— Ничего, сержант, всё нормально, только знаешь, я ведь не только военный комендант, но ещё и командир отряда "Ночной дозор", а поскольку работы сейчас на людей навалилось много то, как и все мои бойцы, провожу разведку.
Милиционеры дружно, как по команде, подтянулись, сделались серьёзнее и строже, после чего старший группы сказал:
— Тогда всё понятно, Батя. Мы обязательно передадим Ерофеичу привет от вас и вот что, у нас в Твери что-то непонятное творится. Губернатор то ли перепил, то ли просто с глузда съехал, в общем решил военное положение ввести и мобилизацию объявил. К нам его хлюсты вчера приезжали на джипе. На блок пост посмотрели, а у нас там как раз для таких гостей два ПКВТ стоят, в общем сразу же и уехали. Так что вы того, поосторожнее и если поедете на запад, то учтите, там громадный провал образовался. Шириной метров в двести, а длиной и вовсе в десятки километров. Придётся объезжать. Его уже водой залило так, что и на лодке не переплыть через эту канаву. Берега очень крутые.
О том, что в Твери творится неладное, я уже знал и, похоже, побольше, чем милиционеры. Тверской губернатор смылся из города ещё в марте месяце, бросив область на произвол судьбы, а вот вице-губернатор — Виктор Рыбников, тут же решил поиграть то ли в тирана, то ли диктатора. На первых порах он сделал в Твери практически то же самое, что и я в нашем районе — создал военное ополчение и стал бороться с обезумевшим зверьём о двух ногах. Не знаю, может быть по примеру главы администрации Жарковского он решил строить в Твери убежища, но делать это стал весьма странным образом — в первую очередь укрепив железобетоном пару десятков старых зданий в центре города, под которыми находилось несколько больших бомбоубежищ. Зато после этого он поступил просто по-скотски, впустив в убежища своих сатрапов, а несколько сотен тех людей, который их строили, тех, кто был старше пятидесяти, вышвырнул на улицу. Некоторые из них не смотря на это выжили, как выжили те тверичи, которые смогли построить убежища за городом. Пока строители под конвоем строили убежища, опричники Рыбникова отбирали у людей и свозили в убежища все продукты, одежду и всё более или менее ценное. Как только волна прошла, большую часть народа, спасшуюся в убежище, выгнали на расчистку города и Рыбников, пользуясь тем, что у него под рукой имелось свыше пяти тысяч бойцов, объявил о всеобщей мобилизации.
В Твери уже находилась группа наших разведчиков, а в Москве готовилась операция по свержению новоявленного тирана, но я не принимал в этом участия. Её и без меня было кому возглавить, да, и "армия" Рыбника была не очень боеспособной, так, куча идиотов с оружием в руках. Известие о провале, мне ведь как раз надо было двигаться на запад было и то неприятнее. Попрощавшись с тремя милиционерами, вооруженных весьма серьёзно и восседающих на мотоциклах, я перекатил мотоцикл через железнодорожную насыпь поехал к канаве. Мне уже попадалось по пути несколько провалов, некоторые из них были довольно большими, до двух километров в поперечнике, но этот провал меня просто ужаснул. Относительно него я бы сказал так, штаны на заднице у России не выдержали и лопнули по шву. Там, где я подъехал к каньону, он был шириной даже побольше двухсот метров, все шестьсот, а его глубина была не менее ста пятидесяти. Внизу действительно блестела вода, причём довольно много, а за каньоном возвышались холмы. Проехав вдоль него несколько километров на юг, я увидел, как в сотворённое стихией огромное озеро впадает Межа, через которую я переехал без каких-либо помех. Рассмотрев карту повнимательнее, я понял, что каньон образовался как раз вдоль русла реки Западная Двина в её верхнем течении и поехал туда, откуда приехал. Вскоре, доехав до городка Западная Двина, я увидел страшную картину — весь город провалился под землю и о том, что он когда-то существовал, говорил один только дорожный указатель, стоящий перед въездом в город. Железную дорогу и автотрассу "М-9", проходившую через город, как ножом обрезало, только рельсы свисали вниз.
Не в силах смотреть на такой кошмар, я поехал по шоссе назад, чтобы, отъехав подальше от места мгновенной гибели множества людей, остановиться на ночлег. Бивуак я разбил прямо на обочине шоссе, поужинал всухомятку тремя сухарями с несколькими кружками сырокопчёной колбасы, запил ужин водой из фляжки и лёг спать, чтобы наутро объехать-таки провал и двинуться дальше. Ночное, безоблачное, звёздное небо часто прорезали метеоры. Мало того, что за кометой тянулся хвост, состоящий и мелких камней, так ещё та газовая струя, на которой она съехала с небес, как на сноуборде, повредила множество спутников и теперь они то и дело беспорядочно падали из космоса на Землю. Поэтому их горящие в атмосфере обломки было видно даже днём. Спутник, как и любой космический аппарат, штука довольно хилая, так что встретившись с плотными слоями атмосферы, он быстро разваливается на куски и большая его часть сгорает, но некоторые детали спутника всё же долетали до поверхности Земли и падали людям на головы.
В эту ночь я увидел падение какого-то очень большого спутника, но он, слава Богу, взорвавшись в небе прямо надо мной, прочертил среди звёзд с полтора десятка огненных штрихов и все обломки рухнули где-то за горизонтом, к юго-востоку. Посмотрев на это, я выматерился, закрыл глаза и вскоре уснул, чтобы под утро проснуться от шума мотора и визга тормозов. Ещё толком не открыв глаз, я вскочил на ноги и увидел не слишком-то приятную картину — джип, проскочивший мимо и большой пикап, взяли меня практически в клещи. Из обеих машин быстро выскочил шестеро мужиков в возрасте примерно за тридцать, одетых в армейский камуфляж и вооруженных пистолетами-пулемётами "Кедр". Более того, все они были довольно крепкими, рослыми лбами, одетые во всё новое и отлично экипированные, но небритые и почему-то злые на вид. Один из них, с погонами капитана на широких плечах, окинув меня недобрым взглядом, сплюнул мне под ноги и мрачно спросил:
— Ты, бля, почему не выполняешь приказ о мобилизации?
Растянув губы в улыбке, я ответил:
— Капитан, я не местный и потому ни о какой мобилизации ничего не знаю. Я из Москвы, разыскиваю свою подругу. Там, к западу, километрах в десяти, образовался огромный провал и я просто объезжал его. Добрался до Западной Двины и увидел, что весь город провалился под землю. В общем доехал досюда, чтобы переночевать и с утра поехать дальше. Вот мои документы.
Я протянул небритому капитану удостоверение и тот, бегло посмотрев на него, зло бросил мне в лицо:
— Значит, бля, банкир, бля. Из Москвы. Тебе что, бля, в Москве баб мало, что ты за нашими прикатил:
Я принялся терпеливо объяснять:
— Капитан, моя знакомая не из ваших будет. Она из Невеля. Построила для себя и своей дочери спасательный батискаф, но когда его подхватила волна, её капсулу оторвало, а гондолу с Алёнкой, её дочерью, благополучно донесло волной до Москвы. Вот я и сел на мотоцикл, чтобы проехать по пути следования гондолы, чтобы найти капсулу Валентины. Вот и всё. Не думаю, что я вам тут чем-то помешал или чем-то побеспокоил вас, так что сейчас соберу вещи и поеду дальше.
Странное дело, до этого моя история почему-то всегда находила отклик в душах людей. Мне сочувствовали и желали удачи, а Валюше благополучного приземления и встречи с дочерью. Везде, но только не в Тверской области и только не у нукеров Рыбникова. Капитан, неизвестно почему озверев, выслушав меня, тут же истерично завопил:
— Никуда, бля, ты не поедешь! Твой мотоцикл мы реквизируем для нужд тверской народной армии, а тебя задержим.
— Это почему? — Удивлённо воскликнул я — Ребята, вы бы, занимались своими делами и не трогали людей понапрасну.
Капитан от этих слов вообще рассвирепел и заорал:
— Бля, ты мне угрожаешь? Взять его!
Пятеро лбов, нацелив свои "Кедры", тут же обступили меня со всех сторон. Да, глупо я сделал, что сразу же не выхватил "Стечкина" и не открыл по ним огонь, решив, что смогу разойтись с ними мирно, без стрельбы. В первые секунды, когда они были в пяти-шести метрах, у меня ещё был шанс, а когда эти уроды подступили вплотную, было уже поздно что-либо делать. Двое профессионально заломили мне руки, а третий всё так же профессионально быстро рванул на мне куртку и мигом обезоружил, вытащив из оперкобуры "Стечкина", а из ножен мой нож разведчика, который с торжествующим видом показал капитану. Тот радостно заулыбался и немедленно приказал:
— Месите его.
Первого месителя я встретил ударом ноги по яйцам, но в следующую же секунду и сам получил рукояткой "Кедра" по башке так, что отключился. Очнулся я уже в кузове пикапа связанным по рукам и ногам, и заброшенным в него вместе с мотоциклом. Пикап куда-то быстро ехал, а я был избит так, что не мог даже пошевелиться. В общем моё положение было просто безвыходным в том плане, что сам я ничего не мог сделать, но не думаю, что таким уж плохим. Почему? Ну, в первую очередь потому, что в шесть утра я должен был выйти на связь и доложить, что ночь прошла спокойно, всё в порядке и я двигаюсь дальше. Так как этого не произошло, то Скиба немедленно поднимет тревогу и пошлёт ко мне вертушку, а то и все три. Часа через четыре мы въехали в Тверь и вскоре, изрядно попетляв по городу, остановились. Меня вытащили из кузова и я увидел большую толпу мужиков в камуфляже, от многих сильно разило перегаром. На вопрос, кого это захватил капитан Ярыгин, тот ответил:
— Да, москаля какого-то, бля. Банкира, бля. — Похоже, что кроме этого жлобского междометия, капитан не знал больше ничего, но при этом радостно воскликнул — Ничо, парни, щас он нам всё расскажет про столицу и про то, какой хернёй они там занимаются. С тверским ОМОНом шутки плохи.
Кто-то сказал ему:
— Васька, ты бы того, сначала губернатору доложил про москаля, а уже потом волок его в свою пресс-хату. Смотри, окочурится мужик после твоих омоновских методов, Борис Петрович тебя куда-нибудь ещё дальше мобилизации загонит.
— Ничего, авось не окочурится! — Весело воскликнул капитан Ярыгин, но всё же сказал — Семакин, пойди доложи, что мы взяли московского лазутчика, а я пока что москалю объясню, что ежели его тверской ОМОН поборкал, то он должен вести себя тише травы и ниже воды. Ты прикинь, Семакин, он Егору ногой по яйцам врезал, сука. Ну, ничего, я его сейчас так отрихтую, бля, что он у меня до конца жизни будет ходить рывками и срать где попало.
От таких слов мне сделалось немного не по себе. Ничего доброго от этого урода ждать не приходилось. Тем не менее я выпрямился и быстро огляделся. Похоже, что меня привезли в самый центр тверской крепости. Вокруг стояли массивные, высокие железобетонные капониры, укрывшие собой несколько зданий. За моей спиной находились бункеры пониже, а под мощной железобетонной стяжкой, как я понимаю, противоатомное убежище. Несколько таких укрепили и в Москве, вот только из них людей не вышвыривали, как отработанный материал. Да, штурмовать такую крепость будет сложно. Хотя с другой стороны я был согласен со своими коллегами, раз дело дошло до такого беспредела, то если эти уроды не сдадутся, то ничто не помешает нам сбросить на их крепость несколько десятков сверхтяжелых фугасных авиабомб, для которых полтора метра бетона это так, семечки. Ну, что же, если меня привезли сюда, значит тем самым тверичи, последовавшие за своим местечковым диктатором, только ускорили развязку. В мой мотоцикл был встроен радиомаячок и потому наши ребята быстро обнаружат его местоположение. Не думаю, что капитану Васильку, моему заместителю, и особенно Скибе понравится, что меня захватили в плен. Думаю, что они уже обо всём догадались и передали нашим разведчикам, находящимся в городе, соответствующий приказ. Как только я выпрямился и стал оглядываться, один из омоновцев крикнул:
— Командир, ты гляди, эта падлюка уже стреляет зенками во все стороны! Не, ну он точно лазутчик.
Капитан злорадно откликнулся:
— Ничего, щас он нам всё расскажет. Волоките его в мой кабинет, мужики. Допрашивать зачнём.
Один из омоновцев снова саданул меня кулаком в солнечное сплетение, отчего моё самочувствие не улучшилось, а два других поволокли к ближайшему бункеру с широченным, приоткрытым люком, в который въехала бы даже "Камаз". Это, похоже, было укрытие для автомобилей, но его успели превратить в тюрьму. Посередине был оставлен широкий проход, а слева и справа находились клетки, сваренные из арматуры. Меня протащили почти до конца, пока капитан не передумал и не сказал:
— Ладно, развяжите его и бросьте в одну из клеток, а я пока что вздремну. Успеем ещё допросить.
Ну, что же, уже лучше. Меня прижали лицом к решетке и я увидел, что в клетке уже сидят на бетонном полу четверо мужчин с заросшими щетиной лицами, а чуть по одаль от них стоят, прислонившись стеной к бетонной стене, две молодые женщины, одетые в мужскую одежду. Вид у всех шестерых был совершенно отсутствующий, а лица в синяках и ссадинах. Мне развязали руки и ноги, охранник открыл дверь и омоновцы пинком загнали меня внутрь. Влетев в клетку шириной в три и длиной метров в восемь, я не удержался на ногах и упал. Никто даже не пошевельнулся. Наоборот, люди стыдливо отвели глаза в сторону и я понял, что за всякое сочувствие им тут крепко достаётся. Да, сволочные порядки завёл в своём зиндане Рыбников. Поднявшись с пола, я прежде всего стал растирать затёкшие руки и ноги, после чего слегка размялся и хотел было подойти к двери камеры, как один из мужчин тихо сказал мне:
— Сядь, парень, а то сейчас охрана ворвётся и тогда нам тут всем достанется. Они только женщинам стоять разрешают. Говорят, что им ещё детей рожать.
Сев рядом с мужиками, я так же тихо спросил:
— Давно вас тут держат?
Мужчина вздохнул и ответил:
— Меня уже неделю. Как только волна схлынула, так сразу же наружу вышвырнули, а через три дня сюда затолкали за то, что я стал жену и сына разыскивать. Звери.
Характеристика, данная моим сокамерником сатрапам Рыбникова меня заинтересовала и я тихо спросил:
— Кто же у вас тут так зверствует и кто людей из убежища под волну, на верную гибель выгнал?
Уже другой мужчина ответил мне:
— Омоновцы. Суки, совсем озверели. Ничего человеческого в них не осталось. Мало нам горя, так теперь ещё и они перед Рыбниковым выслуживаются, паскуды. А самая гнусная тварь из них, Ярыга. Тот, который тебя сюда приволок. Конченый отморозок.
Сидеть на сыром бетонном полу было холодно. Я снял с себя камуфляж, сложил его вчетверо и подложил себе под задницу. Почти сразу же появился охранник и крикнул:
— Эй, вы, шалашовки, сели, хватит греться!
Обе женщины всхлипнули, но перечить не стали. Охранник пошел дальше, а я вытащил из-под задницы куртку и молча бросил её женщинам. Те быстро сели на неё, а я стащил с себя гимнастёрку и сел на неё, оставшись в одном тельнике. Усаживаясь поудобнее, я просунул руку сзади за ремень и облегчённо вздохнул. Мой тычковый нож был на месте. Уже хорошо, если кто-то из охранников войдёт в камеру, то мне есть чем встретить. Однако, никто из восьми охранников, вооруженных "Кедрами" и резиновыми дубинками, не торопился этого делать и я принялся ждать развязки. Мне подумалось: — "Интересно, что теперь предпримут Василёк и Скиба?" Ответ на этот вопрос я получил уже через каких-то полтора часа. Толстенный стальной люк был приоткрыт и через него снаружи в зиндан попадал свет, тёплый воздух и доносились звуки. В основном матерная ругань и вот к ним, внезапно, добавился ещё и отдалённый гул вертолётных двигателей, становившийся всё громче и громче, а вслед за этим загрохотали, сея смерть, крупнокалиберные пулемёты "крокодилов", также скорострельные пушки "ночных охотников", оглушительные взрывы нурсов и истошные крики "защитников" губернаторской крепости. Внутрь зиндана попытались забежать несколько опричников, но в бронелюк угодило сразу неуправляемых реактивных снарядов и последовавшими взрывами его тут же захлопнуло. Один опричник успел забежать, а вот второго многотонным бронелюком раздавило, как лягушку сапогом.
