Гриффин вышел из двери на другой стороне кухни, брезгливо отряхивая вымытые руки.
— Что за место... В душе — грибок, к унитазу прикасаться страшно, и сушка не работает! — пробурчал он, устраиваясь на шатком стуле.
— И полотенец нет... — в тон ему угрюмо заметил Спенсер, гадая, что сильнее бесит дока — отсутствие комфорта, или недостаток необходимого.
— Проблема не в том, что их нет, мой дорогой косорукий друг, а в том, что они скоро заживут собственной насыщенной жизнью.
Снизу, из-под лестницы, громыхнуло металлом. "Наверное, это наша негостеприимная хозяйка вернулась, — подумал Спенс, прислушиваясь к шагам. — Интересно, кто это с ней?"
Женщина, сменившая обтягивающий чёрный комбинезон на просторные серые штаны, кожаную куртку, оттопыривавшуюся подмышкой, поднялась по лестнице, и окинула кухню взглядом, словно фиксируя в прицеле своих гостей. Кивнув, она направилась в один из пеналов-спален, заваленный коробками.
— Какие люди! — жизнерадостно улыбающийся Бо Ваняски был не самым желанным зрелищем в данной ситуации, как считал Спенсер. Судя по взгляду Гриффина, Льюис считал примерно так же, но их мнения никто не спрашивал. — Как жизнь, как дела, как сходили на дело? Слыхал, случилось много шухера...
Гриффин поморщился.
— Шухера-мухера... У некоторых агентов руки напрямую подсоединены к мускулюс глютеус максимус, а в этих случаях даже самая продвинутая медицина бессильна, — кисло заметил он, посматривая на Спенсера.
Агент выдержал паузу, и кивнул. Ему хотелось придушить и доктора, и Бо, и ещё раз, но лично, прикончить дознавателя, но внешне это проявилось только в слегка раздувшихся ноздрях и сжавшихся губах.
— Если бы не наша прекраснейшая спасительница, — изящным взмахом руки он указал на появившуюся с коробкой в руках женщину, — мы бы не имели возможности беседовать в этом достойном месте...
— Меня зовут Мишель, — отрывисто ответила она, поставив коробку на длинный исцарапанный стол, и швырнув перед гостями по серебристому пакету, напоминавшему армейский паёк. — Вам помощь нужна?
— Нет, — ответил Гриффин, осторожно отодвигая в сторону надувшуюся горячим пластиком упаковку.
— Разве похожи мы на людей, которым необходима помощь? — добавил Спенсер, внимательно рассматривая Мишель, опёршуюся спиной на пластиковую стену, отделявшую кухню от ангара, и увешанную плакатами местных музыкальных групп, банд и прочих ансамблей.
— Вообще-то похожи, — Бо уверенно взял третий стул, и развалился на нём. — Особенно после вчерашнего.
С мелким воришкой за время пребывания на Каддифа-прайм произошли разительные перемены. Для Спенсера они были заметны меньше, для Гриффина — намного больше, доктор знал Ваняски не первый день, и сразу отметил уверенность и некоторую вальяжность, появившиеся в поведении Бо.
"Такое ощущение, что он попал в то место, где ему нравится, и он чувствует себя необходимым, — подумал Льюис, тыкая в упаковку пайка пальцем. Есть не хотелось, но нужно было хоть как-то поддержать организм относительно свежей порцией белков и углеводов. — С ним всё правильно. Следовательно..."
Мишель угрюмо взглянула на них, и резким движением поправила чёлку.
— Так вот, — продолжил Бо, улыбаясь, — я тут нашёл пару местечек, ну, вы понимаете... Где можно встретиться с нужными людьми, перетереть там, договориться... Ну, и договорился.
Спенсер и Гриффин переглянулись, правильно истолковав слова их спутника.
