Оживление внесло прибытие в порт трех огромных грузовых кораблей ромейской постройки в сопровождении одного драккара. Это пришел Гудред Йофрид. Эти, как и другие, корабли были свободно пропущены сквозь оборонительные крепости, но по прибытие в порт им выделили самые дальние пристани и они сразу же оказались оцеплены личной дружиной Торольва. Досмотровая партия внимательно обыскала все три корабля. Два из них были забиты рабами, да так, что те чуть ли не на головах друг у друга стояли, а третий нагружен бочками с вином и прочими товарами Рима. Никакого оружия, ну кроме того, которым были вооружены Йофриды, или другой какой опасности найдено не было. Получив в дар бочонок отличного вина дружина удалилась на берег. Только командовавший дружиной сотник Хомунд, повинуясь своей непонятной тревоге, проявлял повышенный интерес.

Уже когда проверяющие покинули последний корабль, Хомунд остановился около Гудреда и спросил:

— Зачем все это?

— Я, мой ярл, и все мы не верим, что Бьярнарсонар сдержит свое слово, несмотря на клятву. Поэтому мы привезли то, чем выкупим жизни. Жизнь за жизнь.

— Хорошо. Я передам ярлу.

— Передавай.

— Но мне все равно кажется что вы что-то задумали. И это я тоже скажу ярлу.

— Скажи.

— А пока вам запрещается покидать эту стоянку. Если вы попробуете отчалить или сделать еще что-либо, то будете считаться врагами.

— Это касается и нашего драккара?

— Да.

— Нет. Я не обязан подчиняться вашим приказам. Драккар встанет вместе с другими родами. Или ты хочешь это оспорить?

— Пусть будет так. Но ярл будет недоволен. Учти это.

— Учту.

— Остальные корабли останутся здесь. И мы выставим охрану...

Но самый большой переполох вызвало появление в порту драккара Аскеля. Он вошел в порт за три два дня до конца срока. При виде этого корабля на берегу быстро собралась ликующая толпа, которая выкрикивала имя ярла Аскеля и все старалась углядеть голову князя. Ничего пока Аскель никому не собирался показывать. Пришвартовавшись рядом с четырьмя своими драккарами он сошел на берег, отстегнул оружие и быстрым шагом пошел по направлению к сараям на окраине города, которые были выделены семье Хельгисонар.

За его спиной с новогородских ладей сошли дружины отправились к арсеналу, где хранилось их оружие. Под предлогом скорого отплытия они потребовали вернуть мечи, на что получили следующий ответ:

— Ваши хитрость веслом по воде писана! Вы знаете закон нашего города! Никаких хольмгангов на священном острове! Хотите пустить друг другу кровь — выходите за Волков и рубитесь. А здесь — нет!

Торольв не хотел лишиться театрального представления с Аскелем в главной роли.

Но ничего этого Аскель не знал и не заметил бы, даже если бы это происходило прямо перед его глазами. Он рвался туда, где были его новые родичи, особенно — его молодая жена.

Еще на подходе к барак он почуял неприятный запах, но не обратил на него внимание. Но по мере приближения запах становился все сильнее и сильнее. В бараки Аскель зашел, с дрогнувшим сердцем и дыша ртом. К счастью, ничего страшного не случилось. Люди были живы, но в каком виде! Год назад, когда они жили по выделенным им домам, истратив все деньги и живя по сути дела на остатки былого, они выглядели плохо. Но по сравнению с тем, что с ними было сейчас, то плохо показалась бы раем.

Исхудавшие до скелета, все в грязи, с ползающими по волосам и коже паразитами, давно не мывшиеся и кутавшиеся в какие-то омерзительные на вид лохмотья они походили на узников концлагеря, а не на людей, оставшихся в вынужденных гостях у своих дальних родственников.

— Что? Что здесь произошло?

— Ярл! — бросились к нему люди.

— Ярл пришел! — прошелестело по бараку.

— Я спрашиваю, что тут случилось? Почему вы все выглядите, как ромейские рабы в каменоломнях? Я же оставлял...

— Нас...! Торольв...! Без всего!... Все забрал!... — посыпались со всех сторон выкрики.

— А ну! Тихо! — раздался выкрик сзади сквозь раздвинувшуюся толпу и вперед вышел старик.

Седая борода, висевшая клоками из-за множества шрамов, деревянная кочерыжка вместо ноги и отсутствие даже намека на правую руку — все это говорило о бурной и насыщенной сражениями молодости.

— Тихо! — еще раз сказал в наступающей тишине старик и дождавшись полной, громко и обстоятельно начал рассказ. — Значит дело было так. На третий день, после ухода вашего, пошли бабы на рынок. Там они попались на глаза Торольву. Увидев в их руках золото, он рассвирепел и приказал отобрать все. Пришли воины. Выгнали нас из домов. Привели сюда. Отобрали все золото, что вы оставили, с криками, что это все их. Не давали нам практически ничего, даже мыться. Иногда бросали как собакам объедки с кухни ярла. Даже помыться не давали...

— Торольв! Сссс — стиснув зубы от сводившей скулы злобы зашипел Аскель. -Как же вы тут жили?

— Как в голодную зиму. Что-то спрятать успели. На это покупали продукты какие, из них варили похлебку и делили на всех поровну... Спали все вместе, чтобы теплее было... Вот и пережили зиму... Мы привычные, ты не бойся так, ярл...

— Ну Торольв, ну погоди... Так. Понятно. Клятву я сполнил, — и когда стихли радостные крики продолжил, — готовьтесь к переезду.

Вокруг началось радостная и шумная, не смотря на крайнее истощение, деловая суета. Чуть успокоившись, и поклявшись про себя спустить с Торольва шкуру и пустить на пояс Хальдис Аскель задал оставшемуся рядом с ним старику самый главный вопрос:

— А где Хальдис?

Движение и шум после этого вопроса как по взмаху волшебной палочки затих. На кого бы Аскель не бросил взгляд, тот отворачивался и опускал голову. Наконец из задних рядов передали какой-то сверток и аккуратно всунули в руки ярлу.

Тряпки свертка были чуть-чуть почище, чем одежда окружающих. Аскель аккуратно откинул верхнюю и увидел там личико младенца, который тихо посапывал у него на руках. На его голове рыжеватым огнем горели маленькие волосенки. На шее младенца висел тот самый кулончик, который он подарил своей жене.

— Он родился у Хальдис почти сотню дней назад. Это твой сын...

— Мой... сын? — неверующе прошептал Аскель.

— Да. Хальдис назвала его в честь тебя, Аскель. — отчего-то хриплым голосом проговорил старик.

— А где же моя жена? Где она? Где та, что принесла мне такой бесценный дар?

— Она все время твердила, что больше не потеряет твоего ребенка... Она держалась как могла... Мы давали ей больше пищи, как и остальным непраздным, сколько могли... Но... Дитя было очень крупным... А еды мало и жизнь тяжелая... Ее нет с нами... — бормотал старик.

— А где она? Ее забрал Торольв?

Дед совсем согнулся и тихонько ответил:

— Ее забрали к себе Боги...

— Это как? — все еще не понимая, не желая понимать, спросил Аскель.

— Она умерла родами...

— Нет! Ты врешь старик! — Аскель в приступе ярости схватил свободной левой рукой старика за горло и приподнял над землей. — Скажи, что соврал мне! Скажи, или я сломаю тебе твою лживую шею!

— Прости, — прошипел старик, — но это правда... Женщины кормили его, кто мог, своим молоком, так что теперь он нас общий сын... А Хальдис... Прости...

Аскель отпустил старика и упал на колени, сильно, что тот даже проснулся и заревел, прижал к себе младенца.

— Нет! Этого не может быть! Хальдис... Нет! ХАЛЬДИС!!!

Этим же вечером, в небольшой уютной комнате, стены которой были задрапированы шкурами крупных хищников, за широким столом ромейской работы, созданного из ценных пород дерева и покрытого искусной резьбой, сидели трое: ярл клана Бьярнарсонар Торольв, его ромейский советник Маркус и сотник Хомунд. На столе стояло блюдо с целиком запеченным кабанчиком, пойманным сегодня на охоте, стеклянные кубки и бутылка вина, оплетенная древней паутиной.

— Все равно у меня какое-то дурное предчувствие, — после очередного глотка из кубка сказал Хомунд.

— Чего ты все волнуешься? — оторвав от поросенка ногу и смачно впившись в нее пробормотал Торольв. — Все получилось даже лучше чем мы планировали.

— Ну не знаю...

— А что скажет наш ромейский друг? — чавкая спросил Торольв.

— Ну... — чуть пригубив вина из своего бокала, в который еще ни разу не подливали, пробормотал Маркус. — Я думаю что перестраховаться не помешает. А то, все этому Аскелю, ха! Благоволят Боги...

— Ну, говори, Хомунд.

— Пока у Аскеля есть в городе около трех сотен воинов. Все они безоружны...

— А у нас?

— У нас, учитывая дружины остальных кланов, которые будут нам помогать — около трех тысяч.

— Ха! И ты все волнуешься?

— Да. Из этих трех тысяч — по сто воинов на Волках, и полторы сотни на Воронах. Итого три с половиной сотни!

— Но ведь там не все только наши? Нашего клана...

— Нет. Поровну от всех четырех старших, но все равно...

— Все равно у нас остается еще двадцать пять сотен воинов!

— Но из них вооружены только пять, причем в городе только полторы!

— Ну ладно, чего бояться?

— Меня очень беспокоят два момента, — прервал спор нурманов ромей.

— Какие? — обернулись к нему оба.

— Во-первых — вы забываете о рабах, которые загружены в трех наших кораблях. Интересно, где он только их взял?...

— Я не забываю, — откликнулся Хомунд. — Они меня беспокоят!

— Чем? Что может сделать раб? — возмутился Торольв.

— Мало чего, но неприятности нам доставят...

— Тем более, кто вам сказал, что это рабы? — вкрадчиво спросил Маркус.

— Я тебя не понял.

— К примеру, за золото, у нас, можно все. Купить, продать... Нанять воинов тоже...

— Да?

— Наемники. Аскелю могла придти в голову неплохая идея. Нанять, к примеру, полторы-две когорты, десяти талантов золота, даже пяти, на это бы хватило. Погрузить их в корабль и представить как рабов. В нужный момент под командой Аскеля оказывается пять сотен опытных воинов.

— Я сейчас же прикажу перебить этих рабов. Хомунд иди и...

— Погоди. Идея Аскеля, конечно, хороша. Но не знает одной очень важной вещи. Ее вообще мало кто знает из "не римлян". Согласно уложению любого наемного отряда Рима, он не имеет права воевать под командованием не римлянина против римлян. Это сделано для того, чтобы варвары не заставляли сражаться нас друг с другом за их интересы.

— А если оба нанимателя римляне?

— То без проблем. Надо же нашим кланам как-то сводить друг с другом счеты...

— Хитрые вы, как... как ромеи!

— Благодарю. Я здесь представляю Рим. Я римлянин. Если это наемники из Римской империи, то одного моего слова, ну еще моих регалий, достаточно для того, чтобы они признали меня своим командиром... Так что, если это наемники, то у нас появилось пятьсот воинов.

— А если рабы?

— То тогда следует их хорошо охранять. Ведь даже если они просто разбегутся по городу — то уже будет достаточный переполох...

За столом установилась тишина, прерываемая только хрустом костей и шумными глотками из кубков. Наконец Торольв отбросил полуобглоданный мосол в кучу костей, запил вином и сыто рыгнул.

— А второе что?

— Что "второе"?

— Ты говорил, что мы упускаем из вида два момента.

— Второй момент... Вы забыли про россов...

— Что россов? Их всего три ладьи и они тоже хотят крови Аскеля.

— Да я не про этих. Я про тех, что бросились за ним в погоню. Купцы говорят, там "ну просто дюже огромный" флот собран. И его видели уже близко от Харингхейма.

— И что? Они же враги Аскелю и его кланам, а не нам, — удивился Торольв.

— Маркус хочет сказать, что в своей ненависти к Аскелю они вполне могут напасть на Харингхейм, чтобы добраться до его горла.

— Вы все знаете, что Харингхейм неприступен с моря, а по суши не пройти!

— Ну... Я бы не стал это утверждать так настойчиво. Для вашего флота — да, а для нашего... Вы видели, какие огромные корабли мы строим? На них свободно можно разместить осадные орудия. И с моря просто развалить ваши крепости...

— Но у россов нет вашего флота. И на их кораблях не стоят камнеметы. Не помещаются.

— Все равно, довольно крупный флот может просто, не считаясь с потерями, пройти мимо ваших фортов.

— Что предлагаешь?

— Надо усилить гарнизоны всех ваших укреплений. Также нужно хорошо охранять те суда с рабами.

— Хм... Ладно. Усилить на полторы сотни хирдманов каждого из Волков. Воронов оставить как есть. Оставшихся воинов старших кланов, а это четыреста человек, разместить около тех кораблей. Хомунд. Иди.

— Ярл, а кто будет охранять оружейную, город и тинг?

— Хорошо. Два десятка из