Но всю эту красоту стилей и направлений утопающую в зелени садов я смог увидеть только спустя сутки пребывания в порту. По прибытию дядя сразу покинул борт для утрясания всех формальностей с портовыми властями, далее его путь лежал в нашу — точнее в Аишину (по завещанию) под дядиным управлением факторию. Затем ему надо было забежать на верфь для найма работников, которые должны установить новую мачту и провести остальные работы по восстановлению оснастки судна. Перед своим уходом он заинструктировал меня буквально до нервного тика — каким я должен быть бдительным чтобы сохранить сокровища, тем более что благодаря пиратской кассе они еще и приумножились.
Мы стояли на якоре, на ближнем рейде. Выставив караул вооруженный луками, мне ничего не оставалось как расположиться в тени кормы и позвать Фараха на предмет осмотра его ран и просто поболтать о завтрашнем увольнении в город. Раны опасений не вызывали — не кровили, припухлость почти исчезла, а краснота осталась только непосредственно вблизи самих ран. Андоррец рассказывал где стоит завтра побывать и что вообще есть с его точки зрения интересного в городе. Припомнив о наложницах, я поинтересовался как там на рынках с этим делом. На рынках с этим делом обстояло все хорошо, но подавляющее количество товара составляли 'черные косточки' с Африканского континента. Но и среди них тоже можно найти экземпляры которые проще перепрыгнуть, чем обойти вокруг — сказав это, Фарах состроил блаженную рожицу и задорно подмигнул. Перед моим взором отчетливо возникли воспоминания Искандера во время его утех с Маидой, от чего меня заметно перекосило. Андорец видимо истолковавший мою реакцию по своему, тут же добавил, но уже с более кислым лицом что и с молодыми парнями тоже проблем нет. Выводы андоррца меня позабавили, на что я ответил что парни, мужики и старики меня как наложницы совершенно не интересуют, а сам подумал — надо по приезду в Александрию стрясти с Маиды те камешки которые она выманила у Искандера. Пусть не по джентельменски, но ее бандитская наводка и действия ее брата полностью снимали все этические проблемы. Мысли на эту тему прервал голос караульного.
— Шлюпка по правому борту! Движется в нашем направлении.
Все услышавшие сообщение схватив оружие поспешили на правый борт. Но тревога была явно ложной — в шлюпке гребли и были единственными ее пассажирами два пацана не старше тринадцати лет. Как оказалась это дядя подсуетился — зашел в ближайшею прибрежную харчевню и заказал роскошный обед с доставкой на судно. Вареная и запеченая с овощами баранина, какая-то тушеная дичь, свежая выпечка и сыр, чистейшая родниковая вода, кумыс, компот и множество овощей и фруктов. От одного только запаха перехватывало дыхание и рот наполнялся слюной. Я хотел позвать Деда, но с обонянием у него видимо полный порядок — скребущий цокот его когтей по палубе оповестил присутствующих о проявлении 'райской птицы'.
— Саня, смотри — редис?! Лук, чеснок! Саня, огурцы!.. — Поминутно раздавались восклицания взволнованного Деда инспектирующего корзины со снедью. — А это же груши и персики! Это просто праздник какой-то! А я думал, они тут одну репу да разные каши с мясом едят. Эх, под такую бы закусь да соточку намахнуть!
— За то что ты меня позоришь, тебе вообще ничего не полагается. Стыдно, Дед! Я объявил тебя райской птицей, а ты вместо того чтобы парить как орел, ползаешь по палубе как рахитическая курица. Я думаю....
— Запомни, Саня! — Дед не дал мне закончить фразу. — И заруби себе на носу — думаю здесь только я, а все остальные выполняют.
Сколько возвышенного пафоса и назидания, прям римский сенатор какой-то. Дождавшись когда Дед переключил свое внимание на корзину с фруктами, подхватываю наглого птица руками и высоко подбрасываю его в небо.
