Арагонские хроники. Дневник барона Сореала де Монте

Вот, кстати, о чем я и говорил: у феи слишком много «важных» дел, отвлекающих ее от заботы о нашей новой спутнице.

Вечером Лексиз незаметно увязалась за Арагоном и Клодией, явно собиравшимися уединиться (мда, это как раз то, о чем я предпочел бы не знать). А следовательно, в ее воспитании появится новый неучтенный Сиилин аспект, от которого я бы, например, не был в восторге. К сожалению, остановить любопытствующую девушку я не успел.

Придется уповать на случай: или она их не обнаружит, или они ее заметят и постесняются (пишу и сам не верю в подобное стечение обстоятельств).

— День 23 апреля года 1827 от основания великого королевства Арагон.

Вот уже показалось побережье, до владений Фредерика совсем недалеко. Однако вечер сего дня принес с собой неприятности, из-за которых скорость нашего движения, несомненно, понизится.

Как только мы начали устраиваться на ночь, раздался могучий рокот, белый луч прорезал облака, а потом на горизонте полыхнула ярчайшая вспышка. Ненадолго все лишились зрения. Эвистрайя благоговейно воскликнула: «Стрела богов! Они пришли за нами!» — и пала ниц.

Тем временем нечто, рухнув в море, породило колоссальную волну, которая, сметая все на своем пути, понеслась к берегу. Подхватив на руки эльфийку и закинув за спину сумку, я побежал. Снова. Все бросились к ближайшей возвышенности. Как ни прискорбно, но вывести лошадей не удалось. Животные, испугавшись, игнорировали команды, а времени тащить их силой не оставалось — мы сами едва успели спастись от несущей смерть воды. Лишь конь Джона и кобо Вальдо уцелели, привыкшие, видимо, к разного рода передрягам.

Холм был достаточно велик, чтобы успевшая потерять высоту волна не смахнула нас. Верилось, что все уже позади, когда Эвистрайя пришла в себя и осознала: элион остался внизу, оброненный при бегстве. Эйрайка закричала так, будто утонула вся ее семья. Мне показалось, она готова покончить с собой от горя. К счастью, вмешалась Клодия.

Несколько томительных минут мы наблюдали, как светлая фигурка стремительно кружит над водоворотами. Баронесса буквально отвоевала музыкальный инструмент у стихии, выдернув его из ветвей сосны, снесенной морским валом.

Получив свой бесценный элион обратно, Эвистрайя возвестила, что все мы созерцали знамение — божественную стрелу, предвещающую скорое появление самих богов. Разумеется, она тут же принялась играть, указывая высшим силам свое местоположение. Вряд ли из этого выйдет толк, но разубедить ее просто невозможно.

От лагеря ничего не осталось — все унесло в море. Саффи теперь упрекает Клодию: мол, нужно было спасать не бесполезную эльфячью волынку, а одеяла, котлы, палатки и прочее. Впрочем, свою-то сумку с кристаллами София не забыла.

Мы покинули наше убежище, едва обнажилась дорога. Нужно найти место посуше. Эвистрайю я посадил себе на загривок. Идти, одновременно играя, она вряд ли смогла бы.

— День 25 апреля года 1827 от основания великого королевства Арагон.

Сегодня мы приблизились к нашей цели еще немного: до Фальдорфа остается меньше суток пути. Эвистрайя продолжает играть, сидя у меня на плечах. Хорошо еще, мне нравится мелодия. Вальдо, например, уже потихоньку сходит с ума от этих звуков, как он сам утверждает. Правда, сомневаюсь, что подобные мелочи волнуют эльфийку.

