-Заблуждаешься. -наставительно сказал генерал-майор. -Во-первых, наращу возможности бортового компьютера. Есть у меня кое-какие ресурсы, скопирую-ка их в мозги "Надежды". Так... вот и готово, начнёшь работать и заметишь, что вычислитель стал раз в пятьсот мощнее, чем прежде. Лучше, чем центральный компьютер "Лунинграда"! Доволен? Ну, ещё бы! Дальше. Обзор радара нарастим до радиуса в пятьдесят километров, а детализацию улучшим до десяти сантиметров. Плавающим, конечно, этого динозавра не сделать, но пяток тонн сейчас сбросим без всякого ущерба для прочности, да подкинем мощности двигателю, насколько возможно. Ну, и последнее в подарок — дымовая завеса с имитацией подбития. Сделано. Примите, хозяин, чем богаты, тем и рады.

-Спасибо! -искренне поблагодарил я. -От лица "Надежды" — в первую очередь, а то он у меня разговаривать пока не умеет.

-Заговорит. -хмыкнул генерал и тогда я счёл это неудачной шуткой.

Генерал-майор Лунин, вам объявил войну полк "?????"

Прапорщик Дорофеенко вернулся из короткого разведывательного рейда "Лейбштандарта" на север. Друг-генерал Слава попросил обнаружить железнодорожную ветку, поставить на ней маркеры, коротко покрутиться рядом и вернуться. Всё было выполнено в лучшем виде. На банды не натыкались, пострелять и поднять опыт на микроскопические проценты не довелось, зато натолкнулись на скопления нейтрально настроенных аборигенов. Туземцы были светлокожими, русоволосыми и сероглазыми, в отличие от негритянского населения покинутого "лунинградцами" Старого материка. Они себя называли "визиготами". (Когда Всеслав услышал это слово, то непечатно выразился и произнёс одну из своих непонятных фраз: -"Извращенцы-разработчики, тудыть их, популярную книжку по истории Испании прочитали, что ли?"

Визиготы жили небольшими общинами.

Оседлые жили на фермах и в деревушках, уцелевших после боев широкомасштабной гражданской войны с применением ядерного оружия, вызвавшего необычные мутации среди всего живого. Сеяли мелкую выродившуюся кукурузу, низкорослый бурый рис, возделывали диковинные огороды, где арбузы были мелкими, а клубника — огромной. Разводили страшный скот, на который глядеть было жутко, а уж слушать издаваемые им звуки... Всеслав объяснил, что это, наверное, от радиоактивности, по их посёлкам садили из дальнобойных орудий атомными снарядами, были, говорят, такие специальные...В то же время были людьми крепкими, в большинстве своём здоровыми. Говорят, у них имеется что-то вроде государства, и даже вооружённые отряды есть. Может быть, с ними удастся договориться...

Хотя... Миновали как-то такой себе посёлочек, поля вокруг такие мирные, зеленые, домики за плетнями за речкой. Смотрим мы — силы небесные! — деревья покойниками увешаны, десятка два, не меньше, причем в одних рубахах, без штанов, руки у каждого сзади связаны, а причинные места отрезаны. Бандиты, надо полагать... посягнувшие на деревеньку... С одной стороны осуждать фермеров трудно, с другой — он, солдат, просто расстрелял бы пленных бандюков...

Кочевые постоянно двигались в поисках мест получше — спокойных и безопасных, без банд. Искали опустевшие города и посёлки с запасами продовольствия и скарба, собирали всё это и шли дальше в обход бандитских пулеметов, в обход страшных областей, где их могли убить и съесть каннибалы. Жалостным народом были эти бродячие визиготы: умненьким, добрым, гостеприимным, мирным и в то же время — болезненным, пришибленным судьбой.

Пётр вспомнил, как впервые встретил кочевников. Те подстрелили оленя, за которым, как оказалась, охотилась волчья стая. Хищники, естественно, рассвирепели, не захотели отдавать добычу и началась драка. А какие драчуны из бродяг? Попадали, ноги поджали, глаза руками закрыли. Ну, пришлось ему с ребятами за всех отдуваться. Отогнали волчар.