Оба доктора были осведомлены о так называемой "теневой экономике" Сети — один по долгу службы, другой потому, что достаточно долго скрывался и бежал. И они знали, что, несмотря на все усилия сил охраны порядка планетарных правительств и Корпорации, преступность искоренить не удавалось нигде и никогда. Скорее, наоборот. Доступ к Сети открывал не только новые пути для бизнеса относительно честного, но и для дел сомнительной законности.
Обычные для всех миров грабёж, разбой, убийства, торговля наркотиками, проституция и мошенничество никуда не исчезали, но дополнялись кражей, куплей и перепродажей новых технологий, контрабандой современного вооружения и систем защиты, подделкой регистрационных документов пребывания, подпольной разборкой людей на органы и торговлей ими... И уж совсем экзотические услуги тоже стоило упомянуть, такие как псионический контроль сознания, подделку и замену воспоминаний, стирание памяти и личности. Наконец, незарегистрированные или значившиеся "нестабильными" либо "бесперспективными" порталы и люди, их обслуживающие...
Консорциум набрал свои обороты давно, прочно и с неукротимостью спущенного с вершины горы камня.
Спенсеру внезапно подумалось, что, возможно, мир совсем не таков, каким он ему казался. "Может быть, сеть порталов Корпорации сравнима с сетью Консорциума. Может быть, последняя даже более разветвлена... Если это так... — думал бывший агент, и его настроение, пребывавшее в глубоком пике после вчерашнего фиаско, немного улучшилось. — У нас есть способ решения проблемы контроля перемещений!"
Гриффин, вспомнив свой опыт общения с представителями "теневой экономики", тоже осознавал возможности, открывающиеся при контакте с Консорциумом. Но он ещё и понимал, что за подобного рода услуги необходимо платить, и иногда — слишком дорого. "Ладно я. Врач, он и в глухих дебрях врач, без работы не останусь... — Льюис хмыкнул, когда пластик пайка с треском лопнул, распространяя запах белково-концентратных котлет и овощного пюре неизвестного происхождения. — А вот агенту придётся тяжеловато..."
— Вы жрать будете? — хрипло спросила Мишель, постукивая по пластику стены. — Тут не ресторан, разносолов не будет.
Глава 24
Льюис стоял на пристани, сунув руки в карманы и разглядывая звёздное небо над головой. Он насвистывал какую-то мелодию, безбожно фальшивя и сбиваясь, покуда Спенсер продолжал чертыхаться и орошать пространство вариантами адских мук, грозящих Бо Ваняски. Доктор философии сидел на перевёрнутой лодке, бросал вдаль песок и мелкие камешки, то и дело встряхивая головой, словно лев своей гривой.
— Ну чего ты орёшь? — флегматично осведомился Гриффин. — Вполне себе неплохое местечко, система анклавов и поселений, границы чётко определены. Зато можно выбирать всё, что душе угодно, — продолжал он, устремив взгляд в ночной бархат небес. — Вот ты когда-нибудь наркоманом быть хотел? — с интересом спросил он у Спенсера. Тот настолько обалдел от вопроса, что даже перестал швыряться песком в темноту пляжа.
— Не особенно, — процедил он сквозь зубы. — А ты думаешь попробовать?
Гриффин неопределённо пожал плечами.
— Нет, наверное, — ответил Льюис. — Хотя тут явно бы было интересно окончить жизнь подобным образом. В конце концов, здесь это разрешено. Хочешь бухать — бухай. Выбирай открытый для этого анклав, и понеслась. Алкоголь, наркотики, содомия, извращения с детишками, проституция там. Делай, что угодно, только в строго определённой зоне. И старайся границ её не пересекать. Безграничная же лафа, если подумать.
— Ну и на хрена такая лафа? — мрачно вопросил Спенсер, угрюмо глядя вперёд. — Как они нам сказали? "А что вы делать умеете?" тоже мне, блин, судьи.
— Лафа-хуефа, судьи...
— Не продолжай, — рыкнул Спенсер. — Достал уже со своими рифмовками. Делать-то что будем? Ваняски хорошо, он там остался в своей тарелке. Местный божок мафиозной структуры. А как подобрался, как перья распушил!
