Рыжий Волчонок. Книга первая

Ударил его ногой по горлу, а сам ко второму бандиту поворачиваюсь. Тот тоже никак не ожидал от меня такой прыти. Его ударил уже магией. На молоток или саблю побоялся, что сил не хватит. Сотворил штырь и ударил в лицо. Хотел попасть в глаз, но руки еще немного подрагивают, попал прямо в рот, который бандит раскрыл то ли от удивления, то ли закричать, подав сигнал своим старшим, хотел.

Штырь у меня длинный. Через рот внутрь горло попал. Выжил бы бандит или нет, не знаю, да только рухнул он прямо в костер. Насмерть, значит.

Тем временем старший с помощником очнулись, вскочили, за мечи схватились. С двумя мне точно не справиться. Да и с одним тоже неизвестно. Применил снова магию, сотворив штырь. И опять точности не хватило, да и слабым удар получился — не оклемался я еще. Но на мое счастье удар пришелся в верхнюю часть горла помощника. Тот выронил меч, за горло схватился, а по рукам кровь потекла, сам бандит уже хрипит и на землю валится.

На ногах остался только старший. У него в руках меч, у меня голые руки и магия почти на исходе. Полноценный штырь, чувствую, не сотворю, а значит, конец мне приходит.

Бандит же вместо того, чтобы меня рубить броситься, стоит, глазами щелкает.

— Ты... ты... Так это ты грасс?! Обманул... хитро... а все думали на мальчишку.

Вижу, что старший в замешательстве, мне же отдых нужен, чтобы силы хоть как-то восстановить. Значит, нужно время тянуть.

— Да, это я грасс. И как видишь, хороший. А этот, — я слегка кивнул в сторону сидящего Эрве, — слуга, которого я выдал за благородного. Если хочешь остаться в живых, сдавайся. Я обещаю, что отпущу без всякого выкупа. Доедем до селения и отпущу. Мало того, возможно, кое-что предложу выгодное.

— Слово благородного?

— Слово.

— А деньги, кони?

— Двух коней оставлю. Денег... немного. Не согласишься — сделаю с тобой тоже самое, — а сам киваю на валяющегося помощника. И чуток магией работаю. Создал штырь, только с тупым концом. Сейчас я спокоен. Почти спокоен, поэтому направляю штырь в горло бандиту, но не протыкаю острием, а только обозначаю укол. На это магии у меня хватает, а бандит наглядно видит, что с ним будет, если он не сдастся. И роняет на землю меч.

Почему я так сделал? Почему убивать не стал? А сумел бы? Хватило бы сил? Да и не кровожаден я, на сегодня мне достаточно остальных трех бандитов. Но самое главное — Эрве. Магическую веревку с его рук и ног только бандит развязать сможет. Что я ему тут же и приказываю. Заодно требую, чтобы он защитный медальон с себя снял. Теперь как только Эрве восстановится, то бандит будет под угрозой применения его заклятья. Да и я тоже могу его чем-нибудь магическим приложить.

Но сейчас надо думать о Дири.

Глава 10. Степняки

Эрве очнулся с кляпом во рту и крепко связанными за спиной руками. Ноги тоже были связаны. Рядом с ним на земле в таком же положении лежали Волчонок и Дири. С той лишь разницей, что рты у них были свободны, поэтому Эрве вкратце узнал, что же произошло. И как это они попались в ловушку.

Да, лихо горцы их обманули. А он даже ничего не заподозрил. Ладно бы Волчонок, тот время от времени попадал впросак, хотя в сообразительности ему не откажешь. Вон как все просчитал во время стычки с горцами. И оказался прав. А сейчас... сейчас, пожалуй, больше виноват он, Эрве, чем Волчонок. А с Дири и вовсе спроса нет, глупый тот, да восторженный. Интересно, что сейчас с его чувствами по отношению к кумиру? Оба ведь лежат, и сделать ничего не могут.

Дорогу он переносил с трудом. Во время привалов, когда путы ослабевали, Эрве все так же лежал, пошевелиться не мог. Ему даже в рот кусочки лепешки засовывали, да только большая часть оставалась на земле. Не лезло ничего в горло из-за этого проклятого кляпа. А в последние дни дышать стало трудно. Ртом никак, а в нос пыль набилась.

Когда с него сняли одежду и увидели... Ну, ясно, что увидели, сильно удивившись, у Эрве к тому времени уже не оставалось сил, чтобы переживать из-за этого. Ему уже было все равно. Ну, увидели его тайну, что с того?

И когда в степной крепостице Дири, переодетого в его одежду, подхватили и куда-то унесли, Эрве почти никак к этому не отнесся. Устал он.

После отъезда из степного поселения отношение к пленникам немного улучшилось, расстояние между привалами стали короче, и на них Эрве чаще стали развязывать и руки разминать. В первые два дня он равнодушно к этому относился, тем более и силы почти иссякли — и от тяжести пути, и от голода.

Бандиты это тоже, видимо заметили, вместо сухих лепешек, которыми кормили пленников всю дорогу, в последние два дня горячей пищей удостоили. Волчонку почему-то не дали, а вот его кормили с ложечки. И горло, которое постоянно сжималось в спазме, немного отошло, глотать стало лучше, даже говорить снова стал, пусть и с ужасным хрипом.

Но как только бандиты вынимали у него изо рта кляп, двое из них обязательно вплотную к нему садились, ножи обнажая. Волхвования боятся, это было ясно.

На третий день после того, как они покинули степняков, Волчонок напал на бандитов. Если в первый-два дня плена Эрве еще на что-то рассчитывал, думая, что Вучко сможет придумать, как им спастись, то теперь он давно перестал надеяться. И вот такая неожиданность. Он даже не заметил, как Волчонок избавился от ножных пут, а ведь тот сидел рядышком с ним.

Лишь когда стороживший их бандит с хрипом повалился на бок, только тогда Эрве понял, что что-то происходит. Второго бандита Волчонок ударил магией и тот упал прямо в костер, несколько раз дернулся и затих. Еще двое, находившиеся где-то сбоку уже тянули мечи из ножен, а Вучко снова ударил магией. Да как точно! Один из них схватился за горло, из-под пальцев потекла ручейком темная кровь, а бандит с остекленевшими глазами рухнул на траву. Последний из оставшихся на ногах что-то сказал и бросил меч.

Что было в следующие полчаса, Эрве помнил смутно. Разве что, как бандит снимал с него магические путы, помогал растереть руки, поил водой. Когда к Эрве вернулось чувство реальности, бандит стоял на коленях в двух десятках шагах от него, держа сцепленные руки за головой. Вучко стоял чуть поодаль, контролируя местность и особенно этого бандита. Двое других валялись мертвыми, а третий, судя по всему, был жив, потому что лежал чуть поодаль со связанными за спиной руками и ногами. Причем ноги были связаны одной веревкой вместе с руками.

— Вучко... спасибо.

Эти слова почему-то сами выскочили из уст Эрве. Такого раньше он про себя не припоминал. Нет, он, конечно, мог благодарить людей, но делал это всегда только тогда, когда это было выгодно. Поблагодарить (да не раз, а регулярно) благородного за то, что тот приютил юного грасса у себя в имении. Надсмотрщика — ни за что, а лишь впрок, чтобы в другой раз не попасть под горячую его руку, когда тот войдет с плохим настроением в камеру. Того же Вучко в первые дни их путешествия. Но сейчас сказанные слова выскочили сами по себе без претензии на какую-нибудь выгоду. Странно, конечно. Для Эрве странно.

Наверное, поэтому Эрве разозлился. На себя и на Вучко. А еще больше его озлили ответные слова Волчонка:

— Да не за что.

Не за что? Этот рыжий стал о себе что-то много мнить, а ведь он... А кто он? Ведь Эрве так и не понял. То ли простолюдин, то ли благородный. Нет, конечно, не благородный, глупость какая-то. Мать, возможно, благородная, нагуляла ребенка от вилана, но имеющего дар. Еще не у всех виланов вытравили способности к волшбе. Так что рыжий даже не бастард, еще хуже! А позволяет себе такое! Должен радоваться, что силетскому грассу помог.

