Все, что пока удалось отыскать, было до невозможности банально. Праздник в стиле голубого огонька, с танцами в два прихлопа, три притопа, меня не устраивал. Предложенный Ольгой вариант свинг-вечеринки также отпадал на стадии обсуждений. Представить Борисыча в обнаженной натуре с бычьими рогами на голове и колечком в ноздрях я не могла и в самом страшном сне. Новый год — это светлый праздник, объединяющий всех людей, не зависимо от их положения на социальной лестнице. А не блажь заевшейся эротоманки.

Но делать было нечего, пришлось довольствоваться тем, что в данный момент было под рукой. Позже доведем до ума и проинсценируем.

Откинувшись на стуле, я устало протерла глаза. С непривычной работы они быстро перенапрягались.

— Мы закончили, где наши конфеты? — раздался у самого уха писклявый голос моего юного друга Коли.

Вытерев плечом щеку, я с досадой подумала о том, как долго меняются молочные зубы. Меня в его возрасте и к доске не вызывали по причине того, что фонтанила мастерски и очень прицельно.

— Коля, солнце, у тебя зубы не заболят от такого количества сладкого?

— Нее, скорее попа слипнется. Мама сказала, когда у меня сменятся все зубы, она вообще запретит мне сладости. Потому что кариес.

Мальчишка возмущался, в прямом смысле брызжа слюной. Я снова утерлась.

— Ладно, пацаны, по домам!

Я облегчила сумку на полкило 'Мишек в лесу'. Удовольствие дорогое, но на другие мелюзга не соглашалась. Эх, вот в мое время... Так, критика подрастающего поколения — первый признак приближающейся старости.

Высыпав на улицу, мальчишки удумали закидать меня снежками, но быстро поняли, что к чему, и, выгребая из-за шиворота снег, припустили прочь.

Прогуливаясь в сторону дома, я размышляла на тему близких праздников. Оскорбившись за отвергнутый 'стрип-проэкт', Оля предоставила мне полную свободу действий. Так и сказала:

— Я что? Я — сорока. Летаю, стрекочу, хватаю всякое блестящее-плохолежащее. А ты, — говорит, — Томочка — птица высокого полета, и земные радости тебя не интересуют. Паришь где-то себе в облаках, а внизу проплывают ненужные мелочи. Веселье, слезы, радости, ссоры, любовь, расставания — жизнь. Твоя жизнь, Том. Скажи, что в твоей жизни было? Ты хоть целовалась?

Я с трудом сглотнула комок поперек горла.

— Вот и я о том же, — взгрустнула подруга. — Так дай себе возможность немного развлечься. Себе и другим. Прикинь, а в самом разгаре нагрянут местные журналюги, и с утра на всю полосу — 'Так развлекаются отечественные посланцы!' или 'Курьерный свинг — карьерный сдвиНг!'.

— Не в рифму, — обиделась я за коллег. — Этот вариант мы даже рассматривать не будем. Слишком...продвинуто. Что еще?

В общем, после этого разговора я решила к делу никого не привлекать. С тех пор дело не развилось. Что ж, будем по старинке. Хороводы вокруг елочки, 'третий лишний' со стульями и 'Кто первым догадается, какого цвета у Снегурочки белье'. Помню, в детском доме мы каждый год в это играли. Самые шустрые в процессе хоровода умудрялись заглянуть под шубку Юлии Ильиничны в роли Снегурочки. Что интересно, каждый год на ней были одинаковые панталоны в горохи. Или они у нее все такие, или это были одни и те же. Парадные.

Еще одной насущной проблемой был дед Мороз. Вернее, его не было. Алла Афанасьевна ясно дала понять, что справляться я должна своими силами. А где брать храбреца, который согласился бы позориться со мной на пару, не ясно.

Придя домой, я стала рассортировывать добытую информацию. Конкурсы в одну стопочку, речь Деда Мороза в другую. А пока начала обрабатывать слова Снегурочки. На мой взгляд выходило не хуже многих. В конце концов, я новичок по части публичных выступлений. А вот какая из меня актриса, вскорости предстоит выяснить. Пока я напевала новогодний гимн всех времен и народов про елочку, дело спорилось. В дверь позвонили. Все еще находясь в благостном расположении духа, я пошла открывать.