Бывший агент разразился долгой проникновенной речью с нелицеприятными эпитетами в адрес рыжего Бо, предпочетшего своим временным соратникам место управляющего теневой группировки в покинутом ими мире. Льюис не слушал напарника. Он всматривался в узоры звёзд и начинавших наползать с запада лёгких перистых облачков, грозящих затянуть всю эту тёмную красоту безликими волнами пелены.
— А действительно, Спенсер, — неожиданно хлопнул он в ладоши, — что ты умеешь-то? Кроме того, чтобы выслеживать по следам предателей Корпорации и стирать их новомодными гаджетами в пыль и прах. У тебя во временном пропуске, вроде бы, стояли какие-то отметки? Куда изволите отправиться с ними, великий белый господин?
Доктор Спенсер замычал что-то нечленораздельное, порылся в карманах и извлёк скомканный пропуск на территорию нейтральной зоны, располагающейся на побережье, куда их вывел нелегальный портал от Консорциума, стоивший агенту половины имеющихся накоплений на различных безликих счетах.
Сам по себе анклав таковым, по сути, не являлся, а служил лишь буферной, или перевалочной, зоной между пунктами назначения. Но, в отличие от остальных зон, здесь был только один закон: запрещалось всё. Какие бы ни были права у граждан государств или стран на этом клочке суши, но в пограничных зонах перехода они должны были оставаться не более трёх суток местного времени, стараться не дышать, не пердеть и даже не показываться на глаза. Предполагалось, что прибывшие быстренько свалят по своим делам, выберут себе конечную точку для дальнейшей жизни и не оставят о себе плохой памяти.
Спенсер кое-как прочёл в неверном свете местной луны корявую запись о том, к чему его можно было приложить в данном мире и сокрушённо покачал головой.
— А у тебя что стоит? — убито вопросил он у Гриффина, скрипнув зубами и уже предполагая реакцию Льюиса на свою запись. — Местный падишах, поди.
Гриффин картинно порылся в карманах, выловил аккуратно сложенный пропуск и продекламировал для Спенсера:
— Пометка об особом назначении и допуске в любой анклав и зону, включая закрытые и малочисленные населённые пункты. Особо рекомендуется для поселения в зоне с нехваткой специалистов в области медицины, вирусологии, биогенетики, химии, агропромышленности, экономики и...
— Заткнись, — глухо буркнул Спенсер. Льюис послушно замолчал, всем своим видом показывая, что был бы весьма не против узнать о рекомендациях своего напарника.
— Разнорабочий с перспективой к силовым заданиям, — неохотно признался тот.
— И? — не отказав себе в удовольствии сладко протянуть слова, спросил Гриффин. — И это всё? Ты можешь быть копателем? Грузчиком? Вышибалой?
Спенсер до хруста сжал кулаки, чувствуя, как в висках начинает пульсировать кровь от нарастающего бешенства и плохо контролируемой ярости.
— Да ладно тебе, успокойся ты, — успокаивающе сказал Гриффин, — оформлю тебя моим помощником, — мстительно добавил он. — Будешь воду таскать, пока я роды принимаю у очередной мамаши-наркоманки, или осматривать парочки однополых влюблённых, ну или можешь пациента подержать, если мы в религиозную общину попадём, где они отказываются от любых лекарств.
Спенсер глубоко вздохнул и встал с перевёрнутой лодки. Он прошёлся из стороны в сторону, поковырялся в карманах своей потрёпанной одежды и извлёк оттуда дорогой портсигар со знаком Корпорации, украшенным драгоценными камнями и инкрустированным тонкими золотыми полосками.
— Ну, пошли тогда хоть пожрать купим, что ли, — мотнул он головой в сторону мерцающих вдалеке огоньков прибрежной зоны.
— А у тебя деньги есть? — оживился Гриффин.
— Деньги будут, — Спенсер подкинул на ладони и поймал свой портсигар. — Много за него не дадут, но хоть что-то выручим.