— Ааай! — Это все что успел выкрикнуть Дед, а дальше крылья его распахнулись и описав над морем широкую дугу, он плавно опустился на планшир. — Саня, гад! Ты чего же это творишь!? А если бы я утонул или разбился об палубу....
— Дед, ты был великолепен! Я тобой горжусь! Ты и в правду парил как орел. — Сбив его агрессивный запал, я продолжил. — Ты же знаешь как я плаваю и то что муху ловлю на лету тоже в курсе. Тебе абсолютно ничто не угрожало, а теперь добро пожаловать к столу. Ты сегодня именинник.
Дед поворчал еще немного для порядка, заявил что я испортил ему аппетит и принялся за еду. Персик как корова языком слизнула — страшно подумать что бы было, если бы он ел с аппетитом.
Следующими посетителями были работники с верфи — покружив по палубе и сделав какие-то замеры, убыли не попрощавшись. От нечего делать стал разглядывать свое лицо в дядино серебрянное зеркальце. Маленькое и мутноватое отражение подтверждало слова Деда что Искандер действительно похож на меня в его годы, вот только дурацкая куцая борода портила все впечатление. Решил побриться, но вовремя вспомнил что бритое лицо (если ты не евнух конечно) тут нонсенс. Вспомнил бородку капитана шайти и спросил у Фараха, кто мне может так же подровнять бороду — оказалось что никто. У бывшего капитана был слуга который одновременно был его цирюльником, а остальные ухаживали сами за собой кто во что горазд или посещали цирюльника в термах, если денег не жаль. Сделал себе заметку обязательно посетить термы и брадобрея, но потом задумался как ему объяснить какая мне нужна стрижка и борода, ведь словарного запаса не хватит. Идея все-таки пришла — решил побрить и подстричь андоррца, чтобы завтра предъявить цирюльнику шаблон по которому он и должен сработать точь-в-точь. Уломать Фараха на задуманную мной экзекуцию было большой проблемой, и только когда я пригрозил ему что подстригу Зафара и пойду в город с ним а капризные андоррцы останутся нести караул и драить палубу, принял вид мученика и сдался. Всю процедуру Фарах перенес стоически — наверно с таким выражением лица Александр Матросов накрыл своим телом вражескую амбразуру. То что получилось мне понравилось, и даже подлетевший Дед заинтересованный моими манипуляциями сказал что наконец-то хоть один из увиденных им здесь аборигенов на человека стал похож. Самому Деду летать видимо понравилось и весь световой день он с небольшими перерывами кружил возле 'Сафанны', забираясь все выше и дальше. Дядя к вечеру не объявился — знал бы, заказал бы пацанам из харчевни что-нибудь покрепче компота. Но ничего — завтра у меня будет первый выход в большей свет, там разберемся. Утром чуть свет заявился дядя с десятком охраны и новой палубной командой, пока только из шести матросов. Этого хватило с запасом чтобы без происшествий подойти и пришвартоваться к причалу. Рассчитывая претендентов 'на вылет', я все же решил оставить Басима. Туповатый конечно, зато силушкой бог не обидел. А после того как я подарил ему ятаган Хасина, разрешил выбрать любые штаны взамен 'его штанов' ушедших на дно вместе с Абидом и наградные за поддержку нового капитана, слушался меня как отца родного и любые поручения выполнял с точностью до запятой.
В увольнение отправились втроем — кроме андоррца к нашей группе прибился Дед. В ответ на мои доводы по поводу того что я с ним на плече буду выглядеть как рыночный скоморох, он привел свой, что если он будет кружить над городом самостоятельно, его обязательно пристрелят из лука, приняв за чокнутого фазана. Первым делом посетили харчевню, ту из которой вчера нам доставили шикарный обед. Плотно позавтракав, направились в терму. Мои опасения по поводу привлечения к нашей компании повышенного интереса граждан даже превзошли ожидания. Многие от такого диковинного зрелища замирали как вкопанные, остальные замедляя шаг проходили мимо с открытыми ртами. Одному такому особо удивленному недорослю Дед не выдержав, гаркнул.
— Закрой рот, деревня! А то ворона залетит.
Ойкнув, 'деревня' выронила из рук какие-то сладости и еще шире раскрыла рот, видимо для того чтоб ворона точно не промахнулась. Уже подойдя к термам я сообразил что иду туда без смены белья, а надевать пропотевшее и просоленое морской водой на чистое тело не хотелась. Развернувшись на сто восемьдесят, поспешили к одежным лавкам которые прошли минут десять назад. Я выбрал себе шелковую кремового цвета просторную нательную рубаху и такие же подштанники по колено. Раздосадованный своей оплошностью и тем что зеваки идущие за нами табуном уже достали, я забыл что надо торговаться и выдал без возражений продавцу всю запрошенную им сумму сразу. Этот поступок удивил присутствующих наверно даже сильней чем невиданная ручная птица, что еще больше опустило градус моего настроения. В термах я наконец-то расслабился — после получасового отмокания в горячей воде моим телом занялся крепкий на вид старичок. Натерев меня чем-то средним между маслом и жидким мылом с терпимым запахом, он начал массаж. В массажах я разбирался еще со времен занятий самбо, но такого мастерства которое демонстрировал престарелый банщик, еще не встречал. Мне разогрели размяли и потянули каждую мышцу, прощупали и размяли каждый сустав, хрустнули каждым позвонком — и все это было проделано на грани боли, но самой боли я так и не почувствовал. Процедура закончилась тем что меня растерли губкой пропитанной еще чем-то и смыли все это горячей водой, затем окатили ледяной и быстро растерли тело хлопчатым полотенцем. Пребывающее в неге и блаженстве тело передали цирюльнику. Цирюльников было двое — умудряясь не мешаться друг другу, один приводил в порядок мою прическу и бороду, постоянно сверяясь с шаблоном которым служил Фарах, а второй в это время занимался маникюром и педикюром — по упрощенной схеме, конечно.
Из бани я вышел в приподнятом настроении и даже пристальное внимание зевак больше не бесило, а скорее веселило меня. Чтобы нагулять аппетит перед обедом решили прогуляться по 'бабам', точнее посетить невольничий рынок на предмет просто посмотреть что почем и вообще на что можно рассчитывать при покупке наложницы. Рабский рынок начинался сразу за окраиной города и наверно такое его местонахождение было необходимой мерой, так как неприятный запашок от продуктов жизнедеятельности 'товара' я ощутил еще метров с двухсот. Сам рынок разочаровал меня уже в первые минуты экскурсии. Фарах оказался прав — подавляющее большинство товара было представлено чернокожими рабами, но ничего даже близко похожего на голливудские шаблоны. Никаких тебе сверкающих злобными взглядами, закованных в кандалы перекачанных шоколадных культуристов, а самое главное — роскошные, полуобнаженные мулатки в леопардовых бикини отсутствовали как класс. Дед даже как-то обреченно продекламировал.
— Этапы, конвой, пересылка,
Свидания, побеги, метель.
И правда, скорее это походило на конвойную пересылку мелких африканских уголовников, которые давно смирившись с судьбой сидели, стояли и даже лежали в загонах огражденных хлипким штакетником и с полным безразличием ожидали своей участи. У каждого загона стоял продавец, который заметив хотя бы искру интереса в глазах потенциальных покупателей вцеплялся в них как клещ, расписывая все прелести и достоинства продаваемых им рабов. Обойдя полтора десятка загонов я потерял всякий интерес к этому убогому зрелищу и просто брел за спиной прихрамывающего андоррца, когда услышал женскую ругань, переходящую в крики. Повернув голову на источник шума я увидел следующею картину — жирная негритянка ухватила светлокожую — судя по угловатой фигурке еще совсем молоденькую девушку — за рыжие космы и пытается свалить ее на землю. Казалось еще мгновение и рыжая пропашет своим носом землю, но тут произошло нечто необычное. Выйдя из какого-то ступора, рыжая вдруг нанесла длинную серию ударов по голове и в корпус соперницы. Удары были хорошо поставлены и проведены почти со скоростью барабанной дроби. Толстуха завизжав отпустила волосы соперницы и попыталась закрыться руками, но ей это не помогло. Следующая серия ударов была короче и прицельнее — негритянка поплыла, а мощный пинок в грудь отправил ее на землю. Тут на помощь видимо своей подруге подоспел здоровенный негрила. Мощно размахнувшись ... он получил хлесткий удар ногой в промежность и согнувшись пополам, завалился на землю. Рыжею это не успокоило — нанеся еще несколько сильных ударов в голову и отключив его, она вернулась к толстухе, видимо чтобы добить и эту. Но ей помешали подоспевшие охранники, тоже негры, и купец поврежденного товара. Нельзя сказать что эта досадная помеха обескуражила рыжую — она сменила атакующий стиль на уклонения и контратаки, увеличив и так потрясающею скорость. Со стороны эта свалка походила на клоунскую буффонаду, где три неуклюжих толстяка пытаются поймать или ударить очень верткую тростиночку, поминутно сталкиваясь, падая и получая затрещины и пинки от нее и друг друга. Вот только удары были не шутейными, о чем красочно говорили разбитые в кровь лица троих нападающих. Мне уже стало казаться что рыжая без особых проблем вскоре забьет насмерть эту уже выдыхающуюся троицу, когда ее схватил за голень очнувшийся негрила. Ногу она тут же высвободила ударив другой ногой по запястью негра, но потерянное мгновение не вернешь. Воспользовавшись заминкой, один из охранников схватил ее за волосы и повалил на землю, накрывая отчаянно брыкающеюся рыжую своим телом, тут же к нему присоединился купец, но получив удар головой в лицо, освободил место второму охраннику. Рыжая даже в таком положении не сдавалась — утробно рыча, продолжала лягаться и бить головой. От этого грандиозного зрелища меня оторвал Дед.
* * *
— Саня, ее надо срочно брать. — Взволнованно прокричал он мне прямо в ухо.
Я и сам понял что девчонку надо брать и притом срочно, пока ее не покалечили разъяренные битюги — хотя то что с таким 'счастьем' можно отхватить горя, я тоже понимал. Смахнув с плеча попугая, перепрыгнул ограду и с криком 'Стоять!' врезался в клубок переплетенных тел. Раскидывая в стороны охрану, я одновременно отбивал и уклонялся от ударов спасаемой — все же один весьма болезненный удар в грудину я пропустил, но отделался надеюсь всего лишь синяком.
— Стойте! Остановитесь, правоверные. — Еще раз повторил я, встав между враждующими сторонами и подняв руки в примеряющем жесте. — Я ее покупаю!
— Уйди с дороги, незнакомец! — Голос купца клокотал от ярости, а в руке сверкал кинжал. Если честно, то любой бы на его месте взъярился — подбитый глаз, разбитые губы и бровь, а из распухшего носа до сих пор сочится кровь окрашивая бороду и усы в алый цвет. — Сначала я убью эту тварь, а потом ты можешь забрать ее бесплатно.
— Уничтожать свой товар нельзя! Для купца это очень плохая примета!
Судя по изменившемуся выражению лица, добавленная в мой голос уверенность в сказанном упала на благодатную почву приверженца суеверий.
— Или ты хочешь из уважаемого человека превратится в рыночного побирушку?
— Хорошо незнакомец, я продам тебе ее за десять динаров, только сначала хорошенько поколочу ее палкой.
— Я дам тебе купец за этот длинный скелет три динара и буду колотить ее палкой каждый день, пока она не станет кроткой как ягненок. — После моих слов сзади возмущенно засопели. — А судя по ее характеру, это будет продолжаться очень долго.
