— Ты что это, серьезно? — я смотрел на Петрова, стараясь понять, шутит он или нет.
— Куда уж серьезнее. Зато, все довольны. Мужики думают, что они самые хитрые — двух мамок сосут. Женщины от двойной ласки расцветают. Процент разводов в гарнизоне самый низкий по ВВС. Сам подумай, ну какой смысл разводиться. Сейчас у тебя и муж, и любовник. Оба, заметь, герои-авиаторы! А разведешься, то останутся только сладкие воспоминания.
— Ну, ты и загнул!
— Загнул или не загнул, а только.... Шухер!
За разговорами мы не заметили, как к укрытию подъехал эскадрильский тягач. Из его кабины вылез Тихонов и направился к нам. Мы встали с нагретых солнцем баков.
— Петров, Анютов, какого хера вы тут расселись? Что, в Сочи на пляже? Почему не работаем? — еще издали заорал капитан.
— Предварительная подготовка на девятнадцатом самолете выполнена, — бойко отрапортовал Женька.
— Чего? Петров, не компостируй мне мозги! Я сам — бывший техник самолета. На авиационной технике хоть 24 часа в сутки работай, все равно мало будет, однозначно.
— А у меня все в порядке, — заупрямился мой коллега.
— Я тебе покажу порядок! Дай мне свой ЖПС. Хочешь, я тебе сейчас запишу десяток дефектов, однозначно, стопроцентно? Даже не подходя к твоему самолету!
— Записывайте, — Женька был спокоен, как удав. — Я их устраню также — не подходя к своему самолету.
Инженер выматерился:
— Погоди, доберусь я до тебя! А ну, вы оба, по укрытиям бегом марш! Чтобы через секунду я вас здесь не видел, однозначно!
Славкин день рождения праздновали в гостинице. Собралась почти весь техсостав второй эскадрильи, без инженера. Из первой, был только друг Шувалова — Лихоткин. Из третьей эскадрильи не пригласили никого.
Мы быстро накрывали на стол. Вместо скатертей стелили газеты, открывали банки с консервами, расставляли водку. Славка подготовился к празднику основательно. Чтобы удивить приятелей, он где-то раздобыл жуткий дефицит: баночку черной икры и немного малосольной семги.
Светило в окно заходящее солнце и у всех было прекрасное настроение, располагающее к интеллигентной беседе.
— Шувалов, — подкалывал Славку радист Филонов, — ты, что хочешь сказать, что это настоящая икра? Скажи честно, наверное, просто купил несколько банок кильки и выковырял из нее глазки.
— Точно, Филон! — поддержал друга Телешов. — А вот это — не красная рыба, — офицер ткнул пальцем в семгу. — Это — селедка, вымоченная в марганцовке.
Шувалов сделал вид, что жутко обиделся:
— Эй, орелики, быстренько отошли от стола! Дед, проследи, чтобы ни одна сволочь им не налила.
— Да и водки, маловато будет! — встрял Лихоткин. — Зажался Шувалов проставиться по-человечески. Зажался!
— О, еще один тормоз появился. Так, уже три человека не пьют. Теперь уж всем точно хватит, — парировал именинник.
— Это все из-за того, что в плохом месте служим. На самолете всего только 3 литра спирта. Да и тот, инженер керосином разбавляет, чтобы не сливали, — сокрушенно покачал головой Борзоконь.
— А ты дружи с начальником группы радистов и все у тебя будет, — посоветовал кто-то.
— Ладно вам, ребята. Сами знаете, спиртом Тихон заведует. Я только разливаю, что дадут, — скромно опустил глаза главный радист эскадрильи.
— А что, и так сойдет. Правда, Телешов? — снова подал голос Филонов, который после Славкиного замечания подвинулся еще ближе к столу. — Спирт с керосином, — начал он, довольно правдоподобно копируя голос Птицына, — лучшее средство от глистов и империалистической пропаганды.
Офицеры дружно рассмеялись.
