То, что спит в холмах

— Причины могут быть разными, — отозвался Мэлоун. — Например, необходимость временно уйти на дно может стать не самой худшей из них. Выбор для подобной цели малолетнего беспризорника, которого никто не хватится, был бы вполне логичен. Правда, Сандерс в полном смысле слова беспризорником не являлся, но это несоответствие можно списать на фатальное невезение и недостаточную информированность того, кто проводил ритуал.

Последние фразы были произнесены настолько многозначительно, что я, не выдержав, вскочила на ноги.

— Сядьте, Доу, — сказал Мэлоун, прежде чем я успела начать возмущаться в голос. — Я, кажется, не сказал, что ритуал проводили вы. Но именно таким будет ход мыслей инквизиции, вернее мог бы быть. К счастью для вас, вы не имеете ни малейшего представления о том, как обращаться с приобретенными способностями, что, в общем-то, неудивительно для выходца из мира, в котором напрочь отсутствует магия.

— Но ведь я уже имею такое представление, — тоскливо возразила я. — И даже применяла их по назначению.

— Разве? Что-то не припомню такого момента. Полагаю, вы все же ошибаетесь, выдавая желаемое за действительное.

Я открыла было рот, собираясь поинтересоваться, когда именно мастер успел обзавестись склерозом, но задать вопрос не успела.

— Не пытайтесь насмешить инквизицию, называя выученную формулу канделы умением обращаться с магическими татуировками, — опередил меня Мэлоун. — А для управления перстнем главы рода, насколько мне известно, направленного приложения магии не требуется.

— Да, пожалуй, вы правы, — пробормотала я, опять усаживаясь и опуская взгляд, — я понятия не имею о том, что такое настоящая магия в этом мире. Хотя обрести такое понятие, конечно, хотелось бы.

Мастер промолчал, и мне не осталось ничего, кроме как смириться и ждать дальнейшего развития событий. По моим субъективным ощущениям прошла целая вечность, прежде чем дверь снова открылась, и все тот же констебль приказал нам следовать за ним.

Кабинет старшего суперинтенданта выглядел куда дружелюбнее той камеры, в которой нам с Мэлоуном пришлось коротать время, да и сам Максвелл по первому впечатлению показался мне не таким опасным, каким его успело нарисовать мое воображение. Вместо Торквемады в дверях кабинета нас встретил грузный пожилой человек с лицом не то чтобы добродушным, но, во всяком случае, не злым.

— Мэлоун! Значит, тебе все же удалось его отыскать! — с ощутимым облегчением воскликнул он, едва завидев меня. — Вот уж действительно хорошая новость для любого времени суток! Надеюсь, все обошлось без эксцессов? А то рапорт, присланный Фергюссоном, в этот раз выглядит особенно цветисто.

— Сержанту Фергюссону со стороны, несомненно, виднее, что и как было, — сдержанно ответил Мэлоун. — Могу лишь заверить, что им самим по прибытии в Морвих был приложен максимум усердия в пределах доступных ему средств.

— Максимум усердия, говоришь? — с подозрением повторил Максвелл. — Ну-ка покажи руки.

При виде зеленоватого металла, растекшегося по предплечьям мастера, на лице инквизитора промелькнула гримаса раздражения.

— Снимите с него браслеты, немедленно, — резко изменившимся голосом приказал он сопровождавшему нас констеблю.

Когда снова собравшийся в кольца металл был разомкнут, Мэлоун быстро одернул рукава, но я все равно успела заметить багровые вздувшиеся рубцы, оставшиеся у него на коже. И еще я почувствовала слабое жжение в своих татуировках, которое исчезло одновременно с ощущением скованности. Должно быть, маг сдержал слово, сняв заклинание сразу, как только получил такую возможность.

— Благодарю вас, сэр, — сказал мастер и продолжил только после того, как входные двери за нами окончательно закрылись. — Только радоваться вам, думаю, пока рановато. Потому что этот ребенок, который сейчас перед вами стоит, уже не Сандерс, хотя тело, действительно, принадлежит именно ему.

Выражение лица Максвелла стоило видеть, и на какой-то момент мне даже стало жаль инквизитора. Похоже, мальчишка, действительно, был ему зачем-то крайне нужен. Либо не ему, а кому-то, перед кем ему предстояло отчитываться. В любом случае старшего суперинтенданта, похоже, только что посетил большой облом.

— Что значит, не Сандерс? — спросил Максвелл с еще ощутимым проблеском надежды. — Ведь это же не зомби и не голем, как я погляжу.

Мастер кивнул, и старший суперинтендант, очевидно, вспомнив о своем статусе, осведомился уже требовательно:

— В таком случае кто это такой?

Мэлоун глянул было на меня, но я, решив не проверять, последует ли за этим приказ говорить или нет, отчаянно замотала головой и жалобно протянула:

— Мастер, если вас не затруднит, объясните, пожалуйста, сами. Вы в этих делах лучше разбираетесь. А на вопросы, если они возникнут, я отвечу. Честное слово.

У меня почему-то была уверенность, что маг пошлет меня вместе с моей просьбой одним известным маршрутом, однако я ошиблась. Мэлоун хмуро приказал мне присаживаться, сам тяжело опустился в свободное кресло и за объяснения все-таки взялся. Где-то на середине его рассказа Максвелл вытащил из глубин массивного стола, за которым сидел, стакан, плеснул туда воды из графина, накапал какого-то едко пахнущего снадобья и дослушивал мага, уже периодически делая глоток из этого стакана.

— Знаешь, Мэлоун, — задумчиво сказал он, когда мастер умолк, — а ведь я не далее как сегодня днем размышлял, не пора ли мне уходить на покой. Тяжеловато становится, и все такое... Долго размышлял, похоже. Стоило это сделать сразу, как только Боллингхэм у меня на пороге появился. Ведь знал же, старый дурак, что от Сандерсов и всего, что с ними связано, добра ждать не стоит. И вот, извольте, дождался.

Глава 9, в которой Джед Мэлоун все-таки обзаводится учеником

Закончив тираду, Максвелл снова взялся за бокал с остатками разведенных водой сердечных капель и заглянул в него, словно надеясь отыскать на дне почившую там истину. Так ничего и не обнаружив, он раздраженно отставил снадобье в сторону и, сцепив пальцы на животе, принялся внимательно рассматривать съежившегося в кресле мальчишку. Недовольство старшего суперинтенданта угадывалось без особого труда и было вполне объяснимо. То, как быстро прибыл Максвелл, вытряхнутый посреди ночи из теплой постели, лишний раз свидетельствовало, что старшему суперинтенданту чертовски хотелось поскорее развязаться с делом о пропавшем Сандерсе. В этом вопросе Джед был с ним как никогда согласен, однако данному единодушному желанию, похоже, не суждено было исполниться. С самого начала, как только подтвердилось странное заявление Доу-Сандерса о том, что он является не тем, кем кажется, Джеду стало ясно, что простым обнаружением тела, ранее принадлежавшего ребенку, дело не закончится. Единственное, на что, пожалуй, еще можно было рассчитывать, так это на то, что Максвелл по какой-либо причине сочтет необходимым продолжить расследование самостоятельно, без стороннего вмешательства. Хотя по вероятности это было бы равноценно тому, как если бы Фергюссон вдруг изъявил желание вести отвлеченные беседы о тайнах мироздания, иными словами близилось к нулю.

Спустя пару минут напряженного молчания Максвелл, наконец, оживился, кашлянул и со сдержанной вежливостью уточнил:

— Значит, вы уже получили в палате магических родов бумаги, подтверждающие ваши права наследования титула... мадам?

Доу — Джед поймал себя на том, что подсознательно все еще продолжает воспринимать его как малолетнего беспризорника из лавки Проныры Нолана — до сих пор честно соблюдавший раннюю договоренность и благоразумно отмалчивавшийся, кивнул с жалобным видом и добавил вслух:

— Да, сэр.

— Вы можете их предъявить?

— Да, сэр. Вот.

Мальчишка вытащил из-за пазухи объемный пакет, захваченный из ветхого охотничьего домика, и протянул его старшему суперинтенданту. Максвелл вытряхнул документы на стол, внимательно просмотрел их и возвратил обратно Доу, всеми силами пытаясь скрыть обеспокоенность.

— Бумаги оформлены идеально, — заметил он. — Вы готовили их самостоятельно?

— Нет, сэр. Этим занималась одна нотариальная контора.

— Хм... Вы наняли нотариусов? Кого именно, если не секрет? Это кто-то из Инвернесса?

— Нет, сэр. Эта контора расположена в Эдинбурге и принадлежит лепреконам.

Максвелл нервно шевельнул усами.

— Вот как. В Эдинбурге, значит? А не могли бы вы более конкретно уточнить их адрес?

— Извините, сэр, — твердо заявил Доу после небольшого замешательства, — но, если возможно, мне бы не хотелось делать дальнейших уточнений. Все-таки это была частная сделка.

Джед подавил усмешку, глядя на недовольную гримасу Максвелла. Причина столь глубокого интереса старшего суперинтенданта была ясна как божий день: само по себе наличие у одной из замешанных в происшествие сторон титула главы Рода, пускай даже самого захудалого, обещало представителям конгрегации дополнительную головную боль в случае огласки. А если к этому добавить иномирное происхождение сущности, сейчас обретавшейся в теле Сандерса-младшего, и на редкость доверительные отношения, столь внезапно сложившиеся у нее с лепреконами, то было от чего прийти в задумчивость. Что бы там ни считал сам Доу, убедить лепреконов принять долговую расписку от человека, находящегося в его положении, при отсутствии как денег, так и перспектив их получения, было не так-то просто. А в данном случае убеждений не потребовалось вовсе, напротив предложение, почти не прикрытое, исходило от представителя малого народца. Иными словами, лепреконов должна была очень сильно чем-то заинтересовать именно женщина, пришедшая или же призванная в эту реальность в ночь на Белтайн. И причина интереса едва ли была в титуле, унаследованном от нищего рода, последние представители которого затерялись глубоко в веках. Это могло иметь значение для Максвелла, возможно, для консорциума, но определенно не для малого народца, всегда с гордостью отмечавшего свою независимость от 'соли земли' человеческого общества. Джед не был уверен, что те же самые Сандерсы, или даже кто-либо из коллег сэра Генри-старшего по палате лордов, сумели бы добиться подобного. То есть расписку, окажись она необходима, они, несомненно, получили бы, но только по их собственному настоятельному требованию и посредством определенных усилий, а не по инициативе кого-либо из лепреконов. Так что, с какой стороны ни посмотри, итог встречи Доу и старого нотариуса выглядел одинаково странным.

Во всяком случае, таким было мнение Джеда. О чем именно думал Максвелл, точно сказать было затруднительно, но, скорее всего, ход его мыслей все-таки был схожим. Немного помедлив, старший суперинтендант пробормотал себе под нос 'Просто великолепно', решительно поднялся из-за стола и, приоткрыв дверь кабинета, крикнул:

— Брайс!

В дверном проеме тут же, как чертик из табакерки, возник дежурный констебль, должно быть обретавшийся где-то поблизости.

— Брайс, мне нужен почтовый голубь. Срочно. И передай Хоггарту, чтобы зашел ко мне сразу, как только прибудет.

Констебль, козырнув, исчез, а Максвелл, вернувшись за стол, взял из стопки цветной веленевой бумаги 'на каждый день', все больше входившей в моду на территории королевства, светло-розовый листок, который, впрочем, почти сразу же был заменен на серый, более приличествующий наступившей среде. Быстро набросав несколько строк, Максвелл промокнул написанное и, вложив записку в конверт, запечатал его красной сургучной печатью, подтверждающей деловой характер послания. К этому моменту Брайс как раз успел возвратиться с клеткой. Старший суперинтендант закрепил латунным кольцом конверт на лапе голубя и, четко произнеся 'Сэру Амброзу Боллингхэму лично', выбросил птицу в окно. Захлопав крыльями, та скрылась в темноте, а Максвелл снова опустился в кресло и сказал:

— Что ж, будем ждать.

— Если он все еще в Эдинбурге, ждать придется долго, — заметил Джед.

— А если уже в Лондоне или на континенте, то еще дольше, — сухо ответил Максвелл. — Однако поставить его в известность все равно необходимо, тем более о таком из ряда вон выходящем случае. Даже безотносительно Сандерсов, дела, в которых столь откровенно замешаны запретные искусства, ведутся лишь под надзором консорциума. Так что пускай принимает решение о дальнейших действиях сам.

В дверь вежливо постучали.

— Войдите! — крикнул Максвелл.

Дверь отворилась, и в кабинет заглянул секретарь Максвелла Грэг Хоггарт. По всей видимости, будучи разбуженным известием о находке, старший суперинтендант рассудил, что негоже ему будет колобродить в одиночку, так что эта ночь обещала быть неспокойной для многих представителей инквизиции.

— Сэр, вы вызывали меня, — сказал Хоггарт с легким поклоном, невозмутимо осмотрев посетителей, которых трудно было ожидать встретить в кабинете старшего суперинтенданта в столь позднее время.

— Да, вызывал, — подтвердил Максвелл. — Грэг, будь добр, свяжись с заведением Коломбо. Мне необходимо сделать срочный заказ с доставкой. Какой именно, сейчас решим.

Хоггарт вытащил из нагрудного кармана записную книжку и карандаш, а старший суперинтендант обратился к Доу:

— У вас есть какое-либо предпочтение относительно позднего ужина?

Мальчишка недоуменно заморгал, не сразу сообразив, чего от него хотят, и лишь после повторного вопроса смущенно пробормотал:

— Нет, сэр. Спасибо, сэр.

Максвелл обернулся к Джеду.

— А что насчет тебя, Мэлоун? Ты сейчас осилишь что-нибудь кроме кофе?

Джед молча покачал головой. К сожалению эффекты от применения ритуальных фимиамов не сходили на нет так быстро. Из-за выработанной привычки они не были столь острыми, как у того же Лоусона, однако измененное состояние все равно присутствовало, и по прошлому опыту мастер знал, что с приемом пищи следует еще повременить. Кроме того нынешней ночью на воздействие шалфея предсказателей накладывались последствия от ношения ведьминого серебра. После снятия браслетов мерзкие ощущения медленного, но неуклонного высасывания жизненных сил сменились лихорадочным ознобом, которому предстояло улечься только после того, как полностью восстановится циркуляция потоков энергии по линиям татуировок, а это обещало еще несколько часов скверного самочувствия.

— Что ж, ясно, — кивнул Максвелл. — Грэг, в таком случае закажи один полный ужин. Блюда на усмотрение Коломбо, только уточни, чтобы сильно не усердствовал и рассчитывал объем на десятилетнего ребенка. И сделай нам крепкого кофе. Он определенно не помешает.

Секретарь слегка поклонился и покинул кабинет. Как только за ним закрылась дверь, Максвелл снова обратился к Доу:

— А теперь, мадам, если не возражаете, я бы хотел уточнить некоторые детали.

Прикрыв глаза, Джед слушал, как Максвелл по второму кругу расспрашивает Доу о подробностях его пробуждения в пустошах близ Свордейла. Впрочем, пользы от этих расспросов все равно не было. Самое большее, о чем мог рассказать и честно рассказывал мальчишка, так это о скверном самочувствии, естественном для периода адаптации к новому телу, помноженном в придачу на паршивое состояние этого самого тела. Ничего нового и ничего сверх того, что Джеду удалось увидеть при просмотре воспоминаний Доу.