Но она знала, что воины не только охраняют ее работу от возможных вражеских диверсий — их задачей было также не позволить Нен Йим или кому-то из ее помощников сбежать и распространить среди народа йуужань-вонгов еретические идеи. Йуужань-вонги, избранные для работы с восьмым кортексом, были изолированы от остального народа — как зараженные чумой.
Нен Йим была более чем уверена, что после завершения проекта, после того, как восьмой кортекс будет наполнен тысячей и одним новым протоколом формовки, она и ее сотрудники — и Оними — будут тихо ликвидированы, и все упоминания о них в записях будут стерты.
Но если это случится, Нен Йим была готова принять смерть. Вся жизнь — не что иное, как подготовка к смерти, и когда восьмой кортекс будет наполнен, ее жизнь станет жертвой богам за победу над неверными и величие ее народа.
Оними закончил натираться лосьоном и выпрямился.
— Я так понимаю, что время действия лекарства ограничено? — спросил он.
— Да. Оно убьет инфекцию при контакте, но потом ты снова можешь заразиться.
Глаза Оними, расположенные один ниже другого, уставились на нее.
— И мы все можем снова заразиться?
— Боюсь, что так. Эти споры здесь повсюду.
— А можно приказать Планетному Мозгу создать организм, который убьет спору? Какой-нибудь вирус или бактерию, которая сожрет этот грибок?
Нен Йим ответила не сразу.
— Я боюсь, — сказала она, — что у Планетного Мозга проблемы…
Красноватое освещение лаборатории отразилось в глазах Оними, ставших тревожными. Его перекошенный рот дернулся.
— Как это могло случиться, мастер-формовщица? — спросил он.
— Я тщательно изучила организм, который причиняет зуд. Хотя понадобится дальнейшее изучение, я полагаю, что этот грибок йуужань-вонгского происхождения, его не было на Йуужань’Таре.
Оними зашипел.
— Х’Ганг Хул! Этот кретин! Он испортил Планетный Мозг! — он некоторое время раздумывал, — Ты можешь добиться, чтобы Планетный Мозг боролся с этой заразой?
— Возможно. Но тогда мне придется отложить всю остальную работу.
— Тогда не надо. Управлять формовкой планеты уже назначен другой клан, и работа с Планетным Мозгом — их задача.
Выражение его лица стало задумчивым.
— Может быть, боги посоветуют что-нибудь Шимрре по этой проблеме, и он сможет передать это новым формовщикам?
Нен Йим почувствовала глубочайшее отвращение. Она могла быть еретичкой, но даже она имела достаточно уважения к богам, чтобы претендовать, что ее знание было божественного происхождения.
— Верховный Правитель хочет, чтобы ты сконцентрировалась на проекте йаммоска, — продолжал Оними, — Мы должны создать военного координатора, который не будет уязвим к попыткам неверных манипулировать гравитационным спектром. Поэтому Верховный Правитель разрешил тебе исследовать любые захваченные машины и оружие неверных.
Нен Йим притворилась удивленной.
— Если бы мы знали, как неверные создают эти помехи, — сказала она, — наша задача была бы существенно легче.
— Известно, что у неверных есть устройства, манипулирующие гравитацией, они называются репульсоры. Не такие полезные и универсальные, как наши довины, но, возможно, работающие по тем же принципам. Неверные могли модифицировать эти устройства, чтобы создавать помехи йаммоску.
Нен Йим некоторое время обдумывала это.
— Могу я получить для исследования один из этих… репульсоров?
Оними грустно улыбнулся.
— Я доставлю тебе репульсор вместе с переводом его описания.
— Проследи, чтобы он был защищен от бактерий, пожирающих металл.
— Да, конечно, — его глаза блеснули, — Шимрра молится день и ночь, чтобы боги помогли ему с этой проблемой. Могу я ему передать, что скоро боги дадут ответ?
— Боги сначала хотят взглянуть на репульсор.
Оними поклонился и отсалютовал, скрестив руки, но его голова была издевательски склонена набок.
