Илония. часть 1

Варианты побега из замка ограничивались нежеланием Корна подводить ни в чем не повинных стражников. Бежать надо было тогда, когда стражники за него не отвечали. Но таких ситуаций было только две: когда он завтракал с семьей и из своей комнаты, когда стражники охраняли только дверь. Значит, можно было или исчезнуть прямо у отца под носом, например, испариться, вылезти через камин, или через окно на глазах у семьи, что, естественно отпадало. Или же все это сделать в своей комнате.

Для начала Корн добился разрешения запирать свою дверь изнутри, чтобы получить хоть какую-то независимость от незваных гостей. Теперь, если ему, как он объяснил, хотелось побыть одному, он мог не открывать дверь и никого не впускать. Это, естественно не относилось к королю, и Эмдар разрешил это только с условием, что сам он, пожелав увидеть сына, не стоял бы у дверей, Корн должен был открывать сразу. Или, если король требовал сына к себе, тот также обязан был являться, не зависимо от того, хотелось бы ему побыть одному или нет.

Побег через окно почти сразу отпал, потому что король велел поставить на окна решетки. Это было унизительно для Корна, но короля это не волновало. Решетку поставили двойную, с частой ячейкой. Теперь, даже если у Корна нашлось бы, чем перепилить, это заняло бы не одну неделю. А стражники проверяли прочность решетки каждый день. Таков был приказ короля.

Оставался камин. Зима была на исходе, на улице становилось теплей, но в комнатах замка было по-прежнему прохладно, и камин постоянно подтапливался, а пока он топился, и думать про побег было нечего. Корн начал потихоньку приучать слуг к тому, что ему не холодно, а, наоборот, жарко от камина. Когда камин перестали топить, пришлось надеть на тело дополнительную рубашку, потому что в комнате действительно было холодно.

А тут еще пришлось что-то делать с копотью. Едва Корн первый раз вступил в остывший камин, он измазался так, что еле отмылся к приходу слуг. Воду пришлось вылить в окно, иначе чернота воды сразу выдала бы его. Одежда тоже была чернее черного и нечего было думать о том, чтобы отдать ее в стирку. В последующем Корн стал надевать уже грязную одежду на чистую, голову, руки обматывать этой же одеждой и дело пошло на лад.

Обследовав внутренность камина, Корн впервые попробовал подняться по трубе. Ни с первого раза, ни со второго у него не получилось. Пришлось запасаться веревками. Несколько недель ушло на то, чтобы самому изготовить веревки из подручных тряпок. В ход шла и старая одежда, найденная в сундуке и в комоде, и просто стянутое всевозможное тряпье во время редких выходов Корна из комнаты. Впрочем, дело не улучшилось. Чтобы привязать веревку, все равно требовалось залезть и достать хотя бы до одного из уступов трубы.

Боясь нарваться на отца, Корн все это проделывал ранним утром. Отец никогда еще не заходил к сыну утром до завтрака, к тому же в это время возможный шум не привлекал внимания так, как ночью, плюс ко всему утром не нужны были свечи. К завтраку Корн успевал и привести себя и свою комнату в порядок.

Примерно через неделю Корн делал уже значительные успехи и мог подняться на высоту нескольких своих ростов. Одежда, правда, истрепалась окончательно, и Корну пришлось пожертвовать еще одним комплектом. Лохмотья он до поры до времени припрятал, собираясь со временем сжечь.

И вот настал момент, когда Корн выбрался на крышу.

Это была призрачная, но все же свобода. Ветер обдувал его, вид с высоты замка поражал великолепием. Корн даже не ожидал, что город такой огромный. Только с той стороны замка, что был ближе к городской стене, можно было увидеть поля и где-то там, вдали зеленую полосу леса, с остальных же сторон был виден только город. Замок окружали кварталы знати, у каждого была замысловатая крыша, как будто строители знали, что кто-то будет смотреть на их творения с высоты и постарались на славу. И только с одной стороны к стене примыкала городская площадь. Раньше Корну она казалась большой, но теперь он увидел, насколько она маленькая по сравнению с остальным городом.

Свобода опьянила его. Он был счастлив и готов был прямо сейчас уйти из замка. Остановило его только одно, среди бела дня ему было не выбраться незамеченным. Пришлось оставить побег до ночи. Боясь, что не сможет скрыть свое ликование, Корн отказался от завтрака, сказавшись больным. К тому времени, когда отец пришел проведать его, он уже успокоился.

А ближе к ночи он понял, что не может убежать вот так сразу, не подготовившись. Ведь ночью из замка не выберешься, это исключено. Он сам когда-то (это казалось так давно) разводил караулы по замку, знал, что все двери замка на ночь закрывались и охранялись. А днем его узнают. Значит надо бежать днем, переодевшись до неузнаваемости. Оставалось только придумать, в кого ему преобразиться и во что, соответственно, переодеться.

План после нескольких дней раздумья начал вырисовываться. А пока он потихоньку совершенствовал лазание по трубе.

