В самом сердце Сибири

— Товарищ полковой комиссар! Отряд специального назначения 'Шмель' вышел из тылов противника по приказу N 00-26 после выполнения задачи по разведке прифронтовой полосы в районе Городецких лесов. Командир отряда полковник Никифоров.

— Вольно!

Алексей сделал шаг влево, шаг вперед, развернулся, и подал команду вольно. Левой рукой достал расшифровку приказа, и передал ее комиссару. Тот не стал читать, сделал несколько шагов вперед, рассматривая бойцов. Подошел к Уфимцеву.

— Замкомандира отряда старший лейтенант Уфимцев! — представился старлей. Недоверчивый взгляд обшарил его с ног до головы. Полковой комиссар обернулся и начал отходить к Никифорову.

— Откуда вы взялись на мою голову? Все откормленные, как байстрюки!

— А вы прочтите приказ, товарищ полковой комиссар. Мы — отряд 'Шмель' Главного Разведывательного Управления ГэШа эРКэКэА. — ответил Алексей.

— Начальник Особого отдела дивизии полковой комиссар Гнатенко. — представился комиссар. — В общем, так, полковник, оружие сдать, и под арест, до выяснения!

— Никак нет, товарищ полковой комиссар. Выяснить это можно немедленно, а оружие — секретное. Сдавать мы его никому не будем. — он протянул комиссару радиостанцию, настроенную на волну штаба фронта.

— Вызывайте, позывной 'Блондин'. — он знал, что этот позывной был у командующего фронтом генерала Пуркаева. Полковой комиссар недоверчиво посмотрел на протянутую станцию.

— Как пользоваться?

— Справа тангенту нажмите.

— 'Блондин', здесь 'Баклушин'.

— 'Баклушин', 'Блондин' на связи! Судя по всему, на Вас вышел 'Шмель'? Это его канал!

— Так точно! Странные они какие-то.

— Обеспечьте отправку к месту назначения автотранспортом. И поблагодарите за работу! — ответил уже другой голос.

— Слушаюсь, товарищ 'первый'. Под охраной? — он решил перестраховаться.

— Ну, если говоришь, что странные, то обеспечь парой человек попредставительнее. Чтобы на постах не держали. Они мне здесь нужны, и как можно скорее!

— Но, у меня приказ...

— Делай, что говорят, приказ по ВЧ сейчас получишь. Конец связи.

Местом назначения был аэродром в Рябцево.

— Здесь побудьте! — приказал полковой комиссар, на ходу давая указания смотреть в оба часовому у дома, в который он забежал. Рядом, почти сразу, появился комендантский взвод. Прошло несколько томительных минут, опять выдохнула пар дверь, опять появился комиссар, его сопровождал какой-то полковник.

— Командир отряда 'Шмель' полковник Никифоров! — представился Алексей.

— Командир 47 стрелковой дивизии полковник Чернов. Постройте бойцов!

— Отряд! Смирно!

— Товарищи бойцы! От лица командующего фронтом объявляю Вам благодарность за разведданные по участку! Командир дивизии полковник Чернов.

— Служим Советскому Союзу! — дружно рявкнули бойцы.

— Вольно!

— Отряд, вольно! Разрешите разойтись, товарищ полковник.

— Далеко не расходитесь, сейчас две машины подойдут. Отправитесь по маршруту. Возьмите Ваш приказ, и вот этот пропуск.

Действительно, через несколько минут подъехали две полуторки, в каждой из них было по одному командиру местной комендатуры и по одному солдату в кузове. Место в кабине комендачи не уступили. Так и поехали под открытым небом в 25-тиградусный мороз. В Рябцево пересели на два С-47 и через полчаса приземлились Андреанаполе. Там всех загнали в большую землянку, где удалось немного поспать и отогреться. Неласковая встреча. Утром всех построили прямо в землянке, еще раз объявили благодарность, затем всех, по одному, начали вызывать на допрос. Но, это были не 'особисты', а представители ГРУ. Впрочем, хрен редьки не слаще. Но, хоть кормят, и на посты не выставляют. Практически, отдых.

Позже всех вызвали Алексея. В комнате было натоплено, и духота стояла страшная. Решив сразу взять быка за рога, так как самым старшим тут оказался майор, грозно взглянув на полные пепельницы, рявкнул:

— Вестовой! Пепельницы долой, и форточки открой!

