Турпоездка "All Inclusive"

— Брунн, что ты все ходишь вокруг да около! Если тебя что-то интересует — спроси прямо!

— Онто, скажи, наконец, ясно и понятно — кто ты, и зачем ты ищешь встречи с королем? И что за суд?

— Брунн, а ты что, совсем никаких сплетен не слышал? Новостей с севера?

— Конечно, нет! Мне не пристало интересоваться сплетнями! Надо будет — доложат.

— А кто доложит?

— Ну... — Брунн замялся, видимо ему не хотелось называть вещи своими именами, — есть тут люди, отец оставил кое-кого...

— Вот давай и пригласи сюда этого самого кое-кого, пусть доложит. Да и капитана своего пригласи... Все равно ему что-то надо будет рассказать.

Кое-кто оказался плотным, неприметным мужичком средних лет. Узнаваемый образ, не так ли? Ну, если он устраивает графа, мне-то что?

— Ронвел, скажи... есть ли какие-нибудь новости с севера? Слухи, сплетни?

Смершевец пристально посмотрел на меня: "Да, ваша светлость..."

— Рассказывай, здесь все свои!

Внимательно слушая сводку, я иногда улыбался забавной интерпретации узнаваемых событий, иногда удивленно поднимал брови домиком, узнав о себе кое-что новенькое. Но, в общем, ошибок и нестыковок было немного. Спецслужба графа Лодена-старшего хлеб ела не зря. Лоден-младший в ходе доклада все чаще и чаще посматривал на меня.

— Онто, ты ничего не хочешь пояснить?

— Охотно, Брунн! Но сначала один вопрос. Как ты и твой отец относитесь к королю?

— Странный вопрос! Как один из маршалов королевства может относиться к своему монарху? Верно и преданно — и никак иначе! Это же относится и ко мне!

О, как! Целый маршал! А я не ошибся, подружившись с первым встречным графским сыном.

— Вот и славно! А теперь послушай, что я расскажу... — и я начал выдавать свою сжатую и приглаженную версию событий, заставивших меня искать справедливости у короля.

— Заговор? Убийство? Нападение на тебя? Нет, я не верю, Онто! Так не бывает!

— Бывает, ваша светлость, еще как бывает! — прокомментировал мой рассказ заинтересованный смершевец. — Так, значит, все-таки заговор, господин барон?

— Заговор, Ронвел, еще какой заговор! Не сомневайтесь! И вы просто обязаны довести мою информацию до господина графа, вашего сюзерена. Может быть, там, в столице, эти сведения еще не получили. Да, вот и список заговорщиков. Насколько он полный — судить не мне, это, скорее, — ваша работа. Не так ли?

— Совершенно справедливо, господин барон, совершенно справедливо! Господин виконт! Позвольте мне вас покинуть — я должен срочно доставить эти сведения его сиятельству маршалу! В замке останется мой помощник.

Ронвел колобком выкатился за порог. Уже в коридоре он начал орать, отдавая какие-то команды. Дело пошло!

— Но что же делать нам, Онто?

— А ничего не делать, Брунн! Я предлагаю собрать завтра у тебя твоих молодых друзей, разумеется, с приличествующей им охраной! Говоря прямо — с приличной охраной! Выпьем, немного подурачимся, я вам кое-что покажу веселенькое. А потом я поеду дальше. И кто может запретить, если благородные молодые люди из хороших семей решат немного развеяться и проводить своего нового друга до столицы? Только проводить, Брунн, проводить — и все! Ведь в столице у них найдутся какие-нибудь дела? Там мы разбежимся в разные стороны. Вам не надо светиться рядом со мной в деле о заговоре против короля! Это грязное дело, и своим шлейфом оно может не только чью-то жизнь поломать, но и снять голову с плеч! Понятно? Вот и замечательно! Давай, рассылай гонцов! А потом — будем готовить программу праздника.

Глава 27. Здравствуй, моя столица! Моя красавица, моя... Торн!

Как мы с виконтом планировали, так оно, в целом, и получилось. На следующий день к Брунну съехалось аж семь молодых оболтусов. Точнее — собутыльников. Я был представлен как путешествующий барон, бретёр и весельчак. Такая рекомендация была близка их взглядам на старый скучный мир. Шумство и буйство, как говаривал Петр Великий, я описывать не буду. Все вы были молоды (или молоды сейчас) и всё это вам хорошо известно! Как говорится, ничто не ново под луной!

Мои фокусы, имеющие некую боевую окраску, были приняты "на ура". Я долго отбивался от просьб исполнить что-нибудь действительно опасное. Наконец, плюнув на все, я поставил самого говорливого пацана к деревянной панели трапезной, и утыкал его по контуру всяческим железом. Всем гостям понравилось, пацану, по-моему, не очень! По крайней мере, он резко протрезвел и далее старался помалкивать. Молодогвардейцы незаметно менялись в карауле и особого внимания не вызывали.

Небрежно вброшенное предложение смотаться до "городу Парижу" было принято с восторгом! Все сразу вспомнили, что в столице их, и именно сейчас, с нетерпением ждут. Было решено завязать с пьянкой и готовиться поутру выступить в поход. Ведь в походе никто пить не запрещал!

Так эти два дня до города Торна, а именно так столица и называлась, прошли бодро и весело. Нас сопровождала такая охрана! Можно было подумать, что мы не развлекаться в столицу едем, а решили захватить ее и стереть с лица земли к чертовой матери. Я научил шалопаев двум-трем любимым мною песням военных лет, переведя их на общематерный... или материнский? — с ними мы и ввалились в огромные ворота столицы королевства.

После бурного и продолжительного прощания и кучи приглашений навестить их в городе, я отвалил со своими бойцами, а компашка оболтусов отправилась к кому-то продолжать гулянку. Крепкого вам здоровья, ребята! Правда, перед расставаньем, у меня был маленький приватный разговор с Брунном. Я высказался в том смысле, что ничуточки не обижусь, а наоборот, буду очень рад, если виконт, этак живенько, и большими, яркими мазками, распишет заинтересованной аудитории мой анабазис — мне крайне важно было завоевать симпатии общества перед встречей с королем! А в правильном изложении всей этой истории Брунном я был уверен. Ударили по рукам и простились.

Удивляясь, что аптечка еще не поставила мне капельницу, я стал соображать, как доехать до "Драчливого петуха". Но мои батарейцы уже подсуетились, и дорога была широка и ясна, как Млечный путь. Как мы приехали в "Де.По.", разгружались и обживались — я уже не помню. Спать пошел. Заслужил, между прочим, — все добрались до пункта назначения живыми и относительно здоровыми. А это главное! А красное вино полезно для сердца и желудка. И еще, что очень важно в здешних условиях, оно выводит разные радиоактивные вещества из организма, вот!

* * *

Спал я долго, а проснулся отдохнувшим и здоровым. Юный мир лежал передо мной, доверчиво и ласково глядя мне в глаза из распахнутого окна. Мои несколько опухшие глазки привычно зашарили по столу в поисках кувшина. Стоп, хватит! Только спорт и здоровый образ жизни! Ну, может быть, еще капелька секса... Это тоже, говорят, полезно для молодого организма... Эндорфины там всякие, гормоны...

Игги все еще дрых в койке напротив. Остальных гвардейцев в поле зрения не было. Было ранее утро.

Напевая "Утро краси-и-т алым цветом стены древнего-о-о Кремля...", я произвел все необходимые помывочно-оправочные утренние действия и поскакал по лестнице вниз — позавтракать. Вот там-то, в полумраке неосвещенного зала гостиницы и произошло непоправимое...

Как раз на фразе "Вставай, вставай, кудрявая..." на меня налетела какая-то фигура, нагруженная огромным подносом с мисками и прочим столовским инвентарем. Я еле-еле уберег свой живот от удара этим тараном, притормозив и подняв в воздух телекинезом неизвестного террориста. Живот-то уберег, но, как выяснилось, — потерял сердце... Ибо аккуратно поставленный на пол террорист спокойно освободился от подноса, задушевно мне улыбнулся и пробил маленьким, но жестким кулачком прямо в солнечное сплетение! Глаза у меня вывалились, рот сам по себе открылся... В это время гулко стукнули открываемые снаружи ставни, и в зале стало немного светлее. Террористом оказалась девушка. Но не просто девушка, а Девушка Моей Мечты! Вот так — все с большой буквы. Это была ОНА!

