Не магией единой

— Спасибо, — поблагодарил Ник. — Было очень вкусно.

— Как оно могло быть невкусно? — удивилась женщина. — Это ж повар готовил, а не истопник какой-нибудь. И не просто повар, а о-го-го какой повар! Да только спасибо в кружку не нальёшь.

— Это само собой, — Ник протянул ей монету, и судя по радости на её лице, крупнее, чем она надеялась.

— Спасибо, мне тоже понравилось, — сказала я. — А это нальёте в кружку, — я протянула монету повару, его жена дёрнула рукой, но я вручила плату ему, а не ей, почему-то мне показалось, что правильно будет именно так.

* * *

Пока мы выбирались из служебных помещений, я рассказала Нику, что сыщики, если верить их докладу в министерство, полностью сняли подозрение со слуг. Всё оказалось очень просто — они ещё раз допросили демона-надзирателя, и выяснили, что он в полночь снимает наблюдение только с жилых помещений. Демон заявил, что никто из слуг за всю ночь даже не пытался покинуть подвал.

— Во дают ребята! — восхитился Ник. — Сперва объявили демона мёртвым, потом снова допрашивают. И все делают вид, что допрос мертвецов — самое обычное занятие.

— Им отдан приказ найти убийцу любой ценой. Даже если все узнают, что творится в школе.

— Чтобы снять подозрения со слуг, не нужен никакой демон. Вылезти в окно могли только тот пьяница, который чинит краны, и истопник. Пьяница в запое, он отпадает. А истопника мы видели, помнишь, он дрова нёс?

— Помню.

— От него воняет так, что аж глаза слезятся. Не представляю, чтобы Эльза повернулась к такому типу спиной.

— Ты с самого начала считал, что убийца — кто-то из магистров. Но так и не объяснил, почему.

— Мотив, Алиса. Смотри, кому выгодно. Что получает любой из слуг от её смерти? Ничего. Разве что спёр бы что-нибудь из её комнаты, но спереть гораздо проще без убийства.

— Ник, почему не слуги — разобрались уже три раза. Ты мне скажи, почему не школяры.

— Всё тот же мотив. В школе нет никого, кому было бы выгодно прикончить девчонку. Разве что чинушам, над которыми она издевалась. Кстати, Гизела говорила, что Эльза была далеко не самой злобной их обидчицей. Да и ни на что эти чинуши не способны, ни убить, ни обмануть сыщиков.

— Я тоже чинуша, не забыл?

— Ты на них ни капли не похожа. Ты действуешь, а они ноют.

Я мысленно вздохнула. Пока что от моих действий вообще никакого толку. Но всё равно приятно.

— Ник, а как же все эти любовные истории? Разве ради любви не убивают?

— Где ты тут видишь любовь? Сплошной разврат. К тому же она была фавориткой принца. Кто в здравом уме посмеет бросить такой вызов сразу двум могущественным династиям королевства?

— Ты уверен, что они тут все в здравом уме?

— Не связываться с королевской династией хватит ума у самой последней дуры.

Я вспомнила мамины слова. "Это может очень плохо кончиться, особенно для нас с тобой", сказала мне она. Мама, конечно, не дура, тем более, не последняя, но Ник, похоже, прав.

— А страх, что герцог узнает, кто опозорил его дочь? Магистры этого боялись.

— Боялись уже после её смерти. А раньше — что им угрожало? Герцог наверняка и сам здесь учился, так что прекрасно знаком с местными нравами.

— А если она всё-таки отяжелела? Тогда герцог перестал бы закрывать глаза на все эти шалости. Принц нам сказал, что этого не было, и он не врал, но она же могла и выдумать, а потом пригрозить.

— Беременность Эльзы приписали бы принцу. Она его фаворитка, а не кого-то из магистров. Хлипкий мотив. Скажи ещё, что она что-нибудь лишнее о ком-то узнала, и ей кинжалом заткнули рот.

— Почему нет? Тот же магистр гимнастики прямо просится на плаху. Если бы герцог потребовал, никакой школьный устав не спас бы извращенца!

— В школе постоянно держат такого, как этот гимнаст. Герцог об этом и так знает.

— Ник, что-то я тебя плохо понимаю. Ты сам говорил — ищи, кому выгодно. Теперь говоришь, что не выгодно никому.

— Нет, не совсем так. Не выгодно никому в школе. Значит, выгодно кому-то за школьным забором.

— Но демоны сказали, что в ту ночь чужих тут не было!

— О наёмных убийцах леди Алиса, будущий министр внутренних дел, конечно же, никогда не слышала.

— Гильдию убийц уничтожила моя прабабушка.

— Ну, этот убийца не из Гильдии, даже если её разгромили не до конца или потом воссоздали.

— Хорошо, не из Гильдии, но почему обязательно магистр?

— Понимаешь, выбор исполнителя очень зависит от личности заказчика.

— Нет, не понимаю.

— Смотри, Алиса, если кухарке надо кого-то убить, а сама она не справится, кого она может нанять?

— Не знаю.

— Бродягу может?

— Конечно.

— Мясника?

— Почему нет?

— Ювелира?

— Какой из ювелира убийца?

— Ладно, ювелира не нужно. А рыцаря? Из него убийца что надо.

— Рыцарь не станет этого делать! Есть целый Рыцарский кодекс, даже если ты, простолюдин, о нём никогда не слышал!

— Вот! Кухарка не может нанять рыцаря. А какой-нибудь граф? Или барон?

— Если рыцарь — вассал графа, достаточно просто приказать, — я вспомнила уроки истории.

— Приказали — и кодекс полетел на мусорник. Чудесно. Но не будем отвлекаться. Так что, чужого вассала нанять никак нельзя?

— Это будет предательством.

— Так можно или нельзя?

— Наверно, можно. К чему тут все эти рыцари и кухарки?

— К тому, что мы точно знаем, кто заказчик.

— Ник, ты возомнил себя королём?

— С чего вдруг такой вопрос?

— С того, что "мы" о себе говорят короли. А если "мы" — это ты и я, то мы не знаем точно. Если не знаю я, то не знаем и мы.

— А ты подумай, кому выгодно, чтобы Эльзу убили.

— Много раз уже подумала. Никому. Её смерть никому ничего не даёт.

— Даже если не будет найден убийца? Ты же ясновидица. Взгляни, к чему это всё приведёт. Хотя и ясновидение тут не нужно. Зачем ты здесь? Что ты хочешь предотвратить? И кому будет выгодно, если убийцу так и не найдут?

Я так и застыла посреди коридора. Выгодно, конечно, герцогу — он станет королём. Но ради этого убивать собственную дочь? Это каким же чудовищем нужно быть? Неужели блеск короны настолько затмил ему глаза?

— Убить собственную дочь, — повторила я вслух. — Невозможно!

— Весёлый Король, чтобы вернуть трон, отрубил голову родному дяде. Видишь принципиальную разницу?

— Ник, это же разные вещи! Дядя Весёлого Короля сам всё затеял, а Его Величество не имел выбора, и...

— Эльза тоже что-то затеяла. Стала любовницей принца. Думаешь, только потому, что он знает толк в постельных делах?

— Я не могу в это поверить. Не могу!

— Предложи другой мотив. Но не сейчас.

— Почему?

— Потому что мы пришли. Обсудим это позже, сейчас надо кое-кого допросить.

Он открыл дверь и с решительным видом вошёл в чьи-то покои. Даже не постучал. Мне ничего не оставалось, как войти вслед за ним.

* * *

Комната была чуть побольше, чем у школяров, но и она с трудом вмещала людей, пожелавших в ней находиться. На кровати лежал магистр гимнастики, положив раненую ногу на две подушки. Место укуса стальной крысы было замотано полосками тонкой белой ткани, сквозь которую проступала красная жидкость. Я сперва подумала, что кровь, но присмотревшись, поняла — это что-то другое, не бывает крови с малиновым оттенком.

Возле него на табурете сидел заплаканный мальчишка, тот самый тощий недомерок, который ночью кромсал кинжалом одеяло Ника. На другом табурете, стоящим чуть поодаль, устроилась магистр живописи. Вытянув свои длинные ноги до середины комнаты, она читала какую-то книжку, судя по картинкам — рыцарский любовный роман. Неподалёку от неё стоял главный магистр, он что-то говорил, но замолчал, как только мы вошли.

— Вон отсюда! Оба! — прошипел магистр гимнастики, бросив на нас злобный взгляд.

— Так не пойдёт, дорогой друг, — весело ответил Ник. — Ты ко мне явился без приглашения, теперь терпи ответный визит. Моя стальная крыса хоть и отравилась тобой, но самую малость. Она себя чувствует нормально, а ты? Доживёшь до плахи?

— Доживёт, — фыркнула магистр живописи. — Хотя у него неприятное нагноение.

— А вы что, здешний доктор?

— Да, обязанности целителя возложены на меня.

— Против нагноения в Ином мире есть лекарства. Если нужно, я могу организовать быструю доставку.

— Не нужно, Николас. У нас есть все необходимые снадобья. Те, что в Ином мире именуются антибиотиками — тоже. И мазь, вытягивающая из раны гной. Я их уже применила. В школе "Королевская кровь" всё по высшему разряду, не беспокойтесь. А разве за ночное нападение ему грозит плаха?

— За это — нет. А вот за убийство леди Эльзы...

— Я не убивал её! — заорал гимнаст. — Сколько можно повторять?

— А кто, дружище? — Ник говорил с ним ласково, как с давним товарищем.

— Не знаю!

— В общем, не так и важно, убивал ты её или нет. Казнят за это тебя. Магически убийцу не нашли, ищут другими способами. И всё, что обнаружили, аж кричит, что ты убийца. Вот смотри. Тот, кто убил леди Эльзу, вылез в окно и дальше ушёл по стене.

— Чушь! Никто здесь не лазит по окнам!

— Не отрицай очевидного, идиот! — неожиданно рявкнула женщина. — Через дверь убийца не уходил, значит — через окно!

— Ну, пусть так, — покорно согласился гимнаст. — При чём тут я?

— Ну, а кто тут, кроме тебя, ещё такой ловкий, что смог спуститься по стене?

— Но я даже не умею пользоваться кинжалом! У меня его вообще нет!

— Это отлично объясняет, почему убийца работал школьным кинжалом, а не своим.

— Я не смогу никого убить ни своим кинжалом, ни школьным!

— Ладно, ты не можешь. А твой дружок? Забыл, как этой ночью он убивал спящего меня?

— Врёшь! Тебя там не было!

— Конечно, не было. Только поэтому я и остался жив. Против меня вы действовали вдвоём. Может, вдвоём и против Эльзы?

— Но зачем мне или ему убивать девочку? — несчастный магистр чуть ли не плакал, понимая, что таких доказательств хватит любому королевскому судье, особенно когда дело должно быть раскрыто любой ценой.

— И это мы ночью выяснили. Твой дружок очень даже разборчиво объявил, что он ненавидит женщин, поскольку именно из них проистекает всё зло мира.

Мальчишка повернулся к Нику, его лицо было искажено ненавистью, наверняка он собирался атаковать магически. Ник шагнул вперёд и чуть в сторону, и ухватил малолетнего женоненавистника за нос.

— Пусти, чернь! — завопил тот.

Ник, конечно, не отпускал, наоборот, крутил нос туда-сюда. Мальчишка тихонько поскуливал и всё пытался нанести магический удар, но у него не получалось даже упереть в Ника взгляд.

— Леди магистр, хоть вы и один из источников всемирного зла, окажите, пожалуйста, юному мерзавцу первую помощь, — попросил Ник и швырнул недомерка к ней. — Я думаю, лучше всего будет нежно прижать его к груди.

— Нельзя так с ребёнком, — магистр осуждающе поджала губы. — Даже если он пытался тебя убить.

— Очень убедительно, — вступил в разговор главный магистр. — Но вы, Николас, должны ещё объяснить, как эти двое обошли заклятие правдивости. Оно уже много веков считается непреодолимым.

— А они запросто преодолели, — всё так же весело и радостно заявил Ник. — Смертельный удар наносил малолетка, мы ночью видели, как он лихо управляется с кинжалом.

