— Знаете что, — вдруг проговорил парторг. — Я, пожалуй, съезжу с вами на этот объект. Что-то мне захотелось лично посмотреть на этих товарищей, устраивающих анархию в нашем монолитном коллективе.

Перерезову ничего не оставалось делать, как пообещать взять парторга с собой. Юрию Викторовичу совершенно не хотелось ходить по стройке с партийным начальником, но спорить он не стал, ибо себе дороже: парторг легко объяснит, кто здесь батя, а кто какашка. Прямо рыдаю от свалившегося счастья ездить с парторгом по нашим стройкам. Тот всегда из мухи норовит сделать откормленного слона, но приходится терпеть, ибо без родной партии мы, как слепые котята, брошенные кошкой в дремучей тайге, кишащей гиенами.

Чёрт бы побрал этого Купцова и его рвение. Теперь парторг узнает об отсутствии на объекте профессиональных рабочих (три человека не в счёт), ещё он узнает о студентах и дедушках пенсионерах, привлечённых Купцовым. Представляю, какой бардак творится на этой стройке? Самому уже страшно. Надо готовиться к оргвыводам и прочим неприятностям. И всё из-за ерунды. Ведь залёты Купцова со Шмаковым — это так, лёгкие царапины на стальном боку нашего локомотива, уверенно прущего в коммунизм. Правда, коммунизм партия торжественно обещала к 1980 году, а сейчас идёт уже 1983 год. Коммунизм почему-то не явился, им даже не пахнет, зато в магазинах ни шиша. Слова о грядущем коммунизме в современных реалиях звучат совсем уж ханжески, как слова отъевшегося попа о вечном рае, но только после смерти.

В 1983 году материалы на стройки стало "выбивать" значительно сложнее. Прорабы, кроме алкаша Шмакова, волками воют, требуют материалов. Зато Шмаков со своим Купцовым не воют и ничего не требуют, но то понятно — им всё фиолетово и по барабану. Мы товарища Шмакова терпим как полудохлого комара в комнате: он мерзко зудит, но не кусается.

Два больших гостя подъехали к воротам злосчастного объекта в полдень. Перерезов, как тот баран, уставился на новые ворота. Ни хера себе, какие они ворота заказябали, да и ограда вокруг объекта стала многим лучше: высоченный забор без щелей — на стройку теперь и кошка не пролезет. На полтора метра от забора утрамбованная земля без единого кустика и даже травки. Сука, ещё и песочком посыпано. Им, подлецам, песка некуда девать? Что за показуха!

Удивила Перерезова и дорога к объекту: он помнил грязь и колдобины, а теперь отличная щебёночная дорога. Мы им щебня не давали, а они сделали. Ещё и таблички на забор повесили: "Опасная зона, ведётся строительство". Это зачем? Вот красивый стенд с "паспортом объекта", то дело замечательное, но излишнее. Зачем оно нужно, если не требуют. Убого выглядят два плаката на въезде на объект: наглядную агитацию Шмаков не удосужился облагородить, так и торчит это убожество. Вон как парторг скривился, глядя на стенды с наглядной агитацией, выглядевшие совсем неказисто на фоне прочего великолепия. Такое отношение к наглядной агитации — это просто плевок ядом в сторону партийной организации.

Что-то долго нам не открывают — где, мать его, сторож бродит?

Наконец, ворота открылись и начальственная "Волга" вкатилась на объект. Перерезов с удивлением взирал на сторожа: тот щеголял в новенькой спецовке и, самое главное, на его голове красовалась каска. Ага, каска на голове сторожа! Ну, бля, показушники.

Вот только дальше главному инженеру, и прилипшему к нему парторгу, приходилось то и дело удивляться: на проклятой стройке царил идеальный порядок. Как есть сюр! Куда-то делась огромная лужа, исчезли колдобины и рытвины; на площадке для складирования всё в ажуре; траншеи огорожены, вагончики покрашены, сука, даже пожарные щиты имеются. И работяги ... летают аки ласточки перед грозой.