Вошедший ефрейтор недоуменно уставился на майора, затем забрал пепельницы, а Алексей открыл форточки.

— Товарищ полковник! Не могли бы Вы объяснить некоторые детали, которые были выяснены нами в ходе опроса Ваших подчиненных?

— У Вас связь с Москвой есть? Телефонная, по ВЧ. Собственно, отряд вышел из района по вновь открывшимся обстоятельствам. Требуется связь для передачи данных 'Воздух'.

— Нам никто об этом не говорил.

— Я не давал команды, информацией владеют только я, капитан Викторов и старший лейтенант Уфимцев.

— Они об этом ничего не говорили, и, вообще, отказались давать показания без Вашего присутствия.

— Всё верно, я давал такие указания.

— Кто, по Вашему мнению, может принять информацию?

— Генерал Ильичев.

— Вы серьезно?

— Вот это выпущено в Москве две недели назад. — Алексей положил на стол несколько газет со сводками из Приморья. — А это — место, где производят бактериологическое оружие, которое применили японцы в войне с нами. — он выложил несколько фотографий зданий в Пинфане. Воцарилось молчание.

— Я вывел отряд, чтобы он, в полном составе, и с вооружением, отбыл немедленно в Благовещенск. На все остальные вопросы я отвечу позже. Соедините меня с товарищем Ильичевым.

Майор задумчиво посмотрел на фотографии, затем спросил:

— Что такое 'бактериологическое оружие'?

— Что такое бактерия знаешь?

— Нет.

— А бацилла?

— Да, знаю.

— Вот этими бациллами начиняют бомбы, снаряды и выливные приборы с целью уничтожить бойцов и население. А дома и предприятия, оборонительные сооружения достаются противнику целыми.

— Хитро задумано! — он решительно снял трубку ВЧ и начал дозваниваться до Москвы через нескольких операторов. Наконец, ему это удалось:

— Товарищ 'Дрозд'? Здесь 'Сазанов'. У меня 'Шмель', у него 'воздух' на Ваше имя. — он ненадолго замолчал. — Еще нет, но, наши предположения подтвердились. Имеем показания... Да, информация серьезная, очень серьезная, но не относится к нашему театру... Передаю!

— Выйдите, пожалуйста, товарищи командиры. — приказал Алексей. Нехотя, они вышли из кабинета.

— Товарищ 'Дрозд', здесь 'Шмель'.

— Поздравляю с выходом назад и благодарю за работу. За данные по Болбасово, Вы будете представлены к ордену Красного Знамени, а непосредственные участники к орденам Красной Звезды. Подготовьте наградные листы. А за пленение подполковника Петцольда вопрос в стадии проработки, все будет зависеть от того, насколько удачной будет операция по взятию Городка.

— Спасибо. Вместе с продуктами нам были доставлены газеты, в которых есть сводки с Дальневосточного фронта. В нескольких сводках упоминаются вспыхнувшие эпидемии в Приморье. Имею точные сведения, что с 1932 года в окрестностях деревни Пинфан, южнее Харбина, японской армией был построен и запущен научно-исследовательский институт и завод по производству боевых бактериологических средств. Имеются фотографии и аэрофотоснимки объекта. Ими выведен штамм чумы, в 80 раз более эффективный, чем природный. На основании этой информации мной было принято решение идти на соединение с частями Красной Армии, и просить Вашего разрешения на перебазирование отряда под Харбин. Имеющихся запасов поражающих средств у японцев хватит на то, чтобы отправить на тот свет большую часть человечества, запустив пандемию чумы. Мой отряд способен захватить объект, но требуется взаимодействие с транспортной авиацией и другими силами, чтобы вывезти документацию, образцы, часть персонала, подопытных людей, и уничтожить штамм на месте. Объект серьезно укреплен, а его бомбардировка 'выпустит джина из бутылки'. Бомбить его ни в коем случае нельзя. Вы слушаете?

— Да, 'Шмель', слушаю. Позовите товарища 'Сазанова'.

— Майор! — позвал Алексей. Почти сразу дверь отворилась, появился 'Сазанов'. — Трубочку возьми!

Майор взял трубку и доложился. Затем внимательно слушал начальника ГРУ, изредка подтверждая услышанное.

