Жизнь номер раз

— У Санька... нет, у Рафа... была красная точка на шее, — медленно сказала она, не поднимая глаз. — Как от укола. Я тогда не поняла. Сейчас, когда вы сказали...

— След от укола. Так у Рафа или у Санька? — следователь оживился, застрочил в блокнотике. — Свежий след?

— Кажется, да, — устало ответила Елена. — Прямо на шее, между позвонками. Можно, я пойду?

* * *

Следователь задержал её разговором, пока часы над стойкой рецепшена не показали пять. Наконец она смогла уйти. Ноги окончательно закоченели, а в животе бушевал голодный ураган. Елене мучительно, до судорог, хотелось есть.

— Помру, если не поем, — сказала она вслух, сбегая на негнущихся ногах с крыльца.

От голода у неё мутилось в глазах. Вон, даже над полицейским висит строчка с циферками. Доигралась, Ленка, не евши, не пивши, вон, гляди: сержант, 25/37, идёт со следаком к машине, садится за руль. Над самим следователем надпись подлиннее, там что-то вроде: специалист, бла-бла-бла, не разобрать. Да и на машине есть метка: стандартная модель полиции, срок службы, двигатель... Нет, пора перекусить, иначе плохо твоё дело, подруга.

Она плотнее запахнула курточку и зашагала по тротуару к ближайшему кафе. Ей надо выпить чего-нибудь горячего, иначе крышка. И запихнуть в рот кусок хлеба с маслом. Пусть даже суррогатного, всё равно.

Кто-то ухватил её за рукав, она дёрнулась, не поднимая глаз, и знакомый голос произнёс:

— Куда торопишься, подруга, своих не узнаёшь!

Рядом с ней стоял, держа её за локоть, высокий тощий парень. Она вгляделась внимательней, и узнала его. Ну конечно, тот самый придурок, что занимал ванну недалеко от её. Он тогда ещё спросил, как её зовут, и засмеялся: "Я буду звать тебя Номер Нет!" Кажется, его зовут Стен. Ну да, Стен.

— Чего тебе?

— Мы тебя уже час ждём. Пока ты там с полицейским флиртуешь.

— Кто это — мы?

Стен мотнул головой. Она посмотрела. У входа в забегаловку, чуть поодаль, стояли семь человек. Стояли тесной группой, и все глядели на неё.

Глава 33

— На, держи, — Стен сунул ей в руку бутылку пива. — Мы тут, вроде, гуляем.

Восемь человек ждали её — семь парней и одна девчонка — ровно столько, сколько игроков в её команде, не считая лидера. Два кентавра, два тролля, три человека и гоблин.

Двое уже под тридцать, один— с коротким белым шрамом через бровь и помятым, явно когда-то сломанным носом, другой — бритый налысо, с неровной щетиной на подбородке и синей надписью на кисти: "Толя". Двое подростков, на вид помладше Елены, с матерчатыми рюкзачками, как у студентов. Ещё один постарше, лет двадцати пяти, с вытянутым, бледным лицом и давно нестрижеными волосами, на лбу — здоровенный прыщ. Двое — парень и девушка, он в свитере домашней вязки, она — в потрёпанном плаще и кроссовках на босу ногу, стоят рядом, в посиневших от холода руках почти полные бутылки пива, явно открытые только за компанию.

Все с бутылками разной наполненности в руках, и под ногами, у стены забегаловки уже валяются несколько пустых.

— Подходи, не стесняйся, — Стен легонько подтолкнул её в спину. — Ты одна осталась.

— Давайте скорее, — утерев покрасневший от холода нос, сказал нестриженый парень. — Мне бежать уже надо.

— Подождёт твоя мамаша, — отрезал бритый налысо. — Не развалится. А ты давай уже, говори, да мы отвалим. Все проголосовали, кроме тебя.

— Проголосовали? — Елена оглядела всех. Тут была не просто пьянка, а настоящее собрание, и она что-то упустила.

— Мы тут вопрос собрались порешать, — сказал Стен. — Нас мало, игра глючная, а деньги всем нужны. Короче, надо вместе держаться.

