| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Корсет?! — хорошо, что на данный момент она в кабинете одна. — Ты с ума сошел?! Какой корсет?! Ни за что не надену!
— Да ты его просто не видела, — мурлыкнул он в трубку. — Вечером покажу. До встречи, сладкая. — И, снова явно не ей: — Да, все беру.
А она, отложив телефон, не может сдержать улыбку, представляя, какого шороху может навести Серж Бетанкур в бутике дамского белья. Похлеще, чем лис в курятнике.
___________
Софи старается разумно смотреть на их отношения. Не забегать вперед. Не ждать чего-то сверхъестественного. Правда, она впервые вляпалась в отношения с таким мужчиной. С таким, в котором слишком много всего. Красота. Богатство. Нехилые такие мозги. А еще, ко всему прочему, он прекрасный собеседник и потрясающий любовник. Убийственное сочетание. Но Соня считает, что у нее все под контролем. Она все контролирует.
________
Он двигается в ней. Так, как умеет только он. В полумраке комнаты лицо над ней фрагментами: абрис скулы, длинные ресницы, приоткрытые губы. Хриплое дыхание. Он так старается сдерживаться, что даже иногда забавно — будто боится показать свои настоящие эмоции, старается выглядеть таким сдержанным и брутальным. Пытается молчать, не стонать и не говорить ничего. Но когда ему совсем хорошо — он уже не в состоянии себя контролировать. Вот и сейчас — начинает тихо постанывать, а когда она вдавливает ногти сначала в поясницу, а потом в идеальные мужские ягодицы, Серж теряет голову окончательно.
— Да, да, да, моя хорошая, да, вот так... — бессвязно шепчет он, уже почти на грани оргазма. И тут и у нее срывает все тормоза. Это ее мужчина. Ее! Великолепный, роскошный, самый лучший — и только ее!
Впивается зубами в кожу шеи — солоноватый вкус с ароматом можжевельника и сандала. Втягивает внутрь, сжать еще сильнее, наслаждаясь ощущением его кожи между своими зубами. Я поставлю тебе засос. Грубый, вульгарный засос, который завтра будет переливаться всеми оттенками синего и бордового на твоей безупречной шее. Это мой знак. Моя метка. Потому что ты принадлежишь мне, слышишь?!
Он вздрогнул, застонал еще громче. И, как только она отпустила его шею, повернул голову в противоположную сторону. Словно подставляя ей новое, другое место для клейма. Ты ж мой хороший... Да, мой, только мой, и пусть все это знают! И ее зубы снова впились в кожу с ароматом сандала и можжевельника.
__________
Серж с раздражением разглядывал свое отражение в зеркале. На шее красовались два синяка, почти симметрично по обе стороны от кадыка, один другого краше. Подарок от Софи.
Он ведь четко помнил этот момент. Более того, прекрасно понимал, зачем она это делает. Сержа всегда бесили эти попытки пометить его. Засосы, расцарапанная спина, помада на рубашке. Он знал, что за этим стоит, и отказывался это принимать. Он не принадлежит никому, и нечего его помечать!
Он понимал, что двигает Софи. Она такая же в этом отношении, как и другие. Хочет поставить на нем свою метку. Только вот ей он это позволил. Да что там говорить — он завелся как сумасшедший тогда от одной только мысли, что Софи считает, что он принадлежит ей. Счастье, что не ляпнул ничего. Зато шею подставил повторно. И вот вам результат. А у него сегодня заседание совета директоров, как назло.
Серж вздохнул и полез в тумбочку за тональным кремом. Софи, да и он сам, могли сколько угодно прикалываться, но правда состояла в том, что Серж разбирался в косметике не только теоретически. Несколько практических уроков от штатных визажистов "Бетанкур Косметик" тоже имелись в его арсенале. И тональный крем он мог наложить. Не так профессионально, как визажисты, конечно, но... Если у тебя наутро важная встреча, и тебе на ней нужно выглядеть прилично, невзирая на то, как и с кем ты провел ночь накануне — без косметики, хотя бы минимума, чтобы замаскировать чудовищные синяки под глазами, никуда. Белокурый Бетанкур должен быть всегда безупречен.
Спустя четверть часа безуспешных попыток затонировать синяки Серж отбросил тюбик с кремом и достал ватные диски. Еще спустя пять минут шею его украшали две нашлепки из пластыря телесного цвета. Заметно, конечно, все равно. Ну, в конце концов, кто тут председатель совета директоров и совладелец!? Не обязан он всем и каждому объяснять, что у него с шеей. Вампиры покусали, может быть. Серж вдруг усмехнулся. В первую очередь тому, что с "вампиром" они сегодня идут на выставку "Золотой век русского авангарда". И он уже успел по Софи ужасно соскучиться.
Но Серж считает, что у него все под контролем. Он все контролирует.
Шаг шестнадцатый. Новые условия не просто новые, а еще и неожиданные.
Потому что я самодур. Потому что сейчас во мне проснулась тетя родная. Дура неисправимая.
Серж сидит, вольготно развалившись в кресле, потягивает Шабли Премьер Крю две тысячи одиннадцатого. Никуда не нужно спешить. Чудесный вечер пятницы, отличное вино, красивая девушка — чего еще можно пожелать?
Софи устроилась на диване напротив, забравшись на него с ногами. На коленях у нее — книга о французском искусстве XVIII века, какое-то редкое издание с кучей иллюстраций. Для Сержа это — всего лишь элемент интерьера, а Софи вцепилась в книгу мертвой хваткой и уже полчаса занята только ею. Впрочем, Сержа это не расстраивает. Иногда хочется помолчать. С ней даже молчать хорошо. Уютно. Не напрягает. Он отпивает вина, отдавая должное мятным тонам — самое то для августовской жары. В две тысячи одиннадцатом в Шабли были сильные заморозки и град в период цветения винограда, но на качестве вина это не сказалось — вот что значат настоящие профессионалы.
Он отпивает еще и принимается разглядывать свою гостью. Ему не надоедает. На Софи удобное трикотажное платье — короткое, озорное, яркое. В тон платью лак на маленьких пальчиках ног, которые сейчас она поджала под себя. Софи заправляет прядь волос за ухо и перелистывает страницу. А Серж наклоняет голову, забавляя себя тем, что пытается представить себе, какое на ней белье. Может быть тот, последний, купленный им, белый комплект — полупрозрачный, с вытканным сиреневым цветочным орнаментом? Серж может легко встать, подойти и проверить. Но гадать — интереснее.
Он познал ее очень близко, интимно. Так, как не знал ни одну женщину. Но все равно — в ней остается тайна, загадка, несмотря на всю их интимную близость. Этот парадокс, и он удивляет Сержа. Что еще он может узнать о Софи? Чем она может удивить? Серж отвлекается от своих размышлений на то, как Софи отпивает из своего бокала, ставит его обратно на столик. Облизывает губы. И от внезапной мысли молодой мужчина выпрямляется в кресле.
Он неоднократно ласкал Софи там — между бедер. Он теперь точно знает, как это нужно делать, чтобы ей было хорошо. И ему нравится делать ей хорошо. Но... но... но! Сама Софи... он только сейчас это понял... ни разу...
Серж сел совсем ровно, уставившись на Софи. Она продолжала, как не в чем ни бывало, рассматривать иллюстрации в книге. Как так вышло? Почему Софи ни разу не пришла в голову мысль его... хм... порадовать? И почему он сам об этом вспомнил только спустя... да позвольте... уже почти месяц прошел с того раза, как они стали близки с Софи по-настоящему! Даже больше месяца...
Серж любил, когда ему делали минет. Покажите мужчину, который это не любит. Это был приятный и самый необременительный вариант. Для ленивых, что называется. А ему частенько позволяли "лениться" — он же, черт побери, Серж Бетанкур! Но только не Софи. Ей почему-то в голову не пришло ни разу за все это время доставить ему удовольствие таким вот образом. Серж уставился на темную макушку, склоненную над книгой. Ну, почему?! Не выдержал.
— Слушай, Соф...
— Да? — она подняла голову. Невозможные синие глаза. Как-то по-детски заправленная прядь за ухо. Недоумение во взгляде. Книга по искусству Франции XVIII века на коленях. И Серж вдруг понял, что будет сейчас выглядеть полным идиотом со своим вопросом "А почему?..".
— Неважно, — дернул плечами и вернулся к бокалу с вином.
— Ты хотел что-то мне сказать?
— Передумал.
— Так не пойдет, — она легко встала, одернула платье. Шагнула к нему. — Что хотел сказать, Серж?
— Неважно. Я передумал.
— Вот терпеть этого не могу! — Софи забрала у него бокал, поставила на пол и села на подлокотник кресла. — Если хотел что-то сказать — говори.
— Это не важно.
— Если хотел сказать — значит, важно. Ну, Сееерж...
Ситуация становилась все более абсурдной. А Софи — все более настойчивой.
— Знаешь, говорят, у женщин фантастически развита интуиция. Вот и угадай сама! О чем я хотел сказать.
— Хорошо, — неожиданно согласилась Софи. — Только в глаза мне посмотри.
"Ведь не может быть так, что она угадает" — так думал он, любуясь синими глазами в обрамлении темных ресниц. И точеным носом. И красивыми розовыми губами, на которых уже давно нет помады. Представляя, как эти губы...
— Да быть не может! — выдохнула Софи.
— Что такое? — она не могла догадаться!
— Все эти трагические жесты, драматические паузы и лорд-байроновская загадочность — из-за минета?!
Тут Серж почувствовал, как краснеет. Давным-давно забытое ощущение. И не из числа приятных. Независимо вздернул подбородок. Лучший вид защиты — нападение.
— Вы, девушки, имеете склонность недооценивать важность этого аспекта отношений!
— Да уж... — тянет Софи. Вид у нее удивленный. Но что-то таится в глазах, уголках губ. Что-то проказливое. — Я вижу... Слушай, если для тебя это так важно — почему не попросил? Если хочешь — попроси. Это просто.
— А я не хочу.
— Не хочешь?
— Не хочу.
Она как-то мгновенно, почти неуловимо перетекла с подлокотника ему на колени, устроилась верхом. Двинула бедрами и довольно ухмыльнулась, совсем плутовски.
— Ох, и врун вы, мсье Бетанкур.
А мсье Бетанкуру и ответить-то нечем. И трудно говорить вообще, когда все перекрыл жар ее тела, который чувствуется сквозь тонкую ткань брюк.
— Хочешь? — она еще раз двинула бедрами.
Толку отрицать очевидное?
— Да...
— Попроси.
Да идет оно все к черту!
— Соф, сделай это.
— Что — "это"? — она вздернула бровь.
— Софи!
— Ты большой мальчик. Попроси, как положено, — Софи уперла руки в бедра, ее грудь, обтянутая трикотажным платье, прямо перед его лицом. На ней вообще нет бюстгальтера. Ведьма!
— Софи! Сделай уже мне минет, черт возьми! — и, потом, опомнившись и тише: — Пожалуйста...
— Умница. Знаешь, как просить, — шепнула она, наклоняясь к нему. — Ну, тогда начнем. По-моему, галстук при минете совершенно лишний...
Серж не успел ей ответить — Софи принялась его целовать. И он так увлекся, что процесс развязывания галстука упустил. Опомнился, когда Софи отстранилась от него, держа в руках изделие итальянских галантерейщиков.
— Ммм... Brioni... Это шелк?
— Да, — выдохнул Серж. — Софи, к черту галстук, брось его!
— Он приятный на ощупь, — возразила его "наездница", пропуская шелк между пальцев. — И мне нравятся эти цвета... Хотя полоска — это ужасно скучно и уныло, Серж...
— Соф!
— Ладно, — девушка отбросила галстук в сторону. — Что там у нас на очереди?
— Брюки? — с надеждой спросил Серж.
— Нет, — покачала она головой. — Пиджак и рубашка.
Она восхитилась вручную подшитой шелковой подкладкой на пиджаке. Он проклял тех, кто придумал так много мелких пуговиц на рубашках. И тех, кто придумал запонки — помянул отдельным тихим злым словом.
— Красиво, — Софи разглядывает лежащие у нее на ладони запонки. — А что это за...
— Серебро и агат! — предупредил он ее вопрос.
— Ладно, — кивнула Софи слегка озадаченно и, после недолгого размышления, отправила запонки в нагрудный карман рубашки. Оглядела Сержа — в расстегнутой рубашке, по движению груди видно, что дыхание уже отнюдь не спокойное. — Пожалуй, оставлю так. Мне нравится, как ты выглядишь... не до конца раздетый...
— Тогда, может быть?..
— Определенно! — и она легко опустилась с его колен вниз, на пол. Устроилась между его широко расставленных ног и взялась за ремень.
— О... отличная пряжка, Серж... И так легко расстегивается. И кожа просто великолепной выделки...
Он не знает, стонать или смеяться. Ведьма. Чертовка. Этот внезапно проснувшийся детальный интерес к его гардеробу явно для того, чтобы его дольше помучить. А Софи переключила внимание на ширинку. Наконец-то!
— Послушай... Какая фурнитура! И отстрочка на застежке просто идеальная — стежок к стежку.
— Соф! — он все-таки смеется.
— А какая это ткань? — и тут она без предупреждения проводит рукой по застежке, и смех превращается в стон. — Такая приятная — тонкая, гладкая, — женская рука скользит по ткани вверх и вниз под аккомпанемент хриплого дыхания. — Серж?
— Чтооо?..
— Какая этот ткань? Шелк? — рука замирает.
— Да не помню я! Не отвлекайся на всякую ерунду!
— Мне интересно, — она надувает губы. — А ты не хочешь удовлетворить мое любопытство.
— Я сейчас тебя так удовлетворю! Так, что тебе...
Его заставляет замолчать звук расстегнувшегося замка.
— Господи, опять белые и опять "Дольче и Габбана". Ты зануда и консерватор, Бетанкур.
Он не может ответить внятными словами. Сейчас — уже не может. Облизывает пересохшие губы, закрывает глаза. И, чуть двинув бедрами вверх, умоляюще:
— Соооф...
Никогда ведь не просил раньше, всегда сами, а тут — на все готов. Лишь бы она...
Соня любуется делом рук своих. Рубашка Сержа расстегнута, брюки тоже. Белые боксеры от "D&G" — по ее наблюдениям, он и не носил иного белья — натянуты так, что резинка неплотно прилегает к плоскому животу. И зажмурился — совсем как ребенок в ожидании чуда. А она поняла вдруг, что хочет это сделать. Очень хочет. Вот просто — очень-очень.
Поддела пальцами резинку и опустила резко вниз. Настолько резко, что освобожденный из белого трикотажного плена напряженный фаллос слегка стукнул ее по носу — и она рассмеялась от неожиданности. А Серж вздрогнул, рука его легла ей на плечо.
— Софи...
— Он такой красивый... — мурлыкнула она. И замолчала. Надолго.
Софья упивается контрастом: тонкой нежной кожи — у нее такая, тонкая и нежная, наверное, только на веках — и той напряженной вибрирующей мощи, что скрывается под ней. И контрастом гладкой спелой твердой вершины — и беззащитной мягкости основания в светло-русых курчавых волосах.
Нет, она делает это далеко не в первый раз. Но острое желание доставить максимальное удовольствие — впервые. Где-то читала... где-то, когда-то... что второй по значимости эрогенной зоной у мужчины являются именно они. И... и Соня запускает пальцы в русые вьющиеся волосы. Сначала нежно, очень аккуратно. Стоны прекращаются, он вообще как-то замирает, подбирается. Словно испугался. Или... ждет? Провела пальцами, погладила — легонько-легонько, слегка царапнула кожу. Сверху донесся шумный выдох. А она почувствовала щекой, как покрылась мурашками кожа его живота. Нравится? Спросить? Нет, она лучше рискнет: взять эту деликатную часть мужской анатомии — подержать, перекатить между пальцами, немного оттянуть. И сжать. Стон был такой громкий, что она испугалась — все-таки сделала ему больно, там это немудрено! Но низкое сдавленное: "Еще... пожалуйста..." убедило ее в обратном.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