Вид рабочих потряс главного инженера. Почему-то на этой стройке они выглядят очень опрятными, ещё и улыбаются. И мельтешат туда-сюда как челноки в швейной машинке "Зингер". Не ходят вразвалочку, а перемещаются, чуть ли не бегом. И у всех на голове каска. Выглядит это настолько странно, что странномер зашкаливает.

Парторг Ларин, блестя стёклами дорогих очков, внимательно разглядывал стройку. Его поза, недовольно поджатые губы, причёска и очки — всё говорило о большом уме товарища и огромном беспокойстве о деле.

Сторож Борисыч сунул в руки начальников по каске. Перерезов каску надел; парторгу тоже пришлось напялить на себя защитное приспособление, хоть он и не желал таскать каску, могущую помять причёску. Следом Борисыч выдал начальникам чистые жилеты яркого психоделического цвета. Чтобы одежду не запылить, — пояснил сторож.

Взирая на строящееся здание, Перерезов окончательно примолк: здание возвышалось всеми пятью этажами и это отдавало мистикой. Осталось возвести только технический этаж и можно делать кровлю. В окнах здания мелькали строители, раздавался шум от работающей бетономешалки. Все работники чем-то сосредоточенно занимались. Вон работяга забрасывает в бетономешалку песок; вон молодой рабочий утрамбовывает поверхность тропинки; два работяги тащат носилки с щебнем. Надо понимать и внутри здания кипит работа. Кипит, ещё как, слава КПСС, кипит. С огоньком и паром. От этого вида на сердце весьма благостно становится. Но сомнения гложат.

Начальники переглянулись и пошли к третьему подъезду посмотреть на работы внутри здания. Мы, сука, тут всё осмотрим, и в подвал заглянем. Если что не так, то некоторым товарищам мало не покажется. Много тоже, не покажется.

На стройке начальники пробыли всего полчаса, но успели много чего осмотреть, пока не встретили мастера Купцова. Предполагалось высказать ему ряд претензий, но почему-то слова у Перерезова, так и у Ларина застревали в глотке в присутствии молодого мастера. Смотрит он на парторга так ... с выражением, будто Ларин признался, что с извращениями огулял всех женщин стройтреста. А как их всех огуляешь? Ощущался сильный дискомфорт от общения с товарищем Купцовым, хоть тот усиленно делал вид туповатой особи по жизни. Неприятный взгляд имел этот мастер, да и вообще — от него веяло чем-то отвратительным, хотя сам мастер стоял в обыкновенной рабочей одежде с кельмой в руке. Пролетария, сволочь, из себя корчит. Вид мастера намекал: вы ко мне на стройку по делу пришли или просто воздухом погреметь?

Ларин потянул Перерезова за рукав, намекая — хватит тут торчать, как три тополя из одноимённого фильма: поехали с этой стройки, ведь и так здесь всё ясно, хоть и непонятно. Всё непонятное надо приравнивать к крамоле.

При подходе к "Волге" на плечо Ларина потужился пролетавший мимо голубь. Сволочь антисоветская — нашёл на кого гадить. Вскоре, слава всем светлым и тёмным силам, начальственная "Волга" сделала "фьють" и растворилась в воздухе, даже не сильно его испортив: ловите шелест шин. Только находясь в "Волге" у начальников исчез странный дискомфорт и они разговорились.

— Есть мнение, — копируя Сталина, проговорил Ларин. — Товарища Шмакова следует поощрить за хорошую организацию труда на своём объекте, кроме того, как я узнал, он отличился при сносе двух бараков.

— Это точно, — поддакнул Перерезов, сообразив, что на ситуацию можно посмотреть и с другого угла. — Старый конь борозды не испортит. Вот что значат старые проверенные временем кадры. А как его поощрить? Выписать премию или дать Почётную Грамоту?

— Типа того, — скривился парторг, будто ему предложили жевать лимон без сахара. — На Почётную Грамоту он ещё не наработал, выпишите ему премию в размере ста, нет в размере пятидесяти рублей. Самое то, ведь говорят, что товарищ Шмаков любит заглянуть в бутылку, а это большой минус для строителя светлого будущего.

