Мытье же в бане приобрело характер ритуала, освященного покровительством духов, и пользовалось большой любовью женской части. В дамских омовениях пытался принять участие и Чака, но был бит женским коллективом и с позором изгнан в мужскую баню, и в первую очередь — как еретик, вторгнувшийся в сакральный женский обряд. Не потому, что увидел дам в неглиже. совсем нет. Просто бедолага совсем потерял авторитет у своих бывших подчиненных. Нагота же, естественно, никаких эмоций того или иного толка не вызывала — есть шкура — носишь, нет — так ходишь.
Эльвира подозревала, что имя женского великого духа горячей воды, причесок и стирки она знает. Гигиена. Живет — в банной землянке. При хорошем настроении — награждает красотой и здоровьем. Если не угодишь — обеспечит поносом, паршой и прочими "прелестями". Сама она слышала, как молодая мама Умки, того самого маленького в племени, урезонивала визжащего малыша — (а кто из детей любит мыть голову?) — будешь брыкаться, придет Гиги и накажет неслуха!
И самым эпохальным для нас было открытие — как и подавляющее большинство великих открытий — случайное, действия сока плодов тисового дерева на человеческий организм. Пока мы бродили по городам и весям, Рома Финкель занимался порученной ему и Игорю пасекой. Как-то раз этот сластена забравшись в дебри острова, обнаружил огромное дупло с жившими там пчелами. Естественно, пчелы отнеслись к последователю Винни-Пуха неодобрительно. Он же к ним — с величайшим восторгом. Короткое сражение окончилось в пользу пчел — с минимальной добычей, поместившейся в маленькую деревянную ложку, которую, привязав к палке, добытчик совал в дупло с целью проверить наличие сладкого содержимого, Рома остановился только на поляне у тисового дерева. Придавив наиболее упорных — или упёртых преследовательниц, уныло поглядев на мизерную добычу, Финкель решил ею ни с кем не делиться — не от жадности, впрочем, а по причине, как он сказал, предъявляя "орудие труда" нам попозже, а от того "что самому на один зуб", стыдно, мол показываться с такой малостью на люди. Так как лакомства было и впрямь маловато, юный сладкоежка решил разнообразить меню ягодами тиса — к этому моменту вполне созревшего. Разнообразил. И свалился от дичайшей боли в суставах — смесь меда и тисовых ягод оказалась мощнейшим стимулятором и активатором жизненных функций организма. Запущенные на полную мощность процессы не оставили в его теле следа от полученных травм, запустив восстановление организма по полной программе, а дальше само тело выправило кости и связки, причем в его случае — в экстренном порядке. Финкеля нашли только через день, когда он, худой и обессиленный — тело брало недостающие для общего восстановления ресурсы из боле-менее здоровых тканей, почти дополз через лесные заросли до лагеря. Ребята вначале не узнали естествоиспытателя — от Ромки осталось только лицо. Кости же, получив изрядный пинок от эликсира, выровнявшись и придав положенную природой форму телу, сделали его фигуру ростом и габаритами вполне обычной для мальчишки двенадцати — тринадцати лет. Ну, может, чуть ростом повыше. Федор, критически осмотрев чудесно избавившегося от горба и хромоты индивидуума, довольно хмыкнул:
— Ну вот, теперь не будешь косить от общих занятий по физо..., чем вызвал у излечившегося горестный вопль, впрочем, нисколько не разжалобивший жестокосердного начальника Стражи. через день, проклинающий свою горькую долю Ромка, уже трусил замыкающим в бодрой колонне стражников на физзарядке.
— Да шоб я таки каким был таким я остался! — вопила жертва командирского произвола.
— Будешь нарушать дисциплину строя — верну в исходное состояние, и Сергеичу скажу, шо оно так и було! — отвечал ему "мучитель".
Глава 14. Воспоминания и размышления Ромки Финкеля
"... И куда таки податься бедному еврею?"
