской пальца в небо мичман. — Значит — знают, что это такое!

— Сними на видео, — вынужден был согласиться я. — Пусть у Егорки голова пухнет.

Напарник кивнул и вытащил камеру. Тремя минутами спустя, мы уже шлепали по чавкающей сырой глине, или перепрыгивали с берега на берег потихоньку набирающего силу потока.

— Отличное место, чтоб встретить незваных гостей, — угрюмо пробурчал Леха в гарнитуру, когда откосы оврага превысили наш рост. — Дюш, ты там не зевай...

— Не учи отца... — останавливаясь чтоб внимательно рассмотреть подозрительное место, прошептал я в ответ. То так я сам не понимал очевидных вещей?! Не было бы у нас дефицита в людях, непременно бы послал по паре глазастых ребят верхом оврага. — Держи дистанцию.

Журчала водичка, в кронах деревьев шипела на ветру листва, яростно скрежетали насекомые. А вот птичьих трелей не было. Чего они, Шаляпины что ли, для чужих, больших и страшных двуногих арии выводить?

— Эй, хозяева! — гаркнул я, убедившись прежде в том, что мельтешащие между ветвей пичуги избегают именно то место, где я и сам бы засел в засаде. — Мы с миром. Мы Васькины друзья!

Кричал, изо всех сил стараясь держать голос ровным. Хотя жутко было так, что даже на спине волосы дыбом встали. Вы, внучки, калибр их фузей видели? С той дистанции — там метров пятнадцать было, не больше — этакой то болванкой, мне бы бошку напрочь оторвало!

— Думаешь, они тебя поймут? — как-то нервно хихикнул брат.

— А куда нам деваться? — сняв винтовку с локтевого сгиба, и повесив за ремень на плечо, ответил я. Что-то мне было совсем не смешно. На людей с черного корабля мы с Лехой конечно совсем не походили, но не зря ведь беглецы рванули сюда, а не в рыбацкую деревню. Либо в том селении и нет уже никого, и все население в этом овраге от вражин прячется. Либо встряли мы с братом в какую-нибудь глупую и кровавую разборку вроде гражданской войны, и шлепаем бережком ручья прямехонько в логово повстанцев. Они же — бунтовщики, если смотреть с другой стороны.

— Ау! — продолжил я вопить. Минуты летели, а реакции не наблюдалось. — Васька, бляха от ремня! Дай на кобыле прокатиться?!

— Да где тут кататься, господин хороший, — донеслось наконец из кустов. — Горы да буреломы. Только ноги животному ломать!

— Гульчетай, открой личико! — боцманским басом, взревел Леха.

— Ты какого хрена на корабле делал, засранец?! — это уже я. — Тебя же там чуть не завалили, как кабанчика!

Пастух, надо же, послушался. И меня и брата. Высунулся из ветвей.

— Людей хороших думал спасти, — весело оскалился алтаец. — А как, бляха от ремня, понял, что не выйдет, всех Богов начал молить. Тут чую, не слышат меня Боги. Ну и побёг. А там и вы, стало быть...

— Ну не Будда же из винта по поганцам тем шмалять будет, — расслабленно засмеялся я. Обычно, пока люди разговаривают, они не стреляют. Очень мало кто способен прямо в середине слова выстрелить и попасть. Я, дело прошлое, таких умельцев и не знаю. — Так и будем на расстоянии трепаться? Или пригласишь в гости?

— А?! А это... Это я щас... — засуетился Васька. И тут же забормотал, закудахтал в полголоса кому-то в густых зарослях. И, видно, получив разрешение, продолжил. — Туточки, за поворот завернете. А там веревку вам скинут. Ногами по корню ступайте, чтоб следа не осталось.

— Андрюх, — остановил меня, уже шагнувшего было в тому повороту оврага, Леха. — Гостинцы наши! Раз они тут линию обороны устроили, так может здесь же и подарки оставим?

— О! Васька?

— Туточки я.

— Ты в армии служил? Что такое мины знаешь?

— Ох тыж, бляха от ремня, — всплеснул руками пастух. — У вас и это с собой имеется?