Однажды, опираясь на один из уступов прямо за каминной плитой, Корн почувствовал какое-то движение в комнате. Испуганный, он выскочил из камина наружу и с изумлением обнаружил открывшуюся за камином крохотную дверь. Видимо, сработал какой-то механизм, и открылся потайной вход в тайники замка. Корна бросило в жар от такой находки.

Тщательно обследовал тщательно камин, он нашел тот камень, который открыл ход. Повторное нажатие закрыло его, и Корн задумался.

Когда-то давно, мальчишками, он с друзьями искал потайные ходы замка. Но это скорее была игра, в которую, как он знал, играли и его братья. Существование этих ходов ничем не подтверждалось ни в расспросах взрослых, в том числе и родителей, ни в летописях и описаниях замка и столицы Илонии. Просто им казалось, что все замки имеют потайные ходы, им хотелось их искать, и они искали. С возрастом они забыли об этой игре.

И все-таки потайные ходы были. Когда Корн, еле дождавшись ночи, ибо решился на обследование тайника только ночью, вошел в маленькую дверь, он понял, что уж кто-то да знал об этих потайных ходах. Ход был если и не ухожен, то явно не забыт. Это чувствовалось не столько по отсутствию паутины, она иногда встречалась, сколько по свежим масляным факелам, которые были вставлены в специальные подставки на всем протяжении потайного хода, куда смог пройти Корн. В первый раз он не пошел далеко, боясь заблудиться.

Ход был широким. По крайней мере, двоим можно было пройти спокойно, лишь кое-где он сужался, но и там мог застрять только очень толстый человек.

Новое открытие внесло коррективы в планы Корна. Он решил уйти не через крышу, а, обследовав тайники, найти другой выход. Ведь проход с крыши до ворот замка был так долог, что вероятность, что его разоблачат по пути, была очень большая. Следовало попробовать этот путь. И Корн взялся за дело.

Обследовал потайные ходы он ночью, постепенно углубляясь все дальше и дальше. Свечи брал везде, где был днем, незаметно пряча в одежде. Спал перед завтраком и вечером, перед походом. Днем, прикрываясь взятыми из библиотеки книгами, вырисовывал пройденный путь, рассчитывал расстояния, места потайных дверей. По аналогии со своей дверью, он знал, что со стороны тайника дверь открывается поворотом одного камня, который по виду не отличался от других камней, но на ощупь оказывался железным. Боясь попасться в какую-нибудь комнату с обитателями, Корн измерял и вычислял расстояния. Передвигаясь по замку днем, он незаметно отмерял шаги до каждой доступной двери, потом ночью проверял свои вычисления и находил заветный камень. Но повернуть камень боялся.

Через некоторое время он выяснил, что потайная дверь вела почти к каждой комнате замка, а к большим залам, типа тронного и фехтовального даже несколько. В библиотеку также вело несколько дверей. Именно в библиотеку решился проникнуть на пробу Корн, выбрав, по его расчетам дальний, незаметный угол. Расчет полностью оправдался. Если бы в это время в библиотеке кто-то находился, он не заметил бы принца, настолько дверь была в укромном, незаметном месте.

Невозможно было поверить, что никто в замке не знал о существовании этих ходов, но если бы посвященных было много, слух все равно просочился бы. Следовательно, можно было предположить, что знал эту тайну только отец. Именно от его комнаты, как рассчитал Корн, к библиотеке и к нескольким из комнат вели чистые дорожки. Убирал их, видимо, преданный слуга короля Эмдара, пожилой Аринад.

Прошло уже три месяца из данного отцом годового срока.

Последнее время Корн осунулся и побледнел, но отец приписал это безвылазному нахождению в запертой комнате и велел сыну побольше находиться в фехтовальном зале и в замковом саду. В фехтовальном зале король лично наблюдал за упражнениями сына и несколько раз изъявлял желание увидеть поединок Корна с братьями. Ко всеобщему удивлению, Корн с легкостью выиграл у Сарла. Повторный поединок привел к такому же результату. Злость от проигрыша у Сарла прошла только после того, как Ринол выбил из рук Корна меч, что означало его поражение. Но следующий поединок закончился победой Корна. Силы были равны, и это заставило братьев призадуматься. Зато король Эмдар был явно доволен.

Отец пристально наблюдал за младшим сыном, но покорности от него не видел. Надеясь отменить наказание, король регулярно предлагал Корну покориться, а также рассказать все, что тот от него скрывал, и каждый раз получал непреклонный отказ. Это не вызывало гнева короля, он все-таки дал сыну год подумать. Тем более, что он надеялся на розыски Багиса. Отправив месяца три назад Багиса выяснить, что случилось с его сыном, он ждал его со дня на день.

С завершением заключения Корна был назначен Великий Бал. Старшие принцы все еще были без жен. Великий Бал, который Корн пропустил, будучи в путешествии, результата не дал. В день Бала Ринол сильно заболел, Бал прошел без него. Сарл же не захотел выбирать себе невесту раньше брата. Поэтому обещанный королеве Бал для Корна был одновременно Балом и для его старших братьев. Возня с Великими Балами настолько надоела королю, что он заявил, что Бал не кончится, пока все три принца не наденут обручальные кольца на пальчики своих невест.