Ш. Алейхем
Вот, вспомнилось некстати, стоим мы на линейке в интернате, а перед нами ползает отсюда и туда мадама Жаба, замповос, такая вот ... байда. Хм. Чего это я в стихи ударился? Еще балаладу сочинить о Жанне Боруховне — незабвенной нашей замше по воспиталке. Только то, что этого сокровища рядом нет — душевно радует, ради такого счастья можно и за миллион лет до нашей эры оказаться. Нет, что вы думаете, одна дикая тетька, а весь интернат ее боялся как огня — тетка подлая и может отравить жизнь.... Как мне ее травила. Вот, помню, ползает она перед нами, и вещает. И не дай бог, кто зевнет. Вот уж я не знаю — толи боженька нас наконец наградил нормальными учителями — Сергеевичем с Эльвирой, то ли их покарал...
А, ну да, отвлекся малость — я о прошлой жизни хотел поведать. Итак, типичная утренняя тронная речь Боруховны:
— Дети! Вас окружает ситуация безнравственности во всех сферах жизни, — в быту, во дворе и на улице — мутный поток, что льется на вас с экранов телевизоров, каждому ребенку, приходящему в этот мир не в самое лучшее, доброе время, необходимы нравственные опоры, чистые источники Добра и Красоты, которые всегда спасали человечество, и вы должны припадать к этим живительным ключам. Ведь именно в детстве, когда формируются представления ребенка о том, 'что такое хорошо, а что такое плохо', закладывается нравственный фундамент личности. Что делать, где искать сегодня эти нравственные опоры и образцы? Только под руководством ваших мудрых педагогов! Сейчас и дома, и на улице больше безнравственного, чем нравственного, там звучат недостойные людей слова, а с экранов 'телеящиков', которые стали для многих единственным 'окном' в мир, вас 'учат жить' туповатые уродцы, семейка Адамсов и, в лучшем случае, Бэтмэн? Не будем разбираться в причинах и искать виноватых, подумаем лучше о том, как противостоять этим негативным тенденциям, что можем и должны сделать сегодня мы.
— Вам повезло учиться в самом лучшем интернате нашего района и даже скажу — области! Вы должны гордиться честью, которую вам оказали воспитатели.... Вы спросите, какого такого я всю эту муть запомнил? А попробуйте послушать этот бред ежедневно три года по одному конспекту повторяющийся, и тоже выучите дословно!
— Бла-бла-бла! И так далее и тому подобное и каждый день по часу до занятий! Как надоело — до скрежета зубов! Еще скажи, что мы должны радоваться, что у нас нет близких родственников, которые могли бы заткнуть тебе пасть и вытащить отсюда, жаба мерзкая! Или хотя бы тебя за тридевять земель закинуть — в болото, ждать иван-царевичей. Не, я согласен — надо стремиться стать нормальным человеком — все от нас в этой жизни зависит. Но почему некоторые так называемые "взрослые" в тебе человека в упор не видят? Не, по приколу, — пришел я к Жанне Боруховне Болотовой, и спрашиваю: "А правда, что Моисей специально водил евреев сорок лет по пустыне потому, что искал место, где на Ближнем Востоке нефти нет? А она:
— Заткнись, ты позор нации, ты — скрытый антисемит, тебя удавить надо было, шо ты не сдох там вместе со своими поцами — родителями! Ты ваще — не еврей!
И причем тут моя нация? Я единственный еврей в интернате, а она — единственная еврейка. И делает все, что бы опустить меня ниже плинтуса! И конкретно — Финкель — то, Финкель — се, Финкель! Жаба. Точняк. Не видать ей ивана — царевича, как своих тупых ушей — это надо — типа, как она говорит — я с инЧелиХеннтной се-е-миии, а сама не знает, что такой композитор был Берлиоз, и путает его с Михаилом Александровичем Берлиозом, и когда я ей сказал, что играю пьесу Берлиоза, подняла меня на смех, заявила, что это мол, герой Булгакова! И никаких пьес он не писал. А я сыграл "Марсельезу", и спросил, шо, вИ таки вы не знаете, что ее автор как раз тот самый Берлиоз Гектор? Как она вскинулась! Чуть не убила и настучала директору, после чего я "таки имел неприятности", но Жаба показала свой натуральный цвет — аж позеленела вся. Сказала, что по ее предмету у меня никогда положительной оценки не будет! Забыла, видимо, что я немецкий учу, а она — английский преподает! Ха!
Только из-за нее чуть не сорвалась поездка на остров Веры. Мы давно с пацанами на лето хотели, куда — нибудь в поход, ну тут эта поездка и подвалила. Нас одиннадцать ребят собиралось — двое девчат и пацанов девять. Тут и подвернулась эта путевка — в турлагерь на остров. Только эта жаба с нами намылилась, могла весь отдых отравить, зараза. Накроется медным тазом весь кайф. "Шаг в сторону — попытка к бегству, прыжок на месте — попытка улететь! Но мы с Хромым и Доком провернули дело — когда все уже в автобус сели, а билеты на поезд были отданы Хромому как старшему от воспитанников, воспитатели собрались в кабинете директора на инструктаж. Мы такие подходим к водиле — он не наш был, и говорим, что старшие мол, на совещании, велели ехать на станцию, а они, мол, догонят нас на машине директора — им, типа, обсудить надо че-то. Ну, он и купился. Мы поехали. Аха. Догонят. Счаз. Догонят, когда за высоковольтными проводами пешком с директором в Манино — поселок у интерната, за десять километров всего от нас, сходят, и поставят новые провода и ключи от тачки найдут в учительской. Мы их в сейф засунули, под журналы — типа кто-то нечаянно задвинул. Хорошо, что автобус к нам не поворачивает, до остановки тоже — будь-будь, и ближайший — через час! Поезда же через полустанок на Затонск и дальше по расписанию два раза в неделю ходят... конечно, всыплют, когда догонят, но так — хоть недельку оторвемся без этой морды. Ловите нас майками. Дети, то, дети — се! Ненавижу!
А в лагере повезло. Нас к группе исторического клуба подключили, ребята ништяк оказались — мы с ними быстро общий язык нашли, и дальше все время — вместе. И учитель у них невредный, и училка. Хотя, конечно, кто бы мне сказал, что я с охотой бегать — прыгать с утра по часу буду — я прикололся бы. Мы в интернате на зарядку через раз ходили — оно нам надо? Не, вы сами посудите — мне с моими горбом и лапой вывернутой! Ха!
Только Сергеич может и спорить, и поболтать — на равных, а может.... Ну, это такое че-то типа поглядит, скажет два-три слова — и ты уже впереди собственного визга бежишь и наизнанку, что бы сделать, че он сказал, вывернешься. И со мной он тоже так — подошел и говорит:
— А что это я Вас, молодое дарование, в строю на зарядке не видел утром?
Ну я, конечно, "убогого" врубил, типа да куда, мне, да я вот сами видите, а он:
— Ну и что? Будешь всю жизнь себя жалеть и от мрази всякой шарахаться? А хочешь, я тебя по своей методике научу приемам посильным и обращению с пригодным для тебя оружием?
Ну, я типа ломаться начал, и — оно, говорю, мне надо? Я в консерву (консерваторию) после интерната поступаю, или в мед — еще не решил, но мне там мое "теловычитание" поможет, инвалидность, там, я все просчитал — на бюджет точно возьмут... А он:
— Хорош придуриваться, я же вижу, что ты болтаешь не то, что думаешь.
А пацаны его мне:
— Козел, такой шанс раз в жизни бывает, соглашайся, и дальше я .... Согласился, в общем.
Ну и начались мои мучения на тему топора и кистеня. Дмитрий Сергеевич показал, как в старину пользовались таким оружием тати с большой дороги, ну, разбойники. Приемы — во! Смотрите сами — он один против троих выходил. А против него — оба Кима и Игорь Терехов с мечом, все его ученики. У братанов Кимов — шесты. Ну и что? Где они, а где их палки? Я не думал, что топор — секира такое страшное оружие в умелых руках, чес-слово! У них все учебное — шар кистеня — литая резина, губчатая, топор — тоже литой резины, но такой, пожестче — им специально на тренировки делали, нетравматическое называется. Когда начал меня натаскивать учитель, я столько раз себе этим шариком прикладывал — несчетно. А сейчас.... Да, как то все получилось — раз, и мы тут приземлились. Только и помню, что Дмитрий Сергеевич орет : "Все вон!", мы было вскочили, а эта дура желтая — воронка нас раз — и мы тут как тут. Принимай, Одесса — мама!
