За время отдыха Николас осмотрел город, пополнил запасы и даже заглянул в порт. Красавица-Анка строила ему глазки и заигрывала так явно, что даже её ухажёр — плечистый подмастерье кузнеца Рудольф щурился на него с недовольством и показывал мускулы, закатав рукава рубашки до самых плеч. Забавная парочка!
Холмы замолчали, не показывалась больше бабочка, не тревожил таинственный шёпот. Через пять дней, когда Уна поправилась окончательно, Гарольд заключил, что его заказ исполнен.
Все втроём: Эглаборг, Николас и Уна — растолковали ему, что происходит за северной границей города и как надо вести себя, чтобы не потревожить хрупкий мир с обитателями Полночьгорья. Из пугающего соседства можно извлекать выгоду. При слове "выгода" стало заметно, как заработала мысль бургомистра. Он явно просчитывал новые перспективы для города и для своего кошелька заодно. И похоже, остался доволен.
— Точно хочешь ехать? — спросил Гарольд. — А то осел бы у нас, я бы тебя Охотником на демонов при магистрате назначил, жалованье хорошее бы исправил, м? Зачем тебе эти странствия, тем более в единоверческих землях?
— Нет, — упрямо покачал головой Николас. — Раз уж я не остался в отцовском доме, чтобы защитить семью, то должен пройти испытание и стать настоящим Сумеречником. С этой силой я вернусь и постараюсь изменить нашу участь.
— Что ж, надеюсь, что с возрастом ты поумнеешь и передумаешь воевать со всем миром, — бургомистр плутовато сощурился. — Так какую награду хочешь?
— Я выберу себе лошадь. А вторую половину пускай возьмёт целитель. Он сделал не меньше моего, а то и больше, — Николас кивнул наблюдавшему за ними Эглаборгу.
— Хочешь, чтобы я вернул тебе твой сарай? — обратился к нему Гарольд.
Целитель задумчиво посмотрел в сторону Николаса.
Они направились на луг за дом. На свежей весенней траве паслись коренастые северные лошади, больше подходившие для телеги, а не верховой езды. Николас бродил между ними, придирчиво оглядывая каждого.
— Вот этот хороший, — Гарольд указал на высокого вороного жеребца с гибкой лебединой шеей, длинной густой гривой и мохнатыми бабками. — На продажу в Норикию развожу. В экипажах они очень нарядно смотрятся.
— Вороных — терпеть не могу. Лучше вон того, в яблоках, — Николас кивнул на изящного серого коника, пасшегося неподалёку. Хотя бы внешне он походил на верхового, должен быть выносливей.
— Его трудно чистить, — предупредил бургомистр.
— Справлюсь! — отмахнулся Николас и отправился ловить выбранного коня.
На рассвете следующего дня Охотник собрался в дорогу. Проводить его вышли все домочадцы Гарольда и даже ставший полноправным членом семьи ниссе. Только Эглаборг куда-то запропастился.
— Береги себя, — Гарольд по-отечески похлопал Николаса по плечу. — И возвращайся, как настранствуешься. Мы всегда тебя примем.
Николас вскочил в седло и заторопил коня по дороге, ведшей к Спасительному хребту. Урсалийцы махали ему на прощание до тех пор, пока он не скрылся за поворотом.
Глава 11. Компаньон
1563 г. от заселения Мунгарда, Лапия — Кундия
Николас добрался до Перевала висельников, что вёл через Спасительный хребет, отделявший Полночьгорский полуостров от материка. За спиной послышалось торопливое цоканье копыт. Даже не оборачиваясь, он признал ауру целителя. Ещё в городе Николас заметил, с каким подобострастием относится к нему Эглаборг. Похоже, целитель решил, раз Охотник освободил его из колодок, то нужно служить ему всем, чем только можно. Николас надеялся, что Эглаборг от него отстанет, когда он уедет, но не тут-то было.
Охотник остановил коня и спрыгнул на землю.
— Не гоните! Здесь очень опасная тропа: узкая, крутая и скользкая. Не зря же это место называют Перевалом висельников.
