Атоммаш Книга 1. Пришелец.

— Коллеги, а что это за агрегат? Похож на большой реактор.

— Это у нас, товарищ Лебедев, реактор для синтеза особого каучука. Силиконового.

— Как?!! Лебедев снова, в который раз за этот день был потрясён. Вы разработали технологии синтеза НЕСКОЛЬКИХ ВИДОВ КАУЧУКА?

— Если точно, то десяти. После этого заявления Лебедев вновь "потерял челюсть".

— Но имеет смысл пока производить изопрен. А вот силиконовый каучук... Он намного прочнее изопренового, но значительно сложнее в синтезе, ибо для него требуется силан, гидрид кремния, кремнистый водород.

— А зачем он вам тогда?

— Хм, как бы это сказать, — Бронштейн смутился, но Макаров продолжил за него:

— А вот спросите нашего "кондомщика" Василия. Его резинотехнические изделия нашли просто-таки ажиотажный спрос в Европе.

Красный как вареный рак Василий, незаметно погрозив кулаком Матвею, начал объяснять:

— Презервативы для буржуазной Европы, — товар очень даже имеющий спрос. А наши — тонкие, крепкие, не мешающие ощущениям, пошли после того, как товарищи из ЧК забросили туда партию, просто на "ура". Мы на деньги, вырученные от их продажи, уже массу полезных станков и инструментов для копирования в Германии закупили. Впрочем, торговать ими пока только-только начали.

Глава 25. Путешествие в Кичкасс.

Дорога летела под колёса байка. Два велосипедиста, Бронштейн и Островский крутили педали, направляя своих двухколёсных коней на юг. Давно окончились пригороды Киева и вокруг на много километров простиралась пойма Днепра.

Матвей, накручивая педали, размышлял о произошедших в последние дни событиях.

Кинодокументалисты оказались ребятами въедливыми и дотошными. Всё-то их интересовало. Но не жадными, и на настойчивые просьбы Бронштейна, "поделится" фототехникой, изыскали аппарат. Немного потрёпанная немецкая "Лейка". Ценным в аппарате было то, что он был плёночный! Выделенный для съёмок на Кичкасском тракторном заводе фотоаппарат, висел на шее Матвея.

Дорога вильнула к реке, и Бронштейн, заворожённый великолепным видом могучей реки, остановился. Сняв "Лейку" с шеи, он извлёк фотоаппарат из кожаного футляра, и определив на глаз выдержку, "отщёлкал" несклько фотографий.

Ещё раз окинув взглядом великолепный пейзаж, Матвей убрал фотоаппарат в футляр, и сел на велосипед. Островский за минуту, что потребовалась для съёмки, уехал вперёд, и пришлось нажать на педали чтобы его догнать.

Дорога, ведущая в направлении цели поездки, была просёлочной. То сбегая к берегу Днепра, то уходя от него почти до границы поймы, она соединяла десятки деревень, расположившихся на берегу великой реки.

Байк, который испытывал Матвей, пока вёл себя хорошо. Три скорости позволяли без труда забираться на довольно крутые горки и разгоняться до, примерно по ощущениям Макарова, километров тридцати пяти — сорока на ровных участках просёлка.

Дорога была сухой, неделя солнечной погоды успела высушить лужи. Колдобин и кочек было относительно немного, особенно вдали от деревень.

Новенький байк необычной конструкции привлёк внимание киевлян. Когда путешественники выехали за территорию велозавода и покатили по улицам города, байк Матвея, в отличии от велосипеда Николая, привлёк всеобщее внимание. Люди останавливались, показывали на велосипед пальцами, что-то говорили друг другу. Близко проезжая мимо группы таких зевак, Матвей услышал обрывок их разговора:

— Смотри какой чудной велосипед!

— Действительно чудной. Эге, да он на рессорах. И цепи нет!

— Интересно, можно ли такой купить где-нибудь.

— Да вроде у нас, в Киеве скоро велосипеды будут выпускать.

