Игрушки для императоров. Иллюзия выбора

Она вновь улыбнулась, но промолчала.

— Мне надо подумать.

— Думай.

Она встала и медленно поплыла к припаркованной вдали 'Эсперансе'.

— Подожди! — окликнул я. Катарина озадаченно обернулась. — Ты забыла! — я показал её 'блатную' зажигалку.

Лицо сеньоры де ла Фуэнте расплылось в улыбке:

— Оставь себе. Мне она будет напоминать всего лишь об очередном хахале, о котором, не будь её, я давно бы забыла, а тебе будет напоминать обо мне и уроках, которые ты усвоил.

Она отвернулась и пошла, теперь уже не оглядываясь.

ЧАСТЬ II. ИГРУШКА

Женщина — это слабое существо, от которого невозможно спастись.

Афоризм.

Глава 6. Инцидент

Сказать, что я был зол — ничего не сказать. Я был в бешенстве! Но не пустом бессмысленном порыве обиженного ребёнка, которому не дали кусок торта, а в осознанном бешенстве отчаяния загнанного в угол взрослого.

Ведь ребёнку неизвестно о вреде сладкого, и объективных причин для неполучения торта на его взгляд, нет. Для него виноваты подлые взрослые, незаслуженно его обижающие. Я же, в отличие от ребёнка, знал, что сладкое вредно для здоровья. Это выбивало почву из-под моей ненависти, превращало её в фарс. Я был тем самым ребёнком, но злился не на причины воздействия, а на методы. А это совсем другая песня.

Методы? Да, бесчеловечны. Но что еще ждать от ангелочков? Их воспитывали с помощью подобных методов, они не знают, что можно иначе. Ведь только так можно сломить и перемолоть спесь, играющую в приходящих к ним бродяжках и попрошайках, брошенных и никому не нужных детях наркоманов, алкоголиков, неудачливых гастербайтеров. Только крайней агрессией, запредельным человеконенавистничеством. Катарина ещё жалела меня, составляла свой дурацкий план, учитывая такой глупый и незначительный по сравнению с целями фактор, как сочувствие. И совсем не потому, что при более жёстком прессе они бы меня потеряли. Наоборот, я вполне себе мог проникнуться их способностями вытаскивать из дерьма и кинуться в объятия, а не как сейчас, сидеть в четырёх стенах и рассуждать о 'возвышенном'. Потому, что главное в произошедшем за последнюю неделю можно записать тремя фразами.

Эта паскуда. Меня. Заказала.

Заказала самостоятельно, и плевать на причины. Он точно так же мог заказать меня позже, из-за чего-нибудь другого, наплевав на запрет папочки. И меня не покидало стойкое ощущение, что рано или поздно это случилось бы. В свете этого вся хитроумная комбинация Катюши предстаёт совсем иначе.

Она права, без членства в структуре, подобной корпусу, я до конца жизни останусь 'серой мышью'. Это будет мой крест, моё проклятие. Потому как действительно, любая сволочь, воняющая паленой орлятиной, раздавит меня походя, даже не утруждаясь тем, чтобы обратить на это внимание. А проклятие потому что я до конца жизни буду помнить о том, как лишился своего шанса из-за непомерного гонора.

Но ребёнок, лишённый сладкого, дулся во мне, и я не мог перебороть его. И от этого ненавидел себя.

За трусость. За малодушие. За боязнь принимать серьёзные решения. Ведь это уже второе решение за последний месяц, повисшее в воздухе. С визора домашней рабочей станции на меня взирали фамилии нашей доблестной аристократии, остановленные в точке, до которой я дошёл перед тем, как выйти из дома навстречу верзилам Кампоса-старшего, но так и не стёртые за эти дни. На фоне этого цифры номера службы вербовки, намертво засевшего в памяти и раз за разом самопроизвольно всплывающие в голове, вгоняли в депрессию.