Корну в комнату принесли портреты нескольких девушек. Король предоставил все-таки принцу выбор. Но выбор из тех, кого он считал наилучшей партией для своего непутевого сына. Портреты постоянно напоминали Корну, что надо торопиться. Но именно этой торопливости он боялся. Боялся из-за спешки допустить роковую ошибку и через силу заставлял себя сдерживаться, просчитывать свои действия несколько раз и, при малейшем подозрении попасться, откладывал свои похождения. Именно поэтому дела пошли медленней.

И вот через два месяца все было готово. Корн не только досконально изучил потайные ходы, но и нашел несколько выходов за пределы замка. Один выход был прямо из небольшой потайной комнаты и там Корн устроил тайник, в который перенес все свои сбережения и листочки с вычисленным планом тайных ходов. По ночам он уже выходил несколько раз в город, впрочем, не уходя далеко от выхода. Ночью в городе патрулировали стражники и могли задержать принца. Однажды, когда отец уехал из замка, Корн решился выйти днем. Постаравшись изменить себя подручными средствами, он купил в лавке грим, чтобы в дальнейшем пользоваться им.

Уходить можно было в любой день, но Корн медлил. Теперь, когда осталось сделать последний шаг, он боялся этого. Уйти, это означало больше никогда не вернуться сюда, а ведь здесь был его дом, его отец и мать. И хотя к замку, как и к родителям, он чувствовал только привязанность, а не любовь, оказалось, что и этого достаточно, что бы с трудом переступить последнюю черту. Почему-то страшно было от того, что он больше не увидит королеву Ладинию, красивую и неприступную, но все-таки его мать.

Королева слегка удивилась внезапной нежности младшего сына: несколько раз он смиренно просил разрешение присутствовать с ней на ее прогулках. И она даже решилась поговорить с мужем, чтобы уговорить его смягчить наказание младшему сыну. Король также обратил внимание на внезапную задумчивость и тихую грусть сына и приписал это готовности Корна унять свой характер и покориться, наконец, воле отца. И только Сарл, сделав наугад язвительное замечание: "Он нашел путь сбежать, и теперь прощается", заставил короля внимательно приглядеться к Корну и придти к такому же выводу.

При первом же удобном случае, когда Корна не было в комнате, он велел произвести тщательный осмотр его комнаты, присутствуя при нем. И он обратил внимание на следы копоти с обратной стороны перины на кровати принца. Корн, унеся в свой тайник тряпье, в котором лазал по трубе камина, не подумал о том, что остались следы пребывания этого тряпья. И хотя король не нашел больше никаких следов приготовления побега, следов копоти оказалось достаточным, чтобы сделать вывод о том, что Корн решился бежать через камин.

Когда король показал сыну доказательства, Корн не стал отпираться и подтвердил подозрения отца. Главное, чтобы отец не распознал основного плана. Пусть отец переводит его в другую комнату, без камина, бежать теперь он мог с любого места во дворце.

Но король помнил и о потайных ходах. На всякий случай он проверил потайной ход, ведший в комнату принца, и хотя не обнаружил ничего подозрительного, выбрал для сына ту комнату, которая, как он знал, не имела другого выхода, кроме как того, у которого стояли стражники. Король подумывал и о том, чтобы для надежности поместить сына в подземные камеры, но не решился. Излишне суровым было бы это наказание, слишком многое пришлось вынести его сыну за последнее время, чтобы подвергать его еще и этому.

Таким образом, Корн уже готовый бежать, оказался теперь изолированным и от трубы на крышу и от потайного хода. Ему запрещалось закрывать дверь, а стражники могли зайти в любую минуту, проверить, все ли в порядке. Оставалось ждать подходящего момента, что бы оказаться в какой-нибудь из нужных комнат и в момент, когда за него не отвечали стражники. Пока что такая возможность была, только уйдя потайным ходом прямо из столовой во время утреннего завтрака. Оставалось только ждать удобного случая.

А Багис все не возвращался, и король приказал привести к себе Корна:

— Думаю, для тебя не будет неожиданностью узнать, что я отправил Багиса по твоим следам. Так вот, его нет уже полгода. Я отправлю еще одного человека, не такого опытного, как Багис. Возможно, он тоже пропадет. Тогда я пошлю еще одного человека. Корн, сколько мне нужно отправить людей, чтобы узнать, чем ты занимался, и что ты задумал?

— Никого не посылайте, отец, Багис вернется, не такой он человек. Скорее всего, он в лагере Ургана. Возможно, он пленник, тогда когда-нибудь Урган обменяет его. А если он сумел обмануть Ургана, то появится здесь, как только сможет. Надеюсь, это случится не скоро и меня уже тут не будет.

— Так значит, тебе все-таки есть чего бояться, — с усмешкой поднял бровь король.

— В первую очередь, отец, я боюсь вас. Пока что все, чтобы я ни делал, вызывает у вас отрицание этого...