— Успеха тебе в твоих усилиях, мастер-формовщица, — сказал он.
— И тебе, Оними.
Уродливое существо выскользнуло из лаборатории. Нен Йим смотрела, как он ушел, ее губы дернулись от отвращения.
— Чем бы они ни были, тварь, — сказала она, — чем бы они ни были.
Глава 14
Кэл Омас объявил о своем «джедайском плане» и о своей официальной кандидатуре, утром перед целой армией журналистов в коридоре здания, которое правительство Мон Каламари предоставило для размещения Сената. Люк стоял позади Кэла, среди группы его друзей и сторонников, не желая привлекать к себе внимания, но когда журналисты начали задавать Кэлу вопросы, как минимум половина из них касалась Люка, и Кэл подозвал Люка к себе.
— Вы и джедаи поддерживаете кандидатуру советника Омаса? — спросили его.
— Я надеюсь, мы сможем сотрудничать с любым главой государства, — сказал Люк, — но я поддерживаю план советника Омаса по восстановлению Совета Джедаев.
Журналист был настроен скептически.
— Так вы будете сотрудничать и с Фиором Роданом, если он выиграет выборы?
— Я буду работать с советником Роданом, если он захочет, чтобы джедаи ему помогали, — улыбнулся Люк, — Хотя я думаю, что он этого не захочет.
В толпе послышался смех.
— Родан говорит, что Совет Джедаев послужит вам средством для захвата власти, — сказал кто-то.
Кэл выступил вперед.
— Можно я отвечу? Если бы Люк Скайуокер добивался власти, он не стал бы сотрудничать с политиками вроде меня или Родана. Ему не нужно было бы уничтожать Звезду Смерти, сражаться с Императором Палпатином, и помогать своей сестре создать Новую Республику. Все, что нужно было сделать мастеру Скайуокеру — присоединиться к своему отцу, Дарту Вейдеру, правой руке Императора. И тогда его власть была бы неограниченной, а мы с вами были бы рабами или покойниками.
Кэл нахмурился, глядя на толпу, в его голосе появился гнев.
— Мы говорим не о каком-то мелком лоббисте или политикане — мы говорим о Люке Скайуокере! Нет такого гражданина в Новой Республике, который не был бы ему обязан. И если кто-то подозревает, что Люк Скайуокер участвует в грязных политических играх, я думаю, что этот «кто-то» не только не знает истории, но и не способен понять человеческий характер.
Раздались аплодисменты, и не только от сторонников Омаса.
— Благодарю вас за защиту интересов джедаев, — сказал Люк, когда разговор с журналистами завершился.
Кэл усмехнулся.
— Тебе понравилось, как я изобразил праведный гнев? Думаю, неплохо вышло.
Люк был удивлен.
— Так ты притворялся?
— О, не совсем, — сказал Кэл, — Я просто позволил ему проявиться достаточно, чтобы это было заметно в сегодняшних новостях, — он почесал подбородок, — Только достаточно ли?
Люк оставил Кэла размышлять над политическими вопросами и отправился на челноке в штаб флота Новой Республики, где продолжали допрашивать Вержер. Джейсена отпустили через несколько часов, но отпускать Вержер разведка флота явно не собиралась.
И Люк не считал, что это плохо.
— Она сообщила нам множество ценных сведений, — сказал директор разведки флота Айддар Ниликирка, — Нам понадобятся сотни часов, чтобы обработать их. Ничего из сказанного ею не противоречит тому, что мы уже знаем, однако она может быть и фальшивой перебежчицей, контролируемой врагом, не так ли? — Ниликирка, казалось, развеселился, — Она ест как существо вдвое больше ее веса. Я никогда не видел такого аппетита.
— Если бы вам пришлось есть стряпню йуужань-вонгов пятьдесят лет, вы бы тоже соскучились по нашей еде.
Люк спросил таммарианина, можно ли поговорить с Вержер, и Ниликирка разрешил.
— Все, что вам удастся из нее вытянуть… — сказал он, махнув рукой.
