Главным калибром - огонь!

Утро 7-го февраля отряд встречал уже в Японском море, держа курс к родным берегам. Изначально Алексеев планировал совершить рейд на юг вдоль западного побережья Японии, однако зимнее море внесло в план генерал-адъютанта собственные коррективы. Морская вода врывалась на палубы, заливала каналы стволов, быстро замерзая на морозе. Слой льда постепенно покрыл нарезы в каналах стволов множества пушек, сделав невозможным вести огонь из этих орудий. Особенно плохо обстояли дела с шестидюймовками под полубаками крейсеров, стволы которых постоянно окатывались водой.

К счастью, встречи с противником не произошло, и во второй половине дня 8-го февраля отряд вошёл в бухту Золотой Рог. Здесь наместника ожидал большой сюрприз — прибывшие из Петербурга адмиралы Верховский и Безобразов со свитой из десятка лиц. Оказалось, что члены столичной комиссии надеялись застать Алексеева в Харбине, но разминулись с неугомонным генерал-адъютантом, и были вынуждены удовлетвориться беседой с Линевичем. После встречи с генерал-губернатором Приамурья Верховский и Безобразов отправились во Владивосток, а по прибытии в город узнали, что наместник ушёл в море на борту 'Победы'.

По прибытии во Владивосток Алексееву было вручено несколько десятков телеграмм, пришедших на его имя, в т.ч. доклады из Порт-Артура от адмирала Макарова. ВРИО начальника эскадры информировал, что моряки завершили постановку минных заграждений на подходах к Дальнему, в заливе Талиенван, а так же в бухтах Керр и Дипп. Крейсера 'Новик' и 'Аскольд' совершили рейд к островам Эллиота и Блонд, не обнаружив там видимых признаков присутствия неприятеля. Японцы не показывались под Порт-Артуром вот уже пять суток, и вице-адмирал подозревал, что враг готовит какую-нибудь особо изощрённую пакость.

Генерал-адъютант разделял беспокойство Макарова, но придерживался мнения, что противнику сейчас просто не до Порт-Артура. Ночные рейды японских истребителей так и не принесли Того каких-либо результатов — все боестолкновения с русскими дозорами завершились вничью. В результате, несмотря на значительный перевес японцев в кораблях линии и в крейсерах, враг пока не имел возможности запереть русских в крепости, либо организовать ближнюю блокаду гавани. Времена Нельсона и Коллингвуда безвозвратно канули в лету.

Буквально через полчаса наместник получил возможность убедиться в собственной правоте. В телеграмме от военного агента в Шанхае, полковника Десино, сообщалось, что в Кобе в расчётное время не пришёл один из британских угольщиков, из числа зафрахтованных японским флотом. Судя по всему, данный корабль был захвачен русским крейсером в качестве приза. Англичане, как им и полагается, заявили решительный протест, требуя освободить пароход. Кроме того, у британцев возникли подозрения, что русские причастны к пропаже на подходах к Шанхаю ещё одного транспорта, на этот раз японского. Константин Николаевич отмечал, что действия крейсеров дезорганизуют судоходство противника в Восточно-Китайском море, поднимая страховые риски, связанные с доставкой грузов в порты Японии.

Ни Алексеев, ни Десино даже не предполагали, что к этому моменту за отрядом Иессена числились уже три потопленных транспорта, в т.ч. пара японских, плюс два захваченных парохода — британский и германский угольщики. Кроме того, русские моряки наведались на архипелаг Мияко, где повредили телеграфный кабель, идущий в Страну восходящего солнца. Это привело к колебанию курсов акций японских компаний на мировых биржах, и серьёзно подорвало имидж островной империи.

В Токио очень волновались, требуя от Того обеспечить безопасность судоходства у юго-восточных берегов Империи. Но больше всего начальник МГШ адмирал Ито опасался, что русские могут перехватить закупленные в Италии броненосные крейсера 'Касугу' и 'Ниссин', совершавшие переход в Японию. Перегонные команды обоих крейсеров состояли, в основном, из англичан и итальянцев, которые вряд ли станут рисковать своими жизнями ради военных амбиций самураев.