— Мы голосуем, чтобы наши игровые имена открыть, — хмуро перебил один из подростков. Он отхлебнул из горлышка, встряхнул опустевшую бутылку, и швырнул в урну. — Твой голос остался.

Елена задумалась. Мысль была не такая уж глупая. Правила фирмы, контракт, который они все подписали — запрещали разглашение информации об игроках. Там ещё говорилось о безопасности, конфиденциальности... много всяких слов. С другой стороны, сейчас, когда так близок финал, когда никак нельзя ошибаться, а за дверью толпятся конкуренты — выбывшие из топа игроки, любая мелочь может решить исход дела. Но что, если это ловушка, и, узнав, кто она такая, её команда решит избавиться от лидера? Очень просто, ведь в реале у неё нет золотой короны лидера и иммунитета. Подловят за углом и переломают ноги... Как же трудно выбрать, что лучше.

— Что думаешь, решай давай, — нетерпеливо понукнул её один из парней — тот, что со сломанным носом.

Она оглядела всех:

— Кто-нибудь голосовал против? Или все — за?

Команда замялась. Наконец Стен сказал:

— Были у нас такие, кто против. А тебе не всё равно?

Елена приняла решение.

— Нет, мне не всё равно. Фирма с нас последние штаны спустит, если мы нарушим контракт...

— Это мы и без тебя... — перебил Стен.

— А если кто-то потом проболтается? — не дав себя сбить, продолжила Елена. — Надо, чтобы все знали, на что идут, и держались до конца.

— А если ничего не выйдет, и команда проиграет? — взмахнув бутылкой, выкрикнула девушка с кроссовках на босу ногу. — Так лучше будет, что ли? Чего вы сопли жуёте, решайте, да и всё!

Пиво от взмаха выплеснулось ей на плащ, но девушка этого не заметила. Парнишка в домашнем свитере рядом с ней успокоительно сжал ей руку.

— Не ори, — бросил парень с обритой головой. — Тебя не спросили. А вот эта, — он указал на Елену, — дело говорит. Я теперь тоже сомневаюсь. Может, кто-то по пьяни проболтается, а нам всем кранты. Может, вот она и скажет. Я своей жопой рисковать не хочу.

— Давайте потом это решим, после следующего захода, — подал голос парнишка в свитере. Он всё сжимал руку своей девушки, не давая ей высказаться. — Тогда видно будет.

Все неохотно согласились.

— Смотрите, поздно будет! — зло буркнула девушка, отвернувшись от команды.

Они с парнишкой ушли первыми. Девушка всё не могла успокоиться, и тот что-то шептал ей на ухо, а она мотала головой. "Пока" — кивнул всем прыщавый, и тоже ушёл.

— Прогуляемся? — предложил Стен, и игриво взял Елену под ручку. — Я угощаю.

Она засомневалась. Может, они смогут посидеть в кафе, она съест порцию пиццы, тарелку картошки с синтетическим мясом, они выпьют вместе, а потом... кто знает? Она сможет узнать его имя в игре. "Так нельзя, Ленка, это нечестно" — прошептала совесть. "Зато выгодно, — сказала злость. — Ты же хочешь выиграть? Смотри, он сам нарывается!"

— Ну что, пойдём? — потянул её Стен.

— Нет, извини. В другой раз, — Елена только сейчас увидела, что в десяти шагах — с таким видом, будто они незнакомы — стоит Глен. Он явно ждал её, нетерпеливо притопывая ногой в тяжёлом ботинке и намеренно глядя в сторону. — Я... я сейчас не в форме.

— Жаль, — Стен криво улыбнулся и убрал руку. — Тогда в другой раз?

Она кивнула. Её ответ прозвучал двусмысленно, ну и ладно. Пускай думает, что ему что-то светит. Пусть себе надеется.

* * *

— Дело есть, поехали, — коротко сказал Глен, когда она подошла. — Времени нет.

За углом их ждала машина. Старая развалюха, вся помятая и ржавая. Дребезжа, как ведро с гвоздями, машина покатила по улице, свернула в переулок, потом ещё, пока Елена не запуталась окончательно и не потеряла ориентацию. Видно было только, что они едут в Старый город.

Старым городом назывался один из центральных районов, застроенный задолго до "большого песца". Дома здесь были добротной постройки, из качественного материала, и стояли до сих пор, почти не изменившись. Разве что ветшали фасады, теряя презентабельный вид, да улицы становились всё опаснее. Здесь время от времени проезжали патрули и торговали магазины для людей среднего достатка.

— Куда мы едем? — сквозь зубы спросила Елена. — Я устала.

— Тебе нужны деньги? — коротко ответил Глен.

— Чтобы работать, нужно хоть иногда спать, — зло сказала Елена. — Я есть хочу.

— Уже приехали. Вылезай, принцесса на горошине.

В полуподвальном зале крохотного ресторанчика было сумрачно, интимно горели зелёные лампы на столиках у стены. Глен подвёл её к столику, усадил — она упала на стул, ноги подкашивались — и ушёл. Официантка принесла обед. Горячий обед из трёх блюд, с салатом и десертом. Одуряюще пах дорогой суррогатный кофе.

Елена отхлебнула бульон, он был горячий, весь в янтарных капельках жира, и сама не заметила, как опустошила тарелку. Маленький экран телевизора на стене бормотал что-то ненавязчиво. Елена рассеянно уставилась на прилизанную дикторшу. "Успешно проведена очередная зачистка загрязнённых территорий. Отряд добровольцев во главе с менеджерами фирмы "Славный город" вывез почти тонну радиоактивных отходов с участка бывшей фабричной окраины. Отходы сданы на переработку... Улучшается погода над южными и юго-западными границами анклава. Облачный слой уменьшился до максимально возможного в это время года... Количество рабочих мест неуклонно растёт..." Елене показалось, что дикторша развязно подмигнула ей с экрана и доверительно прошептала: "А сейчас мы расскажем, как заработать, имея только пистолет и красивую по..." Звякнула ложка, выпала из обмякших пальцев. Безумно хотелось спать.

Потом появился Глен, разбудил её, стащил со стула и повёл за собой. Они прошли по пустому залу за стойку. Бармен только раз взглянул на них и отвернулся, когда Глен толкнул неприметную дверь сбоку.

Они спустились по узкой лестницей, на которой пахло кухней и какой-то химией, и вышли на крохотную площадку. Там оказалась ещё одна дверь, которая вела в подвальное помещение. Здесь Глен постучал, выбив костяшками пальцев хитрую дробь, и дверь отворилась.

За нагромождением коробок и ящиков открылось пустое пространство, напомнившее Елене место её недавней случайной подработки. Только здесь не хватало железных клеток в середине.

Там их уже ждал мужичок средних лет, в потёртых джинсах и майке с крупной красной надписью: "Я доброе привидение".

— Как договаривались, — сказал Глен.

Мужичок кивнул и забрался за ящики. Там что-то щёлкнуло, зажужжало, и стойка вдоль стены поползла в сторону. За ней открылась другая, полная разнообразного оружия.

— Для кого берём? — деловито спросил мужичок, обводя хозяйским жестом обширную коллекцию. — Есть новые поступления.

— Для неё, — Глен мотнул головой в сторону Елены. — Давай что полегче.

— Гм, полегче... — мужик с сомнением оглядел девушку, почесал небритый подбородок. — Поищем.

Через минуту на стойке лежал целый набор автоматического оружия, ножей и всякой амуниции.

— Выбирайте.

Елена прошла вдоль стойки, разглядывая оружие. Всё было как в игре, очень похоже. Вот этот пистолет она знала хорошо, и он ей нравился больше всего. Ещё вот тот был неплох. Новенький винторез, совсем как у неё недавно, висел над головой на стене, и она указала на него:

— Ещё вот это.

— Не надо тебе его, — сухо сказал Глен. — Возьми вот этот, он легче. — Он указал на скорострельный автомат, похожий на чёрного паука.

— Я удержу.

— Да, недолго, — отрезал Глен. — Мы не в игрушки играем.

Он кивнул мужичку:

— Надо пристрелять.

Тот согласно кивнул в ответ, и опять чем-то щёлкнул.

В дальнем конце подвала оказался неплохой тир. Они прошли туда.

— Наушники надень, — посоветовал хозяин, глядя, как Елена заряжает пистолет. — Оглохнешь.

Она стреляла по неподвижным, движущимся, внезапно выпрыгивающим отовсюду мишеням, пока у неё не взмокла спина и не вспотели ладони.

— Даёт салага, — одобрительно сказал мужичок, выставляя новый запас патронов. — По живым людям никогда не стреляла?

Она вздрогнула и посмотрела на своего спутника. Глен хмуро покосился на хозяина:

— Не стреляла.

— Это видно, — бодро сказал мужичок. — А будет?

— Не твоё дело, — буркнул Глен.

Они внезапно хохотнули, и Елена с удивлением увидела, что они с мужичком хлопнули друг друга по ладоням, как старые друзья.

Потом она уже до полного изнеможения бросала ножи, и всячески тыкала острыми предметами в многострадальный манекен. Потом хозяин магазина принялся подгонять ей снаряжение.

Наконец всё это закончилось, и Глен вывел её из подвала. Она шла, спотыкаясь и засыпая на ходу. Он посадил её в машину, и Елена заснула, едва упав на сиденье.

Проснулась она, когда он тряс её за плечо:

— Вставай, приехали.

Она выбралась, полусонная, озираясь по сторонам. Глен вытащил из багажника спортивную сумку — с оружием, поняла она — и провёл её в дом.

— Располагайся. Вот диван, одеяло, подушка. Сортир налево по коридору. Утром я тебя разбужу.

— Твоя квартира? — сонно спросила Елена. Этот крохотный закуток был ещё меньше, чем у неё в последний раз. Обшарпанный диван еле помещался в комнатке с умывальником в углу и маленькой плиткой на столике. На плитке стоял пузатый чайник и две чашки.

— Не бойся, место тихое. Поспи малость, потом пойдём.

— Мне нужны деньги, — хрипло сказала она. — Ты сам знаешь. На что ты меня подписал? Я в людей стрелять не стану.

Он налил из чайника воды в кружку, жадно глотая, выпил. Со стуком поставил кружку на стол:

— Если повезёт, тебе и не придётся.

Глава 34

Кажется, она только заснула, а её уже разбудили. Глен потряс её за плечо, Елена открыла глаза и какое-то время не могла понять, где находится.

— Вставай, — коротко сказал Глен. — Пора.

На столике у стены уже стояла кружка с суррогатным кофе и в щербатом блюдце лежала горстка сухого печенья.

Она разжевала жёсткое печенье, не чувствуя вкуса, запила сухие крошки — кофе оказался неплохим, горячим и крепким — но Елене было всё равно. За окном стояла предрассветная мгла. Часы показывали раннее, очень раннее утро. Над крышами ещё даже не засветилась мутная полоска рассвета.

Она умылась, сполоснула руки. Поспать удалось всего несколько часов, но Елена чувствовала себя гораздо бодрее. Вчерашняя слабость прошла без следа. Жизнь уже не казалась такой мрачной, как накануне. Только тревожила мысль о предстоящем "деле".

Елена торопливо допила кофе, и хрустела остатками печенья на ходу, пока одевалась.

Глен снова был небрит, неразговорчив и холоден. Он подождал, пока она перекусит и соберётся, и молча открыл перед ней дверь.

— Ты мне расскажешь, наконец, что надо делать? — спросила она, когда они спускались по лестнице.

Это был старый, грязный и пропахший бог знает чем подъезд в многоэтажном доме, где никто никого не знает, и не хочет знать. Они проходили площадки, узкие, тёмные, с наглухо закрытыми дверями и еле видными цифрами номеров. У стен валялись раздавленные тюбики одноразовых шприцев, из такого же одноразового, дешёвого пластика. Шуршали по ступенькам ядовито-яркие обложки от сомнительных конфет, оставшиеся от вовсе не предназначенных для детей сладостей.

Глен ответил, только когда они вышли на воздух. Было ещё совсем темно, холодная сырость пропитывала всё кругом: серые дома, торчащие как изломанные зубы, с редкими тусклыми огоньками окон, чёрную, разбитую временем, полосу асфальтовой дороги, пластиковые кусты на углу. Над головой мохнатым одеялом висело тёмное, сырое небо.