— Есть пара штук, — прогудел мичман. — И ставить из лучше именно тут.

В кустах опять забулькали на ненашенском языке. Даже внизу было хорошо слышно, как эмоциональный алтаец изображал руками взрыв и вскрикивал пресловутое "бабах".

— Короче, ставьте, — на этот раз без улыбочки, разрешил наконец пастух. — Можно так, чтоб сюда, наверх не достало?

— Как надо, так и можно, — хмыкнул Леха. — Ловкость рук и никакого мошенничества! А ты иди, Дюх. Я закончу и тебя догоню.

И добавил уже шепотом и в гарнитуру.

— И с нашими свяжусь. Чтоб знали где нас искать, есливче.

Хороший у меня брат. Умный. Вот я бы точно не догадался с Егором и Михой на связь выйти. Так что мне только кивнуть оставалось.

Веревка уже меня дожидалась. И обещанный корень нашелся на положенном месте. Я был конечно уже далеко не двадцатилетний солдатик, рядовой РДВ третьей разведывательно-десантной роты Энского отдельного разведбата, но сил в руках еще было достаточно, чтоб и себя на верх затянуть, и увесистый рюкзак, и оружие.

А там меня ждал сюрприз. Туземные рыбачки оказались не такими уж и лохами, какими мне до этого представлялись. Позиции были оборудованы достаточно грамотно, а укрытие снабжено дополнительной маскировкой. Короче! За кустиками прятался невысокий, в три бревна, сруб с бойницами, а сам куст был собран, по большей части, из натыканных в грунт веток. Им бы еще здоровой паранойи — я мимо прогулочным шагом прошел, они только раз глазами стрельнули и отвернулись — и оружия побольше, и хрен бы хоть один злобный враг вообще из того оврага живым бы выполз.

Параллельно тому логу, по которому мы с братом бежали следом за Васькой, оказывается был еще один. Куда шире и глубже. С самой настоящей речкой и целым поселком из землянок по берегам. Стоило залениться идти по сырому дну, подняться на верх, пересечь какие-то двадцать или тридцать метров заросшего молодой порослью пространства, и перед глазами бы открылся вполне мирный пейзаж: "быт партизанского отряда", бляха от ремня. Нет! Они не лохи! Они — это просто детский сад, ясельная группа!

— Фуух, — устало выдохнул я, и уселся прямо на краю здоровенного лога, ноги в пустоте. — Давай, Вась посидим, передохнем малёх. Брата моего любимого подождем. А ты, пока время есть, расскажи — как ты тут? Как на военном корабле оказался? И что вообще тут происходит?

Честно говоря, мне действительно следовало перевести дух. Успокоиться. Чтоб не орать благим матом, когда придет время общаться с командирами этого пионерского лагеря. Но алтаец и правда, мало по малу, начал говорить. И так меня этот рассказ захватил, что я едва возвращение блудного мастера-взрывастера клювом не прощелкал.

В день перехода, алтаец начал бухать с самого утра.

Оказывается, деревенское стадо ему уже пару лет как не доверяли. Мог уйти в недельный загул, бросив животных без присмотра. Особенно летом, когда берега вдоль горной реки расцвечивались многочисленными туристическими палатками. Васька и пристроился — вроде как местным антуражем подрабатывал. Экзотикой. Это тут, в мире пережившем катаклизм, он заговорил чуть ли не на чистейшем русском. А там, по собственному его признанию, специально коверкал язык, надувал щеки, изображая сурового, и не слишком довольного вторжением чужеземцев, туземца. Ему наливали. Причем — охотно. Кружку мира, бляха от ремня. С ним фотографировались, просили рассказать какую-нибудь местную легенду.

С головой у хитрого алтайского аборигена было все в порядке, не пил бы — цены бы ему не было. Догадался же однажды зимой посетить библиотеку и краеведческий музей в райцентре. Из корыстных побуждений, конечно. Но все же! Заучил пару сказаний. Еще несколько сам выдумал. Археологи курганы приехали рыть возле скалы Шопот, Васька тут как тут. Вроде бы нанялся землекопом, но на самом деле, как бы в разведку пошел. Лето, самый сенокос, а он, отвратительно трезвый и с лопатой в руках. За то такого от ученых набрался о древних скифах, заслушаешься. Особенно, если это так, для развлечения. Всерьез принимать его выкладки не стоило.

Еще, зимой бывший пастух промышлял охотой. Браконьерил конечно. Откуда у него деньги на лицензии? А так — на лошадке своей в горы смотается, козу какую-нибудь подстрелит, мясо хозяйкам продаст, и все в порядке. Неделю можно куражить.

В тот день Ваську начали поить с самого утра. Целый автобус туристов выгрузился возле Железного моста. Палаток — не счесть. Все им интересно. Как та гора называется, как эта? Что за суслики по дороге толпами носятся? Каким богам алтайцы поклоняются и где ближайшее место силы? Глупые туристы и смешные. Но Васька там хорошо время провел. Виски он не любил, считал что самогон гораздо лучше, но и не отказывался никогда.

К нашему лагерю он не сам подъехал — лошадь привезла. На том месте лагерь редко кто разбивал — хоть и виды оттуда открываются шикарные, но до воды слишком далеко. А вот отставной пастух этот пригорок любил. Там тепло и ветра почти никогда не бывает. Его туда часто кобыла приносила, и аккуратно сгружала в тенечке. Пока хозяин отсыпался, умное животное спокойно пощипывало травку.

А тут, совсем не вовремя, какая-то часть сознания в нем таки проснулась. Нет. Сам-то он момент перехода вовсе не помнил. Только смазанные светлые пятна чьих-то лиц и сияющая арка Подковы. Потом уже, на морском песочке, Васька голову напрягал изо всех сил, решая загадку — как он тут очутился и что делать дальше.

Говорил наш невольный "летчик-испытатель", и на меня все поглядывал. Ждал, что я смогу-таки открыть эту страшную тайну. А мне что? Жалко? Щелкнул только сначала гарнитурой, чтоб и Леха мою версию послушал, да и поведал заинтересованному потребителю о том, как он нас всех расталкивал и в портал кидался. И как лошадь сама за ним туда побежала, и как проход вдруг сам собой закрылся. Как мы потом несколько недель отгадывали метод, чтоб снова дверь открыть и Ваську спасти, и как открыли, но путешественника на островке уже не застали. И как пошли его искать. Пока не нашли на борту страшного, черного корабля. Короче, я усиленно подводил "Гагарина" к самому для нас интересному.

Ну и, вполне ожидаемо, получил ответ.

Васька переплыл пролив на лошади. Они, я коняжек имею в виду, вообще отлично плавают. Так что никаких затруднений у алтайца это предприятие не вызвало. Удивительно, но и людей, местных, туземцев, он нашел в тот же день. Просто ехал себе потихоньку прямиком на север, пока не уперся в другой берег моря, и не нашел дорогу. А там уже дело техники.

— Все одно, — вяло усмехнулся он. — Направо пошел, к Вану в селение пришел. Налево — к дядьке Ролу бы приехал. Там, километров через десяток еще одна деревенька имеется...

Я быстренько достал сделанную Егоркой карту и попросил указать место. Васька минуту разглядывал прихотливые изгибы морского берега, а потом решительно ткнул в бухточку почти точно на запад от нашей сопки.

— А на том, южном берегу селения есть?

По словам нашего первопроходца выходило, что нет. Запретный это берег. И море к югу от Ножа — запретное. Я засмеялся даже, спросил — кто такой дерзкий, что этакой-то туче народа запретить посмел?! На что Васька совершенно серьезно ответил, что, сам-то он кхаланов не встречал... В рыбацких селищах всякий народ проживает. Много местных. Тех, кто тут и родился, и чьи деды-прадеды тут же обитали. А есть и пришлые. Кто с восточных княжеств, или даже еще дальше — из земель Железных Людей. Кто с северных островов. Даже из Уральского царства беглецы есть.