Между прочим, потом, угощая печёной олениной, они говорили, что там дальше, к северу много городов и среди них — столичный, большой, красивый. Театры, планетарий, музеи, ипподром... храмы, говорят, были особенной красоты, со всего полуострова съезжались посмотреть Так и называют его визиготы — Столидце... смешно звучит, право слово... Там, по слухам, сейчас стоят целые кварталы нетронутых пустующих зданий, причем, величественных. Народ от лучевой болезни вымер, а заселить некому.

Дорофеенко усмехнулся. Сколько всего ему на полном серьёзе порассказали бродяги об ужасах, с которыми сталкиваются, обшаривая пустые города. Никогда и ни при каких обстоятельствах, твердили они, нельзя заходить ночью в заброшенные универмаги. Потому как там обожают селиться ушастые летучие мыши. Хотя, какое там, это ж ужас летающий, а не мыши! Когда Пётр не выдержал и стал посмеиваться в кулак, рассказчики разгорячились, выпучив глаза, стали клясться, что сами видели, как по ночам мыши крадут детей. Причем сами даже в дом не заходят, а дети, спящие, так, не просыпаясь, к ним и выходят...

-Та-так-так, не просыпаясь, значит, что ж, это замечательно. -терпеливо сказал я. -Имею два вопроса. Неглавный — можно ли к ним направить Свожпармнытака? Ну, чтобы обратил в веру праведную и подготовил к переходу в подданство к Эльмире.

-Да хоть сейчас. -убеждённо заверил Петро.

-Вот этим вместе с дружком и займёшься. На тебе — охрана мракобеса и его помощника Саляма Алейкума? На них, как всегда будет возложен охмурёж местного населения.

-Есть. -ответил Петро.

-А теперь — главный вопрос. Что там впереди с железными дорогами?

-В порядке. -ответил Дорофеенко. -Ветка, на которую мы вышли, ведёт к некрупному узлу. Радиолокаторщики просканировали с трёх сторон: стоят эшелоны. Бандитских засад вроде как не наблюдается.

-Ради этих слов вся песня пелась. -довольно сказал я. -Выдвигаемся туда.

Генерал-майор Лунин, вам доставлено письмо. Услуга -1 серебряный

"Уважаемый Всеслав Глебович, на ваш игровой счёт поступили средства от спонсоров.

Наилучшие пожелания — Наталья Колмогорова, заведующий четвёртым отделом фирмы "Панда".

На вашем счете 5 515 золотых и 11 207 109 серебряных.

В коридоре чадил, тарахтел и фыркал маленький потрёпанный дизель-генератор. От него в "подземный вокзал" тянулись кабели, питающие два прожектора. Их лучи заливали готовый к отправке бронепоезд неестественно белым светом. Длинные черные тени, фантастически переплетаясь, метались по бетонным стенам и полу. Все засовы с мощной броневой двери были уже сбиты и срезаны, тяжелые створки распахнуты настежь. Из непроглядной темноты, куда уводили рельсы, слышалось ритмичное уханье паровика и тянуло паровозной гарью. "Не задохнулись бы служивые." — озабоченно подумал я.

Перед поездом выстроилась отобранная команда сопровождения и Дорофеенко придирчиво проверял экипировку каждого солдата. Проверенные занимали места в броневагонах.

-Послушай, командир. — неуверенно сказал Дорофеенко, — может все-таки генералу на паровозе делать нечего?

-Договорились же, что выведу. — досадливо ответил я. -Еще все успеют наездиться, а тут участок сложный.

-Разрешите доложить, товарищ генерал-майор, проверка и размещение личного состава завершены. Полковник Лунина, младший сержант Лунина и остальные перечисленные вами лица — внутри штабного вагона.

-Спасибо. -сказал я, влезая в кабинку паровоза. -Отправляемся.

Оглядел уже теоретически изученные им механизмы управления и регулировки на задней крышке котла. "Красное колесо" — реверс, тут — два тормоза, общепоездной и, собственно, паровозный. Ну, это ясно, коли нет тормозов, то хана поезду. Вот, кстати, манометры тормозной пневматики, рядом с ними — ручка гудка. После секундного колебания отжал её вниз и паровоз с готовностью протрубил своё приветствие.

-Как же тебя зовут? -спросил я, -Нехорошо без имени. Давай, ты будешь Слоном. Нет, лучше нареку Мамонтом, тот больше и сильней. Привет, Мамонт!

И ещё раз нажал ручку. В ответ Мамонт вновь торжествующе взревел.

Второй по важности после реверса рычаг регулятора пара. Отодвинем от себя и локомотив ускорится, потянем к себе — поступление пара уменьшится, скорость начнет падать. Ага, это главный манометр: давление в котле. Будем его постоянно поглядывать на него, ведь Мамонт и я не очень хотим взорваться, правда? Так, что там у нас? Девять с половиной атмосфер? Замечательно, это как для человека температура в тридцать шесть и шесть десятых. Левее — подкачка воды, управление паропроводами и другое-прочее. Вот уровень воды, когда понизится, надо включить водонасос. Скоростемер с лентой и спидометром. Вентили на верхней красной линии: прогрев будки, сифон, прогрев смазки, инжектор. Паровозная рация.

В наушниках шлемофона что-то зашебуршило. Я торопливо надел его: -Да! На связи!

-Плохо слышу! — кричала Надя из штабного вагона, -Что у тебя?

-Да ничего особенного. Сам с собой беседую. Поехали!

Ну что, поехали? О, да мы колыхнулись. Да! Сцепления лязгнули. Да! Есть! Первые метры под моим управлением Мамонт прополз неуверенно и тихо. . Так и не надо торопиться, не надо.

Ага, вот он, тумблер. Фары включены. Вполне приличная мощность. До чего же угрюмый туннель в этаком освещении!

Можно было покидать Супербастион. Мамонт, пыхтя и стуча колёсами на рельсовых стыках, медленно потянул броневагоны в туннель, ведущий к поверхности.

Прошло десять минут, пятнадцать. Вдруг что-то запестрело в свете фар на ржавых рельсах. Я приостановил поезд.

-Алло! — тут же среагировала Надя.

-Порядок. -ответил я, -Полный.

В обрывках черного мундира, нелепо раскинув руки и ноги, на пути лежал скелет. "Убрать бы... Для этого надо выйти. Если со мной что-то произойдет, застрянем здесь, или, что совсем плохо, ускоряясь, покатимся назад под горку. Нет, нельзя. Уж, извини, брат-храбрец, нам надо дальше"...

-...Выход. — констатировал Дорофеенко.

Мы стояли вдвоём перед освещенной паровозными фарами точной копией выломанных в начале пути ворот.

-Рванем? — деловито предложил Дорофеенко.

-Это зачем же? — удивился я. — С нашей-то железной зверюгой! Калитка открывается сюда, внутрь туннеля. Подцепим ее к передней платформе стальными тросами, поезд сдаст назад, распахнем за милую душу. Зови солдат.

Я, сбив шлем на затылок, выглядывал из кабинки машиниста.

Тросы были закреплены, все вновь заняли свои места, состав медленно пополз назад. Толстые стальные струны натянулись, раздался душераздирающий скрежет и ослепительно-серый свет хлынул в расширяющуюся щель.

"Еще немного... еще... ага, пожалуй, достаточно. Массаракш, у нас с тобою, Мамонт мой, пока все получается!". я довольно улыбнулся и одобри-тельно похлопал по тёплому железу.

Отворачивающиеся от слепящего проема солдаты проворно убирали на места тяжелые металлические канаты. Было тепло и моросило. Впереди виднелся прозрачный лесок. Чахлые деревца проросли как по бокам железнодорожной ветки (кажется, совершенно неповрежденной, хотя рельсы были ужасающе ржавыми), так и на самом пути.

-Ничего, проедем! — сказал я.

Генерал-майор Всеслав Лунин вывел расширенную дивизию "Лунинград" на новый уровень, подкрепив её формированиями вспомогательных войск. Это ведёт к повышению в звании.

Поздравляем! Вы — генерал-лейтенант. Бонусы к званию:

Атака: +250

Защита: +850

Скоростьманевренность: +105

Ресурсы: +70

Тактическая подготовка: +70

Боевая подготовка: +73

Политическая подготовка: +74

Военное образование: +61

Удачливость тактическая: +31

Удачливость стратегическая: +29

Третья звезда появилась на черных петлицах под фигуркой танка.

Надежда Лунина теперь генерал-майор.

Кампания 36Деспот 01

...Состав неспешно полз по мокрым рыжим рельсам. Колеса тихо, но необычайно противно скрипели по ржавчине. Спереди на паровозе был установлен острый буфер. Проросший между шпалами кустарник мгновенно выворачивало с корнем, тонкие деревья с треском ломало и отбрасывало под откос невысокой галечной насыпи. Большие и крепкие деревья на пути, по счастью, пока попались всего дважды. Оба раза Дорофеенко расправлялся с ними шутя: облепляя стволы у самого корня ободком из пластической взрывчатки, подрывал так, что, шумя жирной темной листвой, деревья рушились набок. За поездом оставалась безобразная просека, усеянная искромсанными ветвями, ободранной корой и давленой зеленью. После того, как первый участок дороги от Крепости был пройден, я обозрел учиненное позади разорение и возгласил с чувством:

-Какая мерзость, однако!

В орудийных башнях броневагонов иногда несли вахту наблюдатели. Время от времени башни медленно проворачивались, устрашающе всматриваясь в окрестности короткими толстыми пушечными стволами.

Бронепоезд выбрался из территории, лежавшей у "Лунинска-4". Железная дорога шла параллельно шоссе, по которому двигались грузовики "лунинградцев", телеги переселенцев и танки охраны.

Дорогу до железнодорожного узла преодолели, в общем, без приключений. Правда, один раз слева проснулся замаскированный пулемет. Он выплюнул короткую очередь по колесам паровоза, закашлялся и издох. Следующий мелкий инцидент был связан с переезжавшей железную дорогу блуждающей танкеткой. Ее вдребезги разнесли таранным ударом и продолжили движение.

Перед самой станцией заросли как-то внезапно оборвались и сменились бурой пустошью. Совершенно неясно, по каким причинам она образовалась. На плешь, оставленную старым ядерным ударом, было абсолютно непохоже, замеры уровня радиоактивности и химической зараженности не давали никакого повода для беспокойства. Здесь несколько увеличили скорость, однако впереди вновь показалось редколесье.

Состоялась очередная кратковременная остановка. Дождю, очевидно опротивело литься без перерыва и он затих. Царили тишина, сырость и густое тепло. Патрули обходил вокруг состава и замершей на дороге колонны, солдаты осматривали и выстукивали колеса броневагонов.

Я решил на время оставить обязанности машиниста паровоза и посидеть с семьёй в штабном вагоне.

-Ознаменовать полдник каким-нибудь позитивом, что ли? -вкрадчиво спросил я.. -То есть заваренным заботливыми женскими руками кофе и какой-нибудь забавной историей.

-Так полагаю, история — за тобой? -не оборачиваясь уточнила Надя. Из её кухонного угла поплыл кофейный аромат.

-Это было еще до того, как я... -начал я и осёкся. Сидевший за просмотром донесений майор Инь Инь покивал с сочувствием. -Ну, в общем, давно... в первой жизни, когда служил в рядах Советской Армии. Исполнял священную обязанность, так сказать. Попал после университета в часть номер двадцать — двести двадцать два, что была врыта в землю на Северном Сахалине.

Что значит — "почему врыта"? Потому что — ракетные войска стратегического назначения.

Отбыл, как полагается, полтора года. И вот под самый занавес, в апреле месяце, собрали всех нас, сержантов с высшим образованием, и отправили в славный град Южно-Сахалинск на курсы офицеров запаса.

В той части, куда мы прибыли, тридцать здоровенных лбов с сержантскими полосками на чёрных погонах оказались никому не нужными. Так что все "лейтенантские курсы" мы провели, маясь диким бездельем. А что такое, остаться без дела за пару недель до отправки домой, о, это знает лишь тот, кто служил. М-даа...