— Помню, мы как-то раз, летели на учения и сели в Барановичах — там перехватчики МиГ-25 базируются. Вот где лафа! — мечтательно произнес Телешов. — Почти 200 литров чистого спирта на самолет! Представляете? Там для заправки спиртом ездит такой же заправщик, как у нас керосином, с вечно пьяным прапорщиком за рулем. Технота ее так и называет — 'пьяная машина'.
— Аналогичный случай на тему спирта произошел лет семь примерно назад,— поддержал разговор Борзоконь, как обычно делая ударение на букве 'а' в слове 'случай'. — Служил я тогда в полку, где на вооружении стояли истребители-перехватчики Су-15. Есть такой маленький городишко в Латвии, Вайнеде — называется, с ну о-о-о-чень большим аэродромом первого класса.
— Дед, где ты только не служил! — удивился Шувалов. — И в Забайкалье, и на эстонщине, и на латвийщине...
— А тянет все равно к женщине! — невозмутимо продолжил фразу капитан. — Я сейчас не об этом. Так вот, в самолет заливается примерно 40 литров спиртеца. Не МиГ-25 конечно, но тоже приятно. То есть, спирт у нас водился. Следили за ним, конечно, контролировали, но понемногу все имели. Однако служил у нас технарь Славик, со странной фамилией Слюнявый. Так этот кадр тащил нагло, по-крупному. И была у него традиция — как в отпуск едет, обязательно с собой канистру спирта тащит.
Присутствующие внимательно слушали, а капитан тем временем продолжал:
— Короче, собирается он как-то раз в очередной отпуск и вызывает его к себе командир эскадрильи. Предупреждает Славу, что сам лично придет проверить его самолет накануне. И если хоть одного грамма спирта не досчитается, то переведет Слюнявого из нашего полка на Новую Землю — снег убирать. Тот, мол, так точно, все понял, разрешите идти. На следующий день, поздно вечером, перед самым отъездом со стоянки, заявляется комэск. Ну что, говорит, как обещал, пошли твой самолет смотреть. Пошли они. Забрался командир наверх, смотрит — все печати целы. Покачал комэска головой и стал печати срывать. Старый был, опытный. Много видел на своем веку. Снял печати, открывает горловину — спиртовой бачок полный. До самых краев! Только комэска тоже, не пальцем деланный. А вдруг там вода? Наклоняется, нюхает. Нет, все в порядке — спиртом пахнет. Может, разбавлен чем-нибудь? Сует палец в горловину, затем достает и облизывает. Чистяк! Никаких сомнений. Ну что тут делать? Закрывает, опечатывает бачок и уходит. А назавтра вся гостиница видит, как Славик тащится на автобусную остановку, сгибаясь под тяжестью канистры. Мы: как же ты это умудрился? А он только ухмыляется и молчит. Да, не сразу мы догадались, как он это делал...
Рассказчик замолчал, делая эффектную паузу.
— Не тяни кота за хвост. Рассказывай! — выкрикнул кто-то.
Дед ухмыльнулся:
— А делал он это очень просто. Там, на заправочной горловине спиртового бачка, стоит съемный фильтр. Представляете, как он устроен? Небольшой сварной стакан из металлической сетки, в виде усеченного конуса. Он вставляется в горловину и фильтрует заливаемую жидкость. На Су-15, его диаметр около четырех, а длина где-то сантиметров двадцать. Так вот, наш изобретатель, после того, как слил спирт из бачка, вытащил фильтр и надел на него презерватив с обратной стороны. Потом засунул фильтр с одетой на него резинкой обратно и залил туда спирт до краев...
Взрыв хохота прервал рассказ капитана. Телешов рухнул на койку, как подкошенный. По щекам Филонова текли слезы. Лихоткин изо всех сил стучал кулаком по газете 'Красная Звезда', покрывающей стол.
Минут через пять все, наконец, успокоились.
— Ну что, пить-то будем? — поинтересовался Шувалов.
— Ты — именинник. Ты и банкуй, — народ с вожделением столпился возле стола.
Славка начал сдвигать стаканы вместе, чтобы обеспечить одинаковую разливку. Внезапно раздался стук, и в дверь пролезла голова начальника штаба первой эскадрильи — капитана Самохина. Он медленно обвел глазами комнату, словно разыскивая кого-то, пока не встретился взглядом с Лихоткиным. Короткое мгновение они смотрели друг на друга. Вдруг техник резко вскочил и вскрикнул:
— Секундочку!
