Посмотрела на каторжников. Крикнула, что если сейчас не разберут — завал будет больше и возить будет труднее, придется на руках таскать. Кажется, вдохновились и стали убирать немного шустрее. Посидела немножко с парнишкой-помощником на краю, полюбовалась на дело рук своих, и решила, что пора — основную гору убрали, а нам еще завтра взрывать, — сегодня просто не успеют убрать новый завал до темноты. Влезла наверх, подожгла, начиная сверху, и шустро слетела вниз, опять подхваченная Ари. Восторг! Давно я не получала такого удовольствия! Как там говорят лекари? Море адреналина! Впрочем, что такое адреналин я понимаю плохо — что-то вроде стимулятора, который вырабатывает наш организм. Прячемся!
Взрыв, — десятиминутные, высовываюсь — аккуратный круглый камушек на дороге, пятнадцатиминутные — и еще один, видимо порода твердая, надо будет взять образчик, двадцать минут — и еще один, столбиком, двадцать пять — в основании штыря — и еще один, уже корявый. Тридцать — в толще козырька, обламывается, но опадает не весь, остается небольшой "клюв". Тридцать пять — над "клювом" и довольно большая выемка в скале. Сорок — у основания "клюва" и падает слой стенки от свежей верхней ямки вниз. Хорошо. Сейчас оставляю каторжников разгребать этот завал под надзором, а завтра закончим уже внизу со скалой, которая не дает расширить дорогу. Смеркается, ничего сегодня уже не прикинешь и не посмотришь. Появилось хулиганское желание пойти половить шпиона, наблюдающего за нами с соседней скалы, но я сдержалась, хотя, примерно отследив направление, с которого раньше видела блеск линз, помахала рукой, скорчила извинительную гримасску и шутовски поклонилась, сняв шляпу и прижав ее к груди. Тьфу, вся пыльная и грязная. Надо вымыться и руки обработать. Придется спать в специальных перчатках, чтобы крем лучше впитался...это если Ив позаботилась и взяла их. Хорошо, что завтра лазить придется меньше.
Нас с Ив устроили в маленькой комнатке в бараке, который успел построить себе фермер, чтобы жить во время строительства. Во второй комнатке жили его жена и две дочки, а в небольшом закутке они держали еду и запасы. Пока мы мылись с помощью ведра с горячей водой, ведра с холодной, ковшика и тазика, адреналин начал потихоньку спадать, но остановиться не давал.
— Ив, а ты смотрела подходы к реке? Может быть, в ней все-таки можно искупаться?
— Нет, не смотрела, но хозяева говорят, что она совсем холодная, зубы ломит.
— Ну так что, или у нас с тобой не воспитание благородных домов? Мы же не крестьяне, чтобы прятаться по углам, все-таки нас тренировали купаться даже зимой...Нет, я так не могу, я вся в каменной пыли, попробую. Ты покарауль меня, ладно? Если что — можешь меня сразу спиртом растереть.
— Вот так всегда, придумает авантюру, а ты ее карауль, растирай, лечи, — ворчливо стала собираться со мной Ив.
— Не ворчи, — я обняла подругу и чмокнула ее в щеку, — я знаю, что тебе со мной весело!
— Просто я тебя люблю. Пойдем, авантюристка!
Я накинула плащ прямо на рубашку и влезла в сапоги. Мы спустились к реке, которая в закатном свете казалась почти черной, а темные тени было трудно отличить от настоящих скал.
— И где ты полезешь?
— Сейчас найду, — я скинула сапоги и влезла на камень, немного выдававшийся в поток. Чуть выше реку перегораживал большой валун, за которым небольшое пространство казалось относительно тихим. Подойти к нему с берега было нельзя, но можно было спуститься с большего камня сбоку. Попробую. Расстелив плащ на большом камне, я села на него и осторожно спустила ноги на нижний. Встала, повернулась лицом к камню и, ухватившись за небольшие выступы, стала по нему огибать большой камень, прижимаясь к тому грудью и подбираясь к воде. Заводь действительно была, и спокойная — так как под водой ее перекрывала еще одна глыба. Но она оказалась совсем небольшой, как бочка, и неизвестной глубины. Я решила, что до заката ничего лучше не найду, села на камень и, держась за него, осторожно соскользнула в воду. Мамочка! Действительно очень холодная! Двигаться! Ноги не чувствовали дна, я окунулась с головой и...ничего так, даже хорошо! Теперь бы не переборщить. Я с удовольствием еще раз нырнула, достала ногами какой-то выступ на дне, оттолкнулась от него и, подтянувшись, попыталась выбраться на камень. Не тут-то было. Скользкий камень и узкое пространство, неудобно. Как всегда, сперва сделаю, потом думаю, — ругнулась я на свою адреналиновую безбашенность. Я еще раз окунулась, щупая руками камни сбоку и спереди. Вот, нашла выступ, но высоковато, — примерно на уровне талии, придется задрать и завязать рубашку. Уперлась спиной в скалу, поставила ногу на уступ, толкнулась другой от нижнего уступчика и почти тут же правой рукой от стенки, заваливаясь животом на отделяющий заводь от протоки скользкий — не ухватиться — камень. Подтянула ноги. Выбралась! Зуб на зуб не попадает, ноги-руки трясутся от напряжения и испуга, зато довольная — адреналин я точно израсходовала сегодня полностью! Ну и каменные крошки смыла. Осторожно пробралась обратно, по несколько раз проверяя место, прежде чем переставить потерявшие чувствительность ноги. Ив, причитая, стащила с меня рубашку и завернула в плащ, намотав полотенце на волосы большим тюрбаном. Так ничего и не чувствующими ногами залезла в сапоги и поковыляла к бараку. Ив все-таки растерла меня спиртом и закутала в плед. Чисто, тепло, хорошо. Подруга подогрела кружку вина с травами и медом, после чего я моментально заснула и проснулась только утром, абсолютно счастливая.
Утром пришлось разбираться с крестьянами, которые на зорьке решили потихоньку растащить щебень и плоские камни по домам. И ведь все равно много не утащили, то есть ни на что приличное им этого не хватит, но не взять плохо лежащее и задаром — невозможно. Ари сурово поговорил со старостой, который разводил руками, пряча содранные от таскания обломков костяшки пальцев. Собрал всех селян и от имени королевского дома сказал, что они и дальше могут таскать материалы для мощения дороги. Но, так как дорога проходит через их деревню, то они обязаны участвовать посильным образом в ее строительстве и возместить деньги, которые казна затратит на доставку недостающих материалов. Таким образом, государственный налог в этом году для деревни поднимается в два раза. А для тех, в чьи дворы ведут следы осыпавшейся щебенки — в три раза, так как они уже добытый короной материал забрали себе и должны возместить его стоимость.
Что было дальше, понятно — крестьяне выли, плюхались ему в ноги, просили прощения и обещали вернуть.
— Верните, — с истинно королевской холодностью, — с вами пройдут стражники и посмотрят — по каждому следу, — сколько своровано. Потом от каждого из этих домов выделите по два человека на ближайшую неделю, чтобы отработать штраф за расхищение, но, если хотите, вы можете и оплатить его.
Так мы получили еще полторы дюжины мужиков, благодаря чему завал растащили очень быстро. Вместе со вчерашним парнишкой опять залезли наверх и сверху вниз заложили заряды уже в толщу скалы и подорвали. Получилось не так зрелищно, и ровных кусков было мало, зато наши "добровольно-принудительные" помощники быстро все убрали. Повторили. И неожиданно обрушили довольно большую глыбу, — в скале оказалась трещина, по которой прошла ударная волна. Глыба ударилась верхушкой о скалу напротив и так и осталась лежать, пришлось закладывать дополнительные заряды, чтобы расколоть ее. Но к вечеру мы справились. Я, учитывая вчерашние мучения, пошла купаться сразу, пока еще было светло. Ив, возмущаясь, что на меня ни спирта, ни вина не напасешься, шла следом. Я прошла вдоль берега и нашла довольно приличную заводь, где мне было примерно по пояс, зато не нужно было заниматься акробатикой и бояться, что меня снесет потоком. Вода казалась еще холоднее, так что я быстро отмылась от пыли и выпрыгнула на берег. Растереть меня Ив растерла, а от вина я отказалась, мы просто попили чаю и посплетничали. Хорошо-то как, но завтра уже надо ехать, чтобы успеть еще оставить распоряжения по этой стройке в поместье.
...
Как незаметно пролетело лето...как всегда...Попрощавшись с лордом Майном, госпожой Иридой, слугами, гарнизоном и фермерами, я забрала записи своих опытов по торфу и оставшиеся образцы, подарки травницы и Войстов, занятную свистульку и колокольчик с заводика. Попросила прислать к новому году отчеты по строительству дороги и построек около Некузяйки отдельно от отчетов поместья.
Неторопливо выехали и, спокойно обсуждая и планируя, незаметно доехали до Рианы.
Дома я наконец-то отчиталась отцу по торфу. Речной торф оказался рыхлым, со слегка-кислой или нейтральной реакцией и содержал довольно много разных микроэлементов. Болотный — более сухим, резко кислым и почти пустым по содержанию веществ. Я заштриховала на карте места залегания того и другого вида. Первый годился на смешивание с землей — что я предложила опробовать Веню, благо торф более легкий, чем земля и его проще выкапывать и перевозить. Он обещал сделать на своей каменистой почве огороженные грядки, отдельно — с землей, и отдельно — с землей и торфом и сравнить. Было бы интересно попробовать этот вариант смеси и на песчаных почвах, но у нас их нет — только рядом с морем или пустыней, впрочем, в этом нам как раз повезло. Еще вариант использования — смешивать с навозом из конюшен, а для фермеров — со скотного двора. Запах должен быть намного меньше, и как удобрение можно использовать быстрее — концентрация навоза будет меньше. Этот вариант я тоже попросила опробовать фермеров, — для огурцов, кабачков, тыкв и дынь.
Второй вид я хотела использовать так, как вычитала в одной книге — в качестве топлива для печи. Но для этого его как-то надо было спрессовать — я попробовала положить в каменный ящик без двух бортиков и пропустить под жерновом мельницы. Получилось не очень хорошо, — слишком сыпучие края, надо еще думать. Может быть, чем-то его связать...навозом? Вонять будет...да...зато тепла больше. В горах и тех же прибрежных странах и так топят высушенным навозом с соломой, — больше нечем, а везти дрова слишком далеко и дорого.
— В общем, — сказала я отцу, — я ожидала от него большего.
— Думаю, даже если пара твоих предложений пройдет, проект окупится очень быстро. Мне больше всего понравился вариант смешивания с навозом, из-за того, что уменьшается запах. Солома или опилки хороши на подстилку, а вот торф может пригодиться, чтобы убирать "чистый продукт". Я прямо сегодня распоряжусь привезти речной вариант и сюда и на конезавод. А потом пусть попробуют его использовать в теплицах, ведь навоз там применяют и как в грядках твоего фермера, — для "разогревания" почвы. Сырой вносить нельзя, а вот так ему, наверное, меньше времени нужно будет для "вылеживания", пусть посмотрят. Правильно я понял, что достаточно проверить его на кислотность?
Я заторможено кивнула — отец решил вот так сразу попробовать? Это был первый такой случай, когда он сразу принял мое предложение.
— Привыкай, — усмехнулся папа, — ты уже взрослая и твои предложения стали интересными. Их надо сразу пытаться применить, зачем тянуть?
Мы еще раз собрались на следующий день, уже с Ари, Ив и Лантом. Потом подошла и мама. Ари отчитался о результатах операции "месторождение". Егеря составили подробный план ущелья, а понадобится он нам или нет — нужно будет решать после того, как начнутся разработки, но мы на всякий случай подготовились. Он показал, почему считает, что перерабатывать лучше в Астимии, — к нам везти руду далеко и невыгодно, проще построить завод у них. Отец согласно кивнул.
— Нашу дорогу мы начали расчищать и ремонтировать. Планируем сделать так, чтобы могли разъехаться две повозки. Ремонт — от границы с Астимией до выезда на ближайший тракт. На выезде с горного участка дороги будет стоять принадлежащий нам трактир и склад, не относящиеся к деревне... — отец поднял брови, — нам не понравились местные жители, мы решили, что на них не стоит полагаться и, как управляющие данной землей, основали рядом хутор. Кроме трактира и склада там будет ферма, конюшня и лавка.
Отец пожал плечами:
— Вам виднее. А на выезде на тракт ничего не будет стоять? — лукаво спросил он.
Мы переглянулись. Так далеко наши мысли не заходили. В принципе, до тракта около дневного перегона ехать, может чуть дальше. И тракт уже не на нашей земле. Но решили, что попросим лорда Майна присмотреть место для второго такого хутора, чуть меньше, чем в дне езды — чтобы груженые повозки легко могли покрыть это расстояние за световой день.
Отец удовлетворенно кивнул, — хорошо, вдоль тракта уже есть трактиры, когда пойдет поток, все же это будет не так уж скоро — они сами разберутся. Пока вы оба не уехали — не хотите завтра заглянуть на конезавод — посмотреть на молодняк — вы же оба не видели последних жеребят?
Мы с радостью согласились, действительно, давно не заглядывали к папиным и своим любимцам. И утром, набив мешок яблоками и морковкой, а торбы и карманы солеными сухариками мы отправились с отцом на завод, что примерно в часе езды от дворца. На площадке для обучения степенно катали новичков ветераны — Звездочка, Огонек и Малыш, уже совсем старенькие, еще мы с Ари и Ив на них учились ездить.
На корде работали с удивительно красивым молодым жеребцом — гнедым с красными всполохами в гриве.
— Это сын Багряного, Закат — прокомментировал отец, — красавец, да?
— А это Заря — отец показал на двухлетку, которую заводил в конюшню мальчик-помощник конюха — дочь Рассвета и Белогривой, — лошадь была светло-светло-серой в нежное, даже чуть розоватое яблоко и с розоватой гривой.
Я удивилась, а Ари кажется даже онемел, — отец говорил, что пытается закрепить красноватый цвет у темных пород и розовый у светлых, но мы не ожидали увидеть такую красоту. Из "розоватых" девочек еще была сероватая Рассветная и белая с розовым отсветом в гриве Снежинка, гнедые Занятная и Рябинка. От жеребцов Ари вообще не мог оторваться, сперва от белого Росного, потом от серого Барса и гнедого Верного. Кажется, как я отдохнула душой с госпожой Иридой, так и Ари сейчас сбросил весь тот груз проблем, что тащил последнюю пару лет и окунулся на пару часов в настоящее неразбавленное счастье. Мы с Ив успели навестить и угостить всех своих старых знакомых, когда он, наконец-то поговорив со всеми лошадьми и посмотрев всех жеребят, вернулся к нам. Отец знал, куда его надо привезти, и, как всегда, предугадал его реакцию и сделал все правильно — год нам предстоит тяжелый, надо помнить, что счастье — вот оно, рядом, только вспомни про него. Именно это нам и демонстрировало сейчас расслабленное, абсолютно умиротворенное лицо брата.
На следующий день мы уезжали, увозя собранные для меня лордом Надиным сведения, которые мне нужно будет заучить, чтобы через полтора месяца стать Эби. Выбор пал на нее, так как она считалась самой непоседливой и забывчивой из сестричек, и все привыкли к ее необычным шуткам и нетривиальным поступкам. Что мне было на руку — можно замаскировать под эксцентричность свои промахи и под забывчивость — незнание чего-то, пропущенного в досье.