— А что делать с молодым специалистом Купцовым? — поинтересовался главный инженер.

— С товарищем Купцовым надо усилить политико-воспитательную работу, — авторитетно заявил парторг. — Направим его обучаться на вечернее отделение университета марксизма-ленинизма. Пусть обучается, например, на факультете научного атеизма. Это архи полезное дело, а то слышали, что мне сказал один пожилой строитель, якобы с Божьей помощью они построят объект. Распустил товарищ Купцов своих рабочих, зачем-то уверовавших в Господа Бога. Им что, веры в коммунизм мало? Не надо нам на стройках коммунизма разгула религиозного мракобесия. Только борьба, только бесстрашная активная жизненная позиция позволит нам всем добиться поставленной цели. В борьбе обретёшь ты счастье своё, — начал кидаться громкими словами Ларин. Очень нравилось парторгу уничтожать своим интеллектом слушателей его речей.

Что-то сильно он сегодня увлёкся, опрометчиво озвучив лозунг эсеров — паршивых союзников большевиков. Впрочем, слушавший парторга Перерезов посчитал этот лозунг вполне приемлемым: о каких-то эсерах он только смутно слышал, хоть когда-то и изучал историю КПСС.

— Пусть ваш мастер усилит на стройке антирелигиозную пропаганду, — продолжил говорить Ларин, всегда возбуждавшийся при слове "Бог". Это слово на него действовало, как Святая вода на чёрта. — Об усилении антирелигиозной пропаганды я сказал товарищу Купцову при подведении итогов нашей поездки. Это, товарищи, наш святой долг.

Вообще-то обсуждение результатов поездки на объект двух руководителей повисло в воздухе наглухо, и возвращаться на грешную землю отказывалось: гора родила мышь, не считая намёка парторга, высказанного Вовочке об усилении антирелигиозной пропаганды на объекте строительства. Мастер Купцов, как показалось парторгу, проникся задачей и не выпендривался. Делать же мастеру какие-то замечания по ведению строительных работ у начальников не получалось. Странно, но на этом объекте придраться не к чему. Здесь даже мусора на объекте не оказалось, даже в подвале. Наоборот, как-то здесь всё слишком чистое и аккуратно прилизанное, как не на приличной стройке, где груды мусора, грязь и беспорядок. Ещё и местные работяги ходят в чистой спецодежде, а не в нарядах, сделанных так, будто их из мешков для картошки пошили. Кстати, жилеты ни главный инженер, ни парторг обратно не отдали: так и уехали "приватизировав" по одному жилету в качестве компенсации за моральные страдания от общения с мастером Купцовым.

Оный мастер Купцов отнёсся к заданию парторга по антирелигиозной пропаганде серьёзно и с христианским смирением, пообещав Ларину обновить два существующих стенда с наглядной агитацией и добавить к ним третий стенд с атеистической пропагандой. Стройка без атеистической пропаганды — как ведро без дна.

Обещал мастер легко. Не сам же Вова бросится создавать агитационные стенды, в том числе с атеистической направленностью: их создаст Божественная Сила, покорившаяся молодому архонту. Что поделаешь, если коммунисты не большие фанаты религии.

Божественная Сила не подкачала, и вскоре, возле ворот, ведущих на стройку, красовалось три новеньких огромных стенда. На двух чисто партийная пропаганда с неизменным лозунгом "Планы партии — планы народа", а на третьем стенде все могли узреть антирелигиозную пропаганду. На этом стенде очень красиво (Вова лично выбирал картинки) нарисованы золотые купола церквей с крестами. Вокруг крестов изображалось голубое небо с белыми облаками, а сквозь небо проглядывал еле заметный силуэт Спасителя. От Бога исходил яркий свет истины. А где антирелигиозная пропаганда? Она, конечно, имелась, если подойти к плакату ближе. Подходи и читай текст, чётко написанный в самом низу картины: "Религия — опиум для народа". Ну, и чем вам не антирелигиозная пропаганда?

