— Ну что ж, веди нас Анна к морю.
Солнце еще было нежным и ласковым, не сжигало, а только нежно ласкало кожу, легкий ветерок приятно обдувал лицо и дорожка, по которой как козочка скакала Аня, шла по красивым живописным местам. Придя на берег моря и отпустив девочку домой, девушки с огромным наслаждением принимали морские и солнечные ванны, болтали о разной чепухе и лакомились вкусностями, которые в избытке были напичканы в корзинку заботливой Марьей. Время бежало незаметно. Солнышко поднималось все выше и выше и уже достигло своей самой высшей точки. Приятное времяпрепровождение было прервано появлением Никодима.
— Г-жа Ксения, разрешите Вас побеспокоить, — смущенно пробормотал Никодим.
— Ну, побеспокой, — беспечно откликнулась Ксения.
— Тут какое дело... Кража у нас.
Ксения закрыла глаза и подумала, что спокойной жизни пришел конец. Откуда такая несправедливость? По хорошему она и сутки нормальной жизнью не прожила. Хотя нет, как раз сутки и прошли.
— Никодим, говори конкретно — у кого и что украли, — тяжело вздохнув, велела Ксения.
— Изумруды с ночной смены украли.
— То есть у меня украли.
— Да госпожа, у вас украли.
— И кто украл ты, конечно, не знаешь? — прищурившись, посмотрела на него Ксения.
— Вот вам Крест, не знаю, Хозяйка, — перекрестился страдающий Никодим.
— И часто у вас такое бывает?
— Первый раз за всю историю. Я тут вот что подумал...
— Ну говори смелее.
— Народ он же что думает. Раньше у них хозяин был сам Нептун, у него не забалуешь, а тут — хозяйка, вот они и того...
— "Того" это ты хорошо сказал. Ступай Никодим во дворец, выясни все что сможешь, когда вернусь я тебя вызову с докладом. И если увидишь госпожу Астрик, скажи, что я просила ее найти меня. Все ясно?
— Да, Хозяйка. Уже бегу.
После ухода Никодима, Ксения совсем сникла. Такого удара она никак не ожидала. Ее чудо-остров начинал становиться довольно серьезной обузой.
— Элл, что же делать, а?
— Что делать, что делать? Разыскать вора и устроить публичное наказание, чтобы другим не повадно было.
— Я что по-твоему Пинкертон или Шерлок Холмс? Я в жизни преступников не искала. И даже с какого конца за это дело браться не представляю.
— Ну а я тебе зачем? — лукаво улыбаясь, спросила Элла.
— А ты зачем? — не понимая, спросила Ксения.
— О Боже, вот тупица. Я кто? Я пифия! Я тебе любого преступника на блюдечке выложу. Войду в транс и увижу, кто спер камушки. Я только может имя сказать не смогу. А в лицо узнаю факт. Так что сейчас вернемся во дворец. Ты изобразишь серьезное расследование. Будешь сидеть в тронном зале по одному выслушивать показания свидетелей. А я нюхну быстренько и потом соберем всех перед крыльцом, я укажу преступника и ты его сурово покараешь. После такого показательного примера, они решат, что ты их насквозь видишь и никогда больше у тебя даже сосновой иголки не сопрут. Главное наказать построже.
— А получится? — с сомнением спросила Ксения.
— Еще как получится. Ты только не переживай. Сейчас все в деревне будут на тебя пялиться, как ты себя поведешь. Иди как ни в чем не бывало. Ты на отдыхе и волноваться о подобной мелочи тебе не пристало. А потом как шарахнем им по башке, вот это будет эффект.
За неимением другого выхода Ксения согласилась с вариантом Эллы, и они отправились во дворец. Народ, и правда, с интересом наблюдал за своей Хозяйкой. Ксения с самым безмятежным видом прошла по улицам с любопытными гражданами. И даже поднимаясь по ступеням крыльца, сохранила беззаботную мину. Чему был безмерно удивлен управляющий Никодим, ибо не ожидал от Хозяйки такого спокойствия. Войдя в дом, Ксения прошла в тронную залу. Отдала Элле корзинку, подмигнула ей и уселась на трон. Никодим встал перед троном и явно ожидал позволения говорить. Ксения помучила его минуту-другую, сохраняя молчание, затем смилостивилась и велела говорить.
— Я всех опросил, никто ничего не знает, Хозяйка, — изрек немногословный Никодим.
— А что сторож говорит?
— Говорит, что на минутку уснул, будто леший его попутал, а когда проснулся изумрудов уже не было.
— А почему же он сразу крик не поднял?
— Так говорит, что все еще спали, а чего народ будить, если изумруды уже все равно пропали.
— Замечательно. И все спали, никто ничего не видел? — с усмешкой спросила Ксения.
— Так точно.
— Ладно, зови сюда этого сторожа.
— Зачем? — опешил Никодим.
— Я что перед тобой отчитываться должна? — подняла левую бровь Ксения. — Ты голубчик кажись забылся,. — голос Хранительнице начал звенеть от гнева. — Если мне не изменяет память, то именно ты у нас управляющий. И именно ты отвечаешь за порядок на моем острове. Так что ты лично несешь ответственность за то, что произошло. И сторож тобою на то поставлен был, чтобы добро мое охранять, а не спать. Значит, раз он проспал кражу, а ты его нанял, с вас и взыщу убытки. А то ишь, разошлись. Вам Нептун отцом родным, по сравнению со мной покажется. Так что быстро исполняй что велено. А то я тебя с удовольствием отправлю в места весьма отдаленные.
Побледневший как полотно, Никодим мигом исчез из поля зрения, и Ксения смогла перевести дух. В школе в театральных постановках ей участвовать не приходилось, поэтому роль Хозяйки ей давалась с большим трудом. Она с большим удовольствием заперлась бы сейчас в спальне и ревела, думая о том какая она несчастная. В тронный зал зашла хмурая Ася.
— Привет. Слушай, я так расстроилась, когда мне все это рассказали. Ты отдохнуть приехала, а тут такой геморрой. Да, удружили мы тебе с папенькой. Подарочек еще тот, с гнильцой. Ты уже решила, что делать будешь?
— Найду преступника и покараю всех виновных, — тоскливо ответила Ксения.
— Ну что ж, подход правильный.
— Ась, а как здесь карают за воровство и разгильдяйство? Я так понимаю, деньгами их не накажешь. У них тут натуральное хозяйство. Им эти деньги на фиг не сдались. Милиции и суда, я думаю, здесь тоже нет. А уж о тюрьме даже думать не приходиться. Я просто ума не приложу, какие тут наказания применяются.
— Тут отработанная форма наказания: порка плетью — пятьдесят ударов, после чего в яму на воду и хлеб суток на десять. Ну, еще они же ежемесячно оброк платят, можно его в наказание увеличить. Процентов десять будет очень существенно. Больше ничего и не придумаешь.
— Я надеюсь, про порку ты шутишь? — недоверчиво спросила Ксения.
— Какие уж тут шутки. Телесные наказания обыденный вариант при такой системе. В принципе максимально — это сотня ударов. Но после такого очень мало кто выживает.
— Кошмар. А пороть я сама должна буду?
— Нет. Выберем двух мужиков покрепче, да позлее.
— Я не смогу, — совсем сникла Ксения.
— Еще как сможешь. Ты должна понимать, что ты несешь ответственность за этот остров и за его народ. Я понимаю, для тебя эти изумруды тьфу, мелочь. Но ты подумай о том, что до сегодняшнего дня на острове преступность как таковая отсутствовала. И спровоцировала ее появление ты. Если ты сейчас оставишь этот проступок без наказания, и при чем серьезного наказания, то покажешь им, что теперь все дозволено. А там где сегодня украли, завтра изобьют, послезавтра изнасилуют и убьют. И ответственна за это будешь ты.
— Ну, спасибо.
— Ксень, да ты не обижайся. Я понимаю, что ты ни в чем не виновата, но это жизнь и надо учиться смотреть вперед и предугадывать последствия своих действий или бездействий. Даже без этого чертового острова, твоя жизнь теперь будет наполнена подобными ситуациями. Твой дар это не только возможность шляться из места в место. Придет время, и ты начнешь его использовать на благо общества. И тогда тебе очень серьезно придется взвешивать, что благо, а что зло.
Ася замолчала и Ксения постаралась переварить все, что только что услышала. В зал вошла Элла.
— Я знаю, кто украл. Зовут его Иван. Совсем молоденький парнишка. Вчера в трактире распинался, что все бабы дуры и теперь, когда над ними баба стоит, творить можно что угодно, ничего за это не будет. Совсем сопляк еще. Так что если соберешь народ, я тебе укажу на него. А изумруды он у себя дома спрятал под половицей в верхнем правом углу кровати. Можешь не сомневаться: я собственными глазами видела, как он у спящего сторожа из под носа камушки увел.
— Ясно. Спасибо тебе. Будем разбираться. Ася, ты как считаешь, во время разборок тебе со мною рядом лучше не маячить, да?
— Мудро говоришь, мать. Я рада, что ты это понимаешь.
— Что ж, похоже пора поднимать свой авторитет, — с тоской в голосе произнесла Ксения.
Вошел Никодим со сторожем.
— Вот привел, Хозяйка. Сторож Федор.
— Ну что Федор ты мне расскажешь? — ледяным тоном спросила Ксения.
— Да, что уж тут сказать, матушка! Заснул я не в добрый час! Старость она, знаешь ли, свое берет. Как не креплюсь, а сон все побеждает.
Ксения присмотрелась к Федору и отметила, что возраст у мужика был не шибко дряхлый и старость тут совсем не причем, а вот частое употребление крепких алкогольных напитков явно отразилось на челе Федора.
— И ты ничего не видел и не слышал?
— Ничего, матушка. — Федор переминался с ноги на ногу и не отрывал глаз от пола.
Ксения выдержала зловещую паузу. Ситуация начала ее раздражать. Ее, похоже, здесь все за слабохарактерную идиотку держат. Ну, что ж, если они думают, что смогут вить из нее веревки, то они ошибаются.
— Никодим, собери всех жителей острова. Всех — от мала до велика. Всех кто может ходить. Детей, подростков, взрослых, стариков — всех.
— Так на работах же все, день еще, — промямлил Никодим.
— Я не достаточно четко приказала? Или ты что-то недопонял? Ты сегодня много очков потерял Никодим. Не советую гневить меня дальше. Ты приказ слышал?
— Слышал, госпожа.
— Понял?
— Понял, госпожа.
— И если хоть один не явится, хоть больной, хоть умирающий, законопачу в бочку и брошу в море. Иди исполняй.
— Ты Федор иди на улицу, жди со всеми.
— Слушаюсь, матушка.
Девушки снова остались одни. Ксения сидела на своем жестком троне, а подруги стояли и изумленно глазели на нее.
— Неужели и вправду в бочку законопатишь? — сиплым голосом спросила Элла.
— Да она тут пять минут назад в истерике билась, как это можно розгами кого-то отходить. Кому ты веришь? Это она так, старается народ запугать. — фыркнула Ася.
— А что мне остается? — срывающимся голосом спросила Ксения. — Ась, ты вопрос с капитанской книгой решила?
— Да, решила, ты не переживай. Сейчас еще только час дня, а ребята часам к трем подъедут не раньше. Надо будет кого-нибудь послать их встретить, чтобы не плутали.
— Ты мне напомнишь?
— Да, конечно.
Постепенно за окном собралась галдящая толпа. Народу было еще больше чем вчера. Никодим зашел в зал и объявил, что пришли все кто есть на острове. И больные и здоровые. И дети и взрослые. Ксения велела ему дожидаться ее на улице. Хозяйка впала в панику. Перспектива суда над вором пугала ее до дрожи в коленях.
— Ну что, попробуй в окно углядеть — кто украл мои камушки, — обратилась Ксения к пифии. Элла подошла к окну и посмотрела на толпу.
— Господи, да вот же он стоит в первом ряду. Видать совсем не боится.
— А чего ему боятся. Он же не знает, что у нас на острове пифия отдыхает. Кто конкретно?
— Да вон мальчишка в синей рубахе, с волосами цвета соломы.
— Да он же совсем ребенок! — возмутилась Ксения.
— Лет пятнадцать, самый трудный возраст. Я когда его в трансе увидела, даже не поверила сначала. Пришлось повторять.
— Ясно. Ну что делать, знать судьба у него такой. Ладно, девочки подождите меня здесь. Я скоро вернусь.
Ксения вышла на двор и толпа постепенно затихла. Ксения тяжелым взглядом окинула толпу. Выражения лиц были самые разнообразные. От веселых до испуганных. Приняв самый строгий вид, на который была способна, Ксения заговорила, делая многозначительные паузы.
— Все вы знаете, что произошло... Некоторые из вас знают, кто преступник... Ну и, конечно, сам преступник знает, что виновен... И я знаю — кто вор... — по толпе пробежала легкая волна интереса — Для начала я предоставляю возможность вору сознаться в преступлении добровольно. Даю ровно минуту на размышление. Минута пошла.
Ксения стояла и равнодушно осматривала толпу. Все оглядывались друг на друга. Но никто не вышел и не сознался в содеянном. Нельзя сказать, что Ксения ожидала другого, но все равно была разочарована
— Ну что же, минута прошла. Преступник не сознался. Теперь я предоставляю последнюю возможность тем, кто догадывается о том — кто это сделал, выйти и обличить преступника. Знайте, что укрытие преступника тоже наказуемо. И вам я даю минуту.
Наблюдая эту минуту за воришкой, Ксения видела, как нервно он оглядывается по сторонам. Но никто не вышел с обвинениями и к концу минуты он принял свойственную подросткам позу "а с меня все как с гуся вода".
— Хорошо. Вы сами лишили себя возможности, снискать снисхождение и помилование. Старалась быть добра и справедлива к вам, но, похоже, царь Нептун не привил вам чувства ответственности и благодарности. Если бы преступник сознался в содеянном, я бы назначила ему самую слабую меру наказания. Если бы кто-то из вас указал мне на преступника, то наказание понес бы только вор. А так все вы повинны в том, что произошло. И все понесут в той или иной мере наказание. Теперь, когда вы знаете, как обстоят дела, я даю преступнику последний шанс сделать шаг вперед. Найди в себе мужество сознаться в содеянном..... Нет? Не можешь, ну что ж тогда я назову имя вора. Ксения медленно спустилась по ступеням вниз и пошла с другой стороны от Ивана вдоль первого ряда. Она шла очень медленно, разглядывая каждого, кто стоял в первых трех-четырех рядах. И под ее холодным пронизывающим взглядом люди подтягивались как солдаты в шеренге. Чем ближе она подходила к Ивану, тем медленнее она шла. Остановившись перед стоящим рядом с ним парнем, она пристально разглядывала его. В глазах парнишки появился непонимающий страх, его начало колотить крупной дрожью. Ксения, не сходя с места, опустила глаза вниз, и затем подняла их сразу на Ивана. Встретившись с ним глазами буквально на мгновение, она снова опустила глаза и опять подняла их на стоящего перед ней парнишку. После чего отошла к крыльцу и чуть слышно сказала:
— Иван, сделай три шага вперед.
Толпа изумленно ахнула. По количеству ахнувших голосов, Ксения поняла — как много людей знало, кто украл изумруды. Иван позеленевший стоял на месте, все еще не веря в то, что его вычислили. Ксения чуть громче повторила.
— Иван, выходи вперед. Препираться бесполезно. Мне доподлинно известно, что изумруды украл ты. Выходи.
Поникший Иван медленно подошел к Ксении. Он напоминал сдутый шарик.
— Итак, ты посмел не только словесно оскорбить меня перед людьми в трактире, ты осмелился украсть мою собственность, ты был настолько нагл, глуп и смел в своих действиях, что спрятал изумруды в подпол под своей же кроватью. И при этом — ты оказался труслив, когда тебе было предложено сознаться в содеянном, и понести наказание одному. Ты оказался достаточно смел совершить поступок, но слишком труслив, чтобы ответить за него. Повернись лицом к народу. Пусть они видят лицо вора и труса, из-за которого все понесут наказание.