Бывший агент отряхнул штанины от налипшего песка и сухих водорослей, и медленно побрёл по песку к фонарикам, отделявшим тёмную прибрежную полосу пляжа от белеющих в темноте строений и булыжной мостовой. "Интересно. Люди в исследованных мирах способны приспособиться к чему угодно. А уж системы социальных взаимодействий, которые они создают, способны вогнать в ступор даже самого неортодоксального специалиста по этике... — мимолётно подумал он, слушая шелест песка под подошвами ботинок доктора, и шорох прибоя. Многолетняя привычка находить отдушину в подобного рода измышлениях принесла Спенсеру не только странноватый, даже по меркам Корпорации, титул доктора философии, но и осознание того, что всё в мире тленно. Особенно подобного рода мысли. — Да и хрен с ними, если разобраться. Если система живёт, значит, она устойчива. Посмотрим, за что можно зацепиться. Агент я, или хрен собачий?"
Гриффин хмыкнул, и Спенсер понял, что произнёс последнюю фразу вслух, задумавшись.
Но Льюис неожиданно не стал продолжать пикировку, только буркнул что-то себе под нос.
Поднявшись по широкой дорожке, вымощенной плитами из дикого камня с вырезанными на каждой барельефами из жизни аборигенов — острый глаз агента, усиленный пассивными нанами ночного видения, рассмотрел там сцены жертвоприношений, оргий, мирного труда, сражений и постельных утех — они с Гриффином оказались на открытой всем ветрам площади. Заросли кустарника, подстриженные в геометрическом стиле, ограничивали многометровое пространство, мощёное брусчаткой, и окружавшие площадь строения. Молочно-белый камень зданий, казалось, мягко светился в рассеянном свете электрических фонариков, располагавшихся в тщательно продуманном, как показалось Спенсеру, беспорядке.
От площади во все стороны света отходили изгибающиеся улицы, обозначенные высокими арками с высеченными надписями и орнаментами. Несмотря на позднее время, на брусчатке были расставлены лотки, палатки и навесы, над которыми вились разноцветные светлячки.
— Рынок? Ночью? В пограничной зоне? — удивился Спенсер, приглядываясь к неспешно прогуливающимся по площади людям и неожиданно тихим "торговцам", сидящим или стоящим у своих мест.
— А почему нет? — Гриффин пожал плечами, и указал на ближайшую палатку, украшенную психоделическими узорами и изображением безошибочно узнаваемого листа конопли. — Только вот кажется, что продают и покупают тут совсем не товар.
— А что же? — удивлённый агент сделал нарочито глупый вид, чтобы вызвать своего спутника на откровенность, что и незамедлительно получил.
— Людей, — доктор хихикнул, ткнув пальцем в лоток с вырезанными на дереве сценами насилия и пыток. — Спокойно, мой друг, тебя я продавать не буду, ты мне ещё пригодишься, инструменты таскать и анестезию ставить.
Спенсер зашипел в ответ, оскалившись.
— Ты же у нас философ и политолог? Вот и анализируй, пока не поздно... — Гриффин довольно поклонился изукрашенной браслетами и нашейными кольцами дородной даме, завёрнутой в тёмную ткань. — Анклавы предлагают людям выбор.
Агент, молча проглотив обиду, посмотрел на ночную площадь с другой точки зрения, и понял, что его спутник был прав.
"Не знаю, сколько анклавов здесь есть, но, судя по числу торговых мест, очень много. Десятки и десятки, — Спенсер наблюдал, как люди подходят и изучают предлагаемые им картины жизни того или иного анклава, и иногда получают от представителя кольцо, браслет или карточку, после чего направляются в высокое для здешних мест трёхэтажное здание в дальнем конце площади. — Кольцо, скорее всего, временный гостевой пропуск. Браслет, вероятно, означает более долгий срок пребывания. Карточки... Хм. Интересно". Тут он сопоставил татуировки и шрамы на телах некоторых представителей, и понял, как именно означается постоянная принадлежность к анклаву.
