Грани отражения

— Где я? — она достаточно враждебно взглянула на виновника этого абсурда.

— Доброе утро, — пока она воевала с собой, он уже поднялся и стоял, без всякого выражения глядя на неё.

— Ну и куда Вы меня привезли? Чего Вы хотите?

Дорнот подошел к окну, поправляя штору, чтобы солнце не падало прямо ей в лицо.

— Отдыхайте, сейчас Вам нужен отдых.

— Родные будут меня искать, — Лия сменила тактику, взывая к здравому смыслу, окончательно покинувшему мир в последние два дня.

— Не беспокойтесь, их предупредили, что Вы уехали.

Это было слишком.

— С какой стати? Вы в своем уме? — Она почти завопила, вскакивая и пытаясь добраться до ненормального. Но не вышло. Он сам преградил ей дорогу. А вот ноги заявили, что абсолютно не горят желанием помогать ей. И, если бы не подхвативший её ненормальный, она просто села бы на пол.

— Что Вы мне вкололи? — Раздраженно спросила Лия, призывая все кары небесные на голову Дорнота.

— Не беспокойтесь, это что-то среднее между сильным успокоительным и легким наркозом, безопасное для жизни, — её водворили обратно на кровать, — Вам действительно лучше отдохнуть, чтобы действие препарата закончилось.

— Вам никто не говорил, что Вы — сумасшедший? — не удержалась Лия. На миг он остановился. Затем, не говоря ни слова, вышел из комнаты. В замке повернулся ключ.

Лия глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Кажется, жизнь превратилась в сплошное безумие. И отсюда надо выбираться, она не будет сидеть сложа руки. На окне висели длинные шторы, и, судя по всему, это был второй этаж. Исторические способы выбраться были всегда актуальны, не будет же она сидеть и ждать, сложа руки — что произойдет дальше. Но в одном Дорнот был прав — сперва надо отойти от тумана в голове, подождать, пока тело вновь не станет послушным.

Она лежала на краю удобной и мягкой постели, просматривая как киноленту события прошедшего дня. Это была игра, игра в которой её использовали как пешку почти все — и Эрик, и тот, кто её так подставил, причем она сама взяла на себя роль пешки слепо и восторженно. И это было обидно. Каждый раз, когда она натыкалась на его имя, в груди словно поворачивали острый нож, и становилось трудно дышать. Это было несправедливо. Это было больно. И вместе с тем крепла решимость — она не даст никому и ничему сломать себя. Ни тому, кто её предал, ни тому, кто привез её сюда в своих целях.

Часов у неё не было — она никогда их не носила. Но судя по солнцу, прошло достаточно времени. Близился закат. Лия пошевелилась — вроде всё уже работало, как и раньше. Она потерла глаза, задела рукой злополучную челюсть и зашипела от боли. Кажется, отек и синяк украсили её лицо от души, ведь в удар, судя по всему, вложили всю силу любви, избавляясь от чувств таким образом.

Лия поднялась, посидела минуту, приводя в порядок голову. Дошла до окна и выглянула наружу. Она не узнавала этого места — перед ней расстилалась луговина, еще не покрытая травой, переходящая в лес, который вдавался в неё клином. От него до дома было не так уж далеко. А за лесом, взбиравшимся на холмы, виднелись склоны кряжей, таких далеких и в то же время — таких близких, залитых вечерним солнцем. Лия потрясла головой, пытаясь оторваться от чарующей красоты местности и возвратить себя к действительности.

И так. Она находилась в комнате на втором этаже. Если связать шторы и добавить к нему, по необходимости, простыню, до земли будет легко добраться.

Было очень жалко симпатичные шторы, которые оказалось трудней снять, чем связать на подобии доисторического каната. 'Это просто сон, весьма странный и увлекательный', — Лия понимала, что если не будет что-то делать, ею овладеет самая настоящая паника. Открыть окно оказалось сложней, она даже ободрала два ногтя до крови, пытаясь справиться с задвижкой. Лия не давала себе ни минуты остановиться, чтобы не дать мыслям завертеться в голове и погрузить все в беспросветную тьму — Почему? Зачем? Что происходит? Как-то получалось, что она и думала об этом, и запрещала себе думать.