Он поднял вверх указательный палец, плеснул себе с полстакана водки и залпом выпил. На все это у него ушло не более пары секунд. Начштаба, не успев войти, торчал из-за двери, открыв рот.
Когда стакан опустел, Лихоткин поднес зеленый рукав кителя к своему носу. Он шумно и смачно потянул воздух и затем расслабленно опустился на кровать. По лицу техника медленно расплывалась идиотская улыбка.
— Что-нибудь случилось, товарищ капитан? — спросил Лихоткин своего начальника штаба.
— Нечипоренко только что отстранил старшего лейтенанта Костина от обязанностей дежурного по полку, — отозвался Самохин, — за нарушение формы одежды. Ну и все такое... Нужно его срочно заменить кем-нибудь из нашей эскадрильи.
— Ну что вы, товарищ капитан, какой наряд? Вы же сами видите, я уже пьяный.
Не прощаясь, голова скрылась за дверью. Через секунду из коридора послышался отборный мат. Своды гостиницы вздрогнули от хохота во второй раз.
— Лихота — сукин сын! Как ты догадался, что он тебя в наряд хочет запрячь?
— Так это же, элементарно Ватсон! Начштаба, в воскресенье, в наш клоповник просто так, для удовольствия, не припрется. А дальше — дело техники. Я ведь среди вас один из первой эскадрильи....
* * *
Первого декабря, в первый день зимы, как по расписанию, выпал снег. Шувалов шел в гарнизонный военторг за пивом, которого, как обычно, не хватило. Будучи в плохом настроении, по причине недопития и паскудной жизни, он со злостью пинал кусочки льда, попадающиеся ему на дороге.
В тесном помещении продуктового отдела магазина, несмотря на поздний час, стояло несколько женщин. Находились они здесь постоянно, то ли в ожидании привоза колбасы, то ли проводя очередное собрание женского клуба. Скорее всего, дамы совмещали и то, и другое.
Славка начал пробираться поближе к прилавку, с пьяным нахальством отвечая на просьбы не толкаться:
— Пропустите бабоньки, пропустите. Я не за колбасой. Мне без очереди, у меня дети маленькие плачут. Пивка пососать просят.
На полпути к цели, его вестибулярный аппарат внезапно дал сбой. Абрек споткнулся и непременно упал, если бы не успел ухватиться за что-то. Восстановив равновесие, он обнаружил, что держится за чью-то необъятного размера грудь. Представив, как должна выглядеть со стороны эта забавная сценка, он пьяно ухмыльнулся и уже собрался принести свои глубочайшие извинения, но не успел. Помещение магазина огласил возмущенный женский крик. От сильнейшей оплеухи Шувалов отлетел в сторону и упал на кого-то. Снова раздался крик, теперь уже детский, затем, громкий плач. Звякнуло разбитое стекло.
Слава начал встать на ноги, возмущаясь:
— Вы что? Сдурели совсем!
Ответом ему был многоголосый хор:
— Вот же, сволочь, какая!
— Ты не в свинарнике!
— Нечипоренко нужно пожаловаться, пусть примет меры!
Сориентировавшись в пространстве, Шувалов увидел молодую женщину, стоящую к нему спиной и поднимающую с пола плачущего мальчишку. 'Это должно быть на него я упал', — сообразил Славка. Рядом с ними лежала авоська с разбитой бутылкой молока и какими-то пакетами из серой оберточной бумаги.
— Извините. Это не я.... В смысле, я не хотел. Я сейчас помогу.
Женщина повернулась, и Славка поперхнулся последним словом. Это была Наташа Яковлева — жена его погибшего командира. Тот человек, с которым он хотел бы сейчас встретиться меньше всего.
— Ненавижу! Ты всю жизнь мне поломал! — медленно произнесла Яковлева, глядя прямо в глаза офицера.
Слава физически почувствовал на своем лице каждое из ее слов, как будто это были плевки. Хмель мгновенно выветрился из головы. Мозги сделались кристально чистыми, и только в висках что-то стучало, как тяжелый колокол. Пятясь задом, он добрался до выхода.
