Иллория: спасти королевство (общий файл)

Через час, когда на улице появились первые прохожие — крестьяне, несущие на рынок корзины с товаром, у Ивора заурчало в животе, а заплечная сумка и мешок Ирии стали казаться тяжелыми, хотя там практически ничего не было.

— Нам нужно отдохнуть, — предложил молодой человек. — Кажется, та гостиница подойдет.

Трактир "Путник" был самым обычным постоялым двором, какие встречаются на подходе к столице десятками. Большая двухэтажная изба, коновязь, задний двор с нужником, колодец, небольшой огород, который весной засеют луком, петрушкой и мятой, и запах горячих щей.

У Ивора в холщовой сумке, которую он извлек из сундука в кабинете отца Богуна, еще оставалось немного денег, поэтому молодой человек взял спутницу за руку, и они вошли в полутемное помещение "Путника".

Хозяйка — дородная краснощекая женщина в белом переднике — бросила на вновь прибывших внимательный взгляд, определяя, сколько денег может быть у них в карманах, не затеют ли они драку и не убегут ли, не заплатив. Результатами осмотра толстуха осталась недовольна — не подошла к клиентам, не усадила за стол, не спросила, что подать, а равнодушно отвернулась и встала за стойкой.

Ивор и Ирия сами заняли столик у окна, выходящего на задний двор, и положили сумки рядом с собой.

— А что, — громко спросил Ивор, обращаясь к хозяйке, — разве здесь не трактир?

— Трактир, — ответила женщина недобро. — Но не про вашу честь. Я рвань с одного взгляда определяю. Топайте отсюда, пока ребят не позвала.

Ирия потянулась к сумкам, но Ивор остановил девушку.

— Мадам. Видимо, у вас что-то с глазами. Где вы видите рвань?

И он достал из сумки деньги — не те бумажные с личной печаткой короля, а обычных, медные и серебряные монеты, на которые можно купить еду, не привлекая к себе ненужного внимания. Хозяйка вмиг подобрела, взяла из-за стойки полотенце, подошла к столику, за которым расположились дорогие гости, и смахнула с него крошки.

— Что есть будете?

— Все, что вкусно пахнет.

Женщина улыбнулась. Такой разговор ее устраивал.

— А комнату снять не желаете? Вижу, издалека идете, обмоетесь, отдохнете, выспитесь...

— Что скажешь? — шепнул Ивор подруге. — Не хочешь немного отдохнуть?

Ирия виновато опустила глаза.

— Я тоже устал. Что ж, — обратился он к толстухе, — если договоримся о цене, пожалуй, и комнату снимем.

— О цене договоримся, — успокоила хозяйка и крикнула, повернувшись к стойке, рядом с которой виднелась дверь во внутренние помещения. — Палашка! Комнату готовь!

Поели вкусно и сытно. Трактирщица не зря была такой толстой — готовила она превосходно и наверняка сама любила свою стряпню. Впрочем, Ивор ничуть ее в том не винил. Они с Ирией съели по огромной тарелке жареного с луком картофеля, тушеную в подливе свинину, запеченных на углях карпов и выпили вкуснейшего кваса, от которого ударило в голову ничуть не хуже пива.

Наевшись, молодые люди заплатили за завтрак и комнату, и поднялись на второй этаж. "Путник" и здесь их порадовал: комната оказалась хоть и небольшой, но теплой и уютной, правда вместо двух здесь стояла одна большую кровать.

— Ложись, — предложил Ивор Ирии, и хотя у него самого закрывались глаза, разместился не на кровати, а в кресле, застеленном поеденной молью медвежьей шкурой. — А я пока посмотрю, что за конверты прятал в потайном шкафчике наш святоша.

Ирия зевнула, сбросила с ног сапожки, повесила на спинку кровати куртку и легла. Молодой человек тем временем вытряхнул на колени свитки и конверты отца Богуна и погрузился в чтение.

— Здесь нет ничего интересного, — произнес он спустя некоторое время, — обыкновенные долговые расписки. Даже дочитывать не хочется.

Он свалил конверты обратно в сумку и свернулся в кресле калачиком.