— Чему сияем? — поинтересовался обнаружившийся за дверью Антонов.

— Хорошему вечеру. А что, у меня не может быть приподнятого настроения?

— При виде меня с тобой такое впервые, — хмыкнул он. — Поехали, прокатимся.

— Куда? — Тут же насторожилась я.

— Там узнаешь. Полагаю, это не испортит твоего настроя.

— Вообще-то, я уже собиралась ложиться...

— Можешь на это положить, — было заявлено непререкаемым тоном. — Выспишься завтра. У нас дело.

Вот как это теперь обзывается. Теперь мы будем выходить на 'дело' по приказу Босса. Прям, как шайка. И звать меня будут Томка-Мурка.

— Чего стоим? — поторопил напарник. — Бегом одеваться!

А что там одеваться? Сменить тапки на сапоги и пуховик накинуть — вот и вся недолга.

— Куда хоть едем? — спросила я в лифте. — На задание?

— Не совсем. — Не люблю такие расплывчатые ответы.

— В каком смысле? — уточнила я. — Как это, задание, но не совсем?

— Ерофеева, чего ты привязалась? На месте все узнаешь.

— А мне надоело все узнавать на месте! Хоть раз я хочу заранее подготовиться!

— Да пожалуйста! Мне нужно кое с кем поговорить без свидетелей. Ты просто поможешь мне не привлекать лишнего внимания.

— Ладно. Это я могу. Не привлекать лишнего внимания.

Тааак. А чего это мы тут лыбимся? Али обидеть меня хотим?

— Нет. Привлекать внимание как раз придется тебе. Чтобы меня не заметили.

А? Опять?

— Я так не согласная! Я уже помогла одному! Ты помнишь, что из этого вышло! Только в этот раз хоть один намек на приставучку — я обещаю тебе труп!

— Чей интересно? Мой, что ли?

Я подозрительно посмотрела на него, оценивая свои шансы. Лыбится. Да что с ним сегодня? Нет, не буду перегибать палку:

— Еще чего. Твой... А кто будет с трупом разбираться?

Ну, смейся, смейся. Мы еще посмотрим...

Конечный пункт нашей поездки. Интересное заведение. Яркая вывеска. Караоке-бар.

— Так мы в бар? — не поняла я. — И как я должна отвлекать внимание?

— Своим аппетитом. У тебя это отлично получается.

Издеваемся, значит?

— А если серьезно?

— Если серьезно, сейчас все увидишь сама.

Он распахнул передо мной дверь, приглашая войти. Чего ж теперь ломаться? Вошла. Уютненько. Столики, все как надо. Сцена только посреди зала смущала. Что-то мне подозрительно.

— У вас заказано?

К нам подскочил паренек в форме официанта. Антонов переговорил с ним, и нас повели к столику рядом со сценой. Усевшись поудобнее, я позволила Антонову разбираться с заказом и осмотрелась. Почти все компании были многочисленны. Самая малая, не считая нас, сидела за соседним столом. Два парня и девушка. Вообще, на сколько могу судить, народу здесь весело.

— Значит так, — обратился ко мне Антонов, когда отошел подавальщик. — Видишь, в той половине зала компания. В углу. Пять мужиков.

Посмотрела в указанную сторону, сосчитала сидящих, кивнула.

— Споешь им, — продолжил он. — Мужики проникнутся, не переживай. Может, еще и за стол платить не придется.

Вот халявщик! Все б ему за чужой счет выезжать. Стоп! Что он там про 'спеть' пропел?

— Что значит спою?!

— Это же караоке-бар, — пожал он плечами. — Здесь все поют. Так что не опозоришься.

Это он зря так в этом уверен. Выдающимся вокалом не владею. По совести судить, так я ничем выдающимся не владею.

— Я стесняюсь. Не хочу. С какой стати я вообще должна петь?

— Это не задание. Но личная просьба Борисыча. Ты, конечно, можешь и отказаться...

Подловил. Просьба начальства — равно приказ.

— А по-другому никак?

— Например? — заинтересовался напарник. — Подсядешь к ним и предложишь ставку, кто кого перепьет?

— Это по твоей части. Я, может, зафлиртую их до смерти.

— Ну, ну. — Как можно усомниться в моих женских чарах?! — Не мудрено, вид флиртующей Ерофеевой кого угодно в могилу вгонит.

— Правда? — Обрадовалась я. — Может, прямо на тебе и опробовать?!

— Нет, максимум, что мне с тобой грозит — умереть со смеху.

Наш содержательный диалог был прерван приходом официанта и торжественным водружением в центр стола бутыли с водкой. Все.

— Ты сегодня не закусываешь? — 'Подколола' я.

— Ты сегодня не закусываешь, — серьезно сказал он.

— ?????!!!!!

— Давай, Томочка, для храбрости, — уговаривал напарник, наливая мне рюмку. — Я отойду, а ты, как почувствуешь, что тебя более не сдерживают оковы приличий — прямо на сцену.

И смылся. Я ошалело таращилась на налитую стопку. Затем перевела взгляд на резвящихся мужиков, затем — на Антонова, высунувшего голову из-за двери мужского туалета и подбадривающего меня жестами. Философия наших отношений проста: кто кого раньше порешит? Он меня или я себя? В тяжких раздумьях я не чувствовала вкуса выпитого. И, лишь, когда от прилива 'храбрости' начало покачивать, пошла открывать свой бенефис.

Я чувствовала себя величественной каравеллой на волнах в двенадцатибальный шторм. У меня, оказывается, морская болезнь. Мне всунули в руки микрофон. Найдя взглядом нужный столик, проверила звучание:

— Раз, два, три...раз... — Прочистила горло. — Песня про зайцев. Посвящение столику в углу. Господари мужчины, не откажите в просьбе девушке, поддержите вокальным сопровождением. Из нас выйдет прекрасный сикстет.

В зале раздались смешки, свист, подбадривающие крики. И под апплодисменты крохотная сцена полностью скрылась под гурьбой народа. Меня зажали мощными телами приглашенные.

— Зовут-то как? — дружелюбно спросил здоровяк, подпирающий справа.

— Тома, — созналась я.

— Молодец, Томка, хорошую песню выбрала.

Вступление в мелодии закончилось, и меня глушануло с двух сторон богатырское:

'В темно-синем лесу,

Где трепещут осины,

Где с дубов-колдунов...'

Господи! Почему я не мужчина?! Или хотя бы не в одной весовой категории с Антоновым. Ох, как бы я ему объяснила правила поведения с маленькими, беззащитными сиротками!!!

* * *

— Ты просто порвала толпу! — Измывался Антонов на следующее утро.

Мы ехали в 'Купидон' на машине напарника, крепко держась — он за руль, я за больную голову.

— А это ваше заключительное:

Вместе весело шагать по просторам,

По просторам, по просторам!

И конечно напевать лучше хором,

Лучше хором, лучше хором!

Блеск! Вам даже официанты подпевали!

На меня лились все новые подробности прошедшего вечера. Я уже устала краснеть и вполне достойно сносила тяготы совместной поездки.

— Вместно того, чтобы напоминать о том, что хочется забыть, возможно скорее, лучше бы поблагодарил. — Мой упрек до адресата не дошёл.

— Но абсолютным хитом стало твое сольное исполнение 'The show must go on'. Меркьюри был попран, и отправился на свалку истории!

Я поморщилась, потому что радость напарника выражалась в ГРОМОГЛАСНОМ изложении особенно, по его мнению, ярких моментов моего разгула. Кошмар. Я запятнала себя так, что никаким Ванишем не ототрешь. А самое ужасное — что, когда Антонов пытался меня оттуда увести, я сопротивлялась и звала ребят на помощь. Мне очень хотелось допеть вечер до конца.

— Ты со мной не расплатишься! — мрачно констатировала я. Напарник призаглох.

— Почему это?

— Такой позор смывают кровью!

— Хочешь, чтобы я убил всех свидетелей?! — удивился он. — Мне не трудно, но...ты уверена, что это так уж необходимо?

— Пожалуй, ты прав. Я вполне удовлетворюсь агонией всего одного. Можешь начинать прямо сейчас.

Схватившись за сердце, он закатил глаза и захрипел. Стал биться в нешуточных конвульсиях, содрогаясь всем телом, дергая конечностями и мотая головой. Я перепугалась до полусмерти. Идиот! А рулить кто будет?! Я?!

— Антонов! Тронутый! Мы ж сейчас разобьемся! Хорош дурить!

Сразу же показалось, что мы летим с сумасшедшей скоростью, и когда стали двигаться еще быстрее, я завизжала. Видимо его ногу свело 'судорогой', и он прибавил газа. Ну все, я убью его раньше, чем мы впилимся в какой-нибудь киоск!

— Отпусти! Отпусти, дура! — хрипел дурак. — Ты ж меня задушишь!

— Останови машину! — требовала дура, сжимая руки сильнее. — Останови, я сказала!

Стоило перестать мелькать дороге за окном, я распахнула дверцу и вывалилась на улицу, втягивая воздух с перебоями. Красный в синеву напарник вывалился следом.

— Совсем двинулась?! Перепелась вчера до чертиков?! Ты чего творишь?!

— Тебе жить надоело?! Так и бейся в одиночестве! Нечего меня за собой тянуть!!

— Да когда я впервые сел за руль, ты впервые на горшок сама села! Я с закрытыми глазами через весь этот сраный городок проеду!

— А мне это откуда знать?! К тому же, с закрытыми глазами рулить не то же, что без рук!! Я испугалась! Мы могли врезаться!

— Перекрыв мне кислород, ты реально увеличила наши шансы на выживание! — Съязвил он, но уже спокойнее. Видимо, подспустив пар.

Махнув на него рукой, я начала пробираться через толпу, собравшуюся поглазеть на нашу перебранку. Сердито маршируя по тротуару, я мысленно отчитывала напарника, высказывая все накопившиеся претензии. Хоть какая-то разрядка. К 'Купидону' подходила — само хладнокровие и присутствие духа. Сегодня отчетное собрание. Надо не ударить в грязь лицом. Не сесть в лужу. Не наломать дров. Не пойти по наклонной спустя рукава...да-да, само хладнокровие и присутствие духа!

Несмотря на опасения, собрание прошло по накатанной. А все потому, что Антонов на него не явился. Вообще. Ну и, как говорится, ни гвоздя ему, ни жезла. Скатертью дорожка. Не забываем про хладнокровие!

— Тамара, что у нас с Новым годом? — Обратился ко мне Андрей Борисович, в завершение заседаний.

— А что с ним? — Выплыла я из задумчивости.

— Как? Тебе поручено было...Ты чем-нибудь занялась? — Растерялся шеф, не найдя с моей стороны ожидаемого понимания.

— А как же! На меня столько всего навалилось! Задания, поручения, личные просьбы руководства... — Самозабвенно перечисляла я, надеясь затронуть волнующую меня тему.

— Стой! Тамара, остановись! — Он озабоченно осмотрел навостривших ушки сотрудников. — Все свободны. А Вас, Штирлиц, я попрошу остаться. — Кивнул мне.

— Яволь! — С готовностью отрапортовала я.

Неужели у меня появится возможность все выяснить? Все-все? Прямо сейчас? Когда спина последнего товарища скрылась за хлопнувшей дверью, шеф укоризненно покачал головой.

— Ну, что же ты, Тамара, так по-детски себя ведешь! Хотя, даже дитю неразумному должно быть ясно, что такое ЛИЧНАЯ просьба руководства. О ее существовании никто и знать не должен!

— Андрей Борисович, о чем вы толкуете? Даже я, непосредственная участница, так сказать, и то знаю лишь о ее существовании. Но не о содержании.

— С тебя пока достаточно.

— Почему? Хотелось бы поподробнее узнать, чем я, собственно, занимаюсь.

Шеф нахмурился. Пошевелил бровями. Почесал в затылке. Шмыгнул носом. Решился.

— Ты, Томочка, мое личное волеизъявление.

— Эээ..?

— Как бы поточнее выразить свою мысль...Ты ненужный кадр.

— Ничего себе! Не очень-то приятно слышать такое в свой адрес! Так увольте этот ненужный кадр! И всего делов! Чего мучить-то? И себя, и нас с Антоновым. Ведь прекрасно знаете его мнение по моему поводу.