Ветер, уловив настроение девушки, был мягок, отводил от ее лица капли дождя, поглаживал по щеке, пел незатейливые песенки о жизни простых людей и зверей, но в душу не лез и специально развеселить не пытался — наоборот, разделил с Викис ее грусть. Так что в школу она вернулась, все еще пребывая в печали, только тяжесть в груди растаяла.
Кейры в комнате не было, и Викис, воспользовавшись ее отсутствием, позвала Керкиса.
Фамильяр тяжелым меховым комом плюхнулся ей на колени:
— Что печалишься, хозяюшка?
— Честно говоря, я и сама не понимаю, — призналась Викис. — Вроде бы все нормально закончилось, и сама я правильно себя повела, а чувство такое, словно искупалась... в чем-то нехорошем.
— Экая ты... чувствительная, — вздохнул Керкис, — это ты с грязью, с подлостью людской близко столкнулась.
— Ведь не в первый раз вроде бы...
— Так близко — в первый, — возразил фамильяр, — но не в последний, уверяю тебя.
— Грустно, — прошептала девушка.
— Грустно, — согласился дух, — но неизбежно. Тебе придется не только с грязью сталкиваться, но и самой выбирать порой между злом и меньшим злом. Или большим...
— Мне нельзя зло выбирать! — в ужасе отшатнулась Викис. — От меня тогда ветер отвернется... А может, и не только ветер...
— Если выбор будет только таким, ветер тебя поймет. И не только ветер, — Керкис неожиданно шаловливо подмигнул.
И от этой гримаски на кошачьей — сегодня именно кошачьей — морде на душе стало как-то легче. Словно друг дернул за какую-то ниточку, стягивающую ноющее сердце, размотал, освободил...
И засыпала Викис в тот вечер с улыбкой.
* * *
А вот магистру Менгису не спалось уже не первую ночь.
Прошедшие дни не самым лучшим образом сказались на его душевном равновесии, и магистр сидел на подоконнике, потягивая из бокала легкое успокоительное, и предавался печальным размышлениям.
Да, все разрешилось наилучшим образом. По справедливости. Но без потерь не обошлось, а господин ректор не любил терять. С каждым оступившимся адептом, с каждым несостоявшимся юным магом из школы словно вынимали кусочек сердца, и ректор остро чувствовал ее боль.
Вирина. Талантливейшая девочка, с таким даром могла бы стать великим ученым... И так глупо распорядилась своим талантом, просто втоптала в грязь.
Но как ни сожалей, такие вещи спускать нельзя ни в коем случае.
Справедливость. А хочется — милости. Хочется, чтобы нашлись силы, способные вычистить гниль из души человека, наставить на верный путь, дать будущее.
Нет таких сил. Потому каждый выбирает свой путь самостоятельно. И некоторые пути ведут, увы, к падению...
Глава 3. ОСЕННИЕ ПЕЧАЛИ И СОБЫТИЯ
У всего есть предел: в том числе у печали.
(Иосиф Бродский 'К Урании')
Бедный волк с гобелена! И как его угораздило нарваться на девочку с корзинкой?!
(Ольга Громыко 'Профессия: Ведьма')
Время неслось стремительно, как скорый поезд. Осень — серая, мрачная, дождливая — окончательно утвердилась в Альетане. Парочки, наслаждавшиеся прежде иллюзией уединения среди деревьев в школьном парке, вернулись в общество, и в гостиной боевиков стало оживленно, как никогда.
В самом темном углу шептались Лертин с Кейрой... Впрочем, эти двое так светились, что угол на звание темного мог претендовать лишь с большой натяжкой.
Малко после долгих уговоров привел Малену, и она тоже стала проводить вечера с боевиками, тем более, что отношения с однокурсниками на родном факультете у нее разладились. Не то чтобы к девушке относились враждебно, но после известных событий посматривали настороженно и общения сверх необходимого избегали. Она и сама чувствовала себя неуверенно — слишком хорошо помнила, что натворила, пусть и под влиянием чужого внушения, — и даже попросила магистра Аврит временно отстранить ее от практических занятий. Но декан целителей была непреклонна: ученица должна перешагнуть через свои страхи, а не отсиживаться в сторонке.
Поначалу, конечно, в гостиной боевиков Малена смущалась ужасно, а в присутствии Лертина вообще спадала с лица и пряталась за надежную спину навенрского принца. Правда, о том, что он принц, Малена и не подозревала: несмотря на нежные чувства к избраннице, Малко пока не спешил поверять ей свои тайны.
— Все равно ведь когда-нибудь выплывет, — пожимала плечами Викис, — не боишься обидеть недоверием?
— Выплывет, когда придет время, не раньше. А Малена поймет меня, надеюсь, — стоял на своем принц.
Викис тоже хотела быть поближе к своему принцу, но получалось не всегда. Правда, теперь он работал только один день в неделю, магистр Нолеро пристроил парня на какую-то скромную должность в совет магов: то ли порученцем, то ли курьером, то ли просто бумажки какие-то разгребать. Возвращался он вымотанным сильнее, чем после мытья посуды в таверне, но о работе помалкивал, а друзья с вопросами не приставали.
О том, кто он есть, все уже знали. Впрочем, собратьям-принцам это было известно и прежде: там, наверху, они, похоже, все друг с другом знакомы были. Всё же Тернис, хоть и бастард, но признанный и воспитывался при дворе...
Когда Тернис появлялся в общей гостиной, они с Викис старались садиться поближе друг к другу. Не обнимались на глазах у всех — как, впрочем, и наедине — просто держались за руки. Иногда Тернис в задумчивости начинал поглаживать пальцами тыльную сторону ее ладони, и сердце замирало — столько нежности было в этой мимолетной ласке. А объятия и поцелуи... что ж, им некуда было спешить.
По крайней мере, Викис так казалось...
...В тот вечер Тернис, вернувшись из города, вышел в общую гостиную бледный и какой-то потерянный.
Викис вскочила:
— Что?!
— Отец... Я получил послание от Троя. Он болен и... умирает. Мне нужно срочно в Ирегайю.
Наступившую тишину внезапно нарушил высокий, пронзительный голос Кейры:
— В доме родном... расставлены сети, свила гнездо... змея... каплет яд... в открытые души... Не спеши на смерть, брата слушай!
Лертин подхватил начавшую оседать на пол Кейру и унес в свою комнату. Счастье, что в этот час в гостиной собрался только второй курс боевиков, даже Малены не было. Тайна Кейры осталась тайной... А в помещении вновь воцарилась тишина.
— Тернис, послушай, — заговорил наконец Ренмил, — час назад я имел беседу с отцом... В общем, тебе не стоит сейчас соваться в Ирегайю. Король Эрганис скончался сегодня утром, по стране гуляют упорные слухи, будто ты каким-то образом причастен к его смерти и хочешь захватить трон в обход законного наследника. Разумеется, мы все знаем, кто стоит у истоков этих слухов, но сделать ничего нельзя. Если ты появишься там, боюсь, это может плохо кончиться. Не сегодня-завтра тебя объявят государственным преступником...
Тернис, все это время неподвижно стоявший посреди комнаты, отмер и опустился — почти рухнул — на ближайший стул, закрыв лицо руками.
Под умоляющим взглядом Викис боевики, один за другим, покинули гостиную, оставив ее с Тернисом наедине. Что надо говорить, она не знала, любые слова казались лишними, неправильными. Поэтому девушка подвинула поближе один из стульев, села и взяла парня за руку. Вот так. Просто быть рядом. Дать почувствовать свое тепло. Не позволить утонуть в безрадостных размышлениях.
Сработало.
Тернис вынырнул из беспросветной глубины своего горя, очнулся, подтянул Викис поближе к себе, обнимая, и уткнулся носом в макушку, вдыхая запах ее волос.
— Один я остался, Викис. И отец ушел. И дом отняли.
— Ты не один. У тебя есть я. И братство.