Не, я конкретно, наверное, от этого переноса, больше всех выиграл. Когда Эльвира нашла способ выгонки этого эликсира и предложила, после того как я налопался этих ягод с медом, продолжить лечение, я, конечно, сомневался. А что сомневаться — то было? И сразу понятно — что на пользу пошло. Сейчас я — такой же как все ребята.... А Дмитрию Сергеевичу — "особое" спасибо за то, что он приставил ко мне этих извергов с одинаковой фамилией — никогда не скажешь что братья — один молчит, другой все время подкалывает, Антон, собака. Они из меня душу скоро конкретно вытащат. Их никакие уговоры не берут, типа отдохнуть — учитель сказал из тебя мастера сделать — сдохнешь, но — мастером. Спасибо Вам от всего моего большого сердца музыканта и медика..... Сволочи!
А тут еще прикалываться начали — давай, типа, сделай оркестр из неандертальских девушек? Мы, мол, видим в них талант.... Ну, насчет похохотать — я всегда с душой. Только девчонки чем виноваты? Ну, я и сделал.... Видели бы рожи приколистов, когда девчата стали подпевать и подыгрывать! Как говорят в Одессе — городе — "И кто с того смеяться будет?" То-то.
Одно плохо — никак я разорваться не могу — и медицина мне нравится, и музыка.... Вот и разрываюсь — сна не вижу.... Куды ж бедному еврею податься, так и хочется за Шолом Алейхемом возопить!
* * *
Забегая вперед, скажу, что Роман все-таки сумел совместить впоследствии свои две великие страсти — к музыке и медицине, вплотную занявшись арттерапией как средством психической гармонизации и развития человека. Он дал научное обоснование арттерапии и обосновал ее связь ее с народным художественным творчеством через музыку и танец, и действительно создал работающую методику серьезного совершенствования человеческого организма комплексным воздействием музыки, запахов, медитации, физических упражнений и массажа с иглоукалыванием. Я понять не в силах ничего, а его ученики вовсю народ пользуют и еще удивляются — как это можно не понимать таких простых вещей!
Глава 15. Для кого мастерил свои барабаны Страдивари?
Купил братан квартиру и позвал пацанов.
Пришли посидели-выпили, потом на обход территории.
— Здесь гостиная, здесь спальня, а вот и барабан Страдивари.
Как, — говорит один из гостей, — Страдивари же скрипки делал?
— Скрипки он делал для лохов, а для настоящих пацанов он делал барабаны.
Там, где то в потерянном нами навсегда мире остался анекдот о том, как незадачливый нувориш убеждал своих приятелей, что мол: "Страдивари для лохов скрипки лабал, а для реальных пацанов — барабаны!". Так вот. Среди нас был замечательный парнишка — Роман Эммануилович Финкель, воспитанник интерната "Звезда". Почему так официально? А вот почему. Рома был Музыкантом. Именно так, с большой буквы. Не знаю, кем бы он мог стать в нашем мире, но у нас он стал всем в смысле музыки. Ему удалось возродить утраченную казалось бы нами музыкальную культуру — парнишка смог своими руками , конечно с посильной помощью друзей, но все таки — в основном самостоятельно, сделать и скрипку, и с появлением меди — и гитару, и банджо, и главное — не дать заглохнуть тяге к музыке у ребят. "Супердудка" с голосом неведомой зверюшки — тоже его светлой головы дело. И надумал Ромашка, видя как завороженно внимают его игре первобытные люди, снабдить их собственными музыкальными инструментами доступными для них. Ясное дело, начал с простого — пара дней работы и шкуры, выпрошенные у Эльвиры, дали пять барабанов разного калибра. Когда он успел "подписать" в свой мини музыкальный кружок пятерых самых юных неандерталок, и когда нашел время позаниматься с ними — то же неясно, по крайней мере, Эльвира, и остальные ребята особых занятий не заметили, но — вот он, час великого триумфа! В один из вечеров, народ как обычно расположился в импровизированном клубе на открытом воздухе, вокруг костра, что бы подвести итоги трудового дня, прикинуть задачи на следующий, просто посудачить и по-пикироваться, Ромка вылез к костру и объявил:
