Лоханка

Пока мы лепили обкаточный образец — от интендантов пришел заказ на большую партию именно этих самых машин с автоматическими гранатомётами и двадцатитрёхмиллиметровыми пушками — по всему выходит, что мои мысли военпред перетёр у себя наверху и согласовал с нашими производственниками. Требуемая грузоподъёмность три тонны — мы тут же перешли на шестимиллиметровый лист, потому что иначе — никак. Не увезти нашей подвеске и броню и заданный вес. Ну да расчёт был на то, что дощечка пулю винтовочную придержит, ежели та пробуровит железо. А насчет чего покрупнее из нынешних стрелялок — так мы удалили даже ту защиту, что была на семидесятишестимиллиметровой самоходке-прототипе нынешнего варианта, которая держала пули от крупняка с передней полусферы. Сами понимаете — интенданты заказывают транспортное средство не для того, чтобы туда-сюда одно и то же железо возить.

А двухсотсильного дизеля как не было, так и нет. Думаю, если его сейчас делают, то весь изводят на танки. У нас в стране Советов большого изобилия моторов пока не наблюдается — так, впритык всё, да и то с натяжкой.

Что ещё добавлю к образу последней пятиметровой "модели" — тут в грузовом отсеке без тесноты умещаются снова восемь десантников (он на полтора шага длиннее, на полтора лаптя шире и на ладонь выше, чем у четырёхметровой бранзулетки) и дровяная печка с дымоходом. Вот и выходит — хочешь грузы вози, хочешь — бойцов транспортируй к месту боевых действий. Потому, что люки имеются и в корме, и в крыше, а дырявить борта амбразурами я никому не позволю. На мой взгляд такая фигня может прийти в голову только с бодуна — делать в борту дырку, которую надо затыкать от воды, защищать от осколков и завешивать от комаров, а стрелять через неё имеет смысл только для того, чтобы избавиться от патронов или забалдеть от пороховых газов, потому что попасть на ходу с трясущегося упора можно только в небо. Далеко не в самый центр. Я и с турели-то при хорошем обзоре, иначе как с остановки, всегда промахиваюсь.

Скажете — разухарился Ванюша? Это, чтобы духом не падать, потому, что Жуков велел сделать машину побольше, а мы опять остались в предыдущем размере, да ещё и защищённость ослабили. И, поскольку, команду он отдавал лично мне — догадайтесь, кому прилетит его неудовольствие?

Кстати, заказы были и на самоходки, и на обычные бранзулетки, и на те, что с полковушками, и на миномётные — военные заказы вытеснили всю гражданскую тематику, отчего директор завода организовал третью смену — иначе машины мирного назначения делать стало решительно некогда, а они ему были важнее — что-то он с этого наваривал.

Ну а мы сооружали экспериментальный шестиметровый корпус, нарастив ширину до двух восьмидесяти и высота стала больше полутора метров — то есть внутри можно стоять, чуток пригнувшись, а не только сидеть, как в пятиметровке. Сюда без проблем поместилась бы танковая башня с сорокопяткой, да вот беда — не мог я сообразить, как подобное сооружение можно использовать в бою. Не рисовалось перед моим внутренним взором подходящих ситуаций. Это шасси ни на что непригодно в пределах действия вражеской артиллерии, стоящей на прямой наводке А с башней от МОТки получался хорошо защищённый транспортёр. Чисто обозная машина на пять тонн груза. Хотя, можно и счетверённый Максим поставить или другие малокалиберные орудия и использовать их в подвижном варианте в качестве мобильных зенитных установок. Впрочем, до такого военная мысль пока не дошла... кажется. Мне ведь из генштаба доклады не направляют и с последними веяниями военной науки я не знаком. Опять же автоматическая двадцатитрёхмиллиметровка Таубина вполне себе неплохая зенитка, если обеспечить ей большие углы возвышения. Пока-то у нас только до сорока пяти градусов чуток не хватает, потому что иначе раздавит башнёра.

* * *

Обстановка, сложившаяся осенью тридцать девятого года на заводе, казалась мне унылой. Производство, работающее ритмично радовало начальство устойчивыми результатами, а я оказался в положении ни тпру, ни ну, да ещё и весь в терзаниях от непонимания, что делать и куда грести. А в таком состоянии очень хорошо помогают занятые руки. Выпросил я у Кузьмина стодвадцатипятисильный двигатель — они ведь у нас по-прежнему, считанные, и всяк для своей плановой машины предназначенные. Как уж военпред ухитрился "отщипнуть" одну штучку — ума не приложу. Этот дизель я и стал пристраивать на шестиметровый корпус, что ждал своего часа на козлах для макетирования. Дело в том, что лист сюда пошёл вдвое тоньше, чем был в моё время на МТ-ЛБ. То есть согнули и склепали машину из нашей излюбленной шестёрки — значит имеется шанс, что потянет движок колымагу, потому что из тонкого материала повозка выходит легче. Пусть и не столь шустро побежит, но и не застрянет совсем посреди дороги. Только пускай Федотов рассчитает трансмиссию, я потом выберу подходящую на СТЗ — там есть кое-какие варианты. Ну и на заводе у нас свои зуборезные возможности появились — оснащаемся понемногу.

* * *

Ну что сказать о моём новом детище? Да ничего особенного. По два катка прибавилось на каждый борт. Ухудшилась динамика, но возросла грузоподъёмность и прибавилось простора в кузове. Рация тоже вошла в увеличившуюся ширину, несмотря на то, что впереди поставлена более широкая башня от МОТки. В кормовую дверь — а я оставил только одну — можно войти, хорошенько наклонив голову, а не вставая на четвереньки.

Поездили мы на этом драндулете с Кузьминым. Потом он дал команду обшить изнутри деревом не только кабину, но и грузовой отсек. Снова поездили, и на пустой лоханке, и с полной загрузкой. А потом он просто велел делать их, вместо пятиметровых.

— На две тонны больше везёт, — объяснил он мне своё решение. — А главное, Иван Сергеевич, обязательно доставит груз до места, не застрянет по дороге. И от самолётов отобьется, — он заказал у Таубина гранатомётные гранаты с дистанционной трубкой и мы не раз с ним в степи "развешивали" в небе рядочки из пяти быстро тающих дымных облачков. Почему из пяти? Такова ёмкость магазина. Но цепочка получалась убедительная — уверен — отвернёт лётчик, если увидит такое перед собой. А не отвернёт — встреча с кусочком чугуна, которые разбрасывает тротиловый заряд, не пойдёт на пользу его аэроплану.

Полёт трассирующего снаряда из пушки тоже хорошо заметен, да и сам снаряд, хоть он и просто кусочек металла, запросто выводит из строя двигатель — мощно он бьёт. Грубо говоря пара сотен граммов при скорости без ста метров километр в секунду — это ого-го! Это, если просто болванкой вжарить. А есть в комплекте и зажигательные и фугасно-зажигательные.

А вообще-то, знаете? Я начал сбиваться со счёту, перебирая варианты исполнения плавающих гусеничных транспортёров — столько мы их уже разных напекли.

* * *

Вдруг прибыл гость из Москвы, да не простой, а военный с тремя шпалами. Это по-нынешнему уже полковник, потому, что офицеров снова назвали привычными словами. Не знаю, правда, всех ли, но на "товарища полковника" этот человек отзывался, и замечаний мне за это обращение не делал. Петлицы у него чёрные и какая-то птица в них. Если бы я был уверен, что нынче уже существуют автомобильные войска — сказал бы, что это крылатые колёса, как в наше время. Да только символика эта изготовлена была как-то аляповато и детали различались плохо.

С другой стороны, у Кузьмина вон, петлицы зелёные, тоже теперь с тремя шпалами, хотя и без птицы, так он на полковника не отзывается.

— Интендант, я, — говорит, — первого ранга.

Поэтому я его по фамилии зову, чтобы не ломать язык. И мозги так целее — устал я уже от всяческих переименований и реорганизаций в непобедимой и легендарной. Как выучил в своё время взводных с комбатами да отделенных с комбригами, так и стану их для себя этими словами называть, пока не увижу привычных мне погон на плечах.

Так про полковника — ох и достал он всех. В любую щель нос совал и спрашивал, спрашивал, спрашивал. Всё руками трогал, за каждый рычаг подёргал и на испытательном полигоне катался, на стрельбище палил изо всего, что стреляет. Ни одного доброго слова никто от него не услышал. А потом они с Кузьминым позвали меня съездить в Москву. На "сарае" — так я окрестил последний шестиметровый вариант транспортёра.

Нагрузил я в него горючки в оба конца — одной-то заправки всего на полтысячи километров хватает, а нам только в один конец не меньше двух на гусеницы наматывать. И ещё назад потом пилить — не видел я у дорог заправок с надписью "ДТ" на транспаранте у въезда. Запчастей прихватил — мне ли не знать, что может дорогой "полететь". Харчей и прочего, что в дороге нужно. И поехали мы в три водителя. Сто часов ходу теоретически, если всё время держать двадцаточку. Но карты, которыми мы пользовались, частенько показывали нам возможности прямить дорогу. Мосты нас не интересовали — любую речку в любом месте мы переплывали. Любая поляна, любая просека для нас — торная дорога. Фары хорошие, а грязи мы не боимся... нет, не совсем дуркой ехали, с оглядкой, но много прямее, чем если бы на автомобиле.

Уже в Подмосковье полковник сел за рычаги не в свой черёд и вскоре мы подъехали к большим железным воротам. Вот туда наш ведущий и зашёл минут на пятнадцать. Потом проход открылся, а дальше заехали мы на площадку, где в рядок выстроились образцы самой разной бронетехники. День выдался пасмурный, осенний, но без дождя. Вокруг стоящих боевых машин копошились люди в чёрном — в танковых комбинезонах. Нас прогнали в самый дальний конец, где нашлось свободное местечко.

Вылез я на к крышу сарая — ну и дела! Рядом — одни знакомые. Мотка с недавно закрашенными следами осколков. Бранзулетка общего назначения, бранзулетка с полковушками, бранзулетка миномётная, самоходка, штабной вездеход, пятиметровый транспортёр из последних — в зимнем исполнении. Ну и наш сарай. Мне прямо бальзам на душу пролился, когда увидел я сколь много разных образцов собралось тут нынче, потому что и передвижка с краном тоже стоит, и еще одно пятиметровое шасси с понтоном на спине.

Дальше вижу танки. КВ узнал сразу. Правда, у этого башня пошире и короче он на один каток — корма куда меньше торчит назад. Создаётся впечатление, будто над ним поработал уже послевоенный конструктор. Калибр орудия мне не угадать на глаз — поди пойми, сто это миллиметров, или сто семь. Рядом самоходка на том же шасси явно с передним расположением двигателя потому, что ствол торчит из кормовой надстройки. Верные шесть дюймов. У следующей самоходки калибр где-то посерёдке. То ли сто тридцать — морской. То ли сто двадцать два. Но тут уже явно вращающаяся башня, правда, неизвестно — вкруговую или угол поворота ограничен. Судя по каткам и гусеницам все три машины из одного муравейника — не иначе, Котин постарался.

Тридцатьчетвёрку я и узнал, и не узнал. Она тоже короче, чем я привык. А остальное похоже. И больше из средних танков ничего нет. Вижу пару лёгких. Один — явно плавающий (форма корпуса выдаёт) с незнакомой тонкой пушкой. Второй же — классических очертаний, то есть похож на Т-34, но компактней и с сорокапяткой. Оба лёгких танка я из своей прошлой жизни не помню. Может, и встречал когда на картинках, но наименований не скажу.

Судя по всему, готовится показ новейшей техники, потому что даже БТ здесь нет. Но, в этом случае, зачем тут бранзулетки, выпускающиеся аж с тридцать третьего года?

* * *

Полковник сразу предупредил, чтобы мы к другим машинам не подходили и к людям, что их обслуживают, с вопросами не приставали — мол, техника секретная, как бы чего не вышло. Ну да и пусть их. Я встретил Сеню, мехвода с моей Халхин-Гольской МОТки. Он теперь на ней башнёром. Старый сослуживец помог притащить водицы и придать "сараю" товарный вид, а то мы в дороге маленько заляпались. Полканы мои, впрочем, тоже пахали за рядовых — мы тут сейчас все в комбезах и шлемах, знаков различия не видать, а мероприятие ответственное и никакой прислуги поблизости нет, только охрана расхаживает да зыркает недоверчиво. Но к людям не вяжется.

Я, понятное дело, горючки в баки накачал из бочек, что в кузове, масло проверил, плотность электролита, поглядел не брызжет ли где, не подтекает ли. Покрутил башню, ход стволов попробовал, пересчитал магазины в укладках и погонял рацию по всем диапазонам. Хоть сейчас в бой. С Сеней мы у нас в грузовом отсеке пропустили помаленьку за встречу, вспомнили отделенного — он теперь техник-интендант второго ранга, что, на мой вкус — лейтенант. Может быть — старшой лейтенант. Потом я ему гранат с дистанционной трубкой десяток дал — у него таких с собой не было.

Ещё Сеня рассказал, что двадцатитрёхмилиметровые пушки оказались очень чувствительны к загрязнениям, и один из людей Таубина с ними колдовал — стало заметно лучше.

А там — и в казарму отправились до завтра. Со стороны самоходок ещё звякали железом по железу, но без рьяности, деловито так. А нас строем сводили в столовую и расположили на отдых. Под комбинезонами не у всех была военная форма — не один я тут человек гражданский. Хотя парни со шпалами после снятия танкистской спецодежды оказались только в моей команде. Им поотдавали честь, как положено, а потом это чинопочитание поутихло, разговоры пошли. Начались воспоминания о событиях в Монголии — бранзулетчики, самоходчики и Сенин экипаж имели, что рассказать. Ребята из Москвы, Ленинграда, Горького и Харькова с интересом прислушивались к нашим: "а помнишь, Ваня, как ты Осаке засадил!", и подсели поближе.

— Так, парни, кто вы? — спросил определённо старший лейтенант, потому что с тремя кубарями и маленьким танком в чёрной петлице.

— Кобыландыевцы, — как нечто само собой разумеющееся ответил командир самоходки и продолжил:

— Так летят на меня вершники — я шрапнелью, а хрен тебе, она уже позади них рванула. Тогда разворачиваюсь, и тикать. Заряжающий с наводчиком из ППТшек тех японских кавалеристов и давай прореживать — благо — можно за задней стенкой укрыться. Она хоть и тонкая, но пулю из Арисаки держит...

— Вы парни что, из самой Монголии сюда своим ходом катили? — вдруг поинтересовался "мой" полковник.

— Не, нас под Питер перевели, как только с японцами управились. А оттуда — да, своим ходом пришли. А чё, водят у нас все, фары в исправности. В четыре дня докатили без спешки, только за рычагами менялись.

— Это сколько же у вас ресурс ходовой? — воскликнул тот же лейтенант. Старшой лейтенант.

— А чего ему не быть? — это уже полковник начал уводить разговор в сторону. — Машины лёгкие, транспортные. Ковыляют себе потихоньку, не напрягая ни движки, ни подвеску. Наше дело — груз довезти...

— ...и от грабителей отбиться, а то на военное имущество желающих много, — завершил эту мысль Кузьмин.

— Так вы их и из пушек, и из миномётов, — никак не унимается старшой.

— Социалистическое имущество должно быть надёжно защищено, — поставил я под разговором жирную точку.

* * *

С утра было достаточно времени и помыться, и побриться, и позавтракать. Только потом нас позвали к машинам, где, одетые в комбинезоны и шлемы мы замерли в коротких шеренгах поэкипажно. Вскоре и группа военных пожаловала — большие чины, звёзды в петлицах. Я опять узнал немногих: Жуков, Ворошилов — это из больших. Кобыланды со своим ромбом в петлице относился к свите, как мне показалось. Подмигнул мне из-за спин старших товарищей.