Страж морского принца - 2

Только сейчас она вдруг поняла, что если Алестар молчал все это время, то и сама она была не слишком разговорчива. А принц принял это за обиду?

— Через два дня большие королевские гонки.

Алестар отвернулся от Джиад, старательно оправил тунику и отпихнул рыбеныша, втихомолку мусолящего конец его кожаного пояса. Подплыл к двери и открыл ее, придержав.

— И что? — осторожно поинтересовалась Джиад, вслед за принцем подплывая к двери.

Жи, поняв, что его с собой брать не собираются, обиженно вякнул и попытался выскользнуть первым, но тут же попятился назад, отброшенный ловким взмахом хвоста Алестара.

— И ничего, — усмехнулся принц, глядя мимо Джиад в пустой коридор. — Ты же слышала, я не должен причинять новых хлопот...

Джиад могла бы сказать, что обойтись без любимой забавы — это не такая уж великая жертва ради спокойствия больного отца, но промолчала. Ясно же, что гонки для принца не просто развлечение, а способ вернуть себе утраченную, как он сам думает, смелость. И тут неизвестно, что лучше: поберечь Алестара от новой опасности или позволить ему победить страх Арены. Еще недавно Джиад сказала бы, что первое безусловно важнее. Сейчас она не знала. Алестар замкнулся в себе, мучительно переживая случившееся с Эрувейном, а его отец продолжал вести себя так, словно принц — прежний безрассудный мальчишка. Что ж, может, и безрассудный временами. Но грань между отвагой и безрассудством тонка, а трусость не равна благоразумию.

Размышляя об этом, она проследовала за вновь смолкнувшим рыжим по коридору к королевскому кабинету. Проплыла внутрь — и вежливое приветствие замерло на языке под внимательными взглядами уже собравшихся там иреназе. Сам король, начальник охраны Ираталь и... два жреца, знакомых Джиад по встрече в королевском саду. Как же их зовут...

— Доброго дня, отец, — поздоровался принц, склонившись в глубоком поклоне. — Доброго дня, каи-на Ираталь и почтенные амо-на.

Джиад тоже поклонилась, мысленно окружая себя сияющим щитом Малкависа — предосторожность, возможно, и лишняя, но успокаивающая.

— Доброго дня, — отозвался король, взглядом указывая им на два свободных кресла посередине.

Джиад предпочла бы сесть подальше от Алестара, как и в прошлый раз, но крайние кресла уже заняли жрецы и Ираталь. Что ж, разве она не избранная принца? Вряд ли Тиаран — всплыло в памяти имя, отозвавшееся болью — снова учинит что-то на глазах у всех.

Дождавшись, пока Алестар выберет себе место рядом с жрецом Троих, она опустилась в последнее свободное кресло, оказавшись между принцем и Ираталем. Круглое глубокое сиденье для человека не предназначалось, так что Джиад устроилась на краю, пользуясь тем, что вода все равно держит ее над креслом. Зато со своего места она видела не только короля и обоих жрецов. Тиаран и Герлас... А обращаться к жрецам, значит, следует "амо-на". Интересно, почему тогда саму Джиад король зовет не жреческим титулом, а титулом подводной аристократки, дарованным за спасение принца от сирен? То ли не задумывается, что Джиад тоже жрица, то ли так называют только подводных жрецов, то ли дело в чем-то еще... Ее размышления прервал негромкий голос короля:

— О случившемся на свадьбе каи-на Эрувейн известно в городе. Разумеется, известно далеко не все, слухи плавают самые противоречивые. И, как водится, нелепые. Отыскать преступника пока не удалось, мы даже не знаем доподлинно, кто это. Но скорее всего, это действительно служанка, потому что её до сих пор не могут найти.

"Или она убита своими сообщниками и спрятана, — подумала Джиад. — Будь я заговорщиком, непременно обрубила бы этот след и заодно запутала стражу короля".

— Впрочем, Ираталь утверждает, что девчонка может быть уже мертва, — продолжил король, подтверждая мысли Джиад. — Так что в любом случае, эта волна для нас пока потеряна. Ираталь, что у вас нового?