Кажется, всё позади. Лия, стиснув зубы, сжимала в руках импровизированный канат и приказывала себе не смотреть вниз. Высоты она боялась до невозможного, неважно — была ли это просто стремянка с десятью ступеньками или кабина колеса обозрения. Вот и сейчас. Пока её ноги не коснулись земли, она не могла даже перевести дух. Она снаружи. Теперь — прочь. Надо идти в сторону дорогу, туда, где есть люди. Только сперва надо понять — в какой она стороне.

Лия направилась через расстилавшуюся перед зданием луговину. Солнце почти скрылось за деревьями, но было еще достаточно светло. Она оглянулась только один раз, чтобы оценить — насколько далеко смогла уйти. Дом скорей напоминал замок, будя в памяти какие-то сказочные ассоциации из детства. Лия оборвала себя, споткнувшись о какой-то корень. Она почти была в лесу, пройдя несколько метров между еще голых стволов деревьев, когда позади неё раздалось сопение и тяжелое дыхание, вслед за которым её схватили за ногу, вынуждая потерять равновесие и ощутимо уткнуться лицом в мокрые старые листья и мох, выстилавшие землю. Лия повернула голову, сталкиваясь прямо с влажным носом огромного мастиффа, с видом выполнившего свой долг солдата стоявшего над ней, не враждебного, но и не собиравшегося отпускать её. Собак она тоже боялась, как и высоты, поэтому шевелиться или уж тем более — бежать, просто не собиралась.

Спустя несколько минут раздался шелест шагов, подошедший окликнул собаку. И Лия с раздражением подумала, что вряд ли иной кто-то мог бы оказаться тут, кроме Дорнота. Она повернулась, собираясь подняться, но в ту же минуту её достаточно невежливо, как мешок, перекинули через плечо и понесли обратно, к дому.

— Вам повезло, что собака не только дрессирована, но и не глупа, чтобы сразу не загрызть чужого.

Если бы она была крепче, толще и выше, её бы просто так не превратили в куль с мукой. Которому еще и прочитали нотацию. Лия попробовала брыкаться, но достаточно безрезультатно. Получилось лишь ощутимо стукнуть по спине мужчину. И она с удовлетворением услышала, как тот сквозь зубы шумно выдохнул, очевидно, сдерживая ругательство. Вниз головой было крайне неудобно ориентироваться — куда её несут. Тем более — разобраться в проплывавших вверх ногами дверях, коридорах и стенах. Судя по ним, дом был достаточно старым. Лия не упустила шанса еще раз пустить в ход кулаки, но её скинули с плеча и перехватили руки, удерживая мертвой хваткой.

Глядя в лицо Яну, Лия вызывающе бросила:

— И что дальше? — Он по-прежнему молчал, — Я так понимаю, внутри доброго доктора прячется жаждущий остроты психопат? Ну, так что же дальше — начнем убивать?

Он отошел от неё и остановился, отвернувшись, так что она могла видеть только его спину.

— Хорошо, играйте в свои игры, главное — не торопитесь и получите максимум удовольствия.

С непонятным звуком, скорей похожим на рычание, Дорнот сжал кулаки и обрушил их на стоявший поблизости массивный шкаф. От удара деревянная панель раскололась. Он ударил вновь. С грохотом, ломаясь, на пол упали остатки, прежде бывшие дверцей. Лия испуганно затихла, инстинктивно вжавшись в стену позади неё.

— Всё, что ты можешь — смешивать меня с грязью, — негромко, спокойно и от этого ещё опасней прозвучал голос Яна, — Без сомнения, всё, что я могу — убивать и мучить. Мучить.

Он так и стоял, не поворачиваясь к ней, и Лия не знала — радоваться ей этому или наоборот.

— У тебя это получается лучше. Стоит вспомнить — сколько раз ты не скрывала, как брезгуешь и презираешь мерзавцев с раздутым самомнением, не задумываясь, что может им есть что тебе сказать.

