Музыка тишины

Шийё неотступно следовал за своей госпожой и вновь открыл перед ней тяжёлую кованую дверь, когда они поднялись по широкой мраморной лестнице. В холле разливалась приятная прохлада и тишина. Дубовый паркет, напольные вазы, лепной высоченный потолок. Привычно.

Ещё одна дверь, открытая предупредительным Шийё, и Иола оказалась в малой гостиной, где её уже ждали.

Эту небольшую круглую комнату с огромными окнами в белых кружевных занавесках, удобными креслами и невысоким круглым столиком особенно любили сёстры Иолы. На столике уже была расстелена белоснежная скатерть и расставлены чайные приборы: тоненькие фарфоровые чашечки и блюдечки небесно голубого цвета с причудливыми золотистыми узорами, маленькие серебряные ложечки, витые вазочки с печеньем, вафлями и конфетами, маслёнка с белым сливочным маслом, хрустальная вазочка с джемом, большая тарелка с аккуратно выложенными горячими тостами. Иола окинула всё это равнодушным взглядом и опустилась в одно из кресел. Шийё тут же наполнил её чашку крепким ароматным чаем.

— Бергамот, как Вы любите, госпожа Иола.

— Благодарю, Шийё, ты как всегда очень любезен.

Шийё ещё раз склонился в глубоком поклоне и вышел.

— Здравствуй сестра, давно не виделись, — приветливо произнесла Нилея.

— Давно ты не навещала нас, — подтвердила Гемелла.

— К сожалению, я была очень занята, — улыбнувшись одними губами, ответила Иола и сделала маленький глоток из своей чашки.

В комнате повисло молчание, которое совершенно не беспокоило ни одну из собеседниц. Тёплые солнечные лучи наполнили комнату игривыми солнечными зайчиками, лёгкий прохладный ветерок перебирал складки занавесок.

Идеально. Это всегда было красиво, статично и идеально, как и всё, что создавали её сёстры. Красивый ухоженный сад, великолепный дом, аромат цветов, солнце и ветер — ни одной дисгармоничной детали, всё выверено и сбалансировано. Иола не любила здесь бывать, ей больше нравился хаос её миров — там была жизнь. Да неправильно, да неидеально, да негармонично, да даже ужасно дико и уродливо порой, и всё равно прекрасно. Миры, которые создавали сёстры, всегда напоминали нечто среднее между раем и кукольным домиком, и создания, наполняющие их, всегда были чисты и невинны, как первый снег, но абсолютно не интересны, хотя бы потому, что в своей приторной правильности практически ничем не отличались друг от друга. Мятежная сущность Иолы не могла такое принять и тем более не могла такое создавать, поэтому творения сестры всегда казались Нилее и Гемелле безумными и безобразными... впрочем, небезосновательно.

Нилея и Гемелла обе невозможно красивые, светлые, излучающие свет. Свет, исполненный любовью, как они говорили. Волосы Нилеи тёплого медового оттенка и глаза как незабудки у Гемеллы волосы цвета белого вина, а глаза молодой зелени. Одевались они в лёгкие и воздушные платья нежных пастельных тонов: пепел розы, персиковый, лазоревый и никогда чёрный, бордовый, синий или тёмно-зелёный — эти цвета предпочитала только Иола.

Сёстры частенько, когда им становилось скучно, затевали между собой поединки, считая свои создания живыми игрушками, а миры шахматной доской. Правда, в их играх на кону никогда не стояла созидательная сила. Это были вполне мирные забавы — создадут какого-нибудь злодея, запустят в какой-нибудь из своих идеальных мирков и смотрят, что получится, по очереди делая свои ходы — там устроят встречу, тут подкинут нужное оружие — и дело в шляпе. Если же в результате очередной партии, какой из миров и погибнет, так не беда — создадут ещё десять таких же: птички, цветочки, бабочки и т.д. и т.п. Их миры не были единым целым, и потому они никак не были связаны между собой в отличие от творения Иолы, у которой все миры составляли собой единый живой организм. Иола долго создавала его, балансируя на грани тьмы и света. Она вышла, давно вышла за пределы того, что делали её сёстры. Чистая тьма и чистый свет такие же первоисточники всего, как и стихии. Они первозданны и опасны... это не те разрозненные куски материи, из которых ваяли сёстры... ими нельзя полностью управлять. И всё равно Иола рискнула, призвала их, вложив свою силу, чтобы придти к тому хрупкому равновесию, когда противоположные начала дополняют друг друга, а не стремятся друг друга уничтожить. В итоге, её творение хоть и было чудовищным, но завораживало. Миллионы миров и измерений, сплетающихся в единое целое в какой-то уму непостижимой гармонии, которую едва можно отличить от хаоса. Именно поэтому партия, которую навязали Иоле сёстры была так опасна. Если один, хоть один из миров погибнет, он погибнет во всех пространственно-временных измерениях, а дальше по цепочке, медленное угасание и разрушение как вирус просочится в другие миры. Это будет конец. Всего. Иола никогда и ничего больше создать не сможет... это будет её смерть как творца.

А начиналось всё вполне безобидно — Гемелле и Нилее просто надоело играть исключительно друг с другом, и тогда они решили сыграть с Иолой. А почему бы нет? К тому же её "игрушка" показалась им хоть и уродливой, но довольно любопытной. Они же не знали, чем грозил Иоле проигрыш, да и не следовало им об этом знать.

Вот они выбрали понравившийся им мир... хотя там и без них уже творилось что-то неладное.

— О, какой колоритный злодей, — восхитилась тогда Гемелла, — как он у тебя получился? Научишь?

— Хм... и расстановка весьма своеобразная. А как у тебя получилось расколоть мир на части? — изумилась Нилея.

Как — как... да никак. Иола и сама не поняла, что там произошло, и "злодей" этот появился сам без её помощи. Где-то произошёл сбой, который она пропустила, произошёл задолго до того, как сёстры решили предложить Иоле партию. А ведь она ещё долго могла ничего не знать об этом, вероятно, до тех пор, пока не стало бы слишком поздно.

— Итак, давай посмотрим, что у нас изменилось, — предложила Гемелла и изящно щёлкнула пальчиками.

Рядом со столом появилась тумбочка, на которой располагалась весьма необычная шахматная доска. "Злодей" на ней, как ни странно, так и не проявился, зато появились другие фигуры — три королевы: красная, чёрная и белая, соответственно и поля на доске было не два, а три. Только вот почему и из-за чего так получилось, оставалось загадкой. Помимо королев на доске были ещё и пешки, но они пока не стоили внимания.

— Если честно, я никогда ещё не видела более слабых фигур. Даже не представляю, как кто-то из них сможет сразиться с нашим злодеем. Кстати, а где он?

Иола безразлично посмотрела на доску и сделала ещё глоток из своей чашки. А что тут скажешь? Да на рыцарей без страха и упрёка или самоотверженных героев королевы явно не тянули... рыцарей да героев, пожалуй, могли создавать только сёстры. Печально. И к чему появились ещё две, тоже было совершенно не понятно. По поводу сражения со злодеем, опять же по нулям. Марии явно это не под силу, а две другие... чисто теоретически белой королеве хотя бы не чужда идея мира во всём мире, но она намного слабее чёрной, а чёрной в свою очередь, похоже, нет никакого дела до мира и, если что, она без сожаления отправит этот мир ко всем чертям.

— Иола, а почему мы не можем сделать свой ход? — насупилась Нилея, — по правилам партии каждая из нас имеет право на свой ход, но, сколько бы мы ни пытались, у нас ничего не получается. В итоге, нам остаётся только наблюдать. Это, конечно, интересно, и всё-таки...

— Наверно, таковы особенности нашей партии — мы в основном можем только наблюдать, — предположила Иола.

Это правда, все попытки Иолы выровнять ситуацию, сделав удачный ход, тоже терпели крах. Одно то, что в мир даргов отправилась Эмили, а не Беттани — лишнее тому доказательство. Где же она допустила ошибку? Она ведь всё просчитала, и осталось-то только всего ничего сделать ход, но пешка вдруг взяла и прыгнула не на тот квадрат. Ну почему?! Почему он так поступил? Почему отдал стражу-привратнику не ту сестру? Беттани ещё, может, и смогла бы справится с этим "злодеем", которым так восхищались сёстры, а вот у Эмили против такого противника, возомнившего себя богом-творцом, шансов практически не было, в то время, как он должен был быть наказан. Творец... никто не смел присваивать себе право называться так, потому что у этого мира был только один творец — Иола, и она не собиралась прощать, кому бы то ни было, такой наглости. У самой у неё сейчас связаны руки — таковы условия партии, но помочь-то одной из королев она может... если получится...

— Иола, я не понимаю, — покачала головой Гемелла.

— Я создавала свои миры несколько по иному принципу, нежели вы, поэтому и правила игры у нас теперь другие, — ответила Иола.

— Да какая же это игра, если мы ничего не можем сделать?

— Вам виднее, это ведь была ваша идея.

Да, она сознательно давала уклончивые ответы, потому что сама не знала точные на эти вопросы. Ясно только одно — она теряла контроль над ситуацией. Слишком много всего — сбой, из за которого один из миров оказался расколот, "злодей" с замашками бога, три непонятные ключевые фигуры, блоки в сознании видящей, связанные с одной из этих ключевых фигур, странное поведение пешек. Не партия, а сплошная головоломка. Для сестёр — это всего лишь экзотичная игра, для Иолы — серьёзная проблема. Пока можно и просто понаблюдать, но что делать, если ситуация достигнет критической точки?

Возможно, сёстры правы в том, что при создании своих миров никогда не призывали силы, которые когда-то давно первыми возникли из музыки, той музыки, что рождается из тишины. Музыка тишины — единственное, что было изначально и единственное, что будет всегда. Иола и её сёстры слышали её только один раз — в момент своего собственного рождения.

— О чём ты думаешь, сестра? — спросила, Гемелла.

— О том, что хочу ещё чашечку чая, — солгала Иола.

— И правильно, игра есть игра. Не стоит из-за неё сильно переживать.

Чаепитие с сёстрами всегда проходило по одному и тому же сценарию. Сейчас они поговорят о погоде и, какая прелестная у Нилеи получилась лужайка или речка в одном из её миров, а потом Иола вернётся в один из своих несовершенных миров, в осень, в больничную палату, в тело Виктории. Иола никогда бы не променяла это, на райско-кукольный мирок сестёр. Никогда.

========== Глава 22. Правила высокородных. ==========

— Итак, охотник, ты говоришь, что на твоём товаре нет клейма? — уточнил Эйдан.

Ёран Грасский вот уже полчаса сидел в весьма сомнительном заведении с дурацким названием "Розовая мечта" и пытался понять, что же задумал его давний друг. Сразу после происшествия на Малом рынке Эйдан приказал охотнику следовать за собой и направился в первый попавшийся трактир. Ёрану не оставалось ничего иного, кроме как последовать за ними. Эйдан был зол... вернее в бешенстве. Ещё бы, раньше никто не отваживался дать ему столь решительный отпор, а тут какой-то мальчишка, да ещё и раб. Сейчас Эйдан уже несколько успокоился, полностью взял себя в руки, и разговор стал напоминать непринуждённую светскую беседу о последних веяниях моды. Между тем, Ёран прекрасно знал, что Эйдан Эрийский никогда и ничего не делает просто так, поэтому слушал очень внимательно.

Охотник явно чувствовал себя неуютно, однако держался вполне достойно: не лебезил, не льстил и даже не извинялся без конца, как многие при общении с высокородными. Его рассказ оказался весьма занимательным, Ёран с детства любил такие — загадочные и таинственные, напоминающее сказку или старинную легенду. Дети из мёртвых земель с красивыми необычными именами, удар ледяной молнии, волки... очень мало похоже на правду, но охотник не торговец — врать не станет. Эйдан тоже слушал и даже слегка щурился, как всегда, когда что-то обдумывал, прежде чем принять окончательное решение.

Эйдан Эрийский — единственный наследник древнейшего рода, очень сильный маг огненной стихии, и просто один из самых красивых людей, которых Ёран когда-либо видел. Идеален и неприступен... если честно, холоден как лёд. И как только могло получиться, что ему покровительствует именно стихия огня, присущая лишь по-настоящему страстным людям? Видимо, иногда даже высшие сиплы совершают ошибки. Однако как бы там ни было, но Ёран уже давно тайно и безнадежно любил его. Если бы у него был хоть один шанс, он бы тут же, без лишних колебаний, распустил весь свой "зверинец", как насмешливо называл Эйдан коллекцию его рабов-наложников. Увы, такая вероятность очень мала, разве что между ними установится связь.

В этом году им уже исполнилось по 18-ть, и их семьи решили, что они уже достаточно взрослые, чтобы принять участие в Обряде Соединения, который состоится сразу после турнира "Свободных рабов". Парадоксальное название для турнира, однако, в данном случае вполне уместное, так как в нём принимают участие рабы, претендующие на то, чтобы обрести свободу. Это очень жестокие состязания, выживает в них едва ли половина участников, многие потом на всю жизнь остаются увечными, однако желающих всё равно всегда набиралось достаточно, особенно, если учесть, что это единственное, что их хозяева не имеют права им запретить. Если турнир — праздник рабов, то Обряд Соединения — праздник высокородных. Когда-то в древности Обряд объединял исключительно двоих, во многом, так оно оставалось и по сей день с одним существенным отличием — теперь с ним был связан ещё и переход в другую семью. Кому куда переходить всегда решала сама связь, а связь определялась силой и оспорить или разорвать установившиеся узы не мог никто, только смерть, причём преимущественно обоих. Редко, но бывало и так, что связь соединяла людей одного пола, вот на это Ёран и надеялся хоть и понимал, что ни по магической силе, ни по положению в обществе его семья не может сравниться с семьёй Эйдана. Арзар и Оливия Эрийские, разумеется, уже составили список всех возможных кандидатур в пару своему сыну, но никого из рода Грасских там, наверняка, не было. С другой стороны, здесь можно прикидывать сколько угодно, магия всё равно всё решит по-своему.

Конечно, случалось, и достаточно часто, что связь вообще не возникала. К сожалению, от подобной участи никто застрахован не был. Об этом не принято было говорить, многие старательно делали вид, будто такой проблемы не существовало вовсе, однако каждый этого боялся. Безрезультатно прождав до тридцати пяти лет, оставшиеся без своего партнёра высокородные всё-таки заключали браки между собой, чтобы принести хоть какую-то пользу своей семье. При таких союзах жена всегда переходила в семью мужа и, если Великий Эртхан был милостив к ним, их наследники рождались достаточно одарёнными, чтобы иметь право зваться высокородными. В семье Эрийских такого не происходило ни разу, поэтому было вполне закономерным, что Эйдан родился с высоким уровнем магической силы, которая с годами только возрастала. При таком раскладе Арзару и Оливии можно было не волноваться за судьбу своего наследника — без пары он точно не останется. Однако вот же повезёт кому-то...