Тут в комнату залетели наши девчонки в полотенцах после душа.
— Здрасте! — мило сказала Ира.
— Ы-а-ы, здрасте, — отозвались девушки. Эстонцев выпроводили из комнаты, мы ушли следом. Я сообразила, что кресел в коридоре только три.
— Подушка, пошли быстрее места занимать, — сказала я.
Мы с Подушкой рванули к ним и уселись поудобнее, Одеяло тоже не сплоховал и хлопнулся рядом ненамного позже нас. Ира пришла последней.
— И что? Я сейчас к вам на колени лягу! — сказала она.
— Попробуй, — кивнула я, ухохатываясь над лесенкой из коленей, причем я сидела в середине. Ира улеглась.
— Жестко, — ворочаясь, сказала Ира.
Я "ласково" ее потыкала под ребра, Ира с воплем скатилась на пол, причем Подушка ее все-таки поймал и осторожно посадил на пол. Ира собралась усесться на колени к Подушке. Я так миленько развела руки в стороны, сигнализируя Подушке. Он тоже знал игру "По кочкам, по кочкам". Ира вторично шлепнулась на пол.
— Ромашка!
Одеяло скинул тапочки и поджал ноги под себя. Ира радостно стащила у него шлепки.
— Все, ты просто обязан слезть! — сказала она.
— Почему это? Вообще не слезу! Тапочки сперли! — покачал головой Одеяло.
Тогда Ира решила украсть и у Подушки. Он горестно взглянул на меня, я не стала напоминать про аскорбинку и посоветовала спрятать тапочки под кресло. Он очень выразительно посмотрел на меня, а потом на Иру.
— Что ей, делать нечего? Не полезет она, — покачала я головой.
Подушка с сомнением посмотрел на потолок.
— Ира, ты не полезешь под кресло? — в наглую спросила я.
— Зачем?
— Ну, не полезешь?
— Нет! Ой-ё-о, — Ира сначала отказалась, а потом спохватилась.
Подушка спрятал кроссовки под кресло, и уселся лицом ко мне. Я улеглась, я вытянула ноги. Тут из-за угла вышел Андрейка, он, не обращая на нас внимания, споткнулся об мои ноги и чуть не упал. Вожатый развернулся, собираясь высказать все, что он думает по поводу вытягивания ног, увидел эстонцев и убежал, спотыкаясь на ходу.
— Какие вы у меня страшные! — посетовала я и ужаснулась, взглянув на них снизу. А какие большие! — В следующий, раз, когда кто-нибудь пойдет, ты, Подушка, ноги выставляешь. Они у тебя подлиннее будут, в любом случае кто-нибудь споткнется.
Парень с серьезным видом покивал. Тут Ира на радостях дернула меня за ноги, пытаясь стянуть.
— А-а!
Ей помешал Подушка, втащивший меня обратно на кресло. Я поскорее прижала к себе ноги, дабы на них никто не покушался.
— Какой ты маленькой кажешься, когда ноги подберешь, — вздохнула Ира.
Подушка с сомнением посмотрел на меня, я на него, показала ему язык и отвернулась к Одеялу. Что-то он мне тушканчика напоминает. Головой вертит, то поднимется, то опустится. Ромашка!
Я выпрямилась и посмотрела на Одеяло свысока. Он притих и как-то стушевался, но ненадолго. Я отвернулась обратно к Подушке и увидела, что он злобно смотрит на Одеяло. Испугавшись, я занавесила ему половину лица волосами.
— Теперь лучше, на один злобный глаз стало меньше! — проинформировала его я.
Подушка фыркнул и полностью занавесил лицо.
— А так вообще кажешься беленьким и пушистеньким! — хохотнула я.
Он откинул волосы с лица и улыбнулся. Ира маячила перед глазами, я снова посмотрела на Одеяло, который продолжил свое дело.
— Меня уже тошнит, — пробормотала я.
— Сходи в медсанчасть, — посоветовал Подушка.
Точно! Надо будет сходить.
— Все они там переоделись! Я пошла звонить! — я подскочила с кресла и потопала в комнату. Ира уселась было на мое место, но юноши встали и следом за мной отправились в комнату. Я откопала в своих вещах карточку и, найдя один кроссовок из пары, пошла звонить босиком. Добежав до таксофона, я продемонстрировала всем свои босые ножки и меня пропустили звонить без очереди. Впрочем, я не дозвонилась и побежала обратно. Ира победно сидела на кресле, попыталась поставить мне подножку.
