Поздний экспресс

Из офиса он слинял самый первый. Надя уже была дома, открыла ему дверь, одетая в его футболку. Он обнял ее и понял, что, кроме футболки, на ней нет ничего.

Запустив руки под мягкую ткань и целуя нежные податливые губы, он пятится спиной в сторону кровати. Никогда даже предположить не мог, что одному человеку может выпасть столько счастья.

___________________

День, второй, третий... Когда ты счастлив, время летит незаметно. И ты даже вспомнить потом не можешь — на что ушло это время. Ты просто счастлив. Это ВНЕ времени.

Он успел смириться с тем, что хочет ее постоянно. Что никак не может насытиться ею. Что ему ее всегда мало.

— Витя, постой...

— Зачем? — стонет он, не отрываясь от ее шеи.

— Затем!

— Что случилось, малыш?

Он так откровенно расстроен заминкой, что его хочется подразнить. Или удивить. Она достает из сумочки упаковку, качает перед его лицом.

— Пусто.

— Точно? — он практически нос внутрь засовывает. — Кончились? Уже? Как?

— Как-как... Кто-то слишком много... их использует!

Вик вздыхает разочарованно. Аккуратно поправляет сползшую с Надиного плеча маечку.

— Ладно, тогда я пошел в аптеку. Я быстро. Никуда не уходи.

Но Надя неожиданно снова прижимается к нему. И произносит негромко:

— Знаешь, Вить, я тебе давно хотела... признаться... кое в чем.

— Да? — сразу стал серьезен.

— Я... — вздохнула тяжело, — так получилось, что я... ни разу в жизни не делала минет...

Он не нашелся, что ответить. А Надя продолжила:

— Мне... не хотелось никогда даже и пробовать. Я отказывалась. Никогда желания не возникало... вот так. Мне казалось, что это должно быть... неприятно.

Он наконец-то собирается со словами.

— Эээээмн... Ну... Ничего страшного. Это не обязательно. Я понимаю...

— Нет, — она отрицательно качает головой, легонько толкает его к стене. — Не понимаешь. Я собираюсь восполнить этот пробел в знаниях. Ты же поможешь мне, Вик? — шепотом ему на ухо. — По старой... дружбе... поработаешь учебным пособием?

Он снова не находит, что сказать. Он попросту не знает, ЧТО на это можно ответить. И поэтому молча стоит и смотрит, как она медленно... опускается на колени перед ним. Его любимая. Его королева. На коленях. Перед ним. Будто не с ним это происходит, слышит, как звякает пряжка ремня, вжикает молния. Шорох ткани джинсов, потом, после небольшой паузы — трусы. Он закрывает глаза. У него капец какая эрекция.

Тишина, лишь ее теплое дыхание... там, так рядом, от которого почти неконтролируемое желание двинуть бедрам вперед. И ничего не происходит!

Ей неприятно. Ей не нравится. Зачем, не нужно себя ломать, девочка моя... Но, как только он находит в себе какие-то силы, чтобы отстраниться, что-то сказать ей...

Прикосновение губ. Робкое, неуверенное, почти невесомое. У него чудом не подгибаются колени. Словно это поможет ему устоять на ногах — пальцы в темный шелк ее волос. Еще прикосновение. Он забывает, как дышать.

Совершенно очевидно, что для нее это впервые. Не то, чтобы он ей не поверил. Поверил. Но ощутить это... вот так... Трепетные, несмелые касания. Медленные, как будто нерешительные. Она пробует. И от этого, от осознания, что она никому раньше... Что он первый... Будто оголились все нервы. Каждое прикосновение — робкое, томительно нежное — бьет обжигающими разрядами, он начинает вздрагивать.

Первое неуверенное влажное прикосновение языка. Стон. Вжался сильнее в стену, чтобы не упасть. Он так долго не выдержит. Это просто пытка. Надо остановить. Он сейчас взорвется. Умудряется хрипло выдохнуть ее имя, то ли предупреждая, то ли прося...

Ее губы приоткрываются. Она берет его в теплый нежный плен. И он сдается, мгновенно сдается, капитулирует безоговорочно. Она может с ним делать все, что угодно. Он уже не владеет собой. Себе не принадлежит. Ей.

_________________

— Вик... Тебе понравилось?

Он позорно сполз по стене после оргазма, непослушной рукой умудрился немного привести одежду в порядок. Упал на пол рядом с ней, притянул Надю к себе, к плечу. Как ответить, если голос вообще не слушается и еще до сих пор звездочки перед глазами кружатся...

— Не понравилось... — тихо констатирует она. — Прости, у меня опыта ноль...

— Надя!.. — стонет он. Голос свой не узнает, получается и хрипло, и негромко. — Какое тут "не понравилось". Это ты меня прости...

— За что?

— Но ведь... тебе же... пришлось... черт!

— Знаешь... — ее голос звучит задумчиво. — Мне скорее... понравилось... чем нет. Да, точно, понравилось. Ты... вкусный.

— Надя!.. — он снова стонет. А потому что просто не знает, что сказать.

— Что не так? — заглядывает ему в лицо. — Ой, мамочки. Витя!..

— Что?!

— Даже ушки порозовели. Прелесть какая. Смущаешься, что ли?

Хмыкает. Он действительно смущен, даже больше, чем на красные щеки и уши.

— Ну, надо же, — Надя улыбается. — Как от минета кайфовать — так это мы не стесняемся. А как говорить об этом — так мы такие чистые и невинные...

— Надяяя... — он прячет лицо в ее волосы. — Перестань... Пожалуйста...

— Ты так очаровательно смущаешься...

— Знаешь, — он вдруг решается посмотреть ей в глаза. — Я ведь тоже могу вспомнить. Какая ты на вкус...

— Эй!

— У тебя... — голос его звучит мечтательно и завораживающе, — такой... ягодный вкус... Наверное, это клубника... или...

— Витя, прекрати!

— Что такое? — невинно-недоуменно. — Как ножки раздвигать и стонать "Да, еще, пожалуйста" — это мы не стесняемся. А как...

— Бесстыжий!

— От бесстыжей слышу, — усмехается. — И вообще... я, кажется, уже забыл... какая ты на вкус. Хочу вспомнить точно. — Осторожно, держась за стену, поднимается. Протягивает ей руку. — Пойдем, Надюш. На руках не понесу, извини. Сам еле на ногах стою.

Она встает за его рукой.

— Тут недалеко, дойду и сама. Ты, главное, сам дойди. Я-то тебя точно на руках не понесу.

— Ну, вот и пошли вместе, — берет ее за руку. Вот так вот, взявшись за руки, они делают от силы шагов десять. До кровати.

_____________________

Идеально круглая косточка. Узкая изящная щиколотка. Очаровательно округлая икра. Колено с внутренней стороны — тут кожа очень нежная и чувствительная. Как и там, дальше, выше по бедру. Целует каждый сантиметр кожи, не пропуская, не торопясь. Все выше, согревая дыханием кожу, рисуя на ней причудливые узоры губами и языком. И вот, когда уже совсем почти там...

— Знаешь, — он отстраняется под ее разочарованный выдох. Кладет идеальную ножку себе на плечо, пальцы скользят по гладкой коже. — У тебя такие красивые ноги. Просто не могу оторваться...

— Ты садист... — стонет она.

— Нет. Я просто хочу любить тебя всю.

И снова — теперь уже другая нога, правая. Идеально круглая косточка. Узкая изящная щиколотка...

— Витяяя, — она стонет, — ты... забыл... как это делать?..

— Нет, не забыл, — он смотрит ей в глаза, там беспомощность и желание, убойный коктейль. Пальцы его гладят атласно нежную кожу бедра. Высоко, очень высоко. Но недостаточно высоко.

— Ну, Вииик, — она не выдерживает, подается бедрами вверх. Он едва не срывается навстречу этому ее яркому, жаркому жесту.

— Хочешь?..

— Дааа...

— Попроси...

— Пожалуйста, — абсолютно безропотно. Такая же безвольная, как и он сам недавно. — Пожалуйста, я прошу тебя, Вик, пожалуйста...

Его пальцы сдвигаются на пару сантиметров вверх. Она выгибается и стонет.