— Есть! Понял! Аллюр 'три креста'. Есть. — он повесил трубку. Сразу снял другую:

— Дежурный! Аллюр 'Три креста' на Москву через полчаса. Время пошло! — он положил трубку, и поднял взгляд на полковника.

— Товарищ Никифоров! Приказано Вас доставить в Москву к дивизионному комиссару Ильичеву. Борт уже начали готовить. Надо бы вам переодеться!

— Полушубок дайте, этого достаточно.

— Вы обедали?

— Нет.

— Сейчас сообразим, пока борт готовят.

Принесли картошку с тушенкой, майор разлил водку, и удивился, что Алексей не пьет.

— У меня единственный вопрос, товарищ полковник! Военврач Вахрушева дала показания, что Вы и два командира отряда — люди из будущего. Это правда?

— В некотором смысле слова.

— И Вы все знаете наперед?

— Нет. Более того, в нашей истории война с Японией началась гораздо позже, в августе 1945 года. У тебя был только один вопрос, майор.

Майор покачал головой, понимая, что больше ему ничего не скажут.

Алексея сопровождал молоденький лейтенант. Они сели в огромный ТБ-3, который медленно пополз по небу в сторону Москвы. Вначале его сопровождали истребители, потом они ушли. Наконец, под крыльями показалась Москва, и они сели на Центральном аэродроме. Из ГРУ прислали 'эмку', лейтенант остался на аэродроме. 'Аквариум' еще не построен, ГРУ располагалось в здании наркомата обороны на Арбате. Сопровождающий командир показал какое-то письмо на входе и их пропустили. Поднялись на третий этаж, там находился кабинет начальника ГРУ. Дивизионный комиссар Ильичев был маленького росточка, белобрысый, с голубоватыми серыми глазами, имел большие мешки под глазами от усталости. С 29-го года в армии, с 38-го — начальник Политического отдела РУ и ГРУ. С августа 42-го назначен начальником управления, но продолжал носить 'политические звезды' на рукаве. Алексей доложился. Тот, не вставая, протянул руку и коротким жестом показал на стул через стол справа от него. Алексей прошел и сел в него.

— Я следил за Вашими сообщениями с мая месяца прошлого года, товарищ 'Шмель'. И, в конце концов, в августе мною было принято решение установить с Вами связь и задействовать Ваш отряд под Оршей. Несмотря на все сомнения, которых у нас было с избытком. Но, контроль сообщений всегда подтверждал Вашу информацию. Особенно нас порадовали данные по Болбасово, позволившие нанести точные удары по нему. Но, хотелось бы узнать: кто вы такой, и с какой целью вышли на сотрудничество с нами. Вот показания Ваших бойцов, их уже доставили мне. По их показаниям, все они были ранены в боях, в разных местах: от Мурманска до Севастополя. В бессознательном состоянии оказывались в госпитале на Вашей базе под Оршей, где их лечили, обучали, вооружали и экипировали Вы, капитан Викторов и старший лейтенант Уфимцев. На связь с местным населением Вами был наложен строжайший запрет. Контактов с противником, кроме боевых, никто никогда не имел. Продовольствие доставляли вы. Оружие и боеприпасы — тоже вы. Плюс использовались трофейные патроны от немецкой винтовки 'маузер'. Осмотр оружия показал, что оно все иностранного производства. Минометы изготовлены из легкого сплава. Ну, и, наконец, военврач III ранга Нина Васильевна Вахрушева дала показания, что у Вас есть летательный аппарат, без крыльев, который может передвигаться во времени. И что лечили вы ее в какой-то тайге, причем лечение было мгновенным. Плюс препараты, которые Вы привозили для лечения раненых, были изготовлены в 21-м веке. Что можете сказать?

— Я — Никифоров Алексей Николаевич, полковник запаса войск Специального Назначения ГРУ ГШ. В течение многих лет командовал бригадой СпецНаз. Профессиональный войсковой разведчик с большим боевым опытом. Да, я собрал этих людей в разных местах фронта с задачей создать боеспособное, хорошо обученное и вооруженное подразделение для решения задач в интересах Красной Армии. В основном, разведывательного и диверсионного характера.

— Почему такое маленькое? Почему Вы отказались соединиться с партизанской бригадой 'дяди Кости'?

— Я не состою на службе ни в одном государстве. Я на пенсии. Снабжать всем необходимым большое соединение мне не по силам. Для этого нет ни соответствующей техники, ни финансов. А война дело дорогое. Собственно, я не собирался выходить из тылов противника, а оставаться там и перемещаться в места наиболее важных событий на советско-германском фронте. Однако сообщение о том, что Япония вышла из договора о ненападении и сама напала на СССР, изменило мои планы. Дело в том, что в той истории, которую я знаю, этого не происходило. Отчасти это связано и с моей деятельностью. Поэтому я и появился в этом кабинете. Никакой надобности до этого в этом не было. Все шло так, как это должно было идти. Сейчас все изменилось, и требуется нейтрализовать серьезнейшую угрозу, которую представляют из себя лаборатории полковника Сиро Исии. — перевел разговор в нужное русло Алексей.

— Почему Вы это делаете?

— Я — русский, рожден в СССР. Семеро моих родственников сейчас на фронте. Вернутся только двое: мой отец и моя бабушка. И это в той истории. Что будет сейчас, не знает никто. То, что я живой, пока, говорит лишь об одном: пока с моими ближайшими родственниками: матерью и отцом, ничего не случилось.

— Где Ваш отец?

— Точно сказать не могу, должен быть в военном училище летчиков, а мать в эвакуации в том же городе. Мне не рекомендовано встречаться с ними.

— Кем?

— Условиями моих перемещений.

— Ну, хорошо, давайте поговорим о Харбине.

И они переключились на проведение операции, необходимость которой была понята Ильичевым еще днем, во время первых переговоров. Поэтому, он и приказал не разоружать отряд, предоставить отдых и нормальное помещение. Обсуждение длилось долго. После этого они перешли к начальнику Генерального штаба Василевскому, и там отрабатывали детали плана. Василевский был не на шутку взволнован известиями об оружии массового поражения. Операцию взяла на контроль Ставка. Со своими ребятами Алексей встретился на станции Люберцы-2, где они пересаживались из теплушек в пассажирский вагон поезда, следующего на Дальний Восток. Туда он приехал специально, чтобы убедиться, что с ребятами все в порядке, и чтобы показать себя им, что с ним тоже все в порядке. Сам он с ними не поехал, а продолжал готовить операцию, поставлял в пещеру 'Шмели', крупнокалиберные винтовки, пулемёты и мотоциклы. Кроме того, ОЗК, противогазы, дезрастворы и прочие 'мелочи', без которых исполнение операции было бы невозможным. Наконец, он прибыл во Владивосток с грузом парашютов 'Арбалет', выгрузил их прямо на летное поле в Седанке, отослал 'Флайер' и прошел в комендатуру аэродрома. На руках был 'вездеход', подписанный Ставкой.

— Дежурный!

— Дежурный по аэродрому капитан Никольский!

— Полковник Никифоров, ГРУ ГШ, вот мое удостоверение. У третьей стоянки мешки, поднимай людей и перенести в ангар.

Дежурный недоуменно уставился в бумагу, потом вскинул руку и ответил:

— Есть, товарищ полковник.

Утром в Седанку прибыл отряд. Чтобы не привлекать внимание, все были одеты в форму РККА, снаряжение и оружие было упаковано, и привезено на аэродром в мешках и ящиках. Алексей собрал всех: шестеро офицеров бригады и 29 человек личного состава. Вечером на аэродром села девятка 'Митчеллов', новеньких американских бомбардировщиков, с которых предстояло высадить отряд. После высадки они, не меняя курса уйдут в Читу, оттуда на фронт. Их выбрали из-за того, что у них чувствительный радиокомпас, в котором есть диапазон УКВ, этот диапазон японцами не контролировался. Проработав со штурманами маршрут, Алексей дождался взлета и перелетел на место приземления. В указанное время включил привод и дал инфракрасную подсветку для парашютистов. Жаль, конечно, что у большинства Л/С опыта прыжков на 'крыльях' маловато: два прыжка всего успели сделать во время подготовки, но, времени не было. Самолеты появились по расписанию, не снижаясь выполнили десантирование. Площадка небольшая, но, вытянутая строго по ветру, так что попасть не так уж и сложно, хотя... Местность горная, потоки здесь сложные. Прошло шесть минут, и приземлился первым уже майор Викторов. Ему присвоили это звание почти сразу после выхода с задания.