В Барнауле с контррелигиозной пропагандой всё нормально, но изредка случаются недоразумения и небольшие накладки. Вова, гуляя по городу, часто проходил мимо театра Драмы. Так вот, на фасаде театра ещё в 1972 году сделали монументальное панно, должное изображать торжество социализма и всё такое. Данное панно дело рук талантливого советского художника Якова Скрипкова. В левой части картины изображена фигура женщины на фоне московского Кремля. Здесь надо видеть красоту души советского человека за некоторым несовершенством формы. Изображено всё как надо, строго по канонам: мавзолей Ленина, звёзды, башни Кремля, купола соборов (правда, без крестов). Вот только там почему-то примостилась фигура святого, скорбно глядящего сверху вниз на соборы и мавзолей. Почему все зрители чётко видели фигуру святого? Потому что, так святые изображались на иконах. Таким образом, на советское панно, созданное коммунистом, случайно или сознательно, пробралось религиозное изображение. Какая-то мистика завелась в левой части. На правой стороне панно изображены четыре человека, успешно строящие социализм. Четвёртая фигура, самая крайняя и самая непонятная — это бородатый мужик, вытянувший вперёд правую руку. Почему-то на его руке сидит белка. Она-то как попала на картину? Злые языки, указывая на белочку, говорили всякие непотребности, якобы: "Вот она, родимая, явилась. Скоро к нам и северная лиса придёт, всё идёт к тому". На то они и злые языки, чтобы пургу мести и за базаром не следить.

Управившись с атеистической пропагандой, Вова сосредоточился на проблемах стройки. Проблем, как всегда, имелось вагон и маленькая тележка, в основном — трудности с материалами. Так-то архонт мог и без выделяемых снабженцами материалов построить объект, но приходилось маскироваться. Поэтому Вова периодически мельтешил в конторе СУ, требуя материалов, но, не очень настойчиво требуя, больше ныл и прибеднялся. Однако ему нравилось своим нытьём доставать Перерезова и Кубышкина. Худо-бедно, но ручеёк материалов на стройку тёк, но медленно и печально. Особенно туго поступал железобетон. Две трети плит для перекрытия техэтажа поступило, а потом затык. Вова, недолго думая, наколдовал оставшуюся треть железобетонных конструкций и намухлевал в документации. Его Волшебная Сила здорово могла "наводить порядок" в документах так, что сам чёрт не разберётся. Таким образом, строящийся дом оказался подготовлен к кровельным работам и работам внутри здания. С наружными коммуникациями Вова также, с помощью Высших Сил, разобрался.

Тут, наконец, на стройке появился злой, как тысяча чертей, прораб Шмаков. Мля-я-я! На лице заслуженного строителя застыли все признаки морально-нравственной деградации, вкупе с обидой на весь мир. Плюс мешки под глазами — хоть картошку в них храни. Начальство смилостивилось над ним и отпустило Николая Павловича на основной объект, но только после того, как Шмаков после сноса бараков подготовил площадку под новое строительство. Вовочке, глядя на злого начальника, хотелось того покормить и напоить, ведь это не дело, когда заслуженные прорабы целую неделю вкалывают "на сухую". Прорабам для успешной работы надо постоянно смазывать струны души раствором, состоящим из смешивания Н2О и С2Н5ОН.

К досаде вульгарно трезвого Николая Павловича, мастер Купцов убрал весь мусор из подвала, где раньше он находил заветное нечто. Ещё и дом в отсутствие прораба вырос на все пять этажей. Это означает — надо завтра переходить к кровельным работам, заполнением проёмов, отделочным работам, а также к электрике, сантехнике и куче других работ: грядёт бесконечный занудный кошмар. А водки нет. И материалов завозят мало, зато Вова понабрал всяких студентов и стареньких пердунов-пенсионеров. Хрен знает как, но с этим персоналом он умудрился сделать коробку дома. А дальше?