Тьма внутри

В помещении царил полумрак, в котором единственным источником света были восемь свечей, стоявшие на протяжении длинного прямоугольного стола. По обе его стороны расположилось по четыре человека, члены Совета Восьми собственной персоной. У противоположенного от входа в окончании стола восседал мужчина, чье лицо всегда скрывала оранжевая спиральная маска.

— Неужели Саске заплутал на обратном пути? — с нескрываемой издевкой, поинтересовался Тоби. Он слегка подался вперед, так что отблеск свечей отразился на поверхности кроваво-красного зрачка шиноби.

— Нет, — девушка склонила голову, приветствуя верхушку мирового правительства, — Саске не дожил до этого момента.

Она ожидала от членов Совета хоть какой-то реакции на заявление о том, что погиб один из сильнейших шиноби, находившихся под их руководством, однако, таковой не последовало. Они не удостоили её даже взгляда, продолжая хранить молчание. Похоже, ей предстоял разговор один на один, с самим главой Совета.

— Печально, что мы потеряли Саске. Но он не стоит жалости. Тот, кто не в силах справиться с врагами Совета Восьми не заслуживает быть его сторонником. Похоже, он слишком расслабился и растерял свои навыки. В итоге, он оказался бесполезен, — Тоби поставил на стол локти, и, скрестив в замок пальцы, уперся в них подбородком. — Скажи мне, кто тот человек, который убил Саске? Тебе известно его имя?

— До того, как Саске умер, мы узнали, что местные называют его Фубуки, — последние слово девушка сказала немного неуверенно, — Больше нам ничего выяснить не удалось. В момент, когда Саске сражался с Фубуки, я была без сознания.

— Понятно, — медленно протянул Тоби. Несколько минут, в течении которых Мадара пристально вглядывался в её лицо, в зале царила тишина. Наконец, он продолжил, — Что ты скажешь по поводу задания, которое я дал тебе лично?

— Несомненно, это была чакра Кьюби. Я ощутила её, как только спустилась с корабля. В том месте, где было совершено убийство девяти человек, так же присутствовала чакра Лиса. Но тот человек, который убил Учиху, умело скрывал чакру, хотя я и не знаю как. Даже я не смогла почувствовать её. Даже когда я пришла в себя, чувствовались лишь остатки чакры Саске, — голос Мичи был полон напряжения, хоть она и не лгала. Девушка понимала, что вряд ли такие результаты устроят Тоби.

— Возможно, все действительно так, как ты говоришь. Но мне интересно, почему в таком случае Саске мертв, а ты — нет? — хмуро поинтересовался Тоби. Голос Мадары заставил девушку вздрогнуть. В сердце Мичи зародился безотчетный страх, — Может, он попросил тебя что-нибудь передать? Что-то мне не вериться, что тебя оставили в живых по доброте душевной.

Девушка похолодела. Тоби видел её насквозь, и говорил уверенно, будто видел все собственными глазами, словно был там, вместе с ней и Саске. Мужчина поднялся из-за стола, и неспешным шагом направился к ней. Она застыла на месте, не в силах пошевелиться. Мичи знала, что бежать бесполезно, но как же ей не нравилась, когда этот человек в маске был так близко.

— Что ты видела, Аки, расскажи мне, — несмотря на то, что лицо Тоби скрывала маска, девушка почувствовала, как он улыбается, — Ты ведь знаешь, что я могу узнать о тебе все, даже если ты этого не захочешь, — сделав еще один шаг, он оказался вплотную к ней. Глава Совета поднес руку к её лицу, и плавным движением отвел за ушко девушки выбившуюся прядь русых волос, — Ну так что? Я жду, девочка моя.

— Я... я правда больше ничего не знаю, — голос Мичи дрогнул, когда она вновь ощутила ужасающую мощь, которая исходила от этого человека. Пальцы Тоби легли на её подбородочек. Мадара заставил её посмотреть вверх. Взгляд девушки встретился с его Шаринганом.

Через пару секунд все было кончено. Обессилевшая Мичи, потеряв сознание, осела на пол. Тоби прищелкнул пальцами, и через мгновение в комнату вошли двое стражников, до этого стоявших у дверей в зал Совета.

— Девчонку в её комнату и не выпускать, к ней тоже никого подпускать, — охранники подхватили тело Мичи и скрылись за дверью, а глава Совета не спеша прошел обратно во главу стола.

В комнате царила тишина. Тоби, опустившись на свое место, откинул голову назад и тяжело вздохнул. Он снова и снова прокручивал в голове воспоминания Мичи. Лишь подозрения, на которые нельзя было опереться. Никакого доказательства, что джинчурики Кьюби жив. Человек, который использовал его прозвище? Искусно скрывал чакру? Это не аргумент. В мире ещё не перевелись шиноби, которые умеют делать это очень хорошо. Ничего, что бы дало четкий ответ по поводу личности этого Фубуки.

— Она действительно ничего не знает, — тихо произнес он, — Вообще ничего. Только догадки. Но тот всплеск чакры явно был не случаен. Интересно получается, — протянул Тоби. — Мне это нравиться. Гаара, Нии, Кисаме, Роуши, Хан, Утаката, Фуу, Кира Би, думаю, вам пора приступить к вашим заданиям. Будьте поосторожнее с этого момента, действуйте только в паре. Составы групп остаются прежними. На сегодня все, можете идти, — поставил точку в этом заседании глава Совета. Восемь джинчурики поднялись, и, коротко поклонившись, покинули помещение, оставляя Мадару в одиночестве.

— Кто же пытается скрыться под этим прозвищем? — задумчиво произнес он, обращаясь к самому себе, поскольку в зале кроме него уже не было ни души, — Фубуки... не думаю, что ты на нашей стороне.

* * *

Какаши спускался по лестнице вниз, в подвальные помещения дворца. Несколько минут назад ему доложили о том, что в здание проник посторонний, но был задержан без особых сложностей. По причине этого, пришлось перенести совещание на более позднее время, поскольку подобное произошло впервые, и это нельзя было оставлять без внимания. Кто-то проник во дворец Верховной жрицы и это насторожило всех его обитателей.

Он прошел по коридору вслед за встретившим его стражником и остановился напротив камеры. В ней сидел на стуле задержанный человек. Его глаза скрывала черная повязка, но как только Хатаке оказался в поле зрения, заключенный поднял голову и повернул её в сторону шиноби. Какаши пристально оглядел седовласого юношу. Руки преступника были заведены назад и закованы с кандалы.

— Вы что-нибудь узнали у него? — спокойно поинтересовался он у одного из охранников, которых приставили к заключенному.

— Он сказал, что будет разговаривать только с вами, Какаши-сан.

— Неужели? — слегка удивился Хатаке, вновь посмотрев в лицо узника. У него появилось чувство, что они раньше встречались, — Что ж, я здесь. Что тебе нужно?

— Я буду разговаривать только с тобой, — усмехнулся узник, — Прикажи им уйти.

"Этот голос...", — Какаши вздрогнув, почувствовав нечто странное, затем все же кивнул охране, давая понять, что все в порядке. Стражники, поклонившись, удалились, — Итак?

— Похоже, не ты один пришел меня проведать, — хмыкнул седовласый, кивнув куда-то в сторону.

Хатаке посмотрел направо и увидел чуть поодаль трех людей, которые направлялись к ним. Впереди шла женщина с длинными светлыми волосами, каскадом спадавшими на её плечи, одетая в превосходное белоснежное кимоно, которое было украшено золотой и серебряной вышивкой. Увидев её глаза, многие могли ошибочно предположить, что она принадлежит к роду Хьюга. Верховная жрица Шион. Именно эта женщина поддерживала повстанцев, и являлась одним из неофициальных лидеров. Чуть позади неё шли двое. Справа женщина с огненно-рыжими волосами, которые поражали своей длинной, практически достигая её колен. Она была известна, как Пятая Мизукаге — Теруми Мэй. На ней было короткое темно-синие платье, которое было лишено изысков, однако не скрывало, а подчеркивало выдающиеся формы красавицы. Слева шел высокий мужчина с длинными белыми волосами, забранными в высокий хвост. Его одежда мало чем изменилась за последние пять лет, поэтому в нем легко можно было узнать одного из легендарных санинов.

Они остановились возле Какаши, и, обменявшись приветствиями, повернулись к заключенному.

— Так значит, ко мне во дворец проник слепой юнец? — удивленно вскинув бровь, поинтересовалась Шион.

— Не стоит делать поспешные выводы, — задумчиво протянул Джирайя, пристальным взглядом изучая пленника, — О нем что-нибудь известно? — обратился он к Хатаке.

— Ничего... — пожал плечами Какаши, — Каким-то образом прошел во дворец, его поймали. Говорит, будет разговаривать только со мной.

— Только глупец может считать, что сможет безнаказанно проникнуть в это место, — улыбнулась Мей.

— Только глупцы могут верить в то, что Совет слеп и не знает, что здесь происходит, — с явной издевкой и удовольствием парировал узник, согнав самодовольную ухмылку с лица женщины, — Вы думаете, они не видят дальше собственного носа, но, смею вас разочаровать, это не так.

— Прикуси язык, выскочка, — прошипела Мэй, но Джирая жестом остановил её.

— На твоем месте, я бы больше беспокоился о собственной шкуре, — холодно произнес санин, — Тем более, если ты работаешь на Совет Восьми, — последние слова, пропитанные презрением, мужчина буквально выплюнул.

— Ты сказал, что хочешь говорить, так говори, — спокойно заметил Какаши, — Все равно в этом помещении даже шиноби не сможет ничего сделать. Чакра здесь бесполезна.

— Кто знает, кто знает... — усмехнулся седовласый.

— Мы не собираемся шутить с тобой. У нас просто нет на это времени, да и смысла я в этом не вижу. Ты сам попался, совершил ошибку. И, к тому же, ты слишком много знаешь. Так что либо рассказывай сам, зачем явился, либо нам придется это выяснить самостоятельно, — усмехнулась Мэй, — Лично мне по нраву последний вариант.

— Меня прямо будоражит, когда такая привлекательной женщина произносит подобные слова. Лично мне по нраву твоя грудь, самый что ни на есть отличный размер, — совершенно серьезно заявил парень, затем напустил на себя жалобный вид, — Неужели вы собираетесь пытать бедного несчастного слепца, который случайно забрел во дворец.

— Ага, совершенно случайно. Не только в Кадо, но и во дворец, — добавил Какаши.

— Воду в ступе толочь не самое приятное занятие, — наконец, вмешался Джирайя, видя, как закипают леди, — Я думаю, что им могут заняться наши люди. Раз он не хочет говорить так, то придется применить силу.

— Ничего себе, — голос узника стал неожиданно серьезным, — Уже не такой белый и пушистый, да, Джирая?

Санин нахмурился, затем повернулся к жрице и бывшей Мизукаге.

— Боюсь, здесь больше нет ничего интересного. Думаю, вам стоит заняться своими делами. Я лично займусь им, — холодно произнес мужчина.

— О как! — едва слышно усмехнулся пленник.

— Хорошо, оставляю его на вас. Мэй-сан?

— Да, я тоже пойду пожалуй, Шион-химе, — обе женщины направились по коридору к лестнице, — Уж постарайтесь унять этого языкастого мальчишку, — бросила на последок Мизукаге. Когда они скрылись из виду, Какаши вновь посмотрел на узника:

— Ну что, так и будешь шутки шутить?

— Думаю, достаточно, — пожал плечами седовласый. Хатаке и Джирая увидели, как он напрягся.

— Это бесполез...

Послышался звон и на пол упал обломок наручников, выкованных из чакропоглощающего металла. Парень поднялся и, не обращая внимания на остолбеневших шиноби, резким движением ударил по стене рукой, на которой остались оковы. Металлический браслет разлетелся вдребезги. Парень, как ни в чем не бывало, просунул руку между прутьев и, рывком сорвав замок, открыл дверь камеры.

-Да кто ты такой?! — изумился санин.

— Тот, кто хочет с вами поговорить, — усмехнулся седовласый, поместив руки в карманы штанов. Он стоял напротив двоих мужчин в совершенно расслабленной позе, ничем не выказывая и толики беспокойства.

— Тебя послал Совет? — медленно произнес Какаши, мысленно готовясь отразить атаку.

— Шутить изволите? — рассмеялся парень, — Совету не требуются переговоры. Узнай они, что вы затеваете, снесли бы ваш драгоценный Кадо к чертовой бабушке и не стали бы заморачиваться по вашему поводу.

— Ты действительно пришел сюда поговорить? — напряженно произнес Джирая.

— Я бы тоже здесь камня на камня не оставил, если бы захотел, — усмехнулся парень, — Черт, это так забавно!

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался Джирайя, внимательно вглядываясь в лицо седовласого.

— Вы ведете тайную борьбу с Советом Восьми, вставляете им палки в колеса, подножки ставите, не заставляйте меня перечислять все ваши мелкие пакости. Но я знаю, что ваша настоящая цель, не шестерки, а их главарь, — с насмешкой произнес седовласый, — Убив его, можно одним махом расправиться со всем, что произошло.

— Кто ты? — хмуро спросил Джирайя, — Ты действительно многое знаешь. Ты силен. Но на чьей ты все-таки стороне?

— На своей, и только на своей, — усмехнулся седоволосый расстегивая пуговицы черной рубашки, — Я никому не подчиняюсь. А кто я, это вы уж мне скажите,— парень снял рубашку и закинул себе на плечо, — Ну, есть версии?

Джирая похолодел. То, что торс юноши покрывало множество шрамов, его не так впечатлило, как иероглифы, прокрывавшие кожу седовласого. Какаши изумленно смотрел на парня, затем все же перевел взгляд на санина.

— Что это такое, Джирайя-сама? — произнес Хатаке, его голос буквально звенел от напряжения, — Вы знаете его?

— Эти символы... — ошеломленно выдохнул санин.

— Что?..

— Похоже, ты не забыл их, Джирая, — усмехнулся седовласый.

— О чем это он? — изумился Какаши

— Эти символы... — вздохнул санин, — Эти печати на его теле... они принадлежат Узумаки.

Глава 4. Хентай

— Узумаки? — брови Какаши поползли вверх. Он недоверчиво вглядывался в черты лица седовласого. Они были ему знакомы, но откуда? Хатаке перевел взгляд на Джирайю, ожидая объяснений.

— Откуда они на тебе? — в голосе саннина чувствовалось напряжение. Да, ошибки быть не могло, это были печати, которые ему когда-то показывала Кушина. Но все, кто знал про эту технику, унесли её секрет с собой в могилу. Все записи про неё были сожжены... или не все?

Парень не спеша надел рубашку, после чего озадаченно посмотрел в сторону собеседников. Стоило ли просто рассказать им всю правду сразу или же продолжить игру в допрос? Если он выложит все, они могут и не поверить. Люди, пережившие войну, не так уж склонны принимать слова на веру, седовласый об этом знал.

— Неужели у тебя нет ни единой догадки? — разведя руками, спросил юноша. Джирайя отвел взгляд в сторону. Зачем все эти загадки? Печати Узумаки... как этот парень смог их заполучить? И почему он считает, что он знает его? Он нахмурился, и снова посмотрел на парня. В его позе не было ни намека на напряжение. Даже находясь на недружелюбной территории, он был уверен в себе. И Джирайя понимал, что эта самоуверенность не лишена оснований. Саннин перевел взгляд на Какаши, который напряженно наблюдал за диалогом.

— Я не желаю гадать, кто ты есть, если ты сам можешь все это сказать. Ты проник сюда, с намереньем поговорить с Какаши. Затем сказал, что остались именно те, кого бы ты хотел видеть. Я знаю, кому принадлежат эти печати, но также знаю, что все, кто мог бы их исполнить, давно отправились в мир иной. Ты хотел говорить с нами? Так говори, а не блуждай вокруг да около, — наконец произнес Джирайя, почувствовав, что чем дольше он пытается разгадать загадку, тем больше запутывается. Губы седовласого медленно растянулись в ухмылке. Он плавным движением коснулся своей повязки и приподнял её вверх так, чтобы оказался виден его правый глаз. Этот аргумент был явно весомее всех возможных слов. Какаши, ровно как и Джирайя, оцепенели. Хатаке узнал легендарное додзюцу даже в столь измененном виде. Но для Джирайи это значило гораздо большее. Да, можно было подделать внешность, возможно, даже печати на теле, но не додзюцу, и уж тем более, не кроваво-красные глаза, которые помнили все защитники Конохи после нападения Девятихвостого Демона-лиса Кьюби.