— Фи! — я перешагнула через ее ноги. — Вот, теперь никогда не вырастешь!
Под возмущенное "Ой-ой-ой" я гордо удалилась. Войдя в комнату, я увидела Одеяло самозабвенно скачущим на Иркиной кровати. Он что, ее МП-3-шку с роком нашел? Вроде нет. Я сгребла его тапочки и сунула в тумбочку. Подушка узрел мой маневр и гаденько захихикал. Какой же шухер Одеяло навел на кровати! Такой шухер!
— Это что, акция "разбери кровать"? — спросила я у Подушки, поднимаясь по тумбочке, и увидела идеально заправленную свою кровать. Офигеть!
— Хо... — опешила я. — И как же я на это сяду-то?
Подушка осмотрел кровать, ища что-то нехорошее, на что я отказывалась садиться, но ничего не нашел и посмотрел на меня. Я вздохнула и уселась на тумбочку. В комнату зашла Ира и тихо обалдела, увидев скачущего у нее на кровати Одеяло.
— А-ха! Одеяло, пасибо! Оно у меня теперь не накрахмаленное! — воскликнула Ира, намекая на то, что нам недавно сменили постельное белье. — И подушка не черствая!
Одеяло застыл с одеялом в руках и выпал в осадок, следом за ним туда же провалился и Подушка.
— Хм... Я черствый? — тихо сказал Подушка.
— Это Ира, — зевая, ответила я.
— Что это Ира? — так же зевая, переспросил Подушка.
— Черствая, — чихая, ответила я.
— Придурки, — вытирая нос и тыча пальцем в нашу сторону, процедила Ира.
Одеяло все еще изображал статую имени себя и одеяла. Тут я вспомнила, что мне надо в медпункт. И где у меня кроссовок? А фиг с ним! Я быстро вытащила тапочки Одеяла, обулась. Шагнуть не получилось. Блин как в этом ходить? Шарк в сторону, шарк! Подушка увидел это и стал мерзко подхихикивать. Вот собака страшная, еще и ржет. Ужас какой! Ржущая страшная собака! Ведь знает, что я еще и кроссовки потеряла! Я пошлепала в медпункт. Пролечила все как следует, сообщила, что витаминки мы съели, получила приглашение прийти получить еще и отправилась обратно. Водворила Одеялкины тапочки обратно в тумбочку и забралась к себе на кровать, точнее, к Подушке, который там возлежал.
— Что, от Иры прячешься? — спросила я, садясь рядом.
— Надеюсь, за бортиком не видно, — кивнул он.
Ира тем временем отбирала у Одеяла хорошенько взбитую подушку, дабы тот ее не помял.
— Эх, кому-то подушку взбили, — вздохнула я.
— Где? — удивился парень.
— Там, — я потыкала пальцем в Иркину сторону.
Я плюхнулась рядом.
— Тоже от Иры прячешься? — усмехнулась Подушка.
— Ага, — кивнула я.
— Ноги видно, — проинформировал Подушка.
— У тебя тоже, — хохотнула я.
— Не подумал, — до Подушки наконец-то дошло, что конспирация была никудышной.
— В столовку надо сбегать, — вспомнила я.
— Ыгы, по камушкам, по камушкам!
— Не-е, с камушка на камушек.
— И кактус!
— Я там прыгать не буду, — покачала я головой.
— Хочешь, с тобой сбегаю? — предложил Подушка.
— Не-е, я лучше твои кроссовки надену! Ладно, пошла я.
Я слезла с кровати, быстро зашнуровала кроссовки (мудреная шнуровка), посмотрела на свои ноги в кроссовках (шипастые!), сказала всем "Пока-пока!" и потопала. Ой, скользко! Понятно, почему он их тут снимает! До выхода я доехала с ветерком. Ромашка, а на асфальте не скользят! Прикольно! Я пробежала на пробу! Вообще не скользят! КЛАСС! Я на радостях скакала через две ступеньки, чуть не упала и поумерила пыл. Дошла до столовки, посмотрела на выбор товара, ужаснулась новым флейтам, посетовала, что не могу купить стеклянный шарик, ибо разобью в любом случае, и потопала обратно. Блин, теперь по этой лестнице еще и спускаться. Тут я решила оторвать кусочек кактуса на память. Ромашка, директор! Я выпрямилась и разве что честь не отдала. Только протянула руку оторвать у кактуса ухо, директор обернулся. Ну, что ему не идется? Еще раз обернулся. Да и фиг с ним! Я на глазах у директора нагло отодрала кусочек от кактуса с цветочком, он рассмеялся, я удалилась к себе. Подшучу над Подушкой! Я зашла в комнату, влезла на тумбочку и, пока Подушка зевал, быстро положила кактус под одеяло.
— На, — я протянула ему цветок.
Он с интересом его взял.
— Красиво, а от какого цветка? — спросил он.
— От кактуса, — сказала я.
— Как ты его отодрала? Да еще и без ягодок? — поинтересовался Подушка.
— Попробуй его отодрать с ягодками на глазах у директора, — изумилась я.
— Садись! — Подушка похлопал по кактусу рукой, приглашая меня. Вот ведь везунчик, пальцы между иголками проходят.
— Нет, не сяду, — ужаснулась я.
— Почему? — удивился Подушка.
— Раз предлагаешь, значит что-то, не то! — заверила его я.
Подушка, пожав плечами, сел туда сам.
— Ы-А-А-А-А! — Подушка подскочил на месте и уставился на абсолютно чистое одеяло. Снова похлопал по одеялу. Вот ведь в рубашке родился, опять пальцы между иголками прошли. Но какой же все-таки олух, опять сел!
— А-а-а-а! — взвизгнул он, поднял одеяло и вытащил оттуда помятый кактус.
— Вот тебе раз! — подурила его я, еле сдерживая хохот.
Подушка общипал иголочки с помятой стороны кактуса, дошел до Иркиной койки и подложил не помятой стороной туда. Однако Ира успешно миновала его, перемахнув через опасное место, зато вот Одеяло.
— А-у-у-у-у-у! — заорал бедный Одеяло, подскочил на месте, и не увидев ничего предосудительного сел обратно. — А-а-а-а-а!
Тряхнув одеяло, он увидел нам кактус.
— ИРКА! — заорал он.
— Что? — повернулась Ира, с одним накрашенным глазом. Одеяло ужаснулся. Ира накрасила половину лица и повернулась еще раз, Одеяло даже на соседнюю койку пересел.
— Эх, надо было и туда положить, — хлопнул себя по колену Подушка. Мы с ним переглянулись и заржали.
Тем временем Ира оскорбилась незаслуженным обвинением и побила Одеяло подушкой.
— Ладно, ладно, только не кактусом, — быстро согласился Одеяло.
— Эх... надо было еще один, — вздохнул Подушка.
— Как бы я притащила два, ты бы заметил, — резонно заметила я.
— Тогда сейчас он был бы двухсторонний, — сказал Подушка. — Я бы на нем не посидел.
Я картинно от него отвернулась, задумываясь над техникой ношения двух кактусов. Он удивился.
— Х-А! — до меня дошло, как нести их, Подушка шарахнулся и откинулся на кровать.
Я чисто символически стукнула его по ногам, он снова сел.
— Это и ожидалось, — кивнула я, эстонец завис. Я приподнялась и погладила его по голове, напутствуя. — Переваривай.
Он озадачился сильнее, я притянула его ближе к кровати за длинные пряди волос и проделала тот же фокус. Он выпучил глаза и поскорее выпрямился, чуть снова не упав. Понаблюдав за ним еще с минуту, я ушла в туалет, так как после кактуса руки были липкими. Поплескавшись всласть и нанюхавшись мыла (ну люблю я этот запах), я вернулась в комнату и застала Подушку, самозабвенно наезжающего на Иру.
— Отдавай!
— Что?
— Нет, блин, куда ты дела мои кроссовки? Отдавай! Куда я без них пойду! Я даже по кипарису без них не полезу. Это же больно!
Ира удивленно смотрела на него.
— Тапки на красной даче, а там тихий час — не пустят. Отдавай! — требовал Подушка.
Я подошла к нему поближе и ткнула. Он на мгновенье повернулся ко мне и снова отвернулся к Ире.
— Отдавай! — воскликнул он.
Я потыкала его сильнее и дольше.
— Ольга, отстань! Ирка, отдай! — не поворачивался Подушка.
Я подергала Подушку за плечо, пытаясь наклонить эту жердину вниз и показать ему его кроссовки на моих ногах. Он рывками наклонился.
— Ольг! — возмущенно сказал он.
Я указала ему пальцем на ноги, он посмотрел, снова выпрямился, открыл было рот, чтобы сказать что-то Ире, и внезапно прозрел. Завертел головой, вспоминая, где же видел вожделенные кроссовки, и, вспомнив, уставился на мои ноги, после чего схватился за голову, да так, что мне представилась хорошо поставленная сцена с сидением на полу и вырыванием клочьев волос. Я с чувством, с толком, с расстановкой дошла до тумбочки, уселась, в последний раз рассмотрела свою ногу. А ничего так смотрятся, даже красиво. Классные у него все-таки кроссовки. Закончив осмотр, я поправила бантики, и вытащила ногу, не развязывая шнурков. Челюсть у Подушки все-таки отпала и звонко стукнулась об пол. Подобрав свои блудные кроссовки, он долго-долго и со вкусом их расшнуровывал, чтобы его нога туда влезла. Ира в непонятках какое-то время смотрела на нас, а потом залезла на кровать и стала по ней ползать на четвереньках.
— Она с ума сошло? — тихо спросил Подушка.
— Да нет, — ответила я. Подушка подсочил и обернулся ко мне. — Хм? — не поняла его я.
— Просто... не ожидал, что ответишь... и что тут сидишь... — ответил Подушка, нервно озираясь.
— Бу! — хриплым голосом сказала я.
Он вздрогнул и обернулся.
— Ты что? — так же ответила я.
Он снова взялся за шнурки.
— Не развязывай шнурки! — скомандовала я, тем же голосом. Он бросил кроссовки и принялся теребить пальцы. — И пальцы не завязывай!
Он прижал руки к лицу и улегся к себе на колени. Я тихонько пнула его, он резко выпрямился. Я залезла на кровать и поползла к подушке.
— Ты что как Ира? — ошарашенно спросил Подушка.
— Я не "какыра", — возмутилась я. Я взяла в руки подушку, уселась на её месте и принялась взбивать.
— Не бей меня, кукла Вуду! — попросил Подушка, состроив умильную рожицу.
Я с силой ударила подушку, эстонец пропищал, как котенок, и скрылся за бортиком кровати.
Я оставила подушку в покое и поползла посмотреть, что там с ним стряслось. Посмотрев, как он правдоподобно изображает предсмертные судороги уже на полу, я вернулась обратно. Но не успела доползти, как он снова заскулил.
— Почувствуй себя Марком, — раздраженно сказала я, снова ползя к Подушке.
— Кто такой Марк? — спросил Подушка.
— Кот, который, как кто-нибудь скулит — подбегает, — ответила я.
— А я думал, почувствуй себя Ирой, — предположил Подушка.
— Ну, это же по кругу бегать! — усмехнулась я, усаживаясь обратно на свое место. Я похлопала по кровати рядом с собой, подзывая Подушку. — А вообще у нас тут в Артеке салат "Почувствуй себя кроликом".
— Кем? — не понял Подушка, я опешила.
— Это такое быстроразмножающееся животное с длинными ушами, — ничего лучше я не подобрала.
Стало очевидно, что он так ничего и не понял.
— Одомашненный заяц! — сказала я.
— А-а! — дошло, наконец, до него.
— Осел, — констатировала факт я.
— А? — снова не понял Подушка.
— Ишак! — сказала я, он еще больше удивился. — Мул! Ну лошадь такая с длинными ушами.
— Лошадь?
— Ну, это корова такая без вымени и без рогов и с другим хвостом, — сказала я.
— С каким? — спросил он. Слава богу, кто такая корова он знал.
— С конским!
— С таким? — он собрал свои волосы в кучу. Учитывая стрижку, получилось весьма специфически.
— Не с таким облезлым, — раскритиковала я. — Как у Одеяла, только подлиннее.
— Мм... — так ничего и не поняв (видно, вообразив хвост с резинкой), он все же добросовестно представил все это и пришел к какому-то выводу. — А осел кто, а?
— Бэ! Бе-е-е-е! Баран! — сказала я подушке.
— Баран? Барана я знаю! — воодушевился Подушка.