В этом пате я находился уже третий день, не выходя на улицу, не отвечая на звонки, ни с кем не разговаривая. Даже с мамой. Мама видела мои метания, но не трогала, понимала, что в некоторых вещах она не советчик. Я просто не пущу её к себе в душу! Есть вещи, которые нельзя переложить на кого-то. А совет? Что она может посоветовать нового, если я и так всё прекрасно понимаю?

Кажется, мне звонили из школы. Кто-то из друзей и из администрации. И Эмма звонила, но мама благоразумно не соединяла, посмотрев на меня и покачав головой. Вроде бы звонила Катарина. Но не мне, а ей, меня она всё же оставила в покое. И они долго о чём-то разговаривали. К слову, она связалась с мамой сразу после похищения, постоянно держала в курсе событий, обрабатывала психологически, успокаивала, чтобы мама не нервничала. Катюша по должности психолог, и это её прямая обязанность согласно обычной, общечеловеческой логике. Согласно ангельской — нет, плевали они на окружающих, но человеческой — да. И это давало дополнительные очки в её копилку.

На четвёртый день начало отпускать. Привычно проводив маму на работу и позавтракав набившими оскомину синтетическими макаронами, я пошарил в холодильнике и пришёл к выводу, что с продуктами за эти дни у нас стало как-то... Напряжённо. Обычно продукты покупаю я, это моя святая обязанность с детства, как мамина — готовить. Нет, я и сам могу себе что-то сварганить, не совсем уж отсталый человек в этом вопросе, но не люблю, а у неё получается вкуснее. А времени ходить по магазинам у меня больше объективно, как и сил, чтоб таскать тяжёлые сумки.

По дороге к супермаркету, большому недорогому магазину в соседнем квартале, гнетущее настроение немного развеялось. Оно неудивительно, идти туда далеко, а при ходьбе настроение всегда улучшается. И динамика эта начала мне нравиться.

Внутри магазина скорость динамики увеличилась. Не знаю, почему так, но когда бродишь с тележкой между стеллажами с продуктами, развеиваешься ещё быстрее, чем на улице. Правда, в один момент произошел настолько резкий скачок, что стоит описать его отдельно.

Это была девушка. В самом деле, что ещё может так сильно повлиять на мужское настроение, как не вид столь красивых сеньорит, как она? А она была красива, очень красива! И явно не ангелочек, не то сложение и взгляд. Сеньорита стояла перед холодильником вполоборота ко мне и внимательно смотрела на этикетки. Я со своего места мог рассмотреть её всю с ног до головы, не стесняясь, чем и воспользовался.

Начать с того, что она не латинос. Нет, не русская и не полукровка, не угадали. Она была восточной красавицей, классической, ведущей родословную откуда-нибудь из Персии, Индии или Аравии — подробнее не скажу, особенностей этносов тех мест не знаю. Звезда Востока!

Второй момент — одежда и косметика. Это НАША восточная красавица, ибо одета она была в невесомую блузку с отчетливым намёком на вырез, неприемлемый для представителей классических восточных культур, и невообразимую для оных красную (!) юбку выше колена. Конечно, выше на всего чуть-чуть, на пару сантиметров, но для них и это верх неприличия.

Потомки колонистов с Востока живут на Венере малыми изолированными общинами, и количество их невелико. Тех же, кто ассимилировал, втянувшись в культуру венерианских латинос, вообще можно пересчитать по пальцам. Чистокровных представителей, естественно, а девушка, как я сказал, не полукровка. Это вызвано объективными причинами — ненавистью и культурной изоляцией.

Я уже касался проблемы русского сектора, 'обратной стороны Венеры', головной боли руководства планеты. Здесь же ситуация гораздо хуже. Дело в том, что к моменту войны с Россией, выходцев из этой страны на планете обитало достаточно много, и тронуть их руководство победившей в войне Венеры не решилось, лишь выделило деньги на перелёт добровольных репатриантов. Война же с Восточным Союзом произошла раньше, когда у власти находились другие люди, страна решала иные задачи, а колонистов из Китая, Индии и других членов Союза в абсолютном исчислении было гораздо меньше, чем русских через два десятилетия после этого. Потому, согласно мирному договору с Союзом, Венера выселила их на Землю почти всех. Выселила варварски, набивая людьми грузовозы, словно работорговцы девятнадцатого века трюмы парусников неграми. Было вывезено несколько миллионов человек, колоссальные цифры, учитывая, что самих латинос тогда было всего в несколько раз больше. Скверная страница истории планеты, но, как говорят специалисты, жизненно необходимая на тот момент для молодого государства.