Он обернулся. Вместо маски насмешливого спокойствия появилось то лицо абсолютно другого человека, лицо, на котором поглощали свет глаза, полные черноты и чего-то, водящегося в самых темных глубинах души.

— Мне тоже есть что сказать. Сколько раз я проходил рядом, наблюдая за каждым твоим шагом. Помнишь, как ты пила в клубе со своей бестолковой подругой? Сколько уродов, протиравших о тебя глаза, обсуждало — насколько ты пьяна, чтобы развлечься с тобой! Далеко бы ты ушла той ночью? — Ян шагнул к ней и схватил за плечи, хорошенько встряхивая, — Сколько раз ты не замечала ничего вокруг себя, а было достаточно одного только взгляда, чтобы всё изменилось.

Он почти повысил голос. Лии ужасно хотелось зажмуриться, чтобы не видеть его.

— Сколько нужно тебе было времени, чтобы увидеть правду? Нет же, ты выбирала то, что блестело ярче и говорило громче.

Дорнот внезапно убрал руки, словно обжегся.

— Я устал ждать. ' Не ждать, а идти вперед' — так ты сама советовала, если помнишь.

Хлопнула дверь, закрываясь за ним. Мир продолжал крушиться, взрываясь и распадаясь на обломки, разрушая последнее, что еще оставалось. Ноги не держали, и Лия опустилась на пол. Закусила почти до крови губу, не давая себе погрузиться в панику и бессмысленные в эту минуту размышления. Этого позволить себе она не могла. Не стоило размахивать кулаками, изображая из себя героиню, это было глупым.

Лия потерла глаза, которые щипало и жгло. Она не могла предположить, что флиртовавший с самыми видными девушками доктор обращал на неё внимание. Всё это походило скорей на вымысел или несменную пародию на сказку. Сказку. Лия внезапно задумалась. Разные фрагменты мозаики вихрем проносились в голове, складываясь в что-то странное, что пока не получалось осмыслить. Начала болеть голова, напоминая о себе и о синяке. Сейчас Лия не смогла бы ответить, кто был хуже из них двоих, причинивших ей за последнее время столько бед.

Судя по всему, она просидела достаточно долго. Дверь вновь открылась, впуская Яна. Он поставил на небольшую тумбочку у кровати поднос, как подсказывало обоняние — с чем-то съедобным. На миг Лии показалось, что ему неприятна та вспышка, которую она спровоцировала в нём.

— Те сообщения, их присылал ты? — Прервала тишину она, — Это ты следил за мной?

— Ты сама знаешь ответ. В наше время не сложно отследить номер человека и написать ему.

— Так все же зачем понадобилось привозить меня сюда?

— Сама бы ты никогда не остановилась в своем желании тонуть и дальше в самообмане.

— И ты решил все сам за меня? — Лия поднялась, — Решил, что увезти меня, напичкав какой-то дрянью — это верное решение?

Похоже ничто не могло заставить его снять с себя маску спокойствия. Он повернулся к ней, внимательно смотря на её лицо. Взял за подбородок, поворачивая на свет голову.

— Само собой. Неправильней было не делать этого, что бы ты оставалась и дальше превращалась в том, чем можно пользоваться. А при случае — даже выражать свои чувства, разукрашивая твое лицо синяками.

Лия отдернула голову и отвернулась, не желая продолжать тему, не предвещавшую ничего хорошего.

— Меня начнут искать на работе. Думаешь, что это сойдет тебе с рук?

— Почему, вовсе нет. Родные знают, что ты уехала. А на работе, — он пожал плечами, — Еще вчера вечером твое заявление об увольнении легло на стол заведующему.

Лия возмущенно вскинула голову.

— Не беспокойся, я не убиваю и не ем своих гостей, — Ян скрестил руки на груди и качнул головой, — Так что ты в безопасности.

— Сколько я буду тут находиться? — От злости горло словно перехватило спазмом.