— Ты... кхто? — просипел я. — Зачем дерешься?

— Никому! Запомни, урод пьяный, — ни-ко-му! — не позволено прикасаться ко мне, понял?

— Да понял я, понял! Только ведь я к тебе не прикасался... — я огляделся, притянул с соседнего стола здоровенный и тяжелый шандал со свечами, зажег их и поднял шандал в воздух между нами. — Вот так это было!

— Все равно — ни — ко-му!

А я не слушал, я все глядел на нее. Была такая польская актриса — Беата Тышкевич... давно это было. Я был юн и глуп, а она была моим идеалом женской красоты. Так вот, эта судомойка, с растрепанными волосами, в переднике, с мазком сажи на щеке — была вылитая она...

— Ты Хельга? Привет тебе от Вожака...

— Привет... — машинально ответила она. — От кого?

— От кого слышала, от Вожака... Знакомое имя? У меня есть рекомендательное письмо, сейчас... — я порылся в кармане и достал мятое письмо. — Вот, возьми!

Хельга подошла поближе к свету и дважды пробежала письмо глазами. Потом внимательно посмотрела на меня и прочитала письмо еще раз.

— Ну, что скажешь?

— Все равно, прощения просить не буду, господин барон!

— Дура ты! Какое еще, к черту, прощение? Что пишут?

— Все, что надо пишут... Сказано — предоставить вам неограниченный кредит и оказывать любую — она голосом выделила это слово, — помощь!

— Не надо никакого кредита! А помощь, может и понадобится помощь... Покормишь?

— Конечно, господин барон, я сейчас!

— Послушай Хельга, не надо вот этого... "Господин барон!", " Господин барон"... — я помолчал. — Ты хочешь верь, хочешь не верь... но меня тоже зовут Хельг... Вот так-то...

— Вре-е-шь? — искренне удивление в голосе девушки невозможно было подделать. — Нету такого имени у мужчин!

— Здесь нет, а там, откуда я пришел, есть... Ну, ладно! Забыли! Зови меня просто — мастер! Давай, корми, а то сейчас еще мои оглоеды появятся...

Как в воду глядел! С топотом и смехом вниз ссыпались веселые батарейцы.

— Эй, красавица! Есть что поесть? Учти — мы привередливые едоки, нас мастер разбаловал!

Глаза Хельги весело сверкнули.

— А нет ничего! Печи-то еще не топлены! Ладно, не боись — я сейчас вам на лучинках яичницу пожарю, с салом и луком, пойдет?

— Давай! Еще как пойдет! Давно мы яишенку не ели! — загомонили бойцы.

Не прошло и десяти минут, как нам подали первые порции. Хельга бегала вокруг нас, на кухне уже кто-то грохотал посудой и стучал дровами. День вступал в свои права. Оделив всех едой, Хельга на соседнем столе стала разжигать какое-то странное устройство, отделено смахивающее на древний примус с конической посудиной наверху. Оказалось — это... кофейник! Да-да, кофейник! Вот, что значит столица! У них тут и кофе есть! Просто здорово!

Допивая кофе, я в полголоса поинтересовался у Хельги смогу ли я увидеться с Малышом. Вожак и ему передавал привет. Глаза у девушки потухли.

— А вот покормлю вас, умою и покормлю его и увидитесь... Я позову...

После завтрака я уединился с Русом. Поручив ему познакомиться с гостиницей и ее обитателями, а также осмотреться по окрестностям, я приказал продумать меры защиты и безопасности и возобновить тренировки с бойцами. Кстати, я забрал у него и изъятое у трактирщика золото. Здесь есть куда его пристроить.

К Малышу меня проводили примерно через час. На кровати лежал рослый, около двух метров, здоровенный светловолосый мужчина. Почему-то в голове сразу всплыло: "Викинг"... Но нет — был викинг, когда-то был, да весь вышел. И здоровенный был когда-то... Сейчас от Малыша остался лишь костяк. На меня уставились голубые веселые глаза.