Но сия участь, трюмы, постигла не всех, некоторые колонисты остались, либо спрятавшись и переждав волну насильственной репатриации, либо бежав на окраины своего сектора, куда вовремя не дотянулась длань победителей. Ведь ключевой фразой в мирном договоре были слова 'за свой счёт', и, репатриировав девяносто процентов населения сектора, компактно проживающего в больших промышленных центрах, гоняться за оставшимися десятью власти посчитали необоснованно дорогим удовольствием. И разрешили бежавшим остаться, влившись со временем в ряды хозяев планеты на правах 'братьев меньших'.

Естественно, влиться в ряды латинос оказалось невозможно, особенно людям, живущим своими вековыми традициями, и тем более, исповедующим другие религии. Даже без учёта передающегося из поколения в поколение чувства ненависти. И, оказавшись в центрах теперь уже латинских мегаполисов, эти люди живут изолированными общинами, вступая в брак лишь с представителями своего круга, поддерживая исторические традиции и культуру.

Именно это заинтриговало в незнакомке, озабоченно вышагивающей по соседнему ряду. Она была НЕ ИХ круга, несмотря на гордо сияющий на груди, в районе декольте, священный религиозный символ церкви Благоденствия, Священный Круг из синтетического алмаза. Дорогая штукенция! Тот, кто ее носит, религиозен по определению. А тот, кто религиозен, не позволит себе вольности вроде короткой юбки.

Это была девушка-тайна, девушка-загадка, и, учитывая её красоту, я не мог не подойти и не познакомиться.

— Привет. Подсказать? — я подъехал ближе, наблюдая, как она мечется перед стеллажами с молочными продуктами.

Девушка обернулась, глянула на меня. Дико глянула, как на надоедливую муху размером со слона. Ведь такие мухи по определению заслуживают внимания, оставаясь при этом всего лишь насекомыми. Мне этот взгляд не понравился, но я был готов к подобному развитию событий. Алмазный Священный Круг намекнул, что вряд ли знакомство с первой минуты пойдёт по маслу.

— Меня зовут Хуан, сеньорита. — Я улыбнулся самой доброжелательной улыбкой. — Вижу, вы сомневаетесь, вот, решил помочь. Если моя помощь требуется, конечно.

Выражение лица незнакомки изменилось. Она подобрела, хотя была всё ещё насторожена.

— Сеньор всегда помогает сеньоритам в супермаркете? Или только когда имеет цель затащить их в постель?

Глаза её холодно блеснули. Я понял, что нарвался на какую-то тайну, на что-то личное, подсознательно переносимое ею на всех самцов. Стало неловко.

— Простите, сеньорита. — Я вежливо поклонился. — Не имел цели вас обидеть. Моё почтение.

Я развернулся и удалился, отметив, что даже вот так, с обломом, настроение перешло плюсовой рубеж. Жизнь налаживается!

Минут через пять эта девушка вылетела из головы, как незначительный эпизод. Через пару дней я бы её вообще не вспомнил. Но высшие силы распорядились иначе.

— Сеньор извинит меня? Я не хотела грубить. — Она вышла навстречу, обогнув стеллаж, у которого я задержался, с другой стороны. Я аж разинул рот от удивления, чего-чего, а продолжения знакомства не ждал. — Само вырвалось. — Её губы сложились в извиняющуюся улыбку.

Смущение выглядело искренним, как и раскаяние. Я пожал плечами.