Ирия некоторое время наблюдала за ним, а потом похлопала рукой по одеялу, приглашая молодого человека лечь на кровать. Она сделала рукой жест, который Ивор растолковал как "здесь удобнее, чем там". Не согласиться было сложно, и он, разувшись и сняв куртку, вытянулся поверх одеяла.

— Спи, — улыбнулся он девушке, и сам закрыл глаза.

Ему казалось, что уснет сразу, как только голова коснется подушки, но сон не шел. Сначала он прислушивался к дыханию девушки, потом начал считать от ста в обратном порядке, потом думать о том, что им с Ирией теперь делать. Куда идти? Где остановиться? Чем заняться? Как жить? Вопросов было много, но ответы прятались за сизой туманной дымкой, и Ивор никак не мог ее разогнать. Он и дул, и махал руками, и прыгал, но только еще больше устал, а туман ничуть не развеялся.

Вдруг он почувствовал, что кто-то его дотронулся до его плеча, и понял, что проснулся.

Ирия выглядела отдохнувшей, но взволнованной. Одной рукой она тормошила Ивора, а в другой руке держала какую-то бумагу.

— Что? В чем дело?

Ирия замахала руками, стала что-то лихорадочно показывать, но спросонья Ивор ничего не понял. Он взял из рук девушки бумагу и прочел:

"Этого мальчика берегите, как собственный кошелек, и кошелек ваш никогда не опустеет. Пусть живет в монастыре с остальными детьми на общих основаниях до тех пор, пока не придет время его у вас забрать.

Каждый год вы будете получать вдвое больше того, что сейчас лежит в конверте, взамен вы назовете мальчика Ивором и никогда не скажете ему об этом письме.

Я буду следить за его судьбой.

Первый министр его величества короля Иллории и прилегающих водных территорий, Лоддин".

Ивор протер глаза, прочитал бумагу еще раз и непонимающе уставился на Ирию.

— Я что, сын министра?

Девушка улыбнулась, замотала головой и снова начала что-то показывать. Ивор смотрел на спутницу, а потом неожиданно схватил ее за руки, останавливая бесконечный поток информации.

— Мне нужно подумать.

Ирия обиженно надула губы.

— Мне нужно подумать, — твердо повторил Ивор. — Я не собираюсь все бросить и идти к этому Лоддину. Да, он мой отец. И что? Он оставил меня в приюте!

Девушка освободила руки и снова начала "говорить", но Ивор закрывал глаза и мотал головой:

— Он оставил меня! Бросил! Подумаешь, хотел забрать, когда придет время. Я, выходит, ему нужен! Понимаешь? Нужен. Как вещь. Как мне нужна холщовая сумка. Именно! Как холщовая сумка! До поры до времени она валялась в сундуке с тряпьем в кабинете отца Богуна, я и про нее знать не знал, думать не думал, а как время пришло, я ее забрал. Не потому что люблю или не потому, что привязан к ней, или, допустим, что мы сделаны из одного материала, просто в ней удобно носить вещи. Я попользуюсь ею, а потом выброшу. Или верну обратно священнику.

Ирия взяла лицо молодого человека в ладони и заставила того смотреть на нее. Она долго объясняла ему что-то, что Ивор предпочел бы не слушать, и уговорила.

— Ладно, — вздохнул Ивор. — Но только ради тебя. В конце концов, я теперь за тебя в ответе, и нам нужно где-то жить и что-то есть, а денег священника надолго не хватит. Но я пойду во дворец не для того, чтобы заявить свои права, а для того, чтобы мне дали работу. И тебе. Если у них найдется.

Ирия улыбнулась и поцеловала молодого человека в щеку.

— Ладно. Тогда собирайся. До дворца путь неблизкий. К тому же, нам надо еще найти врача для Охры.

Они перекусили тем, что осталось с завтрака, собрали вещи и спустились.

— Уже уходите? — трактирщица обслуживала клиента, но ради дорогих гостей, которые не только поели, но и сняли комнату, пусть даже всего на полдня, оторвалась от стойки и подошла к молодым людям. Вам все понравилось?

— Да. Спасибо, — поблагодарил трактирщицу Ивор. — Не подскажите, как пройти к королевскому замку?

— Это просто. Прямо по главной улице, никуда не сворачивайте. Как дойдете до рынка, обогните его по правой стороне, а там уж недалеко.

— Ясно. А может, вы подскажете, где мы можем найти доктора?

— Это совсем просто, — улыбнулась женщина. — Я доктор.

— То есть как? Вы ведь...

— Ну да, трактирщица. А еще я лекарь. Хворь почти любую могу вылечить, боль заговаривать умею, в травках кой-чего понимаю. Все соседи ко мне ходят. Только вот трактир больше денег приносит.

— Ясно. — Ивор задумался, а потом достал из сумки три купюры с личной печаткой короля и зажал их в кулаке. — Я вижу, вы женщина честная, поэтому прошу вашей помощи. Вы знаете, где монастырь святого Палтуса?

— Палтуса? Знаю. У меня сестра там в храме по полдня сидит, грехи вымаливает. Денег отдала... вся в долгах. А священник ей знай над ухом зудит: "больше клади, больше". Она и кладет, глупая. А чего в монастыре?

— Там в бараке для девочек больная. У нее сломаны ноги. Ей очень плохо. Сможете помочь?

— Ну, коли сильно сломаны, не смогу, а боль уберу, да вправлю так, чтобы срослось хорошо. Ежели не слишком серьезные переломы.

— Я буду вам очень благодарен. — Ивор протянул женщине деньги. — А сестру из того храма забирайте. Нет там никаких чудес, сплошной обман.

Трактирщица увидела деньги и открыла рот. Но спросить ничего не успела — Ивор взял Ирию за руку, и они вышли на улицу.

День был чудесный — теплый, солнечный, по-апрельскому сырой, с лужами и капелью, однако дорога еще не успела оттаять и превратиться в грязное месиво, поэтому идти было легко.

Ивор согласился на авантюру исключительно ради Ирии, сам он не хотел не только представать перед министром, но и вообще приближаться к королевскому дворцу, будто это здание представляло собой средоточие всего того, чего он ненавидел: лжи и предательства. Ведь вся его жизнь именно из этого и складывалась, и предал его ни кто иной, как родной отец.

Будь его воля, Ивор сбежал бы из города, чтобы оказаться как можно дальше не только от монастыря, где прошло его детство, но и от дворца, где оно должно было пройти, ведь детство сына первого королевского министра — мечта любого подкидыша. Каждый маленький мальчик и каждая маленькая девочка, у которых нет родителей, представляют себе, что однажды на пороге монастыря появятся родители и заберут их из храма, и окажутся они красивыми, умными, добрыми и богатыми. Может быть даже королями или королевскими министрами. Эта надежда помогает сиротам, но никогда не осуществляется.

Ивор никогда ни о чем подобном не мечтал, потому что знал — кем бы ни оказались его родители, они бросили его, отдали в монастырь, лишили счастливого детства, любви, материнской ласки и отцовского тепла. И будь они хоть королем и королевой, Ивор знал, что никогда не сможет простить их за то, что они с ним сделали.

Ирия же напротив, казалась счастливой. В мечтах она наверняка всегда была принцессой или купеческой дочкой, и так как была доброй девушкой, искренне обрадовалась за товарища, и не понимала, почему он не разделяет ее чувств. А Ивор просто не мог. Он угрюмо шагал по дороге и намеренно не смотрел на свою спутницу.

К рынку подошли, когда уже стемнело.

— Переночуем где-нибудь? — предложил Ивор только для того, чтобы оттянуть момент, но Ирия отрицательно качнула головой — они выспались днем, и теперь могли идти хоть всю ночь.

Молодой человек вздохнул.

— Может, тебе лучше подождать меня здесь? Кто знает, как министр отнесется к тому, что я заявилюсь к нему без приглашения. Он же четко написал в письме, что я ему не нужен, а как понадоблюсь, он сам придет в монастырь.

Ирия беззвучно рассмеялась, и Ивор невольно почувствовал себя трусом. Ну какой глупец побоится идти к собственному отцу? Не казнит же его министр, в самом деле. Пусть даже не примет, но работу Ивор у него выпросит. И хорошо бы не при дворце.

— Ладно, пойдем.

Рынок постепенно пустел, да и на улицах встречалось все меньше и меньше прохожих, а между тем дворец уже был виден. Они шли по пустынным улицам, и когда до моста через реку, отделяющую замок от жилых массивов, оставалось несколько сотен шагов, на их пути внезапно выросла массивная фигура человека в черной рясе.

— Попался!

Дрот потянулся к Ивору, но тот отскочил, увлекая за собой девушку.

— Бежим! — крикнул он.

И они побежали. Бежали так, как не бегали никогда до этого — быстро, почти не разбирая дороги, лишь углом глаза замечая препятствия, и не оглядываясь.

Дрот не отставал. Он хоть и был массивнее, но ноги у него были длиннее, шаги больше и благодаря этому он ничуть не уступал молодым людям в скорости.

— Туда!

Ивор свернул с главной улицы, увидел темный проулок и нырнул между домами. Ирия неслась следом.

— Скорее!

Они обогнули еще один дом, забежали на чей-то двор и помчались по огородам.

Маневренности Дроту недоставало. Он сильно снижал темп, когда приходилось резко поворачивать. Именно благодаря этому Ивору и Ирии удалось от него сбежать.

— Не наступай на снег! Не оставляй следов!

Молодые люди пробежали еще через две улицы, свернули за очередной угол и оказались в тупике — задний двор был обнесен высоким забором, а спрятаться можно было только за колодцем либо в сарае.

— Сюда!

Сарай оказался хранилищем дров. Поленья тремя длинными рядами уходили в темноту и не могли служить надежной защитой, однако выбора не было — Дрот был где-то рядом и в любой момент мог забежать в этот двор.

Они вбежали в сарай, забились в самый дальний угол, присели и обнялись.

— Откуда он узнал, что мы здесь? — шепнул Ивор.

Ирия пожала плечами, а потом показала рукой на живот.

— Точно! Мы же спрашивали у хозяйки трактира, в какой стороне находится дворец. Нам нужно уходить из города, Ирия. Надеюсь, ты это понимаешь. Видимо, я наступил Богуну не просто на мозоль, а на любимую мозоль, и он ни перед чем не остановиться, лишь бы поймать меня и тебя заодно, и вернуть свои деньги. За нами охотятся. И, кто знает, сколько человек. Дрота я знаю, а остальные? Сколько людей мог выделить Богун для нашей поимки?

Ирия дрожала. Она все еще не могла придти в себя после встречи с Дротом.

— Понимаю, ты скажешь, что министр нас защитит, но ты ошибаешься. Ни я, ни, тем более, ты, ему не нужна. Да к тому же Богун наверняка расставил своих людей повсюду вокруг дворца. Он ведь подозревает, что мы прочли письмо и обо всем догадались. Пусть он караулит нас у замка, а мы тем временем уйдем из города. Недалеко. И ненадолго. Просто для того, чтобы переждать.

Неожиданно Ивор осекся. Он почувствовал, как напряглась Ирия, и увидел огромную лохматую тень мужчины в балахоне. Только монахи могли носить подобное одеяние. Значит, Дрот догнал их и теперь стоит рядом с их убежищем и освещает углы факелом.

Молодой человек старался не дышать, зато дыхание преследователя слышал очень хорошо. Дрот втягивал в себя воздух, словно хищник, старался учуять запах добычи. Он медленно поворачивал голову из стороны в сторону и прислушивался. А потом также медленно повернулся и вышел.

Ивор подождал, пока монах отойдет подальше, и выдохнул.

— Значит, решено. Нам пора уходить. А к министру пойдем, когда Богун прекратит нас разыскивать.

Ирия кивнула. Она была здорово напугана, да и сам Ивор едва сдерживался, чтобы не ударить кулаком бревенчатую стену сарая — он был испуган и зол на себя за то, что не подумал о преследователях раньше. А еще за то, что так легко согласился отправиться к министру. Ему не нужен отец. Ему никто, кроме Ирии, не нужен.