К тому моменту, когда он целует ее туда, куда ей хочется более всего, просто смертельно, ей оказывается достаточным совсем немного. Лишь пара прикосновений его губ и языка и она капитулирует с громким стоном.

— Торопыга, — шепчет он ей на ухо, она еще мелко вздрагивает.

— Сам виноват, — чуть слышно выдыхает Надя.

Лежат, обнявшись, волшебно тепло и уютно вдвоем. У нее наконец-то выравнивается дыхание.

— Ну и зачем нам аптека? Ты кончил, я кончила. Презервативы так и не понадобились.

— Еще понадобятся.

— Зачем это?

— Зачем, зачем... — берет ее руку, тянет вниз, прижимает. — Сама догадаешься?

— Маньяк... — вздыхает она довольно.

— Влюбленный в тебя маньяк. Это важное уточнение.

________________

— Вить, ты куда смотришь?

— На твои губы.

— Зачем?

— Я... когда представляю... что эти губы... что ты ими... никого... кроме меня... — замолкает смущенно.

— Для тебя это так важно? Что ты первый?..

— Ну... считай меня придурком... но... да!

— Ты говоришь, как какой-то... собственник!

— Наверное... я такой и есть.

— Кошмар, — констатирует она. — А скажи-ка мне, товарищ собственник, раз уж у нас речь о цифрах зашла...

— Ммм?

— А сколько у тебя было?

— А... ну... да неважно это...

— Давай-давай! Я тебе все честно рассказала!

Вздыхает.

— Не помню.

— Как это — не помню?!

— Надь, ну правда... — собирается встать с кровати. — Это все неважно...

— Еще как важно! — она быстро пресекает его попытку слинять, садится верхом. — Сколько их было, что ты даже не помнишь?!

— Надюша...

— А ну колись!

— Ну... пятнадцать, может быть. Нет, меньше. Десять... двенадцать.

— Ах, ты!.. — кулачком по груди. — Ну, ты вообще! Кобель! Вот что за логика — любить одну, а трахать других?!

Он даже не предпринимает попыток защититься от нее крайне не впечатляющих ударов. Он знает. Она знает. Что он даже в шутку больше не применит к ней силу.

— Наденька... Ну, это же все в прошлом... Какая разница?..

— Ты просто... просто... у меня слов нет! — она продолжает негодовать.

— Забудь, — притягивает ее, не очень-то сопротивляющуюся, к своей груди, вынуждая лечь на себя. — Только ты. У меня никого не было... после тебя.

— Я должна сказать тебе за это "спасибо"?!

— Нет. Просто... ты же знаешь... что мне теперь никто не нужен. Только ты. Ревнивая моя.

— Ничего подобного! Я не ревнивая. Но заруби себе на носу!

— Что именно?

— Ты мой!

Обнимая и прижимая ее к себе крепко.

— Ты моя.

________________

— Вик, объясни мне, зачем ты подстригся?

— Нууу... — лениво перебирая ее локоны, — наверное, я хотел так... сбежать от самого себя.

— Получилось?

— Нет. А что? Тебе не нравится?

— Как ни странно, нравится. Только вот, — она задумчиво хмурится, — с этой прической ты совсем другой. Такой... такой...

— Какой?

— Похож на какого-то красавчика-мачо!

Он громко смеется, даже гладить ее по волосам перестал.

— Это плохо? — отсмеявшись.

— Это ужасно. Верните мне моего милого кудрявого Вектора!

— Не могу, — он все еще улыбается.

— Почему?!

— Он умер.

— Это несправедливо, — вздыхает Надя. — Влюбилась в парня, у которого одно достоинство и было — кудри шикарные. И того теперь нет.

Вик снова смеется.

— Слегка непоследовательно, если вспомнить "пуделя" и "дверной половичок". И потом — у меня есть масса других достоинств!

— Каких это?

— Сейчас, — притягивая ее к себе, — продемонстрирую.

___________________

Когда ты счастлив, время летит незаметно. Но и оно имеет обыкновение заканчиваться.

— Вик... Ты помнишь... что у меня билет обратный... на послезавтра?