— Мне всё равно, сеньорита. Но если вас успокоит, я не обиделся. — И вновь выдавил улыбку, на сей раз скромную. Теперь хотелось, чтобы восточная красавица ехала со своей тележкой дальше. Ну, их, этих представителей чуждых культур!

Она тоже улыбнулась, но как-то лучезарно:

— Человек не может победить зло вокруг себя. Я могу победить его лишь внутри, а я сорвалась. Теперь вижу, вы не задумывали дурного, как некоторые, и мне стыдно, что не удержала его. В мире стало больше зла, а это плохо.

Так-так, религиозные дебри. Вера в Священный Круг Жизни не совсем религия, скорее, философия, возникшая на ядерных развалинах Третьей мировой. Возникла, как и все религии, на Востоке, то ли в Иране, то ли в Пакистане, в местах, наиболее пострадавших от войны. В одном из лагерей беженцев на окраине какой-то радиоактивной пустыни появился вдруг человек, оставшийся в истории как Пророк. Просто Пророк, без имени, но с большой буквы. Он организовал и утешил отчаявшихся озлобленных людей, дал им надежду на будущее, не зависящее от гуманитарной помощи аргентинских и бразильских миротворцев. Создал нечто, что заменило не греющую сердца старую религию. И отчаявшиеся люди поверили ему, пошли следом.

А уже через десятилетие те же Иран и Пакистан восстали из пепла. Восстали, естественно, не как сильные державы прошлого, но в контролируемом разношерстными бандами послевоенном хаосе, царящем за пределами зон контроля миротворцев, само их возникновение казалось чудом.

Как любая новая религия, отвечающая требованиям насущного дня, вера апокалипсиса стала распространяться со страшной скоростью, как раковая опухоль, больше всего поразив часть бывших исламских стран, а также лежащую в руинах Европу. Дальше её распространение остановилось, стабилизировалось, но это тема отдельного разговора. Могу только сказать, что эта религия не похожа ни на одну, привычную для нас, исторических христиан. Возможно, ближе всего к буддизму, хотя, в сущности, так же далека от её базовых понятий и структуры. Разобраться в ее тонкостях чрезвычайно сложно даже посвященному человеку, коим я точно не являлся.

Однако именно сейчас, под настроение, какое одолевало меня несколько дней, захотелось вдруг потрепаться и пофилософствовать. Чокнутая? Ну, так и меня нормальным назвать сложно!

— Хуан. — Я протянул руку. — Я тоже против того, чтобы зло выливалось во внешний мир. Я за гармонию в мире внутреннем. — И вновь улыбочка. Да пошире, пошире! Девушка идёт на контакт, и это не обычная девушка, а нечто, с чем(с кем?) я ни разу дела не имел. Давай, дружище, дерзай!

— Пенелопа. — Она пожала мою руку. Когда же попыталась высвободить, я мягко, но настойчиво потянул и приблизил её к губам, как принято в высшем обществе.

Имя мне понравилось. Оно лишь подтвердило окультуривание. Воодушевленный, я перешёл к следующей фазе знакомства.

— Пенелопа, знаете, вы очень красивая? И необычная? — Она пожала плечами. Максимально равнодушно. Но при этом ей было приятно. — Они обидели вас? Да? — я мгновенно посерьёзнел.

— Кто? — она сделала вид, что не поняла.

— Те, кто хотел затащить в постель.

Глаза её уперлись в пол.

— Я не хочу говорить об этом.

— Прошу прощения. — Я вновь пожал плечами. Но своё грязное дело сделал, женщины подсознательно ищут тех, кто может их защитить, а я намекнул, что отношусь к таковым. Перепрыгнув этим сразу несколько ступеней процесса знакомства.

— А вы откуда? Почему я раньше вас здесь не видел?

— Я живу на противоположном конце купола. Хожу сюда редко. У нас рядом есть другой магазин. — Она назвала улицу, на которой живёт. Да, далековато! — А сегодня мне по пути.

— И как же отец отпускает вас одну? Да ещё в таком наряде? — Я кивнул на её юбку.