Щенята проснулись, завозились.
Прощаемся с Буршем, договорившись о следующей тренировке. По дороге домой мне в голову приходит оригинальная мысль, что жизнь все-таки прекрасна. Потом отмечаю про себя, что назвал домом свое нынешнее жилище. Раньше такого себе не позволял — домом считал только свою старую квартиру.
Во дворе здороваюсь с сапером Крокодилом и Енотом. Они сидят у детской площадки, приглядывают за детишками. Тут так повелось, что когда во дворе играют дети, то обязательно один вооруженный мужик должен за ними присматривать. Вот у Крокодила на руке красная замурзанная повязка, а Енот, оказывается, меня поджидает.
Видно, что он торопится. Отводит меня в сторону, показывает увесистую сумку, где лежат почему-то вроссыпь патроны от ПМ. Оказывается, хочет забрать оставшиеся медные патроны. Я после пива добрый и покладистый и, не споря, отправляюсь домой.
На кухне перед тарелкой с теми самыми резиновыми сосисками печально сидит Надежда. Явно собирается с духом, чтобы ужинать. Глаза у нее грустные. У вылезшего из-под стола трехногого кота точно такие же глаза. Радуюсь, что догадался взять съедобные сосиски в пивной. И точно — они оказываются к месту.
Получивший вожделенные патроны Енот исчезает моментально. Крокодил досадливо крякает, видно, что тут до меня был разговор, да вот не закончили. Уйти ему нельзя — детишки вовсю копаются в песочнице, строя там какие-то песочные замки с хитрым применением щепочек, фантиков и прочих детских сокровищ, а сменят его через полчаса. Вижу, что его распирает желание пообщаться и поделиться новостями. А мне страшно любопытно узнать — как он загрыз бандита зубами. Ради этого я готов послушать и про политику, так — то мне это поровну, честно говоря.
— Слыхал, Змиев какую корку отмочил? — спрашивает Крокодил.
— Неа. Я же последнее время все по выездам больше.
Крокодил воодушевляется новым слушателем и начинает рассказывать.
Ну, собственно я уже слыхал, что сейчас идет речь об укреплении власти, потому как ясно — уже выжили. Потому жесткая военная диктатура не столь необходима — да и самой диктатуре не худо бы с себя спихнуть всякое разное, особенно то, что не принесет дивидендов, а вот критики будет много. При этом, разумеется, Змиев явно оставляет за собой и своим штабом командные высоты. Об этом сейчас уже толковали, и раздача слонов и разделение функций как бы назрела. Про это и говорит Крокодил. И отмечает, что в опубликованной речи Змиев особенно упер на то, что 'мы не можем наворовать и свалить в Лондон, что было целью власти раньше'. Фраза Крокодилу понравилась.
* * *
— Погоди, я хочу в дом заскочить — сказала Ирка.
— Что так срочно запонадобилось? — удивился Виктор.
— Хочу дрожжи поискать. Обрыдли уже эти сухие лепешки до судорог. Хочется нормального хлеба поесть. А у местных бабок дрожжи должны быть. Минутное дело.
— Ладно, давай. В который пойдем?
— Да хоть в этот, рядом с которым стоим.
— Хорошо, спину мне держи!
Распахнул дверь, дал глазам привыкнуть к полумраку в сенях и вошел. В холодной пристройке было пусто, мирно. А когда достаточно бойко сунулся в жилую, теплую часть избы страшный удар в темя отшвырнул назад, боль выбила слезы из глаз. Сзади хрюкнула смешком Ирина. Но так, деликатно, без ехидства.
Потрогал голову — ну да, ссадил до крови. Черт, и ведь знал же. Больно-то как! Прошипел несколько ругательств, с ненавистью глядя на низкую притолоку дверного косяка. Долбанная деревенщина! 'Как в дом заходишь, поклонись!' Дух дома, ага, домовые, чертовы скареды, тепло они берегли, сволочи, а тут башкой долбайся. И ведь самое противное — после таких же приключений еще у Арины научился пригибаться, когда в деревенские двери входишь, а тут пожил в доме с нормальными человеческими косяками и дверьми — и опять начинай сначала. Будь оно все трижды неладно!
В доме никого не было, даже и погрома особого не наблюдалась. Ирка проверила шкафчики на кухне, заглянула в старенький холодильник, покрутила носом от смрада гнили, пахнувшего оттуда. Нет, тут пирогов не пекли, нет дрожжей.
— Да ладно в следующем найдется! — Ирина спокойно вышла из избы в сени и тут же обернулась на отчетливый костяной стук и взрыв матюков и проклятий, которыми разразился воткнувшийся тем же самым ушибленным местом в тот же самый проклятый косяк, но уже с другой стороны, Виктор.
— Я спалю этот паскудный дом! — взвыл морщащийся от боли муж, когда исчерпал запасы ругани.
— Надень-ка ушанку — протянула своему спутнику жизни снятую с гвоздя шапку Ирина, подумавшая про себя не без удовлетворения, что это муженьку блудливому по башке за дело досталось.
— Это еще зачем? Лето же? — отвлекся от увлекательного ощупывания своей пострадавшей головы блудливый муженек.
— Сто процентов, что дрожжи в деревне есть. Значит, в пару тройку домов заходить придется. Если ты так домовых в каждой избе поздравлять будешь — без мозгов останешься. Ну, или давай мотоциклетный шлем поищем?
Витя брезгливо обнюхал шапку, потом с недовольным видом натянул себе на голову. Старое средство — так он и у Арины спасался по первому времени-то от вышибания мозгов о притолоки. А печеного хлеба и впрямь хотелось. Лепешки действительно надоели.
Следующий дом оказался заперт изнутри и его решили пока не вскрывать.
В последнем — крайнем домишке двери были не заперты, а на кухне обнаружились дрожжи в изрядном количестве. Ирка радостно сгребла их в мешок, минутку подумала, что можно бы еще что тут посмотреть, но Витя выразительно постучал пальцем по часам.
Сразу же вышедший первым Виктор вынужден был стрелять — к ним врастопырку брела ободранная псина самого дохлого вида. Ладно, раз тут еще шляется такая мразь, придется побыть в ватных доспехах. Пока муж сливал бензин в найденные канистры, жена все же воздержалась от желания покопаться в машинах, стояла и охраняла.
Аккуратно поставили заполненные канистры в багажник, сели и поехали запускать 'Ровер'.
Фиолетовое пятно, вымахнувшее из придорожной канавы прямо на машину Виктор заметил в самую последнюю секунду, врезал по тормозам со всем возможным усердием. Машина сунулась носом и тут же лобовое стекло в разбитом виде влетело в салон. Чудовищная тяжесть грохнула по капоту, а зажмурившиеся глаза успели только сообщить мозгу, что чудовищная рожа, мелькнувшая в последние доли секунды до того, как стекло звучно вылетело из рамы, настолько страшная, что ничего гаже видеть не доводилось никогда раньше.
Совершенно на автомате Витя перескочил на заднюю скорость и газанул. Голову его сдавило, словно тисками и он взвыл от боли, тут же хлестанул по ушам выстрел сбоку, лязг перезарядки и еще выстрел, отчего Виктор практически оглох. Боль достигла пика, голову словно сплющивало, но после третьего Иркиного бабаха, тиски съехали с черепа, на прощание жестко выдирая волосы. Голову тут же обдуло ветерком — ясно, шапку сорвало.
Не успел он проморгаться от выступивших от боли слез, как машина гулко врезалась задом в какую-то из брошенных таратаек, мотор взвыл и заглох. Судорожно нащупывая пальцами ключ в замке и изо всех сил стараясь не впасть в панику, Витя дергал левой рукой прицепленный к дверце АКСУ. Побелевшая как снег Ирка лихорадочно трясущимися руками пихала в свое ружье патроны, то и дело роняя их на пол.
Теперь уже Витя смог рассмотреть нападавшего — здоровенная туша, не гора мышц, а именно туша весьма шустро вскочила на крышу машины слева и кинулась к дверце. Жестянка, заменившая выбитое давным-давно уже пулеметной очередью стекло от последнего удара наполовину отвалилась, и только новый выстрел Ирки заставил чудище вильнуть в сторону, отказавшись от вышибания рукой убогой жестяной заслонки.
Витя отстраненно подумал, что эта быстрая жуть была человеком, потом стала зомби. Но почему-то слишком большим и слишком быстрым. И очень сообразительным. Стартер выл, но проклятый 'Чайник' никак не хотел заводиться после удара.
— Витька! Два патрона у меня! — завопила не своим голосом Ирина. Она никак не могла придти в себя и, хотя дохлую жуть удалось отпугнуть, было понятно — в одиночку она не справится. Витя понял, что даже если заведется, то не сможет выскочить быстро из этого коридора, в который превратили дорогу расставленные по обочинам брошенные машины. Когда они растаскивали пробку, никто не предполагал, что надо делать стартовую прямую, можно поехать — и ладно, зато в машинах рыться удобно. Теперь стоящие чуть ли не в шахматном порядке пыльные авто создавали почти лабиринт. А дохлая тварь двигалась быстро и напористо. И точно метила ему в голову. Один раз спасла ушанка. Второй раз так не повезет.
Выдрав, наконец, из креплений АКСУ, Виктор кинул его жене, рявкнув, чтобы она пасла действия дохлятины, пока он не достанет пулемет из багажника. Оба выскочили из джипа. Фиолетовая дрянь куда-то делась, но оба были уверены — она где-то рядом.
Ирка с тоской озиралась по сторонам, понимая, что если тварь атакует — то из незнакомой пукалки она может и не попасть. Когда дохляк схватил лапищей Витьку за голову, Ирине даже показалось, что она слышит хруст ломающихся костей и от перепуга она отстрелялась хоть и быстро, но очень неудачно, не причинив твари особых повреждений. Виктор же, чертыхаясь и матерясь, никак не мог выдернуть так нужный сейчас пулемет — его зажало накрепко, то ли мятым кузовом, то ли наваленными сверху вещами, которые от удара смешались в неразбираемую головоломку.
— Витя, давай быстрее, я эту вурдалачину не вижу. Но он где-то рядом.
Тут муженек сумел выдернуть из горы добра карабин с оптикой и чуть не воскликнул 'Эврика'. В голову пришел простой и легкий способ уделать эту тварь красиво, по-мужски элегантно.
Он только собрался выскочить из машины, как жена одну за другой влепила три очереди куда-то вправо. Хоть и оглушенный стрельбой в кабине, муж все же слышал, как пули прогрохотали по брошенным машинам — по звуку судя, тварь только что переместилась, а Ирка попыталась ее подстрелить.
— Как? — спросил Витька, встав со своим дробовиком рядом с Иркой.
— Не попала — напряженно ответила она ему, не отрывая взгляда от загораживающих видимость машин.
— Тогда так — отходим к тому дому, где добыли дрожжи. Ты первая, я а прикрываю.
Ирина не стала спорить и спрашивать — а нафига? Не время и не место. Вертя головой, чтобы видеть, как можно шире она быстро пошла прямо к дому. В трех шагах за ней поспешал муж. Про себя он загадал — если тварь появится со стороны Ирки — то это плохо, значит, тварь думает, выбирает звено послабее.
Протарахтел короткой очередью автомат.
— Попала?
— Нет, верткий сволочь. И спрятался тут же.
— Все, дошли. Заходим скорее!
Дверь открывалась наружу, потому пришлось ее запирать на щеколду, довольно жидкую впрочем. С одной стороны зомби тупые, за ручки дергать не умеют, примеров за сегодняшний день насмотрелись. С другой — эта тварь умная. Ну да тут делать все равно нечего — разве что еще палку пропустить сквозь ручку, все как-то спокойнее.
— И что сейчас? — нервно спросила Ирка мужа.
— Сейчас я залезу на чердак, дождусь, когда эта скотина выйдет на открытое место и вынесу ей гнилые мозги из этого карабина. И всех дел.
— У тебя семь патронов всего. И карабин не пристрелян.
— Потому и не пристрелян, что всего семь патронов. Но я увижу, куда попадет первая пуля и дам поправку. Всего делов-то.
Пыльный темноватый чердак был почти пуст. Ирку Витя усадил около маленького грязного окошка, аккуратно вынув оттуда стекло, сам обошел чердак, стараясь использовать всякие щели и дырки в старой крыше, безжалостно пробил несколько новых, таких, чтоб можно было прицелиться и стрелять.