И снова Джиад почувствовала, что упускает нечто очень важное, прозвучавшее не так давно. Тинкала... Что-то с тинкалой. Но что? Голос Ираталя отвлекал, не давая сосредоточиться. Начальник охраны говорил дельные вещи, перечисляя, как опрашивал подданных других городов, живущих в Акаланте, и местных жителей, кто недавно вернулся издалека... Оказывается, придворный художник успел нарисовать примерный портрет слуги со слов Алестара — вот куда принц вчера уплыл на пару часов. Портрет показали всем во дворце, но лишь несколько слуг вспомнили, что такая девушка действительно бывала на кухне и, вроде бы, служила в чьих-то личных покоях. Но вот в чьих? Да, несколько раз варила тинкалу, но в этом никто ничего особенного не увидел...

И опять все упиралось в тинкалу. Она была слишком сладкая и пряная — это принц хорошо запомнил. Только для того чтобы скрыть примеси? Что-то еще недавно говорили Джиад про слишком сладкую тинкалу, которую кто-то варит...

Она усилием воли заставила себя отпустить эту мысль, зная, что теперь воспоминание выплывет само через некоторое время. Служанку вряд ли найдут... Но ведь принца не только травили! И стоило бы задуматься, почему сначала использовали не обычный яд, а гарнату. И не только яды!

— Значит, пока ничего, — сухо подытожил король. — Что скажете, почтеннейшие амо-на? Высокий Совет просит у меня объяснений поведению наследника. Пока еще просит, но мы все понимаем, что это значит.

А Джиад вот не знала. Высокий Совет смеет указывать королю, как должен вести себя наследный принц? Хотя если речь зашла о будущем королевства и безопасности самих высокородных... Ах, как же мало она знает об иреназе! Не может даже понять, почему король совещается обо всем этом с жрецами, а не с собственными советниками!

— Храм Троих всецело поддерживает королевскую семью, как и всегда, — раздался мягкий низкий голос Тиарана. — О происшествии на свадьбе юной Эрувейн мы будем рассказывать народу часть правды, которую можно рассказать. И я дам своим младшим собратьям указание прислушиваться к любым разговорам, которые могут навести на след преступника.

Значит, здесь, как и наверху, сила храма в том влиянии, которое он оказывает на верующих. Иногда явном, иногда скрытом, но всегда огромном. И в слухах...

— Я бы тоже дал такое указание, — фыркнул со своего места Герлас, — но только в мой храм сплетни не несут.

Жрецы не ладят между собой? Судя по вызывающему тону Герласа, не упустившего возможность съехидничать в присутствии короля, еще как не ладят.

— Сила вашего храма в другом, почтенный амо-на, — обронил жрец Тиаран с мягкой снисходительностью, что наверняка должна была уязвить Герласа хуже жестокой насмешки. — И перед лицом беды следует забыть давние разногласия...

— Вот именно, — властно оборвал их король, выпрямляясь в кресле, насколько это было возможно, и подаваясь вперед. — Я жду помощи от каждого из вас. И потому у меня есть повеление...

А все-таки морскому владыке было нехорошо. Джиад видела, как изменилось его лицо то ли от болезни, то ли от постоянного напряжения: веки набрякли, под глазами не проходили темные мешки, а черты лица заострились, так что поблекшая морщинистая кожа туго обтянула скулы. Если Алестар погибнет, это наверняка добьет короля, и тогда...

Что будет тогда — она не успела додумать.

— Я прошу каи-на Джиад из Арубы, жрицу Малкависа и стража его храма... помочь в расследовании покушений на моего сына.

Что? Джиад замерла, надеясь, что ослышалась или поняла неверно, но уже осознавая, что так оно и есть.

— Я даю каи-на Джиад дозволение задавать любые вопросы и получать на них верные и подробные ответы. Любые, я сказал!