Разозлившийся Эрве еще больше себя завел и собрался ответить что-нибудь грубое, но вспомнил, как три дня назад его раздевали. Проклятье! Догадались бандиты, что он не двенадцатилетний мальчишка? И что они говорили вслух? Этого Эрве не помнил, тогда ему не до чего было. И видел ли Вучко?

В отношении выклейменных ворон Эрве не беспокоился. Он сам их показывал своему рыжему спутнику, а вот с возрастом была проблема. Поэтому он заставил свою злость пройти.

— Как не за что? Ты такой молодец! Спасибо!

Вот сейчас Эрве благодарил уже притворно. Подольстишься (люди очень падки до лести), голову затуманишь, и делай с человеком все, что захочешь. Только делать надо осторожно и с умом. А ум у него есть.

Первым делом надо было связать бандита, но как его потом на коня затащить? Вучко один не справится, а тщедушное телосложение Эрве ему не помощник. В конце концов, совместными усилиями проблему решили. Вначале бандит погрузил на лошадь своего товарища (это который их сторожил), пребывающего в беспамятстве (Вучко оглушил для удобства связывания), а затем старший бандит должен был связать себе ноги, забраться на коня, улегшись поперек туловища, и лишь потом парни ему должны связать руки.

Связывал Эрве, а Вучко стоял поодаль, всем своим видом показывая, что готов нанести смертельный удар, если бандит попытается сбежать.

— А крепко ли связал? — забеспокоился Волчонок, видя, как еще тяжело Эрве работать руками.

Юный грасс тоже все понимал. Он видел, что узлы ненадежны и выражение глаз бандита говорило об этом же. Развяжется и сбежит. Да только Эрве в ответ лишь усмехнулся. Взял в руки конец веревки, что опутывала руки бандита, и зашептал заклятье. Теперь не развяжется. Никто не сможет снять заклятье, кроме него, Эрве. Разве что сильный маг или тот, кто этому специально учился.

Его этой волшбе научил старый грасс как раз перед своей смертью. Иначе он не смог бы снять заговоренную веревку тогда в лесу, куда его вывез старший тюремщик. Тогда ему повезло, что заговор был слабенький, рассчитанный на простых узников. Будь та веревка заговорена по-настоящему, то не снять ее, а значит, не суметь Эрве сбежать. Кажется, мелочь, но спасла ему жизнь. И ему наука тоже, нельзя ничего серьезного делать спустя рукава. Поэтому сейчас Эрве особенно постарался, вложив все силы в сотворении заклятья. Даже голова закружилась от нахлынувшей слабости.

Эрве опустился на траву и произнес ослабевшим голосом.

— Теперь не развяжет.

— Ты тоже грасс?! — бандит был поражен новым открытием, — и ты грасс? — вновь он повторил.

— А что, разве вы это не знали? — удивился Эрве. Он же прослушал разговор Вучко с бандитом, когда тот удивился магическим способностям его спутника. — Зачем тогда кляп сунули?

— Я... Мы думали, что только ты грасс, но, оказывается, и он грасс тоже. Два грасса?.. Или три?

— Три? А кто третий?

— Ну тот, кого отдали степнякам.

— А, Дири. Нет.

— Ты сказал, что его продадут на юг? — вмешался Волчонок. — Как скоро это может случиться?

— Не знаю, как полон соберется. Но могут и не дожидаясь сбора отправить на конях нескольких пленников.

— Твоего солдата поменяют на него?

— Э, он хороший солдат и менять на мелкого мальца нельзя.

— Ты предпочитаешь, чтобы обменяли тебя?

— Ты дал слово грасса!

— А если я не грасс? Тогда что?

— А твоя волшба?

— Эрве, что скажешь? Ты лучше разбираешься.

— Я знавал одного юного бастарда. Он жил... по соседству. Обычный бастард, но со способностями. И старый грасс обучал его волшбе.

— Вот как... — главарь удивился открывшейся истине в отношении Волчонка. — Меняйте солдата.