— Эх, здорово если такие будут...

Окончание разговора потерялось в шуме ветра.

Помимо велосипеда, на велозаводе уже как месяц шла работа над мотоблоками и мотокультиваторами. Первоначально хотели сделать трактор, но... проанализировав возможности велозавода, и необходимый объём работы на полях агрозавода, чисто аналитическим методом, энтузиасты пришли к удивительному выводу — лучше сделать десяток-другой мотоблоков и культиваторов, чем один большой трактор. Такая разница между ожидаемым эффектом "от укрупнения производства" и расчётными выводами буквально потрясла Нагульнова, который живо интересовался "агрономическим направлением работ". Коммисар пытался спорить, но, поскольку был мужиком честным, и уважающим аргументацию фактами, после объяснений был вынужден согласиться, что "интегральный учёт" привходящих обстоятельств твёрдо указывает тупиковость "монополистического пути". Самым веским фактом оказался тот, что на территории поля, выделенного под "агрозавод", было много оврагов, и большому трактору было не развернуться. Мелкие же мотоблоки и культиваторы позволяли одновременно вспахать ту же площадь, без необходимости гонять трактор по всему полю, и быстрее.

К второй декаде апреля мотоблоки наконец были готовы. Двигатели первой десятки аппаратов работали на керосине. Запас топлива был уже заготовлен, в объёме пяти сташестидесятилитровых бочек. Кроме этого, химиками, которыми руководил Макаров, был получен синтин — 1-метил 1,2-дициклопропилциклопропан. Удивительно, Макаров затруднялся с синтезом катализатора для бензина и керосина — обычных углеводородов, а вот катализатор для экзотического ракетного топлива помнил хорошо, ибо незадолго до попадания получил заказ на его разработку от компании SpaceX. Синтин, впрочем, получаемый в одну стадию из окиси углерода и водорода, был достаточно дёшев по нынешним временам, чтобы выступать как конкурент керосина.

Заправленные для пробы синтином мотоблоки ощутимо прибавили мощности.

В первых числах мая на полях агрозавода началась посевная компания. Часть территории отвели под пшеницу, часть под картофель, капусту, огурцы и т. д. всего пятнадцать наименований злаков и овощей. Посадочный материал для инх добывали всеми способами. Были и анекдотические случаи, вроде "битвы с папашей". Олег привёз семена цветной капусты. Как оказалось, без разрешения своего бати, который не поленился заявится на велозавод, чтобы отдубасить сына.

Но как говоритсься, гуртом и батьку бить легче. Агрессивного мужика скрутили и обмакнули в бочку с ледяной водой — остыть.

Матвей, приобретя уже немалый авторитет среди коммунаров, настоял на том, чтобы испытать на практике новый американский метод сверхурожайного огородничества — "метод Миттлайдера". Мотоблоки очень хорошо подходили для изготовления узких гряд, так что грех было бы не испытать эту технологию выращивания овощей.

Нехватку удобрений решили так: калий, азот и фосфор добыли в виде навоза, костей с бойни, и самодельной азотной кислоты, которой залили кости, получив нитрофоску.

Микроэлементы, типа бора, марганца, молибдена, кобальта, цинка, лантаноидов и т. д. собирали по крупицам на всех предприятиях и учебных заведениях Киева, кто хоть каким боком был связан с этими веществами.

К началу поездки в Кичкасс на двухстах гектарах полей и огородов уже дружно проклюнулись зелёные всходы.

Был построен домик сторожа, которого вооружили наганом, мосинкой и ракетницей. Впрочем, поля агрозавода были удалены от деревень, ибо земля, что выделили под них, у окрестных крестьян считалась бросовой.

Бронштейн и Островский крутили педали весь день, остановившись на отдых лишь в полдень — поесть и искупаться в Днепре. Одометры, которыми снабдили на велозаводе байки Матвея и Николая к концу дня показвали сто тридцать пять пройденных за день километров.

Солнце коснулось горизонта на Западе, окрасившись в багрово-оранжевый цвет. Пора было подумать о ночлеге.

— Смотри, Николай, — произнёс Матвей, догнав велосипед Островского, Солнце багровое. Завтра либо будет облачно, либо даже дождь.

— Стемнеет скоро, ответил Островский. Что-то поблизости деревень не видно, где ночевать будем?

— А вон видишь дуб? Давай на него заберёмся и оглядим окрестности. Я бинокль из дома захватил, — предложил Бронштейн.

Дуб был старый. Громадной толщины ствол поднимался, как прикинул опытный турист Макаров, молча прокомментировавший высоту дерева, "выше девятиэтажки". Стоявший в гордом одиночестве, видно, оставшийся после сведения пойменной дубравы, дуб царил над окружающим ландшафтом.

Подкатив к дубу и поставив рядом с ним велосипеды, оперев рули на кору дерева, два товарища стали готовиться к восхождению.

Матвей достал из самодельного, сшитого из плотной мешковины рюкзака котелок и длинную верёвку из полипарафенилен-терефталамидного волокна — ещё одного достижения будущего, которое в лабораторных условиях по памяти воспроизвёл Макаров.

Не все ингридиенты, необходимые для синтеза удалось получить из синтез-газа при помощи спецкатализаторов. Некоторые вещества были позаимствовани в киевском политехе, где так нелюбезно было встретили братьев Бронштейнов, после того, как успехи образовательной ячейки под руководством Бронштейна стали известны там. Матвею выписали пропуск, и однажды Макаров к своему удивлению обнаружил некие химические препараты, и позволившие осуществить синтез полимера. Правда, о массовом выпуске синтетической ткани речь пока не шла — при массовом производстве в общем-то лабораторные препараты, бывшие в достаточном количестве для исследований, стали бы острым дефицитом. Руководил лабораторией, где Макаров разжился реактивами, Владимир Александрович Плотников, занимавшийся исследованиями неводных растворителей и реакций в их среде. Разговорив немного нелюдимого бывшего, в связи с упразднением научных и преподавательских степеней, профессора, Матвей получил после обсуждения теории донорно-акцепторной сущности неводных кислот и оснований своего верного сторонника. Вместе с Владимиром Александровичем была написана статья в журнал "Nature", и в немецкий журнал Химического Общества Германии. В которой эта теория, имевшая в реальности Макарова наименование "теория кислот и оснований Льюиса", была подробно изложена.

Сняв с котелка крышку, Матвей привязал верёвку к ручке, и раскрутив её, забросил котелок на надвисающую над ребятами ветвь дуба. Котелок по инерции несколько раз обернулся вокруг ветви, надёжно закрепив верёвку.

Подёргав её, и убедившись, что она держится крепко, Бронштейн достал из рюкзака старенький, но в отличном состоянии цейссовский морской бинокль, однажды во время революции обнаруженный им на развалинах доходного дома при поиска топлива.

Повесив бинокль на шею, Матвей начал восхождение.

Через минуту Митя уже стоял на ветви. Дальше было проще — ветви росли достаточно часто, чтобы за них можно было ухватиться и подтянувшись, забраться.

Вот и вершина дерева. Выбрав ветвь, с которой открывался широкий вид на окрестности, не загораживаемый другими ветвями, Матвей снял бинокль с шеи, и начал осматривать местность.

Солнце скрылось за горизонтом. Наступили сумерки.

Оглядевшись, и не заметив поблизости огоньков, выдающих жилище человека, Матвей приготовился было к спуску вниз, как вдруг его взгляд остановился на небосводе.

Зрелище было великолепным. Восточная часть неба уже была чёрной, усыпанной яркими блёстками звёзд, тогда как на западе ещё догорала оранжево-багровая полоса, а небо в той стороне ещё не утратило свой дневной цвет.

Полюбовавшись на потрясающий вид, Матвей попытался его сфотографировать, остро жалея о том, что достать сейчас цветную плёнку, о существовании которой в США Бронштейну сообщил Макаров, в СССР невозможно.

Уперев "Лейку" в ствол дерева взамен штатива, дабы не тряслась от дрожи рук, Матвей сделал панорамную съёмку, интуитивно задав выдержку по десять секунд на каждый снимок. Лишь багровеющий запад был отснят с всего секундной выдержкой.

Вздохнув, от осознания практически неизбежной тщетности запечатлеть на примитивном фотоматериале окружающее его великолепие смены дня ночью, Матвей, надёжно закрепив фотокамеру и бинокль, стал спускаться.

Освободив верёвку и котелок, сбросил их вниз, затем повис держась руками за ветвь дуба, и наконец, решившись, отпустил её, пружинисто подогнув ноги.

Падение с трёхметровой высоты болезненно отдалось в ногах, но в целом завершилось благополучно.

— Чего так долго? — недовольным тоном поинтересовался Островский.

— Осматривался. Увы, поблизости деревень нет. Но ничего страшного, — переночуем в спальных мешках. Надо же их испытать.

Спальные мешки представляли из себя по-сути, двойные надувные матрацы, изолирующие спящего от прямого контакта с холодной землёй, и снижающие теплопередачу воздушной изоляцией. Накачав два спальника при помощи ножного насоса, путешественники забрались в них.

Островский довольно быстро заснул, а Бронштейн, глядя на звёздное небо над головой, разговаривал со своим альтер-эго.

— Макаров, зачем ты так подставился? Десять сортов резины! Ведь как ты сам говоришь, после того, как в Совнаркоме "прочухают", в чём дело, ждёт нас "дорога дальняя и казённый дом", хоть и не тюрьма, но по-сути, близко.

— А надоело боятся, — внезапно признался двойник. Это тест на "совковость" нынешней власти. Ну и на наше умение внушать. Ведь формально, и по "журналу изобретений", мы с тобой Бронштейн, в открытии суперкатализатора не участвовали! Идею сумели внушить Стасу так, что он всерьёз думает, что именно ему она пришла в голову первому! Ну и не забывай, что реально полный цикл производства есть только для двух видов каучука — изопренового и силиконового. Остальные — получены экспериментально и требуют редких реактивов. Суперкатализаторов для них нет!

— Получается, что Стасу мы Нобеля по химии подарили?

— Получается так. Теория цепного катализа — это откровение, по нынешним временам-то! Посмотрим на реакцию властей. Смешно, но ещё нужно сообразить, что произошло что-то экстраординарное! Доходит это до компетентных товарищей далеко не сразу, особенно по-нонешним то временам.

— А если нас "загребут"?

— Ну и что? Впечатление о том, что Бронштейн не причём, а разработка — группы гениальных учеников специализированного технического училища создано устойчивое. Помнишь, как Лебедев реагировал? Вцепился в Зайца, а о тебе забыл. Думаю, заберёт он группу Зайца к себе, и на этом дело закончиться. Ну, возможно, нам запретят производить катализатор у себя, будут присылать. Что непринципиально для производства — катализатор расходуется очень слабо.

Матвей поворочался с боку на бок, устраиваясь поудобнее. Некоторое время лежал неподвижно, бездумно глядя на рисунки созвездий...

* * *

Тем временем на велозаводе события развивались по-нарастающей. Сергей Васильевич Лебедев сумел добиться прямого телефонного соединения с Дзержинским, и сейчас буквально прокричал в трубку:

— Ребят надо спасать! Ведь это открытие мирового уровня — синтетический каучук! Целых два сорта, лучьше природного! А если узнают в той же Польше? Ведь не остановятся ни перед чём! ВЫКРАДУТ ребят и пытками заставят...

— Сергей Васильевич! Не горячитесь! Кто там отличился?

— Станислав Зайцев со товарищи...

— Значит так, Дзержинский начал диктовать Лебедеву план действий: