| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Хорошо.
— Товарищ командир, приказ выполнен! Этих можно дочищать?
— Нет. Дмитриев. Ты как там? Оклемался?
— Немного, товарищ командир.
— Немного в армии неизвестно слово! Так точно, товарищ командир! Готов исполнять приказы, товарищ полковник! Вот так надо отвечать. Вставай — отдохнул уже. Пойдем.
Сергеев и Александр подошли к обочине, на которой, матерясь, лежали оставшиеся в живых пять бандитов. Сергеев расстегнул клапан на разгрузочном жилете и достал оттуда знакомый уже Дмитриеву АПС.
— На, держи. Обойма полная.
— Зачем он мне? — солдат взял пистолет в правую руку, левая рука уже, по выработанной днями и ночами привычке, отщелкнула обойму, вытащила, убедилась в наличии патронов и вставила обойму на место. Ответ на вопрос заставил Александра буквально окаменеть.
— Зачисти их. После этого мы уезжаем.
— Как зачисти?
— Ну, ё мое! Как ребенок! Добей их.
От такого ответа пистолет выскользнул из ставших ватными пальцев Александра и упал в траву.
— К-к-как...? — слегка заикаясь, спросил он.
— Да просто, снял пистолет с предохранителя, приставил ко лбу, нажал на спуск. Повторил четыре раза.
— Как я могу? — забубнил и затрясся Александр, — я еще присягу не принес, меня нельзя на боевое по уставу... Их же в суд надо... Я не могу...
— Чего ты не можешь?
— Ну вот так вот... убить...
— А ты думал что, всю грязную работу за тебя кто-то сделает? А ты весь белый и пушистый будешь? Нет! Твои проблемы — тебе и решать! У тебя есть пять минут — разозлился Сергеев и отошел.
— А он сможет? — неслышно для Александра поинтересовался Заставский. — И зачем это?
— Во-первых, чтобы молчал. Во-вторых — я уже сказал. Да. Думаю сможет. Тем более эти ему помогут — просто не смогут удержаться и не помочь ему.
Александр поднял с земли пистолет, подошел к лежавшим и встал над ними. Поднял руку с пистолетом, снял с предохранителя, прицелился в лоб первому, подержал... Опустил. Он не мог просто так выстрелить в человека. Даже не смотря на то, что еще недавно готов был их зубами рвать. Но сейчас боевое озлобление предательски схлынуло, оставив Дмитриева один на один с палаческой работой. Но, как и предполагал Сергеев, раненные действительно не удержались, помогли Александру "развязаться".
— Щенок! С..а! Не смог! — рассмеялся главный. — Да я тебя теперь из-под земли достану. Ты за каждую каплю крови пацанов ответишь. — Глаза Александра чуть сузились, но его "собеседник" этого не заметил и продолжал изгаляться. — Да я с тебя с живого шкуру сдеру и себе ремень сделаю! Да я твою мать на куски порежу! Да я...
Чем еще хотел угрожать раненый главарь, так и осталось неизвестным, потому что угроза семье переполнила чашу терпения Александра, ярость возвратилась, вспыхнула, подхлестываемая болью в избитом теле, огненной волной прокатилась по всему организму и ударила в голову. От прилива крови к голове Александр побагровел, и рука с пистолетом быстро пошла вверх. Глаза прицельно сощурились, а указательный палец лег на спуск. Александр внимательно посмотрел в глаза главарю и с расстояния в один метр выстрелил ему в голову...
— Ну вот, — тихо сказал полковник майору, услышав первый выстрел, — я был прав.
...Потом быстро повернулся, поймал на мушку второго, палец опять сам надавил на крючок — отдача! Следующий — еще отдача! Следующий — еще выстрел! Еще — осечка! Левая рука быстрым движением передернула затворную скобу, патрон выскочил, а правая рука уже направлена на следующего бандита — выстрел! Следующий — нет больше! Как нет! Стрелять — ну еще есть кто...
Постепенно ярость покидала Александра. Кто-то осторожно забрал из его рук пистолет, а он все стоял, и злость медленно выходила из его. Наконец он смог осмысленным взглядом окинуть поле боя, или, скорее бойни. Вот валяется главарь — у него нет половины головы и содержимое черепа выпало на траву, второму пуля попала в шею — и разорвала горло — тело все еще содрогалось, выплескивая оставшуюся кровь... Третьего он уже не увидел — яростный приступ скрутил, желудок буквально ударил по горлу и Александр повалился на траву. Его беспрерывно, долго рвало желчью. Вдруг все потемнело, и он провалился в спасительное беспамятство.
Глава 10. Игорь.
Игорь стоял в строю на торжественном построении. На плацу присутствовали все командиры и оба полка — сегодня для многих в этом строю был самый важный день службы в армии или даже всей жизни. Присяга!
До присяги три дня всех всячески мурыжили. И парадку примерить, подшить, чтобы сидела нормально, и прибраться в палатках, причем зачем-то их заставили проверить тревожные комплекты и уложить все личное в вещмешки. Также перед присягой был организован смотр, на котором их внимательно просмотрели и в парадной форме, и в обычной маршевой — с вещмешками и полной выкладке.
И вот — присяга! Игорь, как сержант, стоял в первом ряду строя, и ему приходилось часто выходить в сторону и пропускать по одному человеку в центр плаца к знамени, которое, кстати, они увидели впервые, для принесения присяги. Вызывали одновременно по двадцать пять человек от каждого полка, поэтому вся процедура заняла около двух часов. Так как полк, в котором служил Игорь, формировался в основном из старослужащих, которые уже давным-давно принесли присягу, то из их полка вызывали гораздо реже, чем от "соседей". Вот и сейчас Игоря хлопнули по левому плечу, он автоматически сделал шаг вперед и шаг направо, выпуская из глубины строя очередного солдата. "О! Как пошел! Приятно посмотреть! Все же занятия строевой прошли не зря — думал Игорь, глядя в спину идущему к знамени солдату. — А эти как ходят?! Не, за полчаса строевухи в день должную выправку не получишь!"
Зато они получили другие навыки, которым Игорь отчаянно завидовал. За июль и за первую половину августа через учения прошла каждая рота первого полка по два раза. Вводные были различные: и провод каравана, и зачистка местности, и штурм здания, и охрана объекта, и ночной бой, но во всех случаях у более опытных, воевавших лейтенантов находились свои хитрости. То мины, одна из которых, самая удачно установленная, свалила однажды полроты, то гранаты, то засады на деревьях и под землей, да и просто стрельба: более быстрая и более точная приносила поражение новобранцам. Хотя ни разу не одна из них не выполнила требуемое задание, определенные подвижки к лучшему были. Лучший результат — невыполненное задание и "убиты" девять из десяти противников. "А у нас стрельбище было всего семь раз! А они каждый день стреляли! Надеюсь, в бой нас не пошлют с такой-то подготовкой..." — мрачно думал Игорь.
После присяги было приказано переодеться в полевую форму, взять полную нагрузку, включая выданные без БК автоматы, и быстрым маршем, в полной боевой отправиться на полигон. Там приехавшие из Москвы эксперты пронаблюдали реальную боеготовность требуемого им подразделения. И судя по тому, как недовольно морщились и неизвестный генерал, и человек в штатском, они их не обрадовали. Хотя, чего еще следовало ожидать от недавно сформированной, "зеленой" части? И если у подразделения соседей дела шли еще куда ни шло, то у них... У них все было совсем плохо. До полигона еле леи доползли, с трясущимися руками мазали безбожно.... Результат очевиден и вполне закономерен.
Как бы там ни было, что бы не решили командиры по итогам проверки, но после возвращения обратно на плац, на общем построении была торжественная речь, в которой проверяющие гости, помимо вываливания на головы уставших солдат кучи пафоса, сообщили приятную новость. "Сегодня в честь принятия присяги, у вас будет праздник! От кухонного наряда сегодня все свободны! Настоящие повара сейчас готовят и накрывают столы, а до этого будет выдано денежное довольствие, которое можно будет потратить в приехавшем магазине. Ассортимент там, конечно, не гипермаркета, но водка, дорогое курево, всякие шмотки, диски, кассеты, журналы и книги будут. И самое главное, сегодня после праздничного обеда все считаются в увольнении до завтрашнего утра!"
— Товарищ командир! Разрешите обратиться?!
— Разрешаю.
— А за приделы части выпускать будут?
— Конечно же..., — по рядам прокатился довольный вздох, но оказывается полковник всего лишь сделал длинную паузу, и припечатал — ...Нет!!! Не забывайте, что вы заключили контракт, в котором четко указано на соблюдение секретности. Вскоре вы отправитесь на место службы, и там все согласно очереди получат увольнительные. — "Только они вам будут совсем не нужны. Ох, и нагуляетесь вы по лесу" — подумал Сергеев. — Все ясно?
— Да... — недружно прошелестело по рядам.
— Не понял!
— Так точно, товарищ командир! — теперь уже дружно ответил строй.
— Не слышу!
— Так! Точно! Товарищ! Командир! — от крика с деревьев сорвались вороны в полукилометре от плаца.
— Хорошо. И чтобы без эксцессов мне, надеюсь всем ясно? Командуйте, капитан.
— Нале-во! Ша-агом... Арш!..
В кой-то веки о солдатах позаботились действительно хорошо. Приехавшие гости привезли с собой не только поваров, но и кучу другой обслуги. Столы действительно накрывались красиво и вкусно, напитки встречались и с градусом, а не только детские газировки, да и всего этого было просто напросто много! Среди этой роскоши незаметно для других, но Игорь про себя отметил, была утроена охрана выездов из части, а также штаба, арсенала и складов.
Наверное никто не удивился тому, что к вечеру среди рядового состава трезвых не было. Начали пить еще на праздничном обеде, благо на столе стояло вино, а потом на все полученные деньги большая часть бойцов купила в "магазине" — приехавшем огромном грузовике водки. Что пить было, и пили все. Командиры удалились, у них была своя пьянка, а солдаты были вроде как в "увале", поэтому никакого контроля за ними не было. Пьянка все разрасталась и разрасталась. А после этого началось веселье.
Игорь застал как раз его начало. До этого он отходил по естественной надобности и в стороне от пьяных криков услышал песни, доносившиеся со столов командиров. У них сегодня тоже был вечер "без чинов". Шли разговоры, рассказывали о войне. Кто постарше — про Афган, помладше — про Чечню. Никто не сыпал остротами и не проявлял неверия. Все кто сидел за столом доказали своей пролитой за Родину кровью свою честность. Особенно запал в душу Игорю одна фраза, которую бросил один из рано поседевших капитанов: "Да... Родина нас, конечно, не забудет... Но и не вспомнит." Иногда разговоры прерывались рвущими душу песнями, от которых тянуло пустынным жаром или холодом гор, из знакомого звучал Розенбаум, Каскад и Голубые Береты, да просто те песни, которые Игорь никогда раньше не слышал, которые вообще не услышишь по радио или с телеэкрана.
"Здравствуй, Мама! Я опять пишу письмо.
Здравствуй, Мама! Все как прежде хорошо!
Все нормально, светит солнце,
Над горой встает тума...
Знаешь, мама, здесь не страшн.
Просто здесь Афганистан.
Как там наши? Я во сне всех видел вас.
Как сестренка? Перешла-ль в четвертый класс?
Ты бы, мама, Ольгу в гости к нам почаще бы звала.
И скажи ей, что вернусь я, чтоб она меня ждала.
Ты бы, мама, Ольгу в гости к нам почаще бы звала.
И скажи ей, что вернусь я, чтоб она меня ждала..."
Мать читает, а в глазах стоит туман.
Мать читает, все здесь правда, все — обман!
Мать не в силах оторваться от могильного холма.
Сын в земле, а на ладони — листик этого письма.
Мать не в силах оторваться от могильного холма
Сын в земле, а на ладони — орден "Красная звезда".
Лишь вчера с осенним ветром горе стукнуло в окно
А сегодня, на рассвете почтальон принес письмо.
В нем живой он, он смеется, и так хочет долго жить.
"Здравствуй, Мама!" Здравствуй, Вечность...
Мы не в праве их забыть!
В нем живой он, он смеется, и так хочет долго жить
"Здравствуй, Мама!" Здравствуй, Вечность...
Мы не в праве их забыть
"Здравствуй, Мама!..."
"Странно, — подумал Игорь. — Почему песни, которые сочинялись поколениями солдат, и этими же поколениями очищались от всего лишнего и наполнялись силой, нигде не услышишь? Почему со всех сторон звучит то, что большей частью даже песней назвать нельзя?". Игорь еще долго стоял и слушал, потом пошел к своим. Здесь уже пели совсем другие песни. И как же резко они различались, песни тех, кто служил и тех, кто поучаствовал! Особенно это заметно тогда, когда услышишь их друг за другом. Около костра, который разложили рядовые для сержантов, надрывалась старенькая разболтанная гитара, и кто-то гнусаво затянул:
"Пробьют часы по распорядку на обед
Идем мы строем, а впереди веселый дед
Спустил ремень, поставил миску пред собой
Чтоб обслужил, чтоб обслужил стол молодой..."
По голосу Игорь узнал Димку Федорова — Длинного Дембеля из второй роты их полка. Свое прозвище он получил за то, что, отрываясь на духах-новобранцах, в последние две недели перед приказом, превысил все мыслимые и немыслимые приделы терпения. За это не глядя ни на что, загремел за неуставные взаимоотношения и тяжкие телесные в дисбат на полгода. Поначалу он пытался сорвать злость там, но был жестоко бит, отлежал в медсанчасти месяц и слегка поутих. Такой вот длинный получился у него дембель. Припев подхватили уже человек пять.
"Стоп, стоп, стоп, зелень!
А ну-ка ложки не хватать!
На раз-два и сели! И дайте деду первым взять
Учись, малыш, чтоб масло первым получать
Тебе еще, еще две осени шуршать
Уйдут куски, ночь до рассвета коротка
Придут другие, и сразу духи зашуршат
Мы их пошлем на плац окурки собирать
Послушай череп, ты слишком рано оборзел
Ты позабыл, ты позабыл про свой удел
Ты отслужил, ты отслужил всего лишь год
Тебе положен один лишь чистый кислород.
Последний раз надену новое ХБ
В последний раз начищу кремом сапоги
И этот блеск моих начищенных сапог
Закроет рот всем офицерам на замок...
Стоп, стоп, стоп, зелень
А ну-ка ложки не хватать!
На раз-два и сели! И дайте деду первым взять
Учись, малыш, чтоб масло первым получать
Тебе еще, еще две осени шуршать"
К концу песню орали уже. Наоравшись, все приняли еще по одной, потом сразу же еще. Веселье дошло до такой стадии, когда нужны женщины, а если женщин нет, то еще выпивка или разминка. Разминка естественно кулаков. И тут Длинный Дембель, видимо вдохновленный песней, сказал:
— Б..., пацаны, а ведь весь соседний полк — духи!
Это действительно было так. Если их полк понабирали в основном из дисбатов, завсегдатаев гауптвахт из срочников, то соседи были набраны с бору по сосенке. Были там и срочники — их просто приказам перевели в эту часть и автоматом подписали на контракт, и дембеля, у которых был выбор, а половину вообще составляли студенты институтов различных курсов — от первого до пятого.
— Студенты, б..! — зло сказал кто-то. Студент это вообще самый нелюбимый персонаж в армии. Помимо естественной зависти, он на гражданке, еще добавляется злоба на армию, офицеров, соседей по казарме, на неверных подруг — все от чего студент был избавлен. И если студент попадает в армию — то сразу становиться целью номер один для всех, и, особенно, для "дедов".
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