Уступая нажиму со стороны Ито, адмирал Того был вынужден сформировать для поисков Иессена отряд из четырёх крейсеров, в который вошли 'Акаси', 'Сума', 'Чиода', и едва успевшая вступить в строй новенькая 'Нийтака'. Вышеперечисленные корабли не блистали выдающимися боевыми характеристиками, поэтому Того распорядился усилить отряд броненосным крейсером 'Токива'.

На поиски Иессена направили и пять-шесть лучших вспомогательных крейсеров, представлявших из себя сомнительную боевую ценность. Командиром этого пёстрого соединения, получившего наименование Летучий отряд, был назначен контр-адмирал Мису. Кроме того, к конвоированию войсковых транспортов пришлось срочно привлечь все исправные крейсера Второй эскадры вице-адмирала Камимуры. Иначе могли сорваться графики перевозки на материк сухопутных сил, и, как следствие, замедлилось бы продвижение японцев по Корейскому полуострову на север, к границе с Китаем.

В данной ситуации, словно гром среди ясного неба, пришла телеграмма с Хоккайдо, с известием о прорыве в Тихий океан сразу нескольких русских кораблей. Тяжёлые погодные условия не позволили японским миноносцам выйти в море, чтобы догнать и атаковать противника. В МГШ быстро осознали, что русские и впредь могут использовать Цугарский пролив, как кратчайший путь в океан, а Соединённый флот вряд ли способен помешать подобным прорывам.

ГЛАВА 11.

— Господа, до Харбина осталось вёрст пятьдесят, и я уверен, что там нас ждёт подробная телеграмма из Порт-Артура, — произнёс наместник, вытирая губы салфеткой. — Замечательное блюдо... Я готов побиться об заклад, что британцы намеренно выдают желаемое за действительное, чтобы и дальше обманывать страховщиков и судовладельцев.

— Мы, Евгений Иванович, нисколько не сомневаемся, что имеем дело с очередным враньём английских газетчиков, — отозвался вице-адмирал Верховский, с сожалением отодвинув в сторону блюдо с горкой косточек — всё, что осталось от утки по-пекински. — Но хотелось бы получить опровержение оных фактов из штаба эскадры и от Степана Осиповича лично.

— Ну, часика через два узнаем во всех подробностях, — улыбнулся Алексеев, изо всех сил стараясь не показать того внутреннего волнения, что охватило его после прочтения злополучной телеграммы. Чёртовы англичане, ссылаясь на надёжный источник в Порт-Артуре, раструбили на весь мир, что русский флот вышел в море, и был вдребезги разгромлен японцами. Сражение, якобы, произошло вечером 9-го февраля, но русские скрывают правду о поражении и гибели адмирала Макарова. — Пару дней назад Вы, Владимир Павлович, и Вы, Пётр Алексеевич, уже имели возможность убедиться, сколь много всего могут наврать английские журналюшки. Ежели им верить, то мы с Витгефтом давным-давно стали подданными царя Нептуна, царя морского.

— Да, уж, насочиняли британцы знатно, можно даже сказать, талантливо, — заметил вице-адмирал Безобразов. — Не учли, правда, что Вы, Евгений Иванович, третьего дня, как возвратились обратно.

— Откровенно говоря, Пётр Алексеевич, я благодарен Богу, что мы не встретились с самураями. Иначе пришлось бы отбиваться половиной артиллерии, — после небольшой паузы признался генерал-адъютант. — И лучше не говорите мне, что у японцев возникли бы аналогичные трудности — их трудности волнуют меня меньше всего.

Высокие столичные гости переглянулись, без слов поняв один другого. Наместник весьма изменился за то время, что прошло с момента их последних, предвоенных встреч. То ли сказывалось то непомерное бремя власти, которое Алексеев с некоторых пор тащил на своих плечах, то ли произошло ещё что-то, сильно повлиявшее на генерал-адъютанта. Например, контузия, полученная во время боя при Ляотешане, либо ещё что-то похожее.

— Я всё-таки думаю, Евгений Иванович, что Вы сильно преувеличиваете боевые возможности кораблей противника, — осторожно произнёс Верховский. — Японцы не меньше нашего страдают от зимних штормов, и вряд ли смогли бы вести огонь всем бортом.