Король лишь слегка повысил голос, но этого оказалось достаточно, чтобы Герлас, возмущенно привставший в кресле и уже открывший рот, молча опустился на сиденье. А вот Тиаран не говорил ни слова, и это беспокоило гораздо сильнее. Но король! Он должен был посоветовался с Джиад! Предупредить хотя бы!

Алестар обернулся и тревожно глянул, будто почувствовав кипящее в Джиад возмущение. Но ничего не сказал, только снова прикусил уже припухшую губу и отвернулся — сдержанность давалась принцу нелегко.

— Желание повелителя — закон для Акаланте...

— Поручить такое двуногой?!

Два голоса слились воедино. Мягкий, вкрадчивый, лишь слегка удивленный — и возмущенный рык.

Джиад безмолвно и неподвижно выжидала.

— Такова моя воля, — слова упали тяжело и медленно, словно камни сквозь плотную воду.

— Она двуногая... — упрямо продолжал Герлас. — Мой повелитель, это против закона и традиций. Двуногие — исконные враги Акаланте.

Алестар беспокойно пошевелился. Джиад видела его с той стороны, где лицо не было обезображено еще заметным кровоподтеком: мраморно-белая щека, линия скулы, завитки выбившихся прядей... Принц был бледен, только на скуле горело ярко-розовое пятно, и Джиад вдруг стало тревожно.

— Она каи-на Акаланте. Избранная моего сына. Сердце Моря признало ее.

Ах, как же тихо стало после этих слов. Словно вода вдруг застыла льдом, не пропускающим ни звуки, ни колебания. И только щит, поставленный Джиад больше ради спокойствия, внезапно дрогнул, как от тяжелого удара. Плотнее сжав губы, она смотрела прямо на короля, чувствуя, как чья-то бесцеремонная и упорная воля шарит по невидимой броне, отыскивая в ней малейшую щель и не находя. Пока не находя. Кто из двоих? Тиаран или Герлас? Служитель Троих или Глубинных? Второй всячески выказывает неприязнь к двуногим, но первый, безупречно вежливый и вкрадчивый, уже пытался подчинить ее своей воле. Кто из двоих сейчас ломает ее защиту и зачем?

Она сосредоточилась, с бессильной злостью понимая, что говорить сейчас вслух о происходящем неразумно и опасно. Воззвала к Малкавису, одновременно погружаясь внутрь собственной души и поднимая на поверхность спокойное ровное сияние — силу посвященной жрицы. Золотистый свет окутал ее, создавая еще один слой защиты, и жадные щупальца, будто обжегшись, отдернулись. Джиад вздохнула свободнее.

— Что ж, — задумчиво произнес Тиаран, — это многое меняет. Не так ли, амо-на Герлас?

Жрец глубинных то ли недоверчиво, то ли презрительно фыркнул, испустив фонтанчик крошечных пузырьков. В другом месте и в другое время это было бы забавно, а сейчас лишний раз напомнило Джиад, что она на морском дне, где сама ее жизнь зависит от маленького камушка на кожаной ленточке — амулета, дарованного морским владыкой.

— Госпожа Джиад, — устало сказал король. — Вы хотите о чем-либо спросить почтенных амо-на, каи-на Ираталя или меня?

Джиад глубоко вдохнула, отрешенно наблюдая, как свет от шаров туарры падает на поверхность предметов, лица и чешую иреназе, окрашивая все в комнате в теплые тона. Медленно обвела взглядом всех, начиная от Ираталя слева и заканчивая хмурым Алиэром, упорно разглядывающим фреску со своей прародительницей, судя по сходству. Подумала, что король иреназе совсем в отчаянии, если доверяет подобное дело ей, двуногой чужачке. А впрочем, так ли плох выбор подводного правителя? Иреназе за века покоя и обожания королевского семейства и впрямь разучились должным образом это семейство охранять, полагаясь на традиции и всеобщую любовь. Теперь же заговор сплелся таким клубком ядовитых змей, что сразу и не распутаешь. А она здесь чужая и именно потому может взглянуть на все беспристрастно. Только вот вести допрос жрецов и Ираталя явно лучше по одному — так будет легче подобрать к каждому свой ключик.

— Если позволите, ваше величество, — сказала она вслух, — я бы поговорила с вашими почтенными подданными немного позже и с каждым по отдельности. Мне нужно обдумать вопросы.

Жрец Глубинных снова отчетливо фыркнул.

— Впрочем, — ровно продолжила Джиад, поворачиваясь влево, — к почтенному амо-на Герласу у меня есть вопрос уже сейчас.

— А почему именно ко мне? — ожидаемо вскинулся служитель глубинных, картинно скрестив руки на груди поверх черно-золотой туники. — Не к Ираталю или Тиарану!

Джиад пожала плечами.

— Если бы принца пытались убить с помощью силы Троих, я бы обязательно спросила об этом амо-на Тиарана. Однако на его высочество напустили Дыхание Бездны, а это, как мне сказали, проявление могущества глубинных богов. Кого же еще мне спрашивать об этом?

Герлас яростно засопел под скрестившимися на нем взглядами. Даже Алестар соизволил оторваться от созерцания картины и обратить на жреца мрачный взор. Выражения лица Ираталя Джиад не видела, но король смотрел на служителя Глубинных богов с уже привычным утомлением, а Тиаран — с обычной мягкой полуусмешкой.

Наконец, Герлас отозвался, по-прежнему упорно не встречаясь взглядом с Джиад:

— И что именно хочет узнать госпожа... избранная?

В последнее слово он ухитрился вложить столько яда, что Джиад невольно улыбнулась. О да, жрец явно дал понять, что воспринимает ее только как временную игрушку наследника. Не равная Герласу по положению жрица земного бога, даже не каи-на — аристократка подводного королевства. Всего лишь избранная, а обстоятельства этого избрания все присутствующие знают.

— Все, — со спокойной терпеливостью ответила она. — Все, что вы можете рассказать о Дыхании Бездны. Кто способен его применить, что для этого нужно и можно ли выследить сделавшего это?

— В моем храме виновных можете не искать, — процедил Герлас. — Мы не служим Глубинным, что бы об этом ни болтали, мы бережем их покой ради жизни всего сущего. И ни один жрец Глубинных не способен на такую глупость, как вызвать в наш мир Дыхание Бездны.

— Почему? Разве это не надежный способ расправиться с врагом?

— А пробудить вулкан и уничтожить весь город вместе с этим врагом было бы еще надежнее, — съязвил жрец. — Дыхание подчиняется вызвавшему не больше, чем разъяренный салту. Его можно направить в нужную сторону и указать цель, но после этого зверь будет рвать всех, кого еще встретит на пути. Так и Дыхание Бездны — оно опасно и для жертвы, и для всех, кто рядом, и для самого вызывающего.

— Тогда почему применили именно его? — тихо спросила Джиад. — Господин Герлас, вы во всем этом понимаете больше, чем кто-либо. Наследника пытались отравить, его отправили на встречу с сиренами — это способы куда надежнее, так? Тогда почему именно Дыхание Бездны? И кто еще, кроме жрецов вашего храма, мог бы это сделать?

— Кто угодно, — нехотя откликнулся Герлас, помолчав немного. — Кто угодно, знающий ритуал и владеющий чашей. Я предупреждал, что ее пропажа обернется бедой, но кто меня слушает? Чаша в руках святотатцев, да поглотит их души Бездна!

— Возможно, стоило тщательнее охранять такую опасную святыню? — сладко заметил Тиаран. — Попросили бы нас о помощи, в кладовых нашего храма довольно места.

— Не смейте... — огромной змеей зашипел жрец Глубинных, подаваясь из кресла навстречу сопернику. — Не смейте издеваться, Тиаран... Я потерял самого надежного и верного ученика. Мальчик жизнью заплатил за попытку уберечь чашу. И его смерть не повод для насмешек. А по вашей милости на городской площади распевают песенки о глупых жрецах, то ли уронивших святыню в Бездну, то ли пропивших ее в таверне. Постыдитесь Троих, Тиаран, если не боитесь гнева Глубинных!