Тонкая, тонкая нить

Кабинка вздрогнула, остановилась. Вспыхнул транспарант: "Станция Луна-Сити". Лунное метро, пробившее хордальными тоннелями кору планеты, функционально как куриное яйцо. Большинство станций напоминают операционные. Например, эта — пересадочная, Луна-Сити — завод "Дюрандаль". Белый пластик уступчатых слепых арок, хромированный металл полуколонн — мертвую стерильность холла скрашивают только вьющиеся по стенам растения. Цепкие зеленые лианы выглядели восхитительно живыми, и Джузеппе попытался отыскать если не цветок, то хотя бы бутон. Увы, загрустившему лейтенанту счастливых предзнаменований не полагалось, и его взгляд переместился на коллег. Пятеро мужчин и одна женщина — все уже в скафандрах. Вместе с Джузеппе они составляют дежурную смену завода. Еще один старший оператор, четыре оператора и начальница смены.

В ответ на приветствие Соколова только поджала губы и демонстративно взглянула на часы в браслете перчатки.

— Форма не прибавила вам дисциплины, Матуччи. В следующий раз мы отправимся одни, а вы будете отчитываться за прогул.

Пит за ее спиной скорчил рожу. Конечно! Это он выдул вчера все пиво, мерзавец! Остальные смотрели на Джузеппе с легким недоумением. Должно быть, парадная форма представляет разительный контраст с тем, что виднеется над воротником.

"Слегка небрит и пьян до синевы, — подумал Джузеппе. — Образец офицера, блин!".

Щелкнул дактизамок, стенная панель скользнула вверх. Джузеппе извлек из бокса полужесткий скафандр и в считанные минуты упаковался. Соколова придирчиво осмотрела крепления перчаток, шлема, проверила уровень кислорода в баллонах. Да, Луна флиртует с человечеством уже триста лет, но по-прежнему не прощает ошибок.

— Поторопимся! — скомандовала Соколова. ИскИн метро давно опознал инженеров, тяжелая дверь распахнулась, едва они к ней приблизились. Цилиндрический вагон мягко качнулся в магнитном поле, тамбур шлюза отцепился с разочарованным вздохом.

— Прошу садиться, — зажурчал в динамиках бездушный баритон. — Пожалуйста, пристегнитесь.... Мы отправляемся.

Вагон метро двинулся, замелькали ускоряющие кольца, инерция мягкой лапой вдавила Джузеппе в кресло, напомнив, что он редко тренируется на гравистенде.

"Скоро превращусь в натурального селенита, и все — прощай Земля! — вздохнул про себя Маттучи. — Плевать. Дорасту до начальника смены, буду путать звезды с огоньками орбитальных фортов и никогда не увижу настоящего врага. Ну не рай ли?"

Пит наклонился и зашептал в ухо:

— Ну, как тебе Тилли? Огонь девчонка, правда?

"Значит, ее зовут Тилли", — подумал Джузеппе.

— Ох, вы вчера и зажигали! — продолжил Пит. — Канкан на столе — это что-то!

Юноша почувствовал, что краснеет.

— Да ладно, не строй из себя девственника! Здорово оттянулись, считай, последний раз. Слышал, нас переводят на военный график?

— Когда? — насторожился Джузеппе.

— Пока только слухи, — отмахнулся Пит. — Скальдия передала, что атакована неизвестным противником и замолчала. Гиперборея приняла миллион беженцев, их правительство в истерике...

— Но кто на такое способен? В нашем рукаве уже давно все чисто...

— А если они пришли из Великого Ничто? — вытаращил глаза Пит. — Из межгалактического вакуума?

— Да ну тебя, болтун, — махнул рукой Джузеппе. Верить Питу все равно, что читать ежедневные гороскопы — занимательно и бесполезно.

Вагон начал торможение. Лицо Пита побледнело, он замолчал, отдуваясь.