— Да... — Вучко презрительно скривился, — быстро же ты своих отдаешь. Или думаешь выкупить?

— Это мое дело.

— Твое так твое. Эрве, как ты? Сможешь ехать?

— Куда?

— За Дири.

— Ты что?! К степнякам?

— А что? Эти же спокойно к ним заехали. Потом уехали.

— Ты по-ихнему разумеешь? Кто не разговаривает, те для степняков чужие, кяриты. Тех в полон не грех взять, обмануть, убить.

— Вот как? И что ты предлагаешь?

— Бежать отсюда надо. Обратно в свободные земли.

— То есть ехать на север? А если степняки встретятся? Вчера вон попались.

— Тогда не знаю.

— Там в крепости степняки дали вот эти две дощечки. Что такое?

— Этого я не знаю.

— А ты что скажешь? — Волчонок обратился к Забиду, чье тело было перекинуто через лошадиную спину.

— Пропуск, — проскрипел тот сквозь зубы, — на каждого пленника своя дощечка. Означает, что налог уплачен.

— А в какую сторону с ней можно ехать?

— В любую.

— Если вы привезли бы нас в эту Зилотию, потом можно дощечки снова использовать?

— Они действенны только месяц. Там знак есть, что выданы в начале трети новой луны.

— Понятно. Две дощечки, а у нас два пленника. Попробуем на дурачка прорваться. Не обязательно же кяритов степняки будут трогать, а? Мы так просто не дадимся. Поедем на север. За Дири.

— Волчонок!..

— Да, Эрве, да. Я своих не бросаю.

Этот бывший илот стал ему своим. А он, Эрве? Впрочем, он к Волчонку сейчас предвзято относится. Сколько раз тот его спасал? Много. Он, Эрве, тоже помогал, но счет пока неравен. Да и Дири тогда не струсил, бросившись на горца, который мог его, Эрве, убить. Да, надо признать, что Дири оказался полезен. Но не настолько, чтобы всем рисковать ради его спасения. В конце концов, Дири всю жизнь в илотах ходил, поэтому вернуться в прежнее положение для него привычно. Видать, судьба у него такая в илотах до самой смерти быть. Но попробуй Вучко это разъяснить. Не получится, Эрве раньше уже пытался такое сделать, но упрямства в Волчонке...

Так и не придумав аргументов или какого-то способа изменить решение, Эрве пришлось на время смириться. В любом случае, им надо отправляться на север и до степного поселка двое суток пути.

Ехать верхом лучше, чем ехать в виде груза. Но это никак не могло повлиять на скорость передвижения. Никак, как раз наоборот. За первые сутки обратной дороги они с Вучко преодолели меньше половины того, что проезжали бандиты, везя их пленниками. И это при том, что те после отъезда из степного поселка стали делать чаще привалы, да и по времени те удлинялись.

А здесь? Как спустить пленников с коней, как обратно загрузить? И ведь постоянно надо быть настороже, чтобы те не сбежали. Точнее, следить за Забидом, который даже крепко связанный внушал опасения. Его солдат был совсем плох, и это тоже влияло на скорость движения. Бандит ведь мог и умереть, если скорость и соответственно тряска окажутся больше. Сам Эрве, будь его воля, запросто избавился бы от такого балласта. Это же простой бандит, который участвовал в предстоящей продаже их в Зилотию. А Вучко опять учудил. Странный он все же.

Ладно, солдата можно и не убивать, а оставить в степи. Да, умрет, но умрет сам без их вмешательства. Зато они смогут быстрее двигаться. Дири, кстати, спасать. Лишь когда Эрве привел этот аргумент, только тогда Волчонок задумался, не стал сразу отказываться от предложения. Нахмурился, губы сжал и... все осталось по-прежнему.

Возможно, Эрве все-таки удалось бы дожать Волчонка, либо солдат сам умер, да только по истечении суток, когда они, изнывая от немилосердной жары, уже искали место, где остановиться на привал, на горизонте с севера показалось несколько темных точек, которые быстро приближались. Люди. Всадники. Ясно, что степняки.