— Викис, я... изгой. Государственный преступник, потерявший родину. Зачем я тебе?
— А ты думаешь, я влюбилась в прекрасного принца, да? — съязвила Викис. — А как не принц, так уже и не нужен?.. Тернис, для меня ты — это просто ты. И я знаю, что ты не совершал преступления, в котором тебя обвиняют, — неожиданно для самой себя, она обхватила его лицо руками, повернула к себе и, глядя прямо в глаза, произнесла: — И я клянусь, что не оставлю тебя, буду рядом, пока нужна.
— Викис? — а в глазах и боль, и надежда. — Ты всегда будешь нужна мне.
Это признание? Или... А чем оно может быть, когда целуют так сладко... и одновременно так горько?..
А потом они целую вечность стояли в тесных объятиях, не в силах выпустить друг друга из рук, пока Тернис, вздохнув, не отстранил девушку и не проговорил хрипло:
— Я должен побыть один... Ты ведь не обидишься?
Когда Викис вернулась в комнату, соседка сидела на своей кровати, уже не такая бледно-зеленая, как после сеанса прорицательства.
— Как ты? — участливо спросила Викис.
— Да ничего вроде бы... — Кейра пожала плечами. — Знаешь... у меня это в четвертый раз всего. Первые два были дома, в пятнадцать лет и потом незадолго до школы, когда родители уже поверили, что это больше не повторится, и вздохнули с облегчением. И в тех случаях мои предсказания касались только семьи. Первое уже сбылось, хотя мы это не сразу поняли, уж больно мутным было пророчество. Второе — нет... или еще нет.
— А ты помнишь сама, о чем говоришь в трансе? — полюбопытствовала Викис.
— Нет, конечно. Но мне потом пересказывали. А вот третьего пророчества, которое здесь, при всех, сделала, так и не знаю. Я тогда перепугалась ужасно, и мне было не до того, чтобы ребят расспрашивать. Ты помнишь его?
— Не зна-а-аю, — с сомнением протянула Викис.
— Попытайся вспомнить.
— Хм...
Викис села поудобнее и попробовала применить технику из той самой брошюрки по ментальной магии, что попалась ей на первом курсе. Получилось: она словно вновь попала в тот самый день, когда они все впервые были по-настоящему вместе, и слова Кейры эхом звучали у нее в голове 'Откроются тайны... нежданной прибылью... Прибыль подарит надежду мнимую... Обернется надежда утратой и болью... Застонет земля под чужой рукою... Ложь воцарится на троне, но внемли: вернутся под руку хозяина земли... Помощь от братьев прими, не тяни, ветра доверие не обмани...'
Викис сама не заметила, что повторила их вслух.
А соседка смотрела на нее, открыв рот и вытаращив глаза.
— Ты что?
— Да я вот поняла, что второй раз уже предсказание для Терниса делаю.
— Ты уверена? — усомнилась Викис. — Если сегодня все вроде бы однозначно было и рассказом Ренмила совпало, то в прошлый раз.... там же вообще ничего понятного!
— Я точно знаю, что это для Терниса.
— И истолковать можешь? — загорелись глаза у Викис.
— Увы, нет, — развела руками соседка. — Но если начнет сбываться, то тот, кому оно предназначено, поймет. Когда у меня этот дурацкий дар открылся, я много о нем читала. Так вот, чем дальше до исполнения пророчества, тем путаней оно звучит. А если это на века, так иной раз о том, что все сбылось, люди догадываются уже позднее, порой через поколения. Представляешь, копается какой-нибудь историк в архивах, наткнется на пророчество, о котором все и думать давно забыли, и обалдеет: так вот же оно, в прошлом столетии как раз и сбылось! — Кейра хихикнула.
Уже почти засыпая, Викис внезапно поймала мысль, что первое пророчество о Тернисе, возможно, уже начало сбываться. Если только считать рождение наследника у королевской четы достаточно внезапной прибылью, а тайной — то, что скрывал от нее Тернис. Ведь в разговоре, отправившем Кейру в пророческий транс, речь шла именно о его тайнах. С другой стороны, появление младенца совсем уж неожиданностью назвать трудно. А с третьей — Тернис о нем не знал, для него эта прибыль — нежданная. Ох, как все сложно! А уж о мнимой надежде совсем думать не хотелось... Окончательно запутавшись, Викис махнула на все рукой и постаралась заснуть.
Всю неделю Тернис ходил сумрачный, погруженный в свои невеселые думы, а в выходной, как обычно, собрался на работу. Викис вызвалась проводить его, и они почти в полном молчании дошли до неприметного здания, которое числилось за советом магов Альетаны.
Когда Тернис скрылся за дверью, Викис отправилась на прогулку по городу — кажется, впервые за долгие месяцы.
Прогулка получилась грустная. И не прогулка даже, а какое-то неприкаянное шатание по улицам, под неприветливым осенним небом и беспрестанным дождем. Сначала Викис, занятая размышлениями, на погодные неудобства внимания не обращала., но вскоре почувствовала дискомфорт и, забывшись, призвала ветер, чтобы прикрыл ее от стекающих за воротник капель.
И тут же до нее дошло, что она натворила. Девушка воровато огляделась: нет, никто не спешил ее арестовывать... да и вообще, ни единая душа не среагировала на вопиющее преступление, совершенное среди бела дня в центре столицы. Хотя вон тот тип — Викис украдкой глянула на мужчину, кутающегося в плащ, — явно маг, и не из последних. И ничего не заметил!
С другой стороны — а что ему тут замечать? Небольшой всплеск магической энергии? Так здесь этой магии — море, если подумать. Любой горожанин, даже начисто лишенный дара, пользуется в быту различными амулетами, если только он совсем не бедствует. Лавки защищены магическими плетениями, витрины светятся тоже не сами по себе, над непромокаемыми сапогами прохожих тоже потрудился какой-нибудь маг.
Это что же получается? Она может чуть ли не у стен королевского дворца творить запретную волшбу — и никто ей и слова не скажет? Викис хихикнула. Настроение стремительно поползло вверх, и даже дождь перестал казаться досадной помехой ее приятной прогулке. Оставалось только придумать, как можно использовать новое знание, которое свалилось на нее так неожиданно и уже не давало покоя.
За этими мыслями Викис не заметила, как оказалась в довольно безлюдном месте. Ну... не совсем безлюдном, конечно, если учесть, что она уткнулась носом в грудь единственного прохожего в этом переулке.
Девушка спохватилась, сделала шаг назад и подняла глаза, чтобы посмотреть, в кого это она так невежливо врезалась. И замерла. Потому что на память Викис, как известно, не жаловалась и не узнать одного из своих прошлогодних обидчиков никак не могла.
Впрочем, она не испугалась. Во-первых, один дюжий мужик — это не четверо, во-вторых, за прошедшее время Викис успела кое-чему научиться, а в-третьих... у амбала, кажется, было особое мнение о том, кто кому обидчик, потому что в глазах его мелькнуло беспокойство, быстро сменившееся паникой, и мужик, отшатнувшись от хрупкой девушки, сделал шаг в сторону и... бочком, бочком, вжимаясь в стену дома, потому что иначе на узкой улочке было не разминуться, обошел опасную особу и бросился бежать самым несолидным образом.
Викис сначала обалдело уставилась ему вслед, потом прыснула в ладонь, осознав нелепость ситуации, а после и вовсе расхохоталась в голос.
Она еще немного побродила по городу, а потом зашла погреться в маленькую кондитерскую неподалеку от рыночной площади. Прежде она нередко здесь сиживала, дожидаясь Терниса с работы. Владелицу заведения, госпожу Мелу Танри, с лучшими в городе пирожными роднили разве что свежесть облика и пастельные тона, которые она предпочитала в нарядах. И никакой пышности форм, наоборот, госпожа Танри была легка и миниатюрна. А еще — дружелюбна и болтлива, а поэтому, завидев Викис, лично обслужила давнюю знакомую и присела за ее столик, чтобы от души потрепать языком.