Люк нашел Вержер в ее камере, сидящей на стуле и смотрящей программу новостей на голографическом проекторе, там показывали Люка и Кэла Омаса. «… не способен понять человеческий характер» — говорил Кэл.
Вержер выключила звук, когда Люк вошел в камеру.
— В мое время, — сказала она, — мастер-джедай не вмешивался в политические дела.
— В твое время, — ответил Люк, — в этом не было необходимости.
Вержер согласилась с этим, кивнув своей птичьей головой. Люк сел напротив нее, скрестив ноги.
Он постарался успокоиться и преодолеть неприязнь к Вержер, хотя у этой неприязни были очень уважительные причины.
— Я говорил с Джейсеном о его пребывании в плену, — сказал он.
— Твой ученик хорошо перенес плен, молодой мастер — сказала Вержер, — Тебя можно поздравить.
Гнев вспыхнул в сердце Люка. Сделав глубокий вздох, он постарался подавить его.
— Возможно, Джейсен не должен был переносить его вообще, — сказал он, — Он говорил, что ты возвращала его в плен не меньше трех раз.
Вержер склонила голову.
— Да, — подтвердила она.
— Его пытали, — продолжил Люк, — пытали почти смерти. По твоей вине. Ты могла бы сбежать с ним гораздо раньше.
— Да.
— Но почему? — спросил Люк.
Вержер некоторое время молчала, как будто прислушиваясь к голосу, которого Люк не мог слышать.
— Было необходимо, чтобы молодой Джейсен Соло выучил определенные уроки, — сказала она наконец.
— Уроки предательства? — Люк пытался удалить гнев из своего голоса, — Пытки? Беспомощности? Рабства? Деградации? Боли?
— И это тоже, — спокойно сказала Вержер, — Но прежде всего он должен был подойти к грани отчаяния и пересечь ее, — Ее глаза внимательно смотрели на Люка, — Ты хорошо его учил, но было необходимо, чтобы он забыл все твои уроки, и для этого пришлось показать ему, что ничего из того, чему ты его научил, не может помочь ему сейчас.
— Необходимо? — Люк больше не мог сдерживать ярость, — Для чего необходимо? Или для кого?
Вержер склонила голову набок и посмотрела на него.
— Необходимо для моих планов, — сказала она.
— Кто дал тебе… — Люк из последних сил сдерживал злость, — Кто дал тебе право?
— Право, данное кем-то, так же бесполезно, как добродетель, данная кем-то, — сказала Вержер, — Права используются, иначе они не представляют ценности, так же как добродетели должны исполняться. Я имела право лгать твоему ученику, предавать его, пытать и отдать в рабство йуужань-вонгам, — ее пестрые перья распушились и снова пригладились, — И я готова принять последствия этого, молодой мастер. Если ты, как его учитель, пожелаешь наказать меня — это твое право.
— Но какой в этом был смысл? — Люк внимательно смотрел на нее, — Кроме того, что ты воспользовалась своими «правами»?
Вержер кивнула.
— Конечно, молодой мастер, — сказала она, — Джейсен Соло должен был лишиться друзей, родственников, учителей, знаний, Силы — всего, что могло бы помочь ему. Он должен был превратиться в ничто — или, точнее, в самого себя. И тогда он должен был действовать — действовать по своей внутренней сути. В состоянии полной беспристрастности, лишившись всего, он не имел выбора кроме как быть самим собой — выбирать и действовать.
Ее голос стал задумчивым.
— Я, конечно, сожалею, что пришлось использовать такие меры, но я использовала то, что могла. Того же внутреннего состояния можно было добиться более мягко, если бы у нас было время и условия. Но у нас этого не было. Мне пришлось обманывать йуужань-вонгов, чтобы сохранить ему жизнь и использовать Объятия Боли. Я сделала йуужань-вонгов своим инструментом.
Она закашлялась, или, возможно, это был смех.
— Возможно, это было мое важнейшее достижение…
Слова Вержер отзывались в мозгу Люка, и, прислушиваясь к ним, Люк обнаружил, что гнев слабеет, словно из-за того, что он отвлекается.