— Смотрите, угробил человека, а сам гуляет в свое удовольствие!
— Паразит! И как только таких земля носит! — неслось ему вслед.
Голоса вдовы не слышалось в этих выкриках, но и того, что она сказала, было уже более чем достаточно.
На ватных подгибающихся ногах Шувалов зашел к себе в комнату и зажег свет. Из зеркала, что висело напротив двери, на него смотрело мертвенно бледное, как у покойника лицо. Сквозь пряди черных волос обильно проступала седина.
'А ведь мне еще нет и тридцати!' — подумал Слава. — 'Все, с завтрашнего дня завязываю со спиртным. И вообще, пойду к командиру, упаду ему в ноги. Пусть переводит в другой полк. Куда угодно, хоть к черту на рога, только бы подальше отсюда!'.
В ожидании тягача, технический состав столпился возле длинного стола, где происходило нешуточное сражение между двумя признанными мастерами игры в домино — Паниным и Шуваловым.
— Четыре-шесть. У тебя такие есть? — издевательским тоном интересовался Славка.
— В Греции все есть. А чего нет в Греции, есть во второй эскадрилье. Пожалуйста! — как обычно не лез в карман за словом Панин.
— А если мы вот так зайдем? Что, жарко стало? — Шувалов с насмешкой оглядел соперника. Тот был одет в два свитера, теплые ватные штаны, доходящие до середины груди и валенки.
— А я работаю под девизом: 'Детям нужен здоровый отец'. Тебе холостяку этого не понять. Три-один.
— Дублюсь. Что ты на это скажешь?
— Все, Абрек, ты приплыл! — азартно выкрикнул Панин и с силой впечатал в стол костяшку домино. — Рыба!
Глядя на своего озадаченного соперника, он добавил:
— Потренируйся сначала в ясельной группе детсада, прежде чем садиться играть с профессионалами. Это тебе не пуп консервной банкой чесать. Тут думать надо!
Шувалов бросился грудью на столешницу, пытаясь схватить Панина рукой. Но тот, ловкий, мгновенно среагировал и отпрянул в сторону. Умирая со смеху, офицеры смотрели, как выигравший, будто бы в страхе, убегает от проигравшего. Они бегали вокруг стола до тех пор, пока Панин не вписался головой прямо в живот, выходящего из своего кабинета инженера. Тихон охнул, но устоял на ногах.
— Вы что, еще на стоянке не набегались? Хотите вторую смену? — поинтересовался капитан, откашлявшись.
— Нет, не хотим! — раздалось со всех сторон.
— Ладно, выходи строиться. Тягач пришел.
В этот момент, он заметил чью-то личную печать, валяющуюся на полу.
— Вот, раздолбаи! Кто потерял? — грозно вопрошал Тихонов, поднимая находку. — Ты, Панин?
— Никак нет, товарищ капитан, — проверил свое имущество Сашка. — А какой там номер? Покажите-ка.... А, так это Женькина. Петров? Где Петров?
— Убыл уже. Он сегодня ответственный в казарме, — подсказал кто-то.
Инженер протянул печать Панину:
— Передать Петрову, однозначно. Сегодня же! — и повернувшись к остальным, продублировал ранее отданную команду: — Выходи строиться!
Во время посадки в машину, тезка обратился ко мне:
— Слышь, Санек, ты сейчас на ужин?
Я кивнул головой в знак согласия.
— Не в службу, а в дружбу. Занеси Женьке печать. Там тебе от столовой недалеко.
После ужина я тронулся в сторону казармы, где Петров выполнял обязанности 'ответственного'. Обязанности эти были мне уже известны. Каждый вечер одному из офицеров эскадрильи, полагалось ночевать вместе с солдатами подразделения, чтобы контролировать порядок. Как он мог его контролировать, а главное, зачем, для меня оставалось загадкой. Ведь в казарме уже находились: старший сержант, старшина эскадрильи, дежурный по полку и еще много кого, кто должен был выполнять те же функции. Зачем там еще нужен какой-то 'ответственный'? Но, как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не ходят.