— Здравствуй, Малыш! Привет тебе от Вожака!

Он смежил глаза.

— Малыш полностью неподвижен... и не говорит. Только смотрит. Но он все понимает — с ним можно разговаривать... если привыкнуть... — прошептала у меня за спиной Хельга.

— Извини, Малыш, но я должен спросить — что с тобой?

Малыш перевел взгляд на жену.

— Он был ранен... когда прикрывал наш отход. Промчавшиеся по телам лошади раздробили ему хребет. Его посчитали мертвым... Лишь через сутки мы смогли вернуться и вынести Малыша, — тихо объяснила Хельга. — Никакое лечение не помогает... И не поможет. Он нем и неподвижен... Только смотрит и улыбается глазами.

— Хельга, не смей распускать сырость! Бери пример с Малыша! А что касается лечения, я ничего не могу обещать, но посмотрим. Попробуем...

Да прямо сейчас и попробуем, а чего откладывать? Где это у меня? Вот оно, кольцо!

— Малыш, сейчас я одену тебе одно колечко... не волнуйся и ничему не удивляйся... Может быть, будет немного больно. Готов?

Малыш вновь смежил глаза.

— Вот та-а-к. А теперь — закрой глаза, ты меня отвлекаешь...

Я одел ему древнее кольцо гвардейца на левую руку. Что дальше-то делать? Наверное, прикоснуться к нему моим перстнем? Попробуем...

Время шло, но ничего не происходило. Что-то не так я делаю. А как надо? Дурак, можно же связаться с Адрианом! Я положил руку на перстень и несколько раз его потер. Сзади почти беззвучно вздохнула Хельга.

— Адриан!

— Наконец-то соизволил поговорить, сынок!

— Кончай придуриваться, Адриан! Ты от своих пташек уже наверняка снял всю информацию! Занят я был, очень занят! Пил беспробудно и шкуру свою спасал. И не только свою. Помощь нужна. Как мне просмотреть состояние здоровья этого человека?

— Ты, скорее всего, не сможешь этого сделать. Тут нужны знания, очень обширные и специфические знания.

— А ты, Адриан?

— Ну, что-то, наверное, смогу... Надо попробовать. Приложи перстень, да не к телу, а к кольцу. Держи... надо подождать...

Прошло еще минут пять.

— Нет, здесь я ничего не смогу сделать — уже поздно! Он чудовищно искалечен. Смогу, и то я не уверен... — возможно, смогу вернуть ему речь...

— Сделай хоть что-нибудь! Любой шаг — это шаг к выздоровлению!

— Нет и еще раз — нет! Здоровье ему не вернуть! Можно лишь чуть облегчить его участь.

— Что нужно делать?

— Одень ему на руку наруч, и будешь сидеть около него три — четыре часа. Поешь и до ветра сбегай, там отвлекаться нельзя!

— Подожди немного, Малыш, скоро вернусь!

Я вытолкал Хельгу из комнаты и кое-как ей объяснил, что я хочу сделать. В глазах девушки одновременно металась надежда, неверие и радость.

— Вот что, Хельга... Ты на глаза ему день-два не лезь... Не до тебя ему сейчас... Да и стесняться он будет, наверное... Мне говорили здесь, у вас, живут какие-то старики? Верно? Вот и организуй их с вечера. Пусть сидят с Малышом, разговаривают. Малыш-то кто был в отряде? Самый лучший мечник? Вот и подбери ему таких же дедов. Пусть поговорят о своем, о наболевшем.

Забрав тубус и выполнив предписания Адриана, я проверил, чем занята молодежь. Там было все нормально, службу тянули бодренько. Открыв дверь, я сказал: "Ну что, Малыш, начнем с божьей помощью?" Знал бы он с какой! И мы начали. Световое табло "Тихо! Идет операция!" я не зажигал — не было. Но нам и так никто не мешал — казалось, все ходили на цыпочках и говорили шепотом. Часы шли, я сменил в наруче израсходованный медблок, потом — второй... вот и ладно — заодно и гранатами обзавелся! В кулацком хозяйстве — и пулемет за молотилку сойдет!