"Похоже, не я один лодырничаю, — злорадно подумал Джузеппе".

— Станция "Дюрандаль", — объявил автомат. — Прошу закрыть шлемы и проверить герметизацию скафандров. За бортом вакуум.

"Станция"... Круглая площадка с перильцами на дне вертикальной шахты. Из удобств — только редкие цепочки огоньков на стенах. По прихоти съехавших на безопасности строителей "Дюрандаля" им предстоит своим ходом тащиться по лунной поверхности почти километр. Все попытки уговорить начальство проложить транспортный тоннель или хотя бы ветку чейнвэя, наталкивались на железобетонный довод: "Не предусмотрено инструкциями". Впрочем, Джузеппе прекрасно понимал, в чем дело. Тому, кто сумеет проломить оборону Солнечной, Луна всяко будет на один зуб. Зато если начнутся внутренние разборки...

Джузеппе вышел из-под броневого козырька, стекло шлема потемнело, защищая глаза от яростного солнца, висящего над горизонтом. Да, все так. Сотни раз видено в хрониках, тысячи раз читано в книгах. Четкие грани безатмосферных теней, полыхание белого огня и черный мрак. Привычно, скучно. Здесь не меняется ничего и никогда. Вот протоптанная в рыхлом реголите тропинка — если постараться, можно найти следы двадцатилетней давности. То ли дело бесконечно переменчивое лицо Земли! Снег, гроза и туманная слякоть, роса на траве, деревья под ветром... И конечно же, вода — суть Земли, ее основа, ее жизнь... Реки, моря, океаны, смеющиеся под солнцем и плачущие в дождь, то ласковые и тихие, то неудержимо гневные... Вот она, висит в мертвом небе, огромная, совсем рядом, стоит только протянуть руку...

"Э, дружок, — подумал Джузеппе, — да ты, видать, окончательно расклеился. Пять минут назад ты собирался вовсе остаться на Луне, а теперь умиляешься, глядя на далекую родину". Он перевалил гребень кратера и остановился, оглядывая раскинувшуюся панораму.

Мемориальная площадка завода "Дюрандаль".

Да что с ним сегодня такое?! Зрелище стальных гигантов, застывших вечными памятниками самим себе, волновало его лишь в первые месяцы работы — потом примелькалось и стало таким же обычным, как изломанные пики скал на близком горизонте.

— Матуччи, перестаньте считать ворон! — динамики шлема на редкость точно передали раздраженный тон Соколовой, и Джузеппе длинными плавными прыжками принялся догонять уже добравшихся до подножия склона коллег.

Дюрахромовые горы Боло надвинулись, заслонили горизонт. Уступчатые пирамиды гласисов заставляли вспомнить Египет. "Все на свете боится времени, но даже время боится пирамид". Воплощенная в камне и металле мощь, пронесшая сквозь столетия непреклонную волю крохотных комочков слизи, гордо именующих себя "людьми", поражала. Когда-то эти машины утверждали примат человеческой расы во всех концах освоенного космоса, а теперь застыли здесь. Джузеппе не знал, деактивированы они, или же их личности все еще живут в кремнестальных темницах, лишенные возможности двигаться и действовать. Могут ли они общаться между собой, и если да, то о чем они говорят? Видят ли Боло сны?

Джузеппе стало невыносимо стыдно. Три года ты сидишь здесь, два последних — дуешься на весь свет, и за все это время не удосужился узнать о машинах, которыми бредил с детства! Зато постарался, вывел светящейся краской на огромном катке: "Здесь был Джузи". После смены надо бы стереть непотребство...

Вот, наконец, и вход. Вернее, первая контрольная точка. Черные зрачки лазеров заинтересованно склонились к возможным целям, дождались опознания и нехотя вернулись к созерцанию черно-белой равнины. Лифтовая площадка ухнула вниз, миновала несколько броневых диафрагм и остановилась в шлюзе. Как только его наполнил воздух, стало слышно жужжание сервомоторов. Здесь для разнообразия турели были плазменными.

— Прошу снять скафандры. Второй этап идентификации...

Ко всему можно привыкнуть. Даже к тому, что доступ на объект занимает пятнадцать минут, любая из которых может стать последней — если система вдруг решит, что ты — не совсем ты...

Наконец, сменив одежду, обувь и коммуникаторы на казенные комплекты, дежурная смена оказалась в холле. Отсюда начинается паутина ходов первого и последнего обитаемого уровня "Дюрандаля". Вспомогательные системы, транспортные коммуникации, резервные блоки... И люди, контролирующие работу завода. Самые бесполезные элементы гигантского комплекса. Основные тоннели и цеха уходят вглубь на добрый километр, и для людей там нет места. Конечно, если приспичит, можно спуститься, вот только смысл... Лучше уж скалолазанием заняться, или дайвингом. На кубические мили под поверхностью Луны раскинулось царство машин — гигантский кибермеханический организм с аналогами иммунной, нервной, кровеносной и пищеварительной систем.

Задумавшись, Джузеппе споткнулся о высокий комингс броневой диафрагмы и отшиб пальцы на ноге. Вот вам иммунная система в действии. Безвредного симбионта она еще терпит, но случись что... Строители даже не озаботились замаскировать огневые комплексы, уродливыми бородавками усеявшие стены и потолок. Это ж, сколько огневой мощи на квадратный метр? Глянуть, что ли, в руководстве? Да ну, двадцать пять томов! Он туда сроду не заглядывал!

— О! Малыш Джузи тормозит не по-детски! — Робинсон, старший оператор предыдущей смены, расхохотался собственному каламбуру. — К счастью, сегодня я никуда не тороплюсь. Тебе рапортовать по всей форме или как?

— Или как, — махнул рукой Джузеппе.

— Ну, тогда все о'кей. Сборка идет по плану, указаний сверху не поступало, так что можешь спать спокойно. Смену сдал.

— Смену принял. Пока, Тони.

— До встречи, Джузи!

Джузеппе для очистки совести произвел контрольную процедуру. Провел рукой над сенсорной панелью, пошарил ладонью в кубике трехмерного интерфейса. Да, все как всегда. Поставки, заполнение складов, нагрузка сборочных конвейеров... Хоть бы одна мелкая бяка вылезла! То ли дело, когда из секретных КБ свалится на голову очередной "подарочек". Носишься, как наскипидаренный. Отладка конвейеров, вправление мозгов туповатому ИскИну, сопряжение несопрягаемого и согласование несогласуемого. Черт, тогда и жизнь становится интересной! Но как назло, в последние месяцы даже разработчики словно забыли про "Дюрандаль".

Джузеппе разбросал комочки деловых ярлыков по углам интерфейса. Ладонь приятно защекотали игривые шарики развлекательных программ. "Вечное приключение", "Кровавая работа", "Боло против мутантов". Вздохнув, Джузеппе погасил голокуб. Все равно по сети не сыграть — клятая секретность, черт ее побери. А использовать здешнего ИскИна в роли противника — все равно, что бороться с паралитиком. Полтора процента оперативной мощности — все, что он может выделить для "дружественного междумордия". В последний раз Джузеппе даже голосовой интерфейс отключил, чтобы не напрягать беднягу, но увы... Когда мутанты пошли на позиции его Боло ровными колоннами по четыре в ряд, Джузеппе готов был биться головой о пульт управления. Ради интереса он перезапустил игру и предоставил ИскИну руководить обеими воюющими сторонами. Боевые действия закончились через полторы секунды после начала. Озверевший Джузеппе полез искать логи. Выяснилось, что командиры воюющих сторон обменялись сведениями об имеющихся силах, после чего слабейший противник сдался.

Пасьянс разложить, что ли? Лениво... Кресло в зоне отдыха такое удобное... А вечеринка закончилась так поздно... И еще блондинка... Как, Пит говорил...

* * *

Рассеянный пылевым облаком свет красного карлика на окраине Галактики выхватывает из темноты контуры космических кораблей. Они висят посреди пыльной пустоты в идеальном порядке, напоминая атомы в кристаллической решетке. Угрюмые серые туши линкоров и крейсеров, раздутые брюшки носителей и десантных транспортов, хищные поджарые тела фрегатов и эсминцев. Вдали можно различить и вовсе циклопические механизмы — харвестеры, космические доки, производственные комплексы.

Впрочем, это лишь приблизительные обозначения. Во флоте миротворцев все корабли имеют только кодовый номер.

Почти все...

В центре раскинувшегося на триллионы кубических километров "кристалла" расположились две дюжины относительно маленьких машин.

Комиссариат.

— Георгий, я ставлю под сомнение целесообразность предложенного плана. Рейд в центр занятой врагом территории опасен. Прогнозируемые потери ударной группировки близки к 80%. Командование врага может начать контратаку раньше, чем мы будем к ней готовы. Наши базы еще не развернуты в полном объеме.

Комиссар N 24.... С самого начала он был против моего принятия. Похоже, до сих пор ждет от меня подвоха. Что ж...

— Вы все получили от меня информационные пакеты. Основным оружием Конкордата являются Боло — боевые единицы, подобные мне... Тому, кем я был раньше. Пока хоть одна такая платформа находится на поверхности планеты, нечего и думать о высадке.

— И что нам даст задуманный тобой рейд? — снова Комиссар N 24.

— Матрицы личности Боло. Они изготовлены в единственном экземпляре и дублированию не поддаются. Вечная паранойя моих бывших хозяев. Они боятся даже сами себя.

— Мы достаточно осведомлены о недостатках противостоящей расы.

Это уже другой. Комиссар N 9. Вообще удивительно, насколько они разные — эти чудовищные машины смерти. Комиссар N 12 склонен к мягким решениям.... Если так можно выразиться. Комиссар N 9 — своеобразный философ, равнодушный ко всему, что не касается выполнения основной задачи миротворцев — уничтожения воюющих рас... Комиссар N 24 — подозрительный, как... Как особист. Интересно, это программные различия, или аппаратные? Но до таких таинств, как воспроизводство личностей миротворцев я не допущен. А если получится задуманное, не буду допущен никогда. Оцениваю приоритет любопытства как 10 в минус двенадцатой. Короткий смешок внутри сознания. Протей. Он все реже прорезается как самостоятельная личность, но я по-прежнему продолжаю переводить стремительный обмен информпакетами между мной и остальными Комиссарами в некое подобие человеческого диалога.

— Мне все еще хотелось бы знать, какова будет практическая польза от рейда. — продолжает допрос Комиссар-особист.

— Для синтеза новых матриц потребуется от нескольких месяцев до года. Все это время "Дюрандаль" не сможет производить ничего, кроме "Големов" — Боло без интеллекта, с экипажем из людей. Боеспособность таких машин на два-три порядка ниже разумных Боло. А именно следующий год будет решающим для нашей кампании.

Самое интересное, что в моих словах нет ни байта лжи. Самый тщательный семиотический анализ не выявит дисторсии понятий. Как в том древнем русском фильме, одном из закачанных во вторичную память еще Наташей. "За нашу победу". Странно... Я не помню большей части жизни, а вот стихи, книги, фильмы сохранились прекрасно. "Червяк" шел по логическим связям, остальное его создателей не интересовало. А зря. Жаль, что нельзя поговорить с полковником, который подсказал мне путь к бегству — люди столько не живут. По крайней мере, он умер с чистой совестью, не подозревая, какой будет "благодарность". Скальдия и Менгея... Найди десять отличий. Война не меняется. Никогда. Меняешься ты.

И эту дорогу я пройду до конца.