— Помню, — тихо. Он все никак не может ей сказать. Все никак не выходит, все время говорят о чем-то другом.

— И?..

Он собирается с мыслями. В принципе, все решил. Но отчего-то медлит с ответом. Надя вздыхает.

— Я понимаю, — она говорит негромко и серьезно, — что у тебя тут очень хорошая работа. И перспективы. И про Мекку я тоже помню, — усмехается невесело. — Но самое ужасное заключается в том...

— В чем?!

— Я не могу без тебя, — она вдруг шмыгает носом. — Я не могу без тебя, Баженов! Вот что ты со мной сделал?!

— Надюша... — растерянно.

— Что — Надюша?! Как ты себе это представляешь? Что я улечу, а потом приеду к тебе... только зимой, на каникулах?! У меня же институт, мать его! А ты работу не бросишь, я понимаю. Но я так не смогу! Я не выдержу. В общем... я решила... и попробуй только сказать, что ты против!

— Что ты решила?

— Любишь меня? — тон ее странно нерешителен.

— Люблю, — Вик серьезен. Что эта непредсказуемая красавица еще придумала?

— Тогда я переезжаю к тебе.

— КАК?!

— Вот так. Глупость, конечно, несусветная — бросать МГИМО после четырех курсов. Но... А! — машет рукой. — Я столько глупостей наделала — одной больше, одной меньше.

— Надя... — неверяще. — Ты, правда, собираешься это сделать?..

— А что еще остается?! Я не смогу Вик, — она вдруг прижимается к нему. И, пряча лицо и неуверенно: — Я не смогу быть от тебя далеко... так долго. Ты мне нужен... постоянно... рядом, — обхватывает руками неожиданно крепко. — Витенька... любимый... я же загнусь с тоски без тебя...

Какой-то горячий шар в области солнечного сплетения стремительно разрастается и не дает не то, что говорить — дышать. Если ему нужны были какие-то подтверждения... если у него были какие-то сомнения в том, что это для нее серьезно — они все сейчас просто сгорели.

— Девочка моя... — слова выходят с трудом, горячий шар переместился в горло и мешает говорить. Обнимает ее в ответ, так же крепко. Пытаясь этим ей сказать все, что чувствует. — Не надо так...

— Не надо?! — она выдыхает потрясенно. — Не хочешь? Не хочешь, чтобы я переехала к тебе?!

— Хочу! — только бы не обидеть ее! — Очень хочу! Просто... послушай меня, ладно?

— Говори.

— Я... я через пару месяцев обратно в Москву собираюсь.

— Как?! Зачем?!

— Компания открывает представительство в России. Меня попросили помочь как аборигена... там, на месте. Ну и... потом... в принципе, можно вопрос решить. Чтобы я остался работать в Московском офисе. Вот.

Надя молчит, на него не смотрит.

— Ты давно это знаешь?

— Ну... разговор об этом был с руководством... пару недель назад.

— Почему молчал?!

— Да как-то речь не заходила...

— Неправда! — она наконец-то поднимает на него взгляд. — Ты специально молчал! Ждал, когда я начну сама... просить... умолять... признаваться!

— Нет! Что ты, нет! — а потом вздохнул, руки чуть крепче сжал. — Наверное, ты права. Да. Прости.

— Гад! — но получается совсем не зло.

— Прости, — губами ей в макушку. — Мне просто очень важно было это... услышать. Что я тебе настолько нужен.

— Ах, вот как?! Хотел услышать?! Ладно, слушай! Я переезжаю к тебе!

— Наденька, не нужно. Не бросай институт, это же очень важно. Потерпи. Я сам через два месяца...

— Я переезжаю в твою квартиру в Москве! И буду тебя там ждать! Чтобы ты не передумал.

Вик просто хлопает глазами от неожиданности.

— В мою квартиру?!

— Да. Или что — вы ее уже... куда-то пристроили?

— Да нет, вроде бы... стоит пока пустая.

— Вот и отлично.

— Надя... ты, правда, хочешь жить... со мной?

— А ты против? — она отстранилась, независимо сложила руки на груди.

— Эээмн... — он из всех сил старается не улыбаться. — Надо подумать...