— Но зачем, в чем смысл этого? — спросил он.
Птичьи глаза закрылись, и тело Вержер расслабилось, как будто она медитировала.
— Ты знаешь ответ, молодой мастер, если ты знаешь Джейсена Соло вообще.
— Объясни мне, — сказал Люк.
Глаза Вержер оставались закрытыми. Ее голос, казалось, шел откуда-то издалека.
— Когда-то ты сам лишился всего. Без помощи, без надежды, без оружия, поражаемый молниями Силы из рук Императора — что у тебя оставалось? Ты был только самим собой. Ты должен был выбирать между путем Императора и своим собственным.
— У меня не было выбора, — сказал Люк.
— Вот именно. У тебя не было выбора, и даже когда смерть смотрела тебе в лицо, ты решил остаться верным себе, — в голосе Вержер послышалось удовлетворение, — Также и здесь, необходимо было сделать Джейсена самим собой, чтобы, когда все двери закроются за ним, он мог встретить свою судьбу.
Судьба. Второй раз за эти два дня Люк слышал это слово в связи с Джейсеном. И глубоко внутри Люк знал, что Вержер права, что в сплетении путей судьбы Джейсен занимает особое место.
Предыдущим вечером, за ужином в своем маленьком номере, Люк и Мара расспрашивали Джейсена о его пребывании в плену. Сначала Джейсен не хотел говорить об этом, сказав, что это слишком большая тема, но после первых нескольких вопросов он рассказал о своем пребывании в плену, о том, как Вержер предала его, каким-то образом лишив контакта с Силой, и отдала в руки врага. Мара и Люк смотрели друг на друга, чувствуя все возрастающий ужас.
Но Джейсен не испытывал ненависти к Вержер. Более того, он говорил о ней с уважением и восхищением. Люк не понимал этого, пока Мара, оставшись наедине с ним, не напомнила ему, что заложники могут иногда привязываться к своим похитителям. Иногда пленные могут даже влюбляться в своих тюремщиков, особенно если последние умеют манипулировать сознанием. Вержер — старая, опытная, и преследующая свои цели — вполне могла манипулировать психикой молодого Джейсена.
И Люк, разозленный, уверенный в том, что он знает, пришел в камеру к Вержер, чтобы обвинить ее в преступлениях. Но все пошло не так, как он ожидал.
— И что же ты узнала о судьбе Джейсена? — спросил он.
Вержер некоторое время размышляла, прежде чем ответить.
Я полагаю, что судьба Джейсена тесно связана с судьбой йуужань-вонгов, — ответила она.
Из всех ответов Люк меньше всего ожидал именно этого.
— Джейсен может уничтожить их? — спросил он.
— Уничтожить их. Спасти их. Переделать их, — странные глаза открылись, уставившись на Люка, — Возможно, все вместе…
— Он может открыть их Силе? — спросил Люк.
— Я не знаю, возможно ли это…
Люк почувствовал горечь в своем сердце.
— Тогда йуужань-вонги останутся… вне жизни.
Вержер повернула голову.
— Это тебя беспокоит?
Люк моргнул.
— Да. Конечно, беспокоит. Сила — это жизнь. Вся жизнь существует в Силе. Но йуужань-вонги — вне Силы. Значит, они и вне жизни?
— А ты как думаешь?
— Я думаю, что легче иметь дело с врагами с Темной Стороны, — Люк пристально посмотрел на Вержер, — А еще я думаю, что ты очень хорошо умеешь допрашивать. Когда мы начинали беседу, вопросы задавал я.
— Если ты не хочешь, чтобы я задавала вопросы, — сказала Вержер, — Ты мог бы сказать об этом с самого начала, — ее пернатое тело пошевелилось на стуле, — Я отвечала на вопрос за вопросом с тех пор, как прибыла сюда, и я устала от этого. И если ты настаиваешь, что вопросы в этой комнате можешь задавать только ты, я отказываюсь на них отвечать.