То, что мертвяк был в достаточно приметном, фиолетовом с желтыми полосками спортивном костюме играло на руку стрелку.
— Видишь его, а Ирк?
— Нет, тут его не видать.
— А у тебя?
— Тоже.
В этот момент снизу грохнуло что-то тяжелое, долбанувшееся в запертую дверь словно крепостной таран.
Витя быстро сменил позицию, но ничерта не было видно. Нечто еще пару раз пхнулось в дверь — толчки ощущались даже на чердаке, и оставило попытки, отошло от двери. Ага, значит, мозгов за ручку дергать не хватает, уже легче. Мысль пальнуть через дверь показалась Виктору не слишком толковой. Вот толковая мысль была о том, чтобы прикинуть — сколько всего боеприпасов-то с собой осталось? У Ирины в магазине автомата после пальбы осталось 9 патронов, да два в ее помповушке. Ну, пистолет еще.
Сам Виктор быстро определил, что к дробовику — 22 картечных, да 7 к карабину и опять же пистолет. Рожок еще от АКСУ, полный. Рожок передал Ирке, велел развернуть приклад и стрелять только прицельно. И только короткими очередями. А лучше — одиночными. Ирина кивнула, меняя магазин и отщелкивая сложенный приклад.
Оставалось только подкараулить дохляка. Насчет не желающего заводиться 'Чайника' Виктор не переживал, в конце концов, тут два десятка машин, ключи или в замках, или в карманах уже упокоенных, переставит живой аккумулятор и спокойно на любой таратайке доберутся до 'Ровера'. А на этом навороченном агрегате спокойно доберутся до деревни. Не проблема. Проблема сейчас шляется где-то рядом. Фиолетовая такая, в желтую полосочку. Решили наблюдать поочередно из всех дырок, двигаясь по часовой стрелке и меняясь каждые пять минут.
— Я его вижу! — тихо сказала Ирка после четвертого перемещения..
Стараясь двигаться по возможности бесшумно, Витя подошел к дырке, через которую жена наблюдала за вурдалаком.
— За зеленым корейцем. Там где первые упокоенные на обочине.
Виктор присмотрелся. Фиолетовое пятнышко засек сразу. Аккуратно опер карабин, присмотрелся в оптику.
— Знаешь, Ирка, а он мертвяков жрет. Я и не думал, что они друг друга тоже харчат.
— Думаешь, нажрется и не до нас ему будет?
— Черт его знает. По уму должен отяжелеть. Но я лучше вынесу ему мозги. Рожа у него совершенно нечеловечья. И кусает как акула, отмахивает куски мяса влегкую.
— Да уж, рожа его мне долго сниться будет. Постарайся не промазать.
— Постараюсь.
Витя вдохнул, выдохнул, аккуратно совместил перекрестие на лысой башке, выбрал момент и легонько потянул за спуск. Карабин сухо бахнул, башка тут же убралась из прицела, но стрелок был готов спорить на что угодно, что не попал, мало того, даже не увидел, куда клюнула пуля.
— Удрал, сволочь — зло сказала Ирка.
Прикинув ситуацию, Витя решил все же потратить пару уникальных патронов. Скрепя сердце, потому как к щеголеватому карабину оставалось всего шесть блестящих патрончиков. И новые брать неоткуда, разве что стреляные гильзы переснаряжать, что еще та головоломка будет. Черт знает почему, но когда он в самый первый день, выслушав идиотскую речь сумасшедшего взъерошенного покупателя про нашествие в город зомби понял, что это правда и быстро собрал стволы, не доперло взять что-либо с оптикой. Ну, ни разу не понадобилась ему в лесу оптика. Потому мосинский карабин и пулемет Дегтярева вполне его устраивали. Кто ж знал, что в руки и такая машинка попадет и — главное — что она как раз и понадобится. Так ведь и калибр этот редкий, дорогой и потому неходовой. Эх, мог же просто так запасти пару десятков и этого калибра боеприпасов. Был бы карабинчик пристрелян — фиолетовый обжора-трупоед уже пораскинул бы мозгами по асфальту и никаких более проблем не представлял бы.