— Тебе нужно поесть и отдохнуть. Это комната для гостей, душ там, — он кивнул на дверцу в стене.

— Ты забыл, что меня будут искать не только родные, — бросила Лия, глядя на Яна. Тот остановился. Абсолютно пустое лицо не выражало никаких эмоций.

— Надеюсь, тебе здесь будет удобно, — словно она ничего не говорила, произнес он и вышел.

* * *

Она выглядела неважно. Вопреки ожиданиям, лицо не было так уж очень страшным, правда, не заметить синяк было весьма проблематично. Но это не было большой бедой. Чего нельзя было сказать о реальности.

Стоя под горячими струями воды, Лия думала, что ей хочется смыть не только усталость и грязь, но и всё, что не давало вздохнуть, ноя как воспаленная рана. Нет, не мог, не мог Эрик оставить всё так, не разобравшись.

Маргулис допивал вторую бутылку коньяка, как заправский алкоголик. Всё, что произошло, было просто кошмарным сном. Он не хотел, чтобы всё так вышло. Прошло уже несколько дней, но ничто не менялось, а оставалось прежним. Пару раз он порывался позвонить ей, но гордость останавливала. Нет, ждать, что после того, что было, она вернется, было бы глупо. Внутри боролись два желания — вернуть её и забыть. Последнее росло, подавляя первое, поскольку Маргулис не пытался им помешать в их борьбе. Не важно, что на следующий день Ник несколько напряженно произнес:

— В редакции утверждают, что никаких материалов не отправляли.

Маргулис промолчал. Это означало, что кто-то умело использовал попавший компромат. Но дело было уже не в неизвестном мерзавце. Он мог бы поднять всех на уши, найти его. Но это не изменило бы того, что сделала она. Как она могла? Ведь он был готов положить к её ногам весь мир.

Эрик глотнул еще обжигающего коньяка. Ладно, плевать. Он сможет жить и без неё, раз она так легко разменяла его на другого. Нашел телефон, на секунду помедлил, но затем привычно коснулся кнопок. Еще глоток.

— Привет, Нина.

Прошло вероятно больше недели, дни летели как косяки перелетных птиц, пролетавших над деревьями назад, к своим гнездам. Если бы не изматывающая боль где-то там, куда не может проникнуть ни одно лекарство, эти дни можно было бы назвать даже спокойными и приятными.

Лия не ощущала себя пленницей большого дома, ей было скорей одиноко. Большинство времени она проводила сидя на подоконнике за шторой, прятавшей её. Это был спасительный островок, дававший ощущение тишины и умиротворяющей пустоты. А просыпавшаяся за окном природа напоминала, что, несмотря на всё, она не остается одна.

Яна Лия почти не видела. Она ощущала его присутствие, но каждый раз, оглядываясь или ожидая его увидеть, оставалась ни с чем. Нет, конечно же они пересекались. То он спускался по лестнице, застегивая верхние пуговицы черной рубашки, и спокойно здоровался с ней. То он предлагал её свою компанию во время ужина в большой комнате, освещенной причудливой люстрой, позвякивавшей многочисленными подвесками, и они проводили полчаса вместе, но так, словно кроме них еще присутствовало множество народа, а они — словно и не были знакомы.

Лия ждала. Она не верила, что Эрик не придет за ней. Она знала его. Или же не знала вовсе. Слишком живо звучали в голове его слова, заверения в любви. Они могли поссориться, но он не мог бы бросить всё вот так. Он должен был искать правду.

Вместе с тем Лия злилась на Дорнота. Он не давал ей повода бояться его. Не давал повода обвинять его в чем-либо, хотя и не имел права так поступить. Увезти, вколоть лекарство, морочить ей голову.

Она обхватывала себя за плечи, кутаясь в шерстяной плед. Оставалось слишком много вопросов, на которые она сама ответить не могла. Поэтому Лия решила, что разумней будет задать их тому, кто ответы на них знал.

Зная, что найдет Яна внизу, Лия спустилась по лестнице. Он действительно был там, стоя у окна и смотря в темнеющую даль.