Cлепая Совесть

И какая бестия дёрнула меня сюда примчаться на ночь глядя? Давно ведь знала, что со старой жизнью нужно покончить, нет мне дороги никуда, кроме как в императорский дворец. Ни сбежать, ни отпроситься...

Отстраняюсь, удивительно, но слёзы все разом высохли, словно отрубило что-то.

— Не нужно будить ребёнка, — отвечаю.

— Идём... хоть чаем напою, — мадам Джанс поднимается, делает приглашающий жест в сторону столовой. Иду. Последний раз за родным столом посидеть, а не слушать жуткое "выканье", от которого постоянно вздрагиваю. Сколько мы здесь по вечерам болтали, сказки рассказывали, чай пили — в этом никогда ограничений не было.

Окно открыто в сад, с детства изученные силуэты деревьев чуть покачиваются, одно привычно поскрипывает. Машинально сажусь на своё место, и только потом осознаю, что оно уже не моё. Мадам Джанс начинает суетиться, ставит чайник, достаёт печенья.

— Тересия не приехала, — зачем-то сообщаю.

— Ты не обижайся, она очень хотела, — мадам Джанс ставит передо мной чашку, себе тоже наливает. — Не получилось, наверное.

Киваю. Наверное.

— Жизнь не всегда складывается так, как мы хотим.

— Да уж, — хмыкаю, сегодня день нервного смеха. Мадам Джанс смотрит на меня, на пристроившегося в другом конце стола Дарсаля:

— Стражу твоему наливать?

— Налейте, — киваю. Перед Дарсалем тоже появляется чашка, мадам Джанс достаёт ещё каких-то бутербродов.

— Ноэлия! — слышу, подскакиваю, едва не ошпарившись.

— Алма! — радуюсь. — Даже не видела, как ты уехала!

— Да к тебе же не подойти было, — Алма садится рядом, мадам Джанс ставит чашку и ей.

— Ну что, — улыбаюсь, бросаю взгляд на мадам. — Вещи сложила?

— Ноэлия... — Алма вдруг опускает глаза, сердце уже сжимает тёмное предчувствие, но ещё не хочу верить. Мадам Джанс поднимается, идёт к двери:

— Поговорите, девочки, оставлю вас.

— Прости, но я не поеду.

— Почему? — надеюсь, голос звучит спокойно. — Ты же так хотела, я же... я же всё сделала, и с императором договорилась, и познакомила тебя со всеми!

— Да, — соглашается, — спасибо тебе большое. Только никому я там не нужна...

— Мне нужна! Я так надеялась, что ты со мной будешь! А мужа подберём, хоть со всего Айо женихов на смотрины приглашу...

— Ноэлия... — Алма всхлипывает, вдруг замечаю, бледная она какая-то, даже будто похудела за эти недели. С её-то бурной жизнью, не мудрено. — Ты прости. Но я... я беременна.

— Как ты так быстро узнала? — изумляюсь.

— Сама же мне инопланетный тест купила, который сразу же определяет. Ну вот он позавчера показал... я тебе не говорила, чтобы не портить церемонию.

Может, и купила, я столько всего накупила...

— А отец кто? Он же должен знать, наверное.

— Понятия не имею, и... надеюсь, никто не узнает. Хорошо?

Вздыхаю.

— Не лучше ли с отцом...

— Нет! Здесь и с ребёнком у меня есть будущее, если мальчик — до конца жизни смогу жить на дотации государства, да и с девочкой тоже... А там что? Быть инкубатором для мужчины с проблемами зачатия совсем не хочется, уж извини. Если бы я нужна была кому-нибудь сама по себе... а так... Ох, прости.

— Ясно, — поднимаюсь. Вижу, увещевания мадам Джанс не прошли даром. Оглядываюсь на Дарсаля, похоже, он тоже ни к чаю, ни к угощениям не притронулся. Смотрит не моргая, на минуту кажется, будто огонь делается голубым. Но нет, наверное, привиделось.

— Не обижайся. Я так боюсь! Ты же императрица. А я кто?

"А я кто?!" — хочу закричать. Какая к бестиям императрица! Впрочем, всё-таки императрица и держать себя положено. Ещё не хватало до скандалов опускаться.

— Если будет возможность в гости... я бы с радостью! И ты приезжай... — бормочет Алма. Киваю:

— Если будет — с радостью.

Направляюсь к двери. Дарсаль как обычно моментально реагирует, бесшумной тенью движется следом.

— Ноэлия, — останавливает Алма, но мне не хочется её видеть. Понимаю, что она, вероятно, права. Я тоже на её месте осталась бы, наверное. Разве от этого легче?

— Пока, Алма. Увидимся... если Раум светить будет.

— Спасибо, — шепчет Алма. Не знаю, идёт ли за мной. Спешу поскорее на улицу. Поднимаю голову, полный Раум светит что есть силы, даже расхожее выражение как-то по-особенному звучит.

Заскакиваю в машину — Дарсаль едва успевает дверь открыть. Забирается следом. Молчит.

Ощущаю, как начинают душить рыдания. Садится рядом, взлетаем.

— Не хочу спать. Давай покатаемся, — шепчу. Кивает, прикрывает глаза — передаёт водителю.

До чего же дышать тяжело.

— Все меня бросили, — всхлипываю, сама не знаю, как оказываюсь на его коленях, прижимаюсь к груди, из глубины души рвутся бурные неудержимые потоки, ничем не остановить.

— Я не брошу, — произносит тихо-тихо, или мне только кажется, за своими рыданиями ничего не слышу. Прижимает к себе, гладит рукой по голове, но мне так много нужно выплакать — никак не остановлюсь, даже мысли о сопровождающей охране не тревожат.

Глава восьмая

Дарсаль

Огни ночного города оставляют яркие дорожки под веками, почти приближая к насыщению зрением. Улавливаю движущуюся суть реки, едва различимые контуры проницаемых для меня зданий, запоминаю силуэт. Ни разу не пробовал рисовать город, а сегодня хочется.

Ноэлия затихла, сидит на моих коленях, продолжаю машинально поглаживать, следя за омаа. Слегка прикрыл её ауру и салон машины, так, чтобы происходящее не вызывало вопросов, но и излишних деталей Слепым не давало. Альбер и Глар отнеслись с пониманием, не мешаются, надеюсь, и императору лишнего не донесут.

Рваные лоскуты синей ауры постепенно восстанавливаются, возвращаются к обычному ясному цвету. Не знаю, что сказать, слова тут лишние, не нужны. Была бы возможность что-то сделать — сделал бы. А так — только глажу, ощущая почти осязаемый отклик, с удовольствием прислушиваюсь к ладоням, перебираю мягкий шёлк волос.

Передаю водителю зависнуть над рекой, отсюда должна открываться красивая панорама, даже моё изменённое зрение наслаждается. Ноэлия всё ещё всхлипывает, но уже начинает посматривать по сторонам, на миг застывает, глядя в окно. Всплеск восхищения быстро затухает, сменяется чёрными иглами тоски, прошивающими ауру снизу вверх, стреляющими куда-то в голову. Не знаю, как их разогнать, использовать омаа нельзя.

Не плачет больше, только вздыхает резко, судорожно. Приходит в себя. Скоро спохватится, стирая ощущение нежданного комфорта, испугается, смутится. Какая же она бывает смешная, как ребёнок.

Вспоминаю гамму эмоций, метавшихся по её ауре — адресованных мне эмоций. Я ведь тоже ошалел сперва, не ожидал.

Ноэлия начинает елозить, уводя от мыслей о ребёнке совсем в другую, гораздо более опасную сторону. Снова воспоминания, дурманящий запах, на миг же показалось... но не подошла, наоборот, успокоилась, взяла себя в руки. А тут и подавно всё на виду, другие Стражи наблюдают — издалека, но в пределах досягаемости.

Хочу спросить, как она, и, наверное, пересадить на сидение, потому что... тяжело. Потому что она — моя императрица. Женщина повелителя. И даже если в силу возраста или ещё чего у неё и возникнут какие-либо непозволительные эмоции, моя забота как личного Стража вовремя рассмотреть и предотвратить.

Но так доверчиво прижимается, понимаю, нужно ждать, пока сама осознает. Иначе решит, будто и я избавиться рад.

Ещё какое-то время сидит, уже не глажу, просто поддерживаю. Омаа всё непокорнее, усмирять всё сложнее, но девушка ничего не видит, углубилась в мысли и печали.

Потом вдруг начинает крутиться, ощупывает своё лицо, загорается свет. Кажется, смотрит в зеркало.

— Ужас, — бормочет, отворачивается к окну. Хочу напомнить, что для меня не ужас. Ужас полчаса назад был, когда твоя аура в клочья рвалась, а сейчас — ерунда, даже если бы мог видеть. Но молчу почему-то. Ты ведь ещё не знаешь, что я наделал. Надеюсь, и не узнаешь. Но тут эру Рамару решать.

Мягко перебирается с моих коленей на сидение, вызывая жгучую помесь облегчения и прожигающего сожаления. Не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась. Не хочу тебя отдавать.

Всё смотрит в окно, лёгкие разноцветные колебания — порывается заговорить, не то извиниться, не то объясниться, но так и не решается. И не надо. Ни к чему.

— Давай... на тот остров опустимся, — тычет куда-то в окно, наклоняюсь, действительно, посреди реки маленький кусочек тверди. Передаю водителю, сопровождающим Стражам. Вроде отсюда никто не сканируется, но проверить необходимо.

Пусто, ночная тишина. Снижаемся, выхожу, отворяю дверь. Ноэлия скидывает обувь, ступает по нагретому за день песку.

— Император злиться не будет?

— Ему передали, что вы... прощаетесь.

Отпечаток кивка, отблески воды, ступает в неё, набирает в ладони — умывается.

На мгновение представляется, будто бросится сейчас в эту воду, но нет, выходит, садится на песок. Минуту сомневаюсь, устраиваюсь рядом. Нечто неуловимо настораживает, почему-то вспоминается нападение, но вокруг никого.

— Все... видели? — спрашивает.

— Не переживайте, — отвечаю. — Ваши эмоции всем понятны. Я немного прикрыл нас, они не услышат неосторожных слов, просматривают только общий фон.

— Спасибо, — отворачивается. Молчит, сухое шуршание пересыпаемого песка, запах свежей воды, огни города вдали. — Почему ты пытался сбежать из Астара? — вдруг спрашивает тихо. Теряюсь. Не та тема, на которую стоило бы вот так разговаривать. Стараюсь, чтобы общий фон моей защиты оставался таким же ровным для остальных Стражей, чтобы не прислушивались, не заинтересовались. С другой стороны, нужно о чём-то говорить, чем-то отвлечь. Если уж ей так интересно...

— Один раз почти сразу, да быстро вернули, — отвечаю.

— Тебя забрали... против воли?

В детстве многие мечтают стать Слепыми Стражами, это же сила огромная. Но одно дело мечтать о силе, другое — пройти все круги ада для её обретения.

— У нас такого понятия нет. Одарённых омаа слишком мало, это их долг перед государством — стать Стражами. Хотя родители надеялись, что смогут... предотвратить. Даже прятать пытались. Но разве от Слепых спрячешься? — кажется, допускаю лишнюю горечь, уплотняю омаа, чтобы давние эмоции перестали тревожить. Ноэлия прислушивается заинтересованно, хоть собственные беды отступили на второй план.

— Да уж, — вздыхает. — Расскажешь?

Окидываю взглядом окрестности, всё по-прежнему. Охрана наготове, но наши разговоры им не интересны, наверное думают, будто Ноэлия на жизнь жалуется. Веду плечами, почему бы не рассказать. Вкратце. Всё равно ведь узнает.

— Отец работал во дворце, при предыдущем императоре, участвовал в нескольких парламентёрских миссиях в Йован. Мои способности проявились рано, видимо. Сейчас сложно судить, просто в определённый момент нас с матерью отправили далеко за пределы Хадрама, в какое-то богами забытое селение. Там я познакомился с Лексием, вместе играли в Слепых, мечтали приобщиться к силе, спасти Айо и стать героями, конечно, — усмехаюсь, ощущаю улыбку. — Да вот "повезло" только мне. Ни возражения, ни мольбы матери, ни прямые просьбы отца императору, не помогли.

— Было ещё две попытки? — надо же, запомнила. Киваю, какие-то отблески в реке, пытаюсь рассмотреть, но ничего. Охрана тоже молчит.

— Вторая... слухи дошли, что родители... ммм... попали в неприятности. Сорвался почти на одних эмоциях и стремлении найти их, и даже удалось вырваться за пределы Астара. Хотя, возможно, наставники просто позволили мне это — проверяли, наблюдали. Третий раз я уже готовился основательно, много месяцев. Всё, как мне казалось, продумал. Добрался до дома, где мы с матерью жили. Там меня и встретил отряд Стражей. Естественно, их было больше и они были сильнее. А я на тот момент даже обучение до конца не прошёл.

— А родителям... помочь удалось?

— Нет.

— Даже потом, во дворце?

Молчу. Не хочу говорить про обвинение в измене. Тем более, действительно не знаю подробностей. Хотя понимаю, всё равно рано или поздно расскажут. Не я, так Шарасса. Раскопала что-то, стерва. Но не хочу. Не сейчас.

— А... твой друг? — прерывает молчание Ноэлия. Ловлю себя на улыбке. Единственный, как оказалось. Остальные и знать не пожелали. Ни бывшие "друзья" отца, ни мальчишки, с которыми вместе росли.

— Лексий нашёл меня в Хадраме.

Когда я понятия не имел, что делать со своей дурацкой жизнью. Буквально заставил поступить на службу, хотя бы попытаться, вопреки убеждению сына изменника, что это невозможно. Ругал, язвил, уговаривал, девок водил, даже драться пытался. Хотя что он против Стража, только защита и спасала.

Подбираю слова, всё думаю, о чём рассказывать, а что ей знать не нужно. Привычно сканирую окружающее пространство. Сопровождающий гравикар вдруг двигается с места, направляется к середине реки. Связываюсь с Альбером и Гларом.

"Что?" — спрашиваю.

Всматриваюсь в реку, неспокойно там. Стражи молчат — напряжённо, мрачно.

"Шаматри", — отвечает внезапно Альбер. Удивляюсь. Здесь, в Иштаре, в самом сердце Йована — та загадочная сила, которую используют наставники для закалки Слепых Стражей?! Перебираю уровни восприятия, пытаюсь настроиться, уловить.

"Кто она, эр?"

"Ты разве не понял ещё?"

"Я разгадал её суть, - иначе не победить. - Но не смог понять, кто она, что она, откуда? Как... возникает, что её... питает?"

Одна из редких, скупых улыбок наставника.

"Это запретное знание, Дарсаль. Для тех, кто познал пепел омаа."

"Но если... доведётся защищать от чего-то подобного императора или..."

"Не доведётся. Шаматри никогда не появляются за пределами Астара."

— Дарсаль? — настороженный голос Ноэлии вырывает из воспоминания. Тоже что-то заметила, почувствовала, хотя не должна бы. Только Слепой Страж способен видеть энергию шаматри.

— Пожалуйста, зайдите в машину, моя госпожа, — поднимаюсь, подаю Ноэлии руку. Прикасается, срывая с ладони омаа — едва сдерживаю. Встаёт, оглядывается, тоже на реку смотрит:

— Что случилось?

— Не знаю, охрана передала.

Ноэлия кивает, отвожу в салон.

"Увози, — снова Альбер. — Вызвали командира."