... Себя выгораживаешь, Владимир Павлович? Понастроил 'сундуков', не годных ни к эскадренному бою, ни к крейсерству зимой в океане, а мне теперь отдувайся, — мысленно усмехнулся наместник. — Всё-таки хорошо, что я затащил тебя, Владимир Павлович, в док, да показал, какой брак наклепали твои дружки-подрядчики с Невского завода. Казнокрады тупоголовые...

Сразу же по прибытии в Харбин военачальники помчались в ставку Линевича, куда стекались все телеграммы, поступавшие с Квантунского полуострова. Как и предполагал генерал-адъютант, в ставке их ожидал короткий доклад Макарова, полностью опровергавший враньё британских газетчиков. А полтора часа спустя в Харбин поступила телеграмма из штаба эскадры, где подробно описывалось отражение ночной атаки противника.

Как уже говорилось, ночные бои с русскими корабельными дозорами не принесли японцам ни одной победы. Русские методично продолжали постановку минных заграждений, посылали свои крейсера в разведрейды, и ничто не мешало им любой момент выйти в море со всеми наличными броненосцами. Поэтому вице-адмирал Того был вынужден изменить тактику, и попытался заблокировать гавань брандерами.

Ночные атаки японских истребителей подтолкнули вице-адмирала Макарова к серьёзному усилению обороны внешнего рейда и гавани. Отряд Лощинского пополнился тремя крейсерами, скоростные характеристики и вооружение которых не позволяли им на равных тягаться с японскими броненосными крейсерами. Кроме этого, в распоряжении Лощинского оказалось несколько мобилизованных гражданских пароходов, которые планировалось использовать в качестве вспомогательных канонерок и минных заградителей.

В попытке решить проблему нехватки минёров, гальванёров, и др. специалистов, Макаров пошёл на неординарный шаг — приказал переучивать матросов, списанных на берег после снятия с кораблей малокалиберных орудий и части семидесятипятимиллиметровок. Таковых набралось достаточно много, несмотря на то, что командиры уже успели возвратить часть людей обратно, чтобы восполнять неизбежные потери среди артиллеристов. С каждого крейсера и броненосца в распоряжение штаба флота был откомандирован толковый офицер, способный обучить новичков азам новой специальности. На мостиках и в кают-компаниях восприняли инициативу вице-адмирала без особого энтузиазма — грамотные профессионалы нужны были и самим — но в целом не роптали: все понимали, что Макаров исхитряется вовсе не ради собственной прихоти и блажи.

В ночь на 11-е февраля внешний рейд патрулировали канонерские лодки 'Гиляк', 'Кореец', и 'Гремящий', сопровождаемые пятью истребителями 2-го отряда. Под Золотой горой в полной готовности дать ход стоял 'Варяг', охраняемый двумя истребителями 1-го отряда, а у полуострова Тигровый бросил якорь 'Джигит'. Проход во внутреннюю гавань патрулировался восемью минными катерами, которых в любой момент могла поддержать 'Паллада', стоявшая под парами напротив Артиллерийской пристани.

В третьем часу ночи сигнальщики 'Гиляка' неожиданно обнаружили идущий без опознавательных огней пароход, судя по силуэту, гражданский. Буквально пару секунд спустя громыхнул главный калибр 'Гремящего', посылая увесистый девятидюймовый снаряд в сторону японского истребителя, освещённого прожектором русской канонерки. В бой тотчас вступили 'Решительный' и 'Сердитый', сопровождавшие канлодку.

Четвёрка японских истребителей моментально ответила артиллерийским огнём, затем 'Икадзучи' и 'Инадзума' почти выпустили по одной мине. Обе торпеды прошли по правому борту 'Гремящего', после чего выскочили на берег Тигрового полуострова. Следом за головными кораблями в атаку пошли 'Оборо' и 'Сазанами', но в этот момент огонь открыли береговые батареи. Японцы тотчас отвернули в сторону, прикрываясь дымом из своих труб, не прекращая посылать в русских снаряд за снарядом.

Тем временем комендоры 'Гиляка' изо всех орудий расстреливали 'Хококу-Мару'. Объятый пламенем брандер повернул, идя прямиком на русскую канонерку, но той удалось избежать тарана — снаряд с 'Гиляка' повредил рулевое управление парохода. Второй брандер — 'Джинсен-мару' — получил торпеду с 'Расторопного', и лёг на борт, быстро уходя под воду. 'Сторожевой' так же произвёл выстрел из минного аппарата, но промахнулся.

Разойдясь контркурсом с 'Хококу-Мару', 'Гиляк' обрушил всю мощь своей артиллерии на 'Буйио-мару'. Силуэт канонерки отлично выделялся на фоне пылающего брандера, и тройка так и не обнаруженных сигнальщиками японских истребителей дружно разрядила свои минные аппараты. Одна из шести выпущенных торпед угодила в корму 'Гиляка', а другая поразила истребитель 'Сторожевой'. Дав нестройный торпедный залп, японцы сразу же открыли артиллерийский огонь по указанным русским кораблям.

Минуту спустя в бой вступили 'Лейтенант Бураков' и 'Кореец', спешившие от Электрического утёса. 'Кагеро' и 'Муракумо' тотчас выпустили с дальней дистанции по одной торпеде каждый, но попаданий не добились. Зато стодвадцатимиллиметровый 'ответ' с 'Корейца' угодил точнёхонько в машинное отделение 'Муракумо', и его экипажу стало не до минных атак.

Потерявший ход истребитель скрылся в облаке дыма и пара, после чего русские артиллеристы потеряли его из виду, переключившись на другие цели. 'Кагеро' тотчас сбросил ход, чтобы взять на буксир повреждённого собрата, а остальные истребители 5-го отряда вступили в артиллерийскую дуэль с канлодкой и 'Бураковым'. 'Югири' даже имитировал минную атаку, завершившуюся несколькими прямыми попаданием в корпус этого корабля.

В момент попадания торпеды руль на 'Гиляке' находился в положении 'лево на борт'. Взрыв заклинил рулевое управление, и теряющая ход канонерская лодка на циркуляции развернулась носом в сторону противника. Это позволило канонирам продолжить обстреливать как японские пароходы по правому борту, так и вражеские истребители по левому. Капитан 2-го ранга Алексеев приказал артиллеристам вести огонь до последней возможности, пока палубная команда спускает шлюпки. Однако уже через пару минут крен на левый борт заставил моряков прекратить стрельбу по японским истребителям, и поспешить с эвакуацией с корабля.

Пропуская быстро тонущий 'Джинсен-мару' по правому борту, три японских брандера легли на свой прежний курс. На 'Буйио-мару' полыхал пожар, делая корабль хорошо заметной мишенью для русских артиллеристов. Результат не заставил себя ждать — 152-мм снаряд с 'Варяга' угодил прямо в мостик, после чего пароход рыскнул в сторону. Снаряды 'Варяга' один за другим дырявили корпус 'Буйио-мару', и пару минут спустя брандер стал погружаться носом.

Неизвестно, чем бы закончилась эпопея с брандерами, если бы не Руднев и его хромоногий крейсер. Недавний разговор с глазу на глаз с адмиралом Макаровым сильно задел самолюбие командира 'Варяга', и Всеволод Фёдорович намеривался в ближайшее же время восстановить своё, порядком пошатнувшееся реноме. Приказав поднимать пары до максимума, капитана 1-го ранга Руднев решил не бросать свой корабль в самое пекло ночного боя, где можно было легко 'поймать' в борт шальную торпеду.

Увидев, как заполыхал пожаром 'Хококу-Мару', Руднев отправил в помощь Беляеву и Алексееву истребители 'Бдительный' и 'Беспощадный'. После этого 'Варяг' медленно двинулся наперерез предполагаемому курсу противника, чтобы спустя какое-то время накрыть японские брандеры продольным огнём. Артиллеристы крейсера постарались на славу, в считанные минуты превратив 'Буйио-мару' в самый натуральный дуршлаг. В итоге потерявший управление вражеский пароход затонул, не дойдя до отмели, а 'Варяг' перенёс огонь на остальные брандеры. На оба японских корабля обрушилась и вся мощь береговых батарей крепости, после чего у самураев не оставалось никаких шансов на прорыв.