— Врёшь! Я не убивал Эльзу! — заорал мальчишка.

Он говорил правду, а Ник врал. Но я не собиралась говорить это вслух.

— Говорю же, по мнению этого благородного малыша, все женщины от рождения виновны во всём, и заслуживают смертного приговора. Разве палач убивает? Нет, он казнит! Казнь — не убийство.

— Я не казнил Эльзу! Я вообще никогда даже не заходил в её комнату!

— Значит, леди Эльзу убили в другом месте, — снова соврал Ник. — Но это всё вы расскажете сыщикам, под тем самым непреодолимым заклятием. А меня интересует другое. Зачем ты, дорогой гимнаст, полез в мою комнату со своим дружком? Или тоже скажешь, что не лазил?

— Это не имеет отношения к убийству! — заявил магистр. — Я не стану отвечать.

— А я считаю, что очень даже имеет, — к своему удивлению, на этот раз лжи в словах Ника я не почувствовала. — Ладно, отложим этот вопрос на потом. Раз уважаемый лорд магистр молчит, обратимся к его малолетнему дружку. Просвети меня, о благороднейший сын барона, какой бог сказал тебе, что женщина — сосуд зла?

— Бог, — ахнула магистр живописи. — Но ведь религия в королевстве запрещена!

— Во многих других королевствах — запрещена, у нас — нет, — поправил её главный магистр. — Запрещены только публичные отправления религиозных обрядов и публичные же утверждения о существовании бога или богов. Сами по себе варварские верования дозволены, за исключением некоторых особо отвратительных культов.

— Ты понял вопрос, малявка? — продолжил Ник. — Что это был за бог?

Мальчишка тяжело дышал и явно был готов зареветь. Женщина, чтобы успокоить, погладила его по голове, но он отдёрнулся от её руки, как будто она жгла его огнём. Я подумала, что Ник бы не отдёрнулся, и мне снова захотелось её убить. А ещё я не понимала, при чём тут бог. И непонимание, и желание убить я попыталась скрыть, придав лицу безразличное выражение.

— Отвечай! — рявкнул Ник. — Что за бог?

— Это не запрещённый культ, — испуганно прошептал юный лорд. — Мой Бог — добрый!

Смешно. Добрый бог требует от своих приверженцев убивать людей. Но ещё позавчера я сама была уверена в доброте нашего короля, который занимался тем же самым.

— Твои родители знают? — бесстрастно спросил главный магистр.

— Нет, — мальчишка заревел в голос.

— Где тебя затянули в секту? Здесь, в школе?

— Нет.

— С этим пусть разбираются сыщики, — предложил Ник. — Или сам барон, нам без разницы.

— Да, — согласился главный магистр. — Не возражаю. Школа ни при чём, так что нам эта история ничем не повредит. Отведи его к сыщикам, пусть делом займутся, — приказал он женщине.

Та неохотно закрыла книгу, встала с табурета, потянулась, разминая затёкшие мышцы, и призывно глянула на Ника, облизнув губы. Тот покраснел и стал смотреть в другую сторону, хотя там не было и не могло быть ничего интересного.

— Если мальчишка по пути тебя зарежет, я ни капельки не расстроюсь, — шепнула я ей. — И даже наоборот.

* * *

— Николас, как вам удалось распознать, что он — сектант? — спросил главный магистр, как только за сыном барона и непристойной женщиной закрылась дверь.

— Доводилось иметь дело с варварами, поклоняющимися своему Богу, лорд главный магистр. Я посещал Храм и участвовал в некоторых обрядах. Культ достаточно безобидный, да и было это всё далеко от границ королевства. Там и услышал от кого-то из верующих, что женщина — сосуд зла. Но высшие жрецы эту идею не поддерживали.

— В каких обрядах ты участвовал? — полюбопытствовала и я. — Читала как-то про один обряд плодородия, там избранной девушке нужно...

— Потом расскажу, Алиса, если тебе ещё будет интересно. Не бойся, я не считаю женщин злом.

— Некоторые — самое настоящее зло. Но они уже ушли из этой комнаты.