**

В сумерках дорогу нам преградили четыре таинственные фигуры. Я схватился за меч, но выяснилось, что перед нами магистры Белого Ордена собственной персоной. Об этом нам сообщил Джон, который, получается, и сам не рядовой Странствующий рыцарь. Вообще картина складывалась своеобразная: якобы главы ордена, ведомые неким пророчеством, давно следят за государем, баронством Штейн и многочисленными королевскими бастардами. Естественно, каким образом связаны все эти элементы, нам не доложили. Я лишь сделал выводы из нескольких скупых фраз, которыми встречные воины перекинулись с Джоном. Прочих словно бы и не было рядом, хотя имена наши в беседе прозвучали.

Позволю себе чуть подробнее описать колоритные фигуры Белых рыцарей. И сами всадники, и их верховые звери заслуживают внимания.

Великий Магистр Ордена, Гленн, могучий старик в белом просторном одеянии, сидел верхом на огромном жеребце, таком же серебристом, как волосы его хозяина. Вместе они походили на несокрушимую скалу, целиком скрытую подо льдом. Даже мне пришлось смотреть на седока (да и на морду коня) снизу вверх. Как ни странно, оружия при Гленне я не заметил.

Магистр Майк, великан, не уступающий мне ростом и шириной плеч (я, конечно, подразумеваю свой огриный облик), с ног до головы был закован в диковинную броню. Только подбородок воина оставался открытым, наверное, чтобы продемонстрировать обреченным недругам прощальный оскал смерти, — остальное защищали пластины из матового иссиня-серого материала. При движении детали доспехов не издавали привычного звона или скрипа. Забрало же переливалось будто опаловое. Хотя — чего тут ахать? — на мне самом надеты волшебные латы. А вот меч вызвал у меня восхищение. Еще бы — двуручный фламберг, рассчитанный на габариты этого человека! Майк оседлал громадное существо, поразительно подходящее ему. Тварь прочно стояла на земле колонноподобными ногами, защищенная толстой ороговевшей шкурой, прядая маленькими ушками и поводя массивной головой, увенчанной рогом где-то в районе носа.

Магистр Ленс — худощавый высокий тип, облаченный в серый плащ с капюшоном, погружающим в глубокую тень ястребиное острое лицо. В руках он держал посох, увенчанный цветком из трех крупных жемчужин с одного конца и широким лезвием — с другого. Если б не украшение, я бы сказал, что это глефа. Однако клинок направлен вниз, поэтому мне кажется логичным заподозрить в рыцаре мага. Ленс избрал в качестве ездового животного ламу. Мохнатый скакун, лениво пожевывая, смотрел на нас с вполне человеческим выражением легкого презрения.

Последняя из магистров, Лиза, женщина с грязно-седыми, оттенка мартовского снега, космами, обладала пронзительным голосом и взглядом, попадая под который любой почувствовал бы себя виновным во всех грехах мира. Это был взгляд судьи, который на досуге подрабатывает палачом и получает от своего занятия удовольствие, взгляд ядовитой змеи, приготовившейся к смертоносному броску. Шею и предплечья воительницы обвивала длинная боевая цепь, заканчивающаяся лезвиями. До сего момента я лишь однажды встретил воина, пользующегося этим страшным оружием. Меня совсем не удивило, что Лиза восседала на неприятной буро-зеленой гадине, похожей на изрядно подросшую ящерицу.

Замечу, столь необычный выбор ездовых существ обусловлен кодексом: адептам ордена позволяется владеть только тем имуществом, которое в совокупности способен унести их скакун. Понятие «скакун», как я заметил, может трактоваться весьма вольно. Само собой, все животные помимо седоков несли неимоверное количество всякого ценного и полезного скарба.

Разумеется, воители не просто выехали на прогулку. Здесь они назначили встречу с Джоном, который должен был сопроводить сюда Клодию для проведения ритуала материализации Царицы Бурь. Затем магистры собирались убить это «новорожденное» существо. Видимо, главы ордена привыкли мыслить глобально, не жалея одной-двух или даже сотни чужих жизней во имя спасения человечества. Судьба баронессы их нисколько не волновала. Надеюсь, Клодии льстит такое обильное внимание, иначе она должна бы страдать от настырности разнообразных «поклонников».

Джон пытался возражать своим товарищам, убеждая их разрешить все без кровопролития. Похоже, этот спор происходил не впервые — Гленн, не дослушав, раздраженно махнул рукой. А Лиза обвинила рыцаря в том, что он не воспротивился тлетворным чарам «эстарийской полукровки», Клодии, надо понимать. Вот и очередная головоломка.

Во время препирательств глав Ордена баронесса медленно, словно загипнотизированная, вышла вперед, очутившись между отрядами. Да так и застыла на месте. Неподвижностью она, мраморно бледная, строгая, напоминала статую — ни дрожи, ни слез, ни крика. И визгливые нападки Лизы, гулкие слова приказов Гленна, насмешливые замечания Ленса хлестали камень.

Гилберт, отстранив баронессу, выступил перед ней, сразу рядом с моим оруженосцем встал король. Юные воители уже обнажили клинки — у них не возникало сомнений относительно того, кого нужно защищать. Ладонь сэра Джона тоже легла на рукоять меча, хотя он не торопился совершать роковой шаг. Дело шло к сражению, но вмешалась Сиилин. Крылатая проказница ухитрилась убедить наших оппонентов, будто нам известно лучшее средство избавиться от Царицы Бурь. Слушая ее — ладно магистры! — уже и я почти поверил в существование гениального плана, сулящего победу над злым духом. В общих чертах он выглядел так: Клодия приходит к мятежникам, согласившись с ними сотрудничать, они проводят свой обряд, но в ключевой момент являемся мы, убиваем не успевшего воплотиться призрака и всех спасаем. Главное — одним махом оказываются решены проблемы мятежа и возвращения божественного духа. Детали фея скромно оставила вне поля зрения. Замысел, мягко говоря, спорный, попахивающий оголтелой импровизацией, но Сиилин удалось убедить рыцарей не просто не препятствовать, а даже присоединиться к нам!

Теперь направляемся к замку Фредерика все вместе. Остается не так много времени на обдумывание моментов, о которых пикси предпочла не упоминать. Например, никому в голову не пришло сразу задаться очевидным вопросом: как уничтожить древнюю сущность? Или что считать тем «ключевым моментом»? Стоило бы обсудить все на привале. Можно блефовать с магистрами, но не врать же самим себе!

Клодия продолжает сохранять молчание. Сиилин с Лексиз о чем-то оживленно шушукаются. Обрывки их беседы меня настораживают: «мысли у него темные», «старик может догадаться», «человек на ламе не подчинился, но и не раскрыл мою хитрость» — о чем бы это? Наверное, пикси бахвалится, как обвела вокруг пальца легендарных Белых рыцарей. Король, которого магистры не удостоили ни малейшим вниманием, насупился и притих. Впрочем, после такого болтать горазды только беззаботные феечки! Джон едет между Майком и Гленном, словно под конвоем на плаху.

Честно говоря, мне кажется невообразимым, что главы Ордена Странствий действительно доверились маленькой хитрюге. Полагаю, они, умудренные опытом, не сочли необходимым устраивать бессмысленное побоище, коль скоро мы готовы сделать все сами.

Эльфийка, которая уже почти сутки, не переставая, играла своим богам, не выдержав такого темпа, потеряла сознание от усталости. Я убрал драгоценный для нее элион в сумку, саму девушку взял на руки. Через пару часов Эвистрайя пришла в себя, но сил на песню у нее пока не нашлось.

— День 26 апреля года 1827 от основания великого королевства Арагон.

Мы немного продумали грядущее предприятие. Было решено, что в замок отправятся Клодия, я, под видом ее телохранителя, Вальдо (под тем же предлогом), Джек (кот, просто кот), Ферджин (кто обратит внимание на еще одного колдуна в балахоне?) и, конечно, Сиилин (куда уж без любопытной мордашки пикси?). Остальные, включая магистров, дожидаются нашего сигнала к атаке в ближайшем лесу. Предполагалось, они успеют добраться верхом в срок. Айдену пришлось погрузить Гилберта и Фессаху в магический сон. Мой оруженосец, к сожалению, не способен оценивать ситуацию адекватно, когда дело касается Клодии, а кошка абсолютно уверена в необходимости своего участия. В последнее время моя рабыня совсем отбилась от рук, надо над этим поработать.

Итак, утром баронесса фон Штейн с эскортом въехала в столицу баронства Сантаре, в центре которой стоит замок Фальд.

Планы имеют тенденцию рушиться в самый неподходящий момент. Наш развалился сразу. Барон Фредерик с подручными, будто заранее поджидавшие нас на замковой стене, без затей перенесли Клодию к себе по воздуху, не собираясь впускать внутрь никого из ее свиты. Похоже, за нами пристально следили всю дорогу, возможно, даже направляли в ловушку. Этого мы не учли.

Баронессу, не задерживаясь, протащили коридорами в центральную башню, раздели, расписали какими-то чудными символами и положили на алтарь. Затем ее обступили несколько десятков магов во главе с Сеймуром. Начался ритуал. Всем повезло — он обещал быть очень долгим.

Понятное дело, в момент, когда девушка буквально вылетела у нас из рук, мы всего этого не знали. Я составляю свои записи на основе рассказов самой Клодии и Сиилин.

Фея полетела за пленницей, тщетно брыкавшейся в руках конвоиров-магов, но вспомнила об остальных и вернулась. Надо сказать, кстати. Мы вчетвером уже решали, как штурмовать стену или закрытые ворота, когда Сиилин умудрилась опустить мост. Запорный механизм повредил один из караульщиков, пытаясь зацепить мечом летучую озорницу, неожиданно возникшую в кордегардии. Пока мы прорубались сквозь ряды стражников, разыскивали место, куда увели Клодию, церемония продолжалась. Теперь уж не восстановить логику наших рассуждений, но подмогу мы не вызвали и вообще действовали наобум.

**

Наверное, у заговорщиков все получилось бы, однако в заклинательные покои пробралась фея. Ей стало скучно ожидать, пока «свита» баронессы фон Штейн навоюется, и она помчалась искать Клодию.

Сиилин, как вы могли заметить, отличалась феноменальной самоуверенностью. В немалой степени это было вполне обоснованное чувство — крошка-пикси могла доставлять врагам (да и товарищам тоже) несоотносимые со своим размером неприятности, чем большую часть времени и занималась. Поэтому два здоровенных толстяка, охраняющих дверь в ритуальный зал, вызвали у феечки лишь издевательскую усмешку. Малышка даже не попыталась скрываться от них.

Разумеется, Сиилин недооценила противников. Толстые и могучие, евнухи Фредерика привыкли иметь дело с женскими уловками. То, что женщина в данном случае имела всего двадцать восемь сантиметров роста, ничуть их не смутило. Пикси металась, проскальзывая между слоноподобными мясистыми телами, стараясь добраться до небольшого зазора между дверью и порогом. Стражи не ослабляли напора, пытаясь отловить крылатую барышню. Они топали, героически прыгали и падали, колыхаясь, оставляя маслянистые пятна на полу и стенах. «Я ж теперь в жизни не отмоюсь от человечьего сала!» — с отвращением подумала Сиилин.

Вскоре фея ощутила на своей нежной коже сосискообразные пальцы одного из евнухов. Жиробас довольно забулькал, ухватив пикси за крошечную задницу в тот момент, когда она уже почти протиснулась под дверь, и потянул малышку обратно. Сиилин с отчаянием чувствовала, как страж постепенно вытаскивает ее, упирающуюся, наружу, прочь от заветной цели. А колдуны как раз начали, дурно завывая, водить хороводы! Пальцы евнуха сжались сильнее… и фея, выдавленная, стремительно вылетела из них, до крайности довольная собой. Конечно же, она приписала освобождение собственной изворотливости.