— Я вообще-то родился в этих краях, — усмехнулся Эглаборг тихо, но его голос усиливался эхом. — А ещё говорить нужно шёпотом, иначе можно сорвать оползень. Не знали?
Николас неопределённо мотнул головой. Целитель слез с коренастой лошадки. Соловой масти, по её хребту и гриве проходила тёмная полоса, по которой легко можно было узнать лапийскую породу.
— Боялся, что не успею нагнать или разминусь. Так куда мы едем?
— Я еду по своим делам, а куда направляетесь вы, мне неизвестно, — раздражённо отозвался Николас.
Терпеть не мог навязчивых людей! Он зашагал вперёд в надежде, что целитель поймёт всё сам.
Солнце миновало зенит, тропа стала забирать круто вверх. Горы — пристанище ветра, здесь Николас как нигде ощущал в себе силу и лёгкость. Ослабить его могли лишь неволя четырёх стен и затхлость подземелий. А вот целительному огню высота и тяжёлые подъемы были явно не по нутру: Эглаборг пыхтел и обливался потом. К долгим переходам он, похоже, не привык, ругался себе под нос, но всё равно не отставал.
Заметив в пыли трёхпалый след, Николас замер. Эглаборг едва не врезался в его коня и пришёл в себя, лишь когда его собственная лошадь дёрнулась, тревожно фырча. Николас опустился на колени и принялся изучать местность вокруг. След терялся у высокой скалы. Пришлось закрыть глаза и сосредоточиться на чутье, чтобы проверить отдалённые места.
— Это демоны? — тронул его за плечо Эглаборг, мешая трансу.
— Тролли, — отозвался Николас.
— На северо-востоке их сховища, — навязывал беседу целитель. — После падения ордена демоны пропали или затаились. Мы решили, что эпоха волшебства и чудес ушла безвозвратно, но с вашим появлением сказки начали оживать: ниссе, подкидыш, подхолмовые туаты. Мамины записи, далёкие и отжившие своё, наконец пригодились. Удивительно!
Николас вскинул брови:
— Причём тут я? Туаты напали, когда повесился ваш брат, а измыслили всё, когда вы принимали роды у госпожи Уны. Меня тогда в городе ещё в помине не было. Так что большой вопрос, кто из нас двоих легенды возрождает.
— А может, мы оба! — Эглаборг воодушевлённо потёр ладони. — Значит, нам на роду написано путешествовать вместе.
— Не надейтесь, — осадил его Николас и вручил поводья своего коня.
— Куда? — только и успел спросить целитель, как Охотник, вжимаясь спиной в камень, шагнул на узкий уступ.
В лицо ударил холодный порыв, взлохматил волосы, напоил грудь сладким воздухом. Казалось, ещё немного, и за спиной распахнуться крылья. Один взмах, и он уже в небе, свободный нестись, куда пожелает, не зная ни усталости, ни преград.
Николас встряхнул головой. Не время сейчас.
— Фух, я уж было решил, что вы хотите прыгнуть! — этот целитель ещё и трещит без умолку. Какой из него компаньон? Проще действительно со скалы сигануть. — Так что, будет драка?
— Нет, — Николас неуверенно повёл плечами. — Либо тролли уже далеко, либо скрыли свои ауры. Если последнее предположение верно, то с ними могущественный шаман. Грубой силой с ним не совладать, а хитрости я не обучен. В записях вашей матушки не найдётся средства от тролльих проклятий?
Эглаборг простодушно хмыкнул и полез в седельные сумки за бумагами.
— Потом, — перехватил его руку Николас. — Сейчас надо искать укрытие. В таких условиях лучше уйти, чем драться.
Они вернулись на тропу и двинулись дальше. По соседству с демонами целителя бросать не стоило. Николас бы не простил себе, если бы с ним что-то случилось.
* * *
Удобное укрытие не попадалось до самого вечера. Они уже перевалили через хребет и начали спускаться, когда показалась отгороженная со всех сторон скалами лужайка. Судя по протоптанной дороге сюда весной выгоняли скот на пастбище, но пока она была свободна. Николас навязал лошадей на траве и отправился собирать дрова для костра, а Эглаборг распаковывал вещи. Ниже шумел мрачный хвойный лес. На солнечной поляне к пеньку притулились первые весенние грибы, похожие на ворсистые орехи. Николас собрал их за пазуху и понёс на бивак вместе хворостом и дровами.
Когда он вернулся, Эглаборг уже отдыхал на еловом лапнике, застеленном одеялами и плащами. Целитель перечитывал записи, видно, искал что-то про троллей. Николас скинул добычу возле выложенного камнями кострища, составил дрова домиком и принялся поджигать.
— Давайте помогу. Я хоть и не огнежар, но с пламенем управляться тоже умею, — Эглаборг опустился на корточки рядом.
Подумав, Николас передал ему огниво. Чиркнув кресалом по кремню, Эглаборг высек искру и поджёг сухие иголки. Охотник вытянул пальцы, раздувая пламя жарче при помощи ветроплава. Взвился горьковатый дымок, затрещали смолистые дрова.
— А тролли нас не обнаружат? — запоздало встревожился целитель, подтягивая одеяло поближе к костру.
— Их следов больше не видно. Дым седой, в вечернем тумане будет не заметен, а темнеет сейчас поздно, из-за скал отсветы вряд ли увидят.
Николас приладил на палки котелок, в который Эглаборг уже набрал воды из текущего с краю лужайки ручья.
— Кстати, эти грибы очень ядовиты. Настоятельно не советую, — предупредил целитель, когда увидел добычу Николаса.
— Почему? Это же сморчки. Мы ели такие на Авалоре, — смутился тот.
— Нет, это местная шелхонь. Её сушат, смалывают в порошок и травят крыс, — покачал головой Эглаборг.
Он забрал грибы себе и принялся их чистить с деловым видом. Николас хмыкнул и вместо грибов забросил в котёл пригоршню овса, луковицу, зубчик чеснока и несколько кусочков солонины.
— Зачем вы едете за мной? Вы мне ничего не должны, правда, — сдался, наконец, Охотник, помешивая вскипающую воду.
— В Урсалии меня больше ничего не держит: ни семья, ни хозяйство. Я всегда мечтал увидеть далёкие земли. Столько диковинок можно изучить, столько новых зелий составить. Я дополню мамины записи и продолжу её исследования. Вам ведь нужен компаньон?
— Да, но он должен быть воином. Я слышал, здесь ещё сохранился Храм Вулкана.
— В четырёх днях пути отсюда к северо-востоку, на отрогах Тролльих гор. Я практиковался там в юношестве. Хотите, покажу дорогу? Только не надейтесь найти там молодых и сильных одарённых. Да и вряд ли кто-то из послушников променяет тёплое местечко на странствия по единоверческим землям.
— Но вы же ведь хотите! — возразил Николас.
— Смерть брата заставила меня взглянуть на многие вещи иначе. Жизнь коротка, не стоит тратить её на прозябание в глуши, когда есть шанс увидеть мир. Соглашайтесь! Зачем вам нужен такой же заносчивый и самоуверенный мальчишка, как вы сами? Он будет оспаривать ваши решения и соревноваться с вами в силе и смекалке. Я же человек зрелый, в боях не участвую и превосходить вас мне ни к чему. Наоборот, я готов взять на себя все хозяйственные заботы: обустраивать ночлег, готовить еду, штопать одежду и лечить. С последним вы без меня точно не справитесь.
Николас представил, что его компаньоном станет кто-то вроде Эдварда. Тогда склок не избежать, а уж сколько времени придётся тратить на то, чтобы доказывать ему свою правоту. Может, и правда, полагаться в бою только на собственные силы? Да, сложно, но тогда никто не скажет, что он слабак и всего добился благодаря другим.
— Ладно, — согласился Николас. — Но есть несколько правил. Первое: не ныть, не пугаться и не болтать, когда мне не хочется. В отличие от огня, сила ветра — в молчании. Ясно?
Эглаборг кивнул.
— Второе: обращаться ко мне по имени.
— А как ваше настоящее имя? — не замедлил поинтересоваться целитель. — Стигс совсем не похоже на имя высокого рода Сумеречников.
— Хорошая попытка. Правило третье: я не высокородный и моё имя Мортимер Стигс. Больше никаких вопросов. Зови меня Морти и обращайся на "ты".
— Согласен! — Эглаборг с готовностью пожал подставленную руку.
Николас ещё не знал, на что подписался.
* * *
Они благополучно добрались до Гартленда на другой стороне Спасительного хребта. Никакие тролли их не тревожили. В храм они не поехали и сразу направились к границе с Кундией на юго-востоке.
Правила Эглаборг начал нарушать с первого же дня: постоянно ныл, трещал обо всём подряд настолько много, что Николас научился полностью отстраняться от его болтовни и кивать невпопад, когда его о чём-то спрашивали. Целитель пугался практически всего от высоты и бурного течения горных рек до рассказов о демонах. А больше всего бесило подобострастное отношение: предельно вежливое обращение на "вы", "мастер Стигс" и блеск в глазах.
— Взгляни на меня! Какой я лорд? Такой же странник, как и ты, — не выдержал Николас. — Мой отец носит титул, а после его унаследует мой старший брат. Я же как младший должен буду служить и защищать его. Даже самому себе я не принадлежу!
— Но сейчас-то ваши отец с братом остались за морем, вы сами себе хозяин. К тому же лорд даже в лохмотьях остаётся лордом, а дворняга даже в шелках и золоте не сможет изобразить и толики благородства.
— Ой ли, Эглаборг, не ты ли вечно коришь меня за гордыню и высокомерие? — рассмеялся Николас. — Не рождение определяет суть и судьбу человека, а его личный выбор. Так меня учили.
— И я об этом, — целитель лукаво прищурился. — Вас выдают манеры и внешность. Конечно, близорукие невежды этого не заметят, но более прозорливые разгадают с первого взгляда.
— Жаль, что внешность нельзя скрыть так же легко, как имя и ауру, — Николас демонстративно проглотил кусок вяленого мяса прямо с ножа.
В некоторых вопросах Эглаборг проявлял чудеса упрямства, и Охотнику пришлось смириться. Впрочем, в других делах на целителя можно было положиться: из-за особенностей его дара он не мог ни предать, ни навредить. Хозяйственными хлопотами он занимался исправно и готовил очень вкусно. Одним словом, с ним было терпимо, или это Николас сам так себя настроил?
Денег в общую копилку целитель приносил куда больше. Он представлялся травником, и люди с охотой обращались к нему со своими болезнями, потому что единоверческие лекари задирали цены, но со своей работой справлялись плохо. Конечно, они злились, что кто-то отбирает у них кусок хлеба, но Николас с Эглаборгом не задерживались нигде настолько, чтобы оказаться втравленными в свару.
Услуги же Охотника на демонов требовались гораздо реже. Всё больше Николас вскрывал обманы и наветы, с тварями Червоточин никак не связанные. А когда демоны всё же обнаруживались, приходилось решать дело миром: договариваться, искать компромиссы, даже хитрить. Последнее Николас презирал, хотя врать он вынужден был много, особенно о себе. Но, как говорил наставник Гвидион, главное — защита и выживание племени. Гордыня и жажда мести ценятся лишь демонами, для которых собственные амбиции важнее общего блага. Вот и Николас высвобождал меч из ножен, только чтобы размять кости.
Без присмотра учителей начало казаться, что наука забывается, искусство фехтования покрывается ржавчиной, а силы родового дара уходят в землю. Всё больше терзал вопрос: а так ли нужны теперь Сумеречники? Может, на севере, у самой Червоточины демоны ещё опасны, но чем глубже Охотник заходил в людские владения, тем меньше их становилось и тем незначительней была от них угроза.
Что ж, значит, когда он доберётся до Долины Агарти, то со спокойной совестью вернётся домой и будет защищать родных и общину, как желало его сердце.
