Камешек в сапоге.

— Кровь Христова! — вполголоса выругался Баярд. — Ты хитроумен, как генерал иезуитов.

— Ты посмотри на наших, только незаметно. Как переживают... а? Красота!

Да, на наших стоило посмотреть. Чика добыл на кухне какие-то ржавые тесаки и ножики, после чего посадил оруженосца шевалье Гела за работу — точить их. Тот, потрясенный таким коварством рыцаря, которого он уже начинал любить, едва не плакал, когда вжикал железом для казни по точильному камню. Сам же Чика, то пальцем проверял остроту 'инструмента', то поглядывал с вожделением на пленных... На мой взгляд он переигрывал, строя настолько кровожадные рожи. Но когда я посмотрел на пленных, понял, что телевидение со Станиславским сюда не добрались — эти верили. Да и барон покойный был сволочь ещё та. Правда, без наших 'столичных изысков'. Юлька с нескрываемой злобой зыркала на меня, как будто я уже собственноручно пленников разделал и схарчил... Да еще и с особой жестокостью.

Отче, молился... Может за меня, ...а может за души пленников?

Дживс был спокоен, как трансформатор. Он с чисто английской невозмутимостью смотрел на пленников. Странно, что этот его абсолютно спокойный взгляд пугал некоторых до явственной дрожи.

Палач уже посадил на скамью первого приговоренного и ждал моей отмашки, чтоб начать порку. Тем временем рыцарь после короткого совещания с 'кивалами' в трибунале, объявил:

— Капитан замковой стражи — Лоше... помилован.

— Бывшая баронесса Солели — свободна! И может отправляться на все четыре стороны, — он указал рукой на ворота. — Ей позволяется взять с собой трех слуг и трех воинов по её выбору... и только по ИХ желанию. Развязать!

Баронесса — симпатичная девчонка лет двадцати с небольшим. У нее было красивое породистое лицо с капризно изогнутыми губками и как минимум третий размер. Услышав приговор, она с достоинством поднялась и облизнув губы, так многообещающе посмотрела на Баярда, что я точно знал, где он сегодня будет ночевать. Выслушав приговор, баронесса встала и отошла.

— Барон... Ваше баронство — конфисковано и переходит под руку Наместника. Бывший барон, Нико... — помилован. Приговор тот же. Он может отправляться на все четыре стороны, — он опять указал рукой на ворота. — Ему позволяется взять с собой трех воинов по его выбору... и только по ИХ желанию. Развязать!

Сидящие пленники по-разному встретили приговор барона. Кто-то порадовался, а кто-то с откровенной злобой смотрел на помилованных. Но общего у них было одно — у всех ненадолго появилась надежда. Ведь шестерых должны были помиловать. (А я внимательно смотрел и запоминал реакцию).

— Ты? — палец рыцаря указал на последнего оставшегося — 'повара'.

— Лонг Щербатый, ол Председатель. Я повар, Ваша Честь.

— Выдаешься головой Наместнику.

Лонг посмотрел на меня... и я очень искренне и радостно ему улыбнулся. Непонятно и отчего это его так передернуло?

*Французы, любящие поговорить за столом, предпочитают, чтобы тост "За ваше здоровье!", звучал по-французски: "A votre sante!".

** Некомбата́нты (нонкомбатанты, фр. non-combattants — 'не воюющие') — входящие в состав вооружённых сил лица, функции которых сводятся лишь к обслуживанию и обеспечению боевой деятельности вооружённых сил, и которые имеют право применять оружие только в целях самообороны. Здесь — гражданские.

Глава 16.

Хорошему танцору — яйца помогают.

З. Фрейд. Искусство балета как сублимация профанации чистого разума.

Молча выслушав приговор, Нико встал и, набычившись, смотрел на судью.

— Что-то ещё? — вежливо поинтересовался Баярд.

— Приговор окончательный? Вы больше никого не помилуете ...Ваша Честь?

— Ну-у... как сказать... — Баярд сделал вид, что на секунду задумался. — Тут воля Наместника — закон, — он кивнул на меня — сидящего с отсутствующим видом и потягивающим вино. — Он может изменить приговор.

— Тогда к чему этот фарс?

— Он может это сделать в исключительных случаях.

Юный барон подошел ко мне и почтительно поклонился — копна нечесаных волос качнулась. Было видно, чего это ему стоило. Ха, совсем ещё пацан. Обычное лицо, чуть выдаются скулы с рваными пятнами багровеющего румянца, да блестящие от гнева темные глаза. За его плечом через секунду встал капитан плотный дядька лет под сорок с хищным профилем.

— Ол Наместник, я прошу помиловать моих людей...

— Хм, — я сделал вид, что только что обратил на него внимание, — зачем? Или вернее — почему, я должен их помиловать?

— Они ни в чем не виноваты. Они выполняли свой долг и мой приказ.

— Они простолюдины и мятежники. И будут казнены. Хо...

Договорить я не успел. Я явственно так почувствовал, как капитан — решился. Он что-то режущее достал из-за спины и начал сдвигаться влево от барона, чтобы успеть сразу прыгнуть на меня. И ДОСТАТЬ! Любой ценой — достать...

— А вот это напрасно...

Моя рука быстро сдвинулась назад из-под стола, и едва дуло приподнялось над столом, как я сразу выстрелил. Заряд прошел поверх плеча барона и остановил начавшееся движение. Капитана скорчило и забило. Из его руки выпал нож.

— Напрасно Вы это, капитан, — ещё раз, только уже сожалеющим тоном, повторил я. — У вас мальчики... ещё убивалка на меня не выросла... — я сунул пистолет обратно в кобуру. — Так о чём мы? — скучающе продолжил я, обращаясь опять к барону. — Ах, да — о казни... Так вот, приговоренные будут казнены. Но... но есть вариант...

— Какой?

— Вместо воинов умрете вы... и ваш капитан. Капитан, как я понимаю, уже согласен. Осталось дело за вами. Вы готовы?

Барон задумался. Согласен — трудный выбор. Жизнь только начинается... Любовь у него какая-то там. К моему удовлетворению раздумья продолжались недолго. Он решительно тряхнул головой и сказал:

— Согласен.

— Ну вот и прекрасно. Да, ещё одна мелочь. Ваши воины — присягнут мне. Добровольно. Остальные будут отпущены. Те, кто не захочет.

— Зачем вам это?

— Зачем? — дальше я не смог удержаться и процитировал, Калягина из фильма 'Здравствуйте, я ваша тётя!', со всеми его интонациями, — Это будет мой маленький каприз, шалунишка.

Чем поставил беднягу в жесткий тупик. И больше всего, по-моему, интонациями. Думаю, не стоит говорить, что все пленники очень внимательно слушали весь разговор.

— Чика, вина — барону! Эй, там развяжите воинов.

Оттуда резко пахнуло ненавистью. 'Эк меня не любят! И за что?', — мимоходом посожалел я.

— Ну вот... можно приступать. Построились!

Чика торжественно принес ковш вина и очень аккуратно поставил на стол.

— Чего там покрасивее посуды не нашлось? — прошипел я.

— Нет! Они тут нищие, как церковные мыши, — так же шепотом ответил мне он.

— Кто хочет присягнуть мне? — я обратился к пленным и тяжело оглядел неровный строй. — Бабы, вино и тройное жалование...

Чуть подумав, из строя вышло пару бойцов.

— Все? Больше нет желающих? Встать вон там отдельно. Ну вот — теперь ваша очередь, Нико. Это вино. В нем яд. Как выпьете — ваши воины свободны.

Парнишка стоял, катая желваки — весь такой одухотворенный. Мысленно он уже был мёртв. Наверняка представлял, как над его могилой будут плакать прекрасные девы и сурово хмуриться воины. Или сложат в его честь баллады местные менестрели... Дурашка. Все его 'подвиги' зависят от пиара. Этого, слава богу, он пока не знает. Не знает того, что война — это грязное ремесло. Что это — работа. И все выгоды, что от его подвига, что от войны — получат циничные дяди с холодными глазами. Эх... все это ему ещё предстоит узнать, но он ещё молодой — и это прекрасно.

— Да барон, можете попрощаться с кем захотите. Ол капитан, — я помахал уже пришедшему в себя офицеру, — Вы следующий.

Нико оглядел все вокруг, тряхнул головой и шагнул к столу.

— Сколько пить?

— Да сколько захотите...

— И когда подействует?

— Как сочтете до пяти сотен...

Он решительно подошел и решительно отпил из ковша. Затем к столу подошел капитан, и ненавистью глядя на меня, доцедил вино и шагнул к своему барону.

Все притихли. Ждали. Причем все с разными чувствами. Как-то погано я себя чувствую, после 'поправления' мне мозгов Схогом. Чувствовать начал острее. Это... э... несколько отвлекает. Я встал из кресла и все невольно уставились на меня. Я картинно похлопал в ладоши.

— Браво. На этом — всё! — торжественно объявил я. — Сим объявляю свое решение... Барон — оправдан! Баронство возвращается наследнику покойного барона — присутствующему здесь. Вы! — я указал на строй. — За верность своему барону — награждаетесь одним днем отдыха и бочкой вина. Все свободны!!! — я опять сел за стол. — Остальные могут принести мне поздравления. А мы считаемся... — гостями барона Нико.

Несколько охреневший барон с непонимающим видом стоял и смотрел на меня. Впрочем, и у остальных вид был не лучше.

— Позвольте, ол Наместник — разве в вине не было яда? — с совершенно потерянным видом задал мне вопрос Нико.

— Право вы меня удивляете, — я с совершенно хулиганским видом подмигнул ему. — Право слово, ну нельзя же быть таким легковерным. Вы в своей глуши совсем одичали. Это была обычная проверка.

— Но как... — парнишка слегка потерялся. И не мудрено, то — смерть, то — помилование.

— Ну, а все произошедшее — можете считать моей шуткой.

— Шуткой?! Вы проклятые имперские психи!

— Кроме разумеется того, что вы и правда, переходите под руку Империи.

Я возвысил голос, обращаясь уже ко всем:

— Империя пришла сюда навсегда! И здесь будет порядок! — мои слова веско падали в настороженную тишину. Даже если мне придется убить здесь каждого второго.

Все стояли и очень внимательно слушали. Я жестко оглядел все и добавил: — Те, кто этого не поймут — просто умрут. На этом всё.

И уже гораздо тише добавил, обращаясь капитану: — Как вам вино, ол Лоше?

— Отлично, ол Наместник!

'Этот уже все сообразил — молодец'.

— Да, и ещё касаемо вас. Вы награждаетесь трехмесячным содержанием и... половиной имущества покойного управляющего.

Капитан расцвел, но постарался не показать этого.

— А вторая половина отходит воинам замка.

Теперь заулыбались и самые сообразительные из них.

— Жаль капитан, что вас не послушали. Вы ведь советовали — открыть ворота и принять мою руку? — я вопросительно посмотрел на него.

— Да. Но откуда вы... знаете?

— Неужели вы всё ещё считаете меня самозванцем? — я наигранно состроил оскорбленность.

— Нет, что вы...

— Вот и прекрасно. Имперская техника может очень многое, в том, числе и слышать и даже видеть, то, что нас интересует. Думаю, что пора вам выставить стражу. Да, и выкиньте эту парочку из замка, — я кивнул в сторону двух растерянных и стоящих отдельно бойцов. — Не люблю неверных. Действуйте. ВСЕ — свободны! Занимайтесь.

— Слушаюсь! — капитан мгновенно подтянулся и гулко стукнул себя кулаком в грудь — по местному отдал честь.

— Что встали, бараны! Разобрать оружие...

Во дворе закрутилась карусель действий, а в воздухе ощутимо 'потеплело'. Баярд пошел проводить баронессу до покоев, заодно и прихватив её 'драгоценности'. Надеюсь, она его отблагодарит как надо. Думаю вскоре, очень многие будут сильно расстроены своими ценностями. Отче только укоризненно покачал головой, когда я посмотрел на него. Чика погнал на слуг — он уже освоился и вовсю командовал, чертов тинэйджер. Барон несколько растерянно продолжал оставаться рядом со мной, не зная, что делать.

— Не мучайтесь барон. Сейчас разберемся с заключенными. А вам я дарю тех — в хлеву, которые пожелали предать своего господина. Что с ними делать — решать вам. Но я бы рекомендовал — вздернуть. Эта пара просто выбрала сторону победителя, более сильного и службу. А эти решили просто предать. Но... решать вам.

Тем временем Юлька подошла, и нагло глядя на меня, уселась рядом на место Баярда.

— Разрешите барон вам представить мою подругу — снайпер-сержант Юлия Федорова.

— Сержант? — эхом отозвалась она.

— Да. За сегодняшнюю операцию присваиваю тебе очередное звание — сержант. Проставляться будешь?

— Очень рад, ола сержант, — галантно подал голос, пришедший в себя Нико.

Мы сидели во дворе возле стены, в тени от башни и ждали завтрак. Попутно вели высокоумную беседу. Обовшивленных и худых местных зеков мы отпустили. 'Мы' — это Наместник. Был этот, как его 'Мы — Николай Вторый'. А я чем я хуже? 'У русских — собственная гордость!'. О! А зеки? Обычные крестьяне — недоимки, непочтение и ещё там что-то на 'не'. В общем — 'ниачём'.

Я пригласил барона присесть к себе за столик. На кой мне переться в покои? Там насекомые могут быть... и вообще душно. А тут суета и всех видно. Кстати проходившие или пробегавшие мимо люди кланялись мне с искренним почтением. Урок был усвоен. И очень хорошо. В нашем праве уже никто не сомневался.

— Что барон, вам понравилось, как мы захватили замок?

— Оч-чень впечатляющая демонстрация силы.

Нико уже отошел и стал опять нормальным парнишкой в меру любопытным

— И заметьте барон — это только моя личная свита. А теперь представьте, если сюда придут легионы Империи. Да даже — один. Вас тут раскатают в тонкий блин. Все эти ваши, — я презрительно подвигал губами, — ...укрепления.

— Замки?

— Да, замки. Теперь представьте обычный штурмбот...

— Штубот....?

— Э... — глайдер.

— Глайдер?

Вот чёрт! Попробуй объяснить человеку, не видевшему других транспортных средств, кроме телег и карет, что такое Имперская техника. Мать твою, долбаное средневековье!

— Мысленно составьте два десятка телег парами, обтяните крепким железом и поднимите в воздух.

— Оно летает?

— Летает.

— Как копус?

— Как кто-о?

Он изобразил руками, что-то летучее и очень большое. Я прикинул, местную фауну и мысленно поежился.

— Птеродактиль?

— Кто?

— Ну такой большой... летучий. С пол двора.

— Ну, да.

Странный разговор слепого с глухим. Тут появился Чика и стал корчить мне рожи за спиной барона.

— У тебя что, припадок Паркинсона?

— Нет.

— Ну так говори нормально, хакер ты мой яхонтовый.

Чика как-то замялся.

— То-то и оно, что хакер. А теперь переведи...

'Хакер — взломщик...', — я мысленно перевел.

— И чего?

— 'Мани, мани, мани...', — пропел Чика, немилосердно фальшивя. — И чего теперь делать? — Чика перешел на русский.

Я сообразил и слегка задумался. Говенная ситуация. Сокровищницу баронов вскрыли (и я даже знаю кто!). Деньги уже у нашего неофициального казначея — Дживса. С одной стороны святое — трофеи, а с другой... — надо вернуть. Мы-то теперь типа союзники. Я-то сейчас эдак плавно подвожу парня к мысли принести мне присягу. По собственной воле. Дилемма...

— Ладно, верните все на место. Барон... он же тоже народ. А мы с народом — едины. Эль пуэбло унидо — хамас сера венсидо!*

— Чего?

— 'Чего-о...?', — передразнил я Чику. — Рот-фронт, товарищ! Но пасаран!** Эх, ты-ы... — босяк, поколения 'Пепси'. Вот это и клич, и протест, а не твоё... томление духа и пальцев в интернете.