Прогрессор каменного века - 1.

С точно таким же восторгом, с каким девушка подравнивала пропаханные Митяем канавки, рано по весне Таня помогала ему высаживать в почву уже изрядно подросшие саженцы, высота некоторых достигала двух метров и они имели по несколько веточек, а абрикосы, вишня и черешня могли сдуру даже зацвести. Разумеется, только потому, что ведар объяснил ей, что из них вырастут такие вкусные сухофрукты, которых у него осталось всего ничего. С ещё большим обожанием и заботой, когда окончательно потеплело, они завершили сев зерновых и приступили к посадке овощных культур, Таня помогала высаживать маленькие кустики клубники. Митяй очень долго не прикасался к трём литровым банкам этого лакомства и все три скормил своей девушке, а потому та уже знала, чего ей ждать от ста сорока двух маленьких клубничных кустиков. С той поры, как ведар объяснил ей, что огород нужно поливать и пропалывать, он забыл о нём. Едва только проснувшись, Таня, даже не умывшись и не позавтракав, уже бежала на огород, чтобы посмотреть, как растёт на грядках вкусная еда. Ну, а вскоре у Митяя появилось куда больше свободного времени, чем прежде и произошло это после того, как он, предварительно давая каждому борову по большому глиняному чану корма с самогоном, дожидался того момента, когда животное валилось с ног, загружал его в тележку и отвозил на бойню, где боров, не приходя в сознания, двигал кони.

Сначала Таня не поняла, что он делает и почему боров засыпает так быстро. Митяй, не вдаваясь в отдельные подробности, объяснил ей тот простой факт, что если борову перерезать во сне сонную артерию и из него вытечет вся кровь, то его мясо сделается особенно вкусным. Ведла сразу же всё просекла про адреналин и особенно про яйца, которых боровы были лишены опытной рукой её ведара. Однако, окончательно она прочувствовала тему тогда, когда Митяй, забив боровов, освежевал их, срезал с туш толстые, в полторы ладони, куски сала, лишь немного он засолил, а потом, аккуратно разобрав ливер и промыв кишки, принялся прокручивать мясо нескольких сортов через изготовленную им мясорубку и делать сырокопчёные, твёрдые колбасы с чесночком, душистым перчиком и кориандром. Всё остальное мясо, а также остаток рыбы, Митяй погнал на консервы, правда, закатывал он их в пятилитровые глазурованные, керамические банки. И колбас, и консервов он наделал очень много, чтобы повесить и заложить их в леднике на длительное хранение. Доисторическая охотница чуть с ума не сошла, узнав, что если они будут регулярно менять в леднике лёд, чтобы не заводился дурной запах, то колбаса пролежит до следующей весны, хотя её, конечно, нужно было коптить под зиму, но наличие ледника всё упрощало, а консервы с гарантией не протухнут даже до третей весны.

Несколько больших колбас и банок с тушенкой и лососем в собственном соку и в масле Митяй сразу же поставил в домашний ледник. Когда он в первый же день открыл банки с рыбой и мясом, чтобы попробовать, каковы консервы с варёной картошечкой, Таня, чуть из штанов не выпрыгнула от восторга, такой вкусной ей показались и колбаса, и рыба, и тушенка. Поэтому на следующий день она рвалась уже не только на огород, но и на скотный двор. Тем более, что свиньи к тому времени опоросились, а козы окотились. Она подошла к делу серьёзно и первым делом поставила на место самых вздорных и вредных животных, от чего Митяй чуть с катушек не рухнул. Даже хряк, похожий на миниатюрного мамонта, покорно встал перед ней на колени. Когда Митяй увидел, как ловко велда умеет подчинять себе диких животных, он понял, что девушка наделена совершенно ему непонятной, удивительной колдовской силой. Однако, понял он и то, что с ним у неё этот номер не прорезал и потому очень собой возгордился. Однако, вместе с тем он стал подозревать, что в ведловстве заложено куда больше различных умений, чем те, которые показала ему Таня. Как-то раз уже в конце в середине мая, когда всё вокруг вовсю зеленело, вечером, во время ужина, он сказал, провоцирую Таню:

— Ну, что же, как только поросята и козлята подрастут ещё немного, думаю, что всех взрослых свиней и коз тоже можно будет пустить на колбасу. Так глядишь, может быть их деточки станут совсем домашними и я уже не буду бояться, что какая-нибудь драная коза порвёт мне очко своим рогом.

Таня удивлённо вскинула на него взгляд и воскликнула:

— Почему? Чем тебе не нравятся эти свиньи и козы? Не надо их забивать на мясо, Митяй! Надо отрезать козлам и кабанам яйца и хорошо их кормить, чтобы они стали толстыми. Ты же сказал, что этим летом земляная охота принесёт столько еды, что её негде будет хранить. Так пусть её съедят козы и свиньи.

— Но они же дикие! — Театрально воскликнул Митяй.

Таня улыбнулась с видом Мисс Каменный Век и сказала:

— У меня они станут ручными, как Мунга и Крафт.

Митяй горестно вздохнул и принялся объяснять:

— Танюша, но я и так просто зашиваюсь. Мне никогда не успеть переделать столько дел. Работа в мастерской, огород, да, ещё кормить такую прорву свиней и коз, убирать за ними навоз. Так что давай сократим хотя бы поголовье свиней.

Девушка тут же внесла деловое предложение:

— Митяй, давай ты будешь работать в своей мастерской с железом и глиной, а я займусь мехами и кожами, домом и ещё буду поливать огород, дёргать сорняки, кормить коз и убирать навоз.

Разумеется Митяй сразу же согласился. Ещё бы, зачем, тогда, спрашивается, он так старательно учил девушку всему, но при этом никогда не просил её помочь. Впрочем, та сама старалась вовремя подставить своё плечико. Таня на удивление быстро учила русский язык и уже довольно бойко на нём разговаривала, ну, а Митяй достаточно хорошо изучил древнекаменнокавказский. Однако, не смотря на это он по прежнему ни о чём не расспрашивал девушку и довольствовался лишь той информацией, которую та сама ему выбалтывала, причём иногда явно сознательно гнала самую откровенную дезу, говоря о том, как долго она шла к Огненной реке с вонючей, невкусной водой. Митяй кивал, а про себя думал: — "Ага, как же, то-то в твоём мешке лежало добрых полтора пуда вяленого мяса. Да, ты, милая, и половину своих припасов, наверное, не стрескала". В полдень первого же дня, когда ведла Танша поселилась в его доме, Митяй специально подошел к мешку девушки, валявшемуся возле крыльца, и вытряхнул его содержимое на снег, предложив той взять то, что ей нужно. Едва заполучив украшения и отличное охотничье оружие, выкованное из стали, она сразу же потеряла интерес к своему прежнему хабару и взяла себе какой-то простенький костяной амулет на кожаном ремешке, а вяленое мясо бросила Мунге, но и та его после тех харчей, которыми накормили её утром, слопала не слишком охотно, что и понятно.

Ну, а Митяй сложил обратно в мешок каменные и костяные орудия охоты и труда, цыкнул зубом и отнёс его в гараж. Да, нужно быть настоящим гигантом духа, чтобы идти с такими кремнёвыми наконечниками на мамонта или того хуже, шерстистого носорога. Чтобы проковырять им шкуру этой зверюги, придётся часа два пыхтеть. Так что вряд ли девушка шла к его дому одна. Её попросту сожрали бы по дороге махайроды. Скорее всего у неё было несколько сопровождающих и они, заслышав треск мотоциклетного двигателя, сныкались под снег или спрятались ещё каким-то образом. В общем слиняли, поняв, что злой дух или кем там они его представляли себе, вот-вот появится. В пользу этого говорило и то, что вывих у ведлы был совсем свежим и не таким уж и серьёзным. В любом случае Митяй решил продолжить охмурёж, да, к тому же он и не сердился на эту юную, доисторическую Мату Хари ни капельки, как и на пославшую её на разведку большую мать Шашембу. Та была в их племени бандершей и хорошо знала, что делает, а вот ему нужно проявить терпение и выдержку. Ну, с этими качествами у Митяя всё обстояло в полном порядке и он решил не торопить события.

Весь следующий день он посвятил подготовке к строительству парома через Нефтяную реку — свивал длинный и прочный канат, хорошо просмоленный гудроном пополам с мазутом, на что у него ушел целый день, зато канат получился просто отличный. Переправу он навёл в два дня, а на третий уже мог смело отправился в экспедицию. Он решил проехаться по лесостепи с вполне определённой целью — по ней шастало много мамонтов, а его очень интересовал их навоз, особенно старый, пролежавший на одном месте несколько лет, а точнее то, что под ним могло находиться — кристаллы калиевой селитры. Селитра, это прежде всего порох, ну а кроме того Митяя интересовало в лесостепи очень многое, в том числе и те растения, из которых он мог изготавливать красители. Ещё его интересовали шерстистые носороги вместе с их вкусным мясом, шкурой и костями, а также многое другое. Поэтому он решил минимум два раза в неделю отправляться в экспедиции за реку, а всё остальное время посвятить новой для себя теме, кустарному производству химических реактивов. У него имелись с собой некоторые, в том числе серная, азотная и соляная кислота, но ему требовалось их больше, больше, даром что ли он внук хитрого куркуля деда Максима.

Митяй уже сделал первый шаг в направлении бытовой химии и хотя ещё не начать варить хорошее, высококачественное мыло, уже смог получить из свиного жира и воды в небольшом, всего на тридцать литров, чугунном автоклаве, оснащённом механической мешалкой, сначала глицериновую воду, а затем, путём перегонки, уже и чистый глицерин. В первую очередь для того, чтобы смягчать кожу на своих натруженных ладонях, не забывая, однако, и о том, что тринитроглицерин это динамит и бездымный порох. В общем Митяй обратил самое пристальное внимание на химию, понимая, что рано или поздно ему придётся встретиться с соплеменниками ведлы Танши. Вот он и хотел как можно лучше подготовиться к этому славному дню. Нет, вовсе не для того, чтобы навредить им чем-то, наоборот, чтобы одарить множеством полезных вещей и пусть не сразу, но всё же заманить в свои владения и сделать своими учениками и подданными. В том числе ещё и поэтому он так усердно охмурял девушку и вместе с тем учил всему тому, что ей и на фиг не было нужно в стойбище, но зато позволяло пользоваться всеми теми благами цивилизации, которые он привёз с собой и создал в своей латифундии, а создать почти за два три года он успел немало.

Обижаться на девушку ему не имело никакого смысла ещё и вот почему: во-первых, он ведь не знал, с каким заданием большая мать Шашемба послала её к нему; во-вторых, это задание явно не предусматривало убийство великого ведла с целью завладения его богатствами, и, в-третьих, кажется он всё-таки влюбил в себя Таню. Поэтому Митяй, как ни в чём не бывало, делал вид, что он ни о чём не подозревает. Лучше уж прикинуться дурнем и дождаться того дня, когда она ему сама обо всём расскажет, чем устроить девушке допрос с пристрастием, пусть даже в самой нежной форме, в постели, и потом потерять её навсегда. Как раз именно этого он боялся больше всего, поскольку очень быстро привык к этому очаровательному, живому и непосредственному существу, доверчивому и откровенному во всех своих проявлениях, словно ребёнок, и ласковому, как котёнок. Да, о такой девушке в двадцать первом веке, которая внемлет каждому твоему слову и приходит в неописуемый восторг от любого подарка, ему не приходилось не то что мечтать, о такой прелести он не мог даже и помыслить, а расскажи ему кто, что такие встречаются, то точно не поверил бы. Ну, а ещё Таня была очень отважна, сильна физически, быстра и ловка, словно молодая львица. Впрочем, именно таковой она Митяю и представлялась, когда он пытался обобщить все свои впечатления, связанные с нею. Он очень хотел завоевать её доверие и потому решил предложить ей вместе помотаться по лесостепи, увы, в поисках навоза, а не бриллиантов.

Гонять по прериям на Шишиге не имело никакого смысла кроме, разве что, того случая, когда он отправится на охоту, чтобы завалить шерстистого носорога. Однако, ездить по лесостепи на Ижике с телегой на прицепе тоже не сахар. Поэтому Митяй, почесав затылок, решил превратить своего верного, многострадального Ижика в трёхколёсный байк с вместительным стальным кузовом. После недели ударной работы, он выехал из мастерской на чудо-колеснице и покатил к животноводческой ферме, где царил полный порядок. Усадив Таню на заднее сиденье, по-прежнему высокое, но уже со спинкой, он решил покатать её немного и когда убедился, что той понравилось, предложил охотнице на следующий день съездить за реку и прошвырнуться по прериям, чтобы набрать, если повезёт, столь нужного ему химического сырья для производства калиевой селитры. Ну, о том, что это такое и зачем она ему нужна, Митяй распространяться не стал, да, Таня его и не расспрашивала. Это ведь было мужское, а не женское ведловство. Она и без того пришла в восторг от его предложения. Они с вечера полили огород, затем, поднявшись ещё затемно, задали животным тройную норму корма, заперли все постройки и ранним утром переправились на пароме через Нефтяную. Таня хотела вооружиться по полной программе и в таком виде ехать сидя позади него, но он уговорил её положить копьё и топор в кузов, хотя сам всегда держал карабин за спиной.

Таня очень обрадовалась, что они поехали осматривать междуречье Пшиша и Марии, лежащее в противоположной стороне от её стойбища, и Митяй смекнул, что его подруга не хочет, чтобы он встречался с её роднёй. Впрочем, он не долго думал об этом. На трёх колёсах Ижик, обутый в мощную, кроссовую резину, разгонялся до семидесяти, но он не насиловал движок и ехал со скоростью всего в пятьдесят километров, но девушка за его спиной всё равно то и дело взвизгивала. Для неё это была просто несусветная скорость. Таня сидела выше него и ей вменялось в обязанность высматривать в степи мамонтов и шерстистых носорогов, чтобы не выйти на них лов в лоб, что та и делала, а Митяй, в свою очередь, высматривал в молодой, ярко зелёной траве древние мамонтовые кучи и вскоре нашел одну такого размера, что даже ахнул от удивления. Не иначе, как местное стадо мамонтов решило на спор пересрать соседей и выбрало это место в качестве одной из арен. Найти бы теперь вторую. Он подъехал к огромной, высохшей чуть ли не до окаменелого состояния навозной куче, остановился, заглушил двигатель и, попросив охотницу постоять на стрёме, взял в руки лопату. Сверху на куче образовалась плотная, похоже водонепроницаемая корка, зато внутри навоз полностью перепрел и практически превратился в гумус, хоть бери и отвози его на Шишиге в латифундию. Через несколько минут Митяй понял, что не ошибся в своих предположениях.

Под действием солнца, влаги и селитряных бактерий, прямо на земле образовалось искомое вещество. Под старой, высохшей в порох навозной кучей он и в самом деле обнаружил на земле множество белых кристаллов калиевой селитры и сразу же стал собирать её небольшим совочком в железное ведро. Селитрой был пронизан весь тонкий верхний слой и Митяй набрал её ведра три, после чего они поехали дальше. Так они и ездили весь день от одной навозной кучи к другой, и хотя не под каждой имелись маленькие залежи калиевой селитры, селитряной земли прибывало к кузове Ижика всё больше и больше. В час дня пообедали на свежем воздухе и вечером вернулись домой. В конечном итоге Митяй набрал килограммов сто пятьдесят отличного сырья для получения калийной селитры. Таню полностью удовлетворили объяснения, что калийная селитра это очень нужное ему вещество и она не задавала ему лишних вопросов. В любом случае поездка ей очень понравилась и Митяй решил, что будет брать девушку в свою каждую однодневную экспедицию, а то как-то не по-человечески получается, он прохлаждается на свежем воздухе, а его подруга вкалывает. Ну, если честно, то Таня всё же не перерабатывалась и часто прибегала к нему то в одну, то в другую мастерскую. В летнее время забор и обе реки неплохо защищали латифундию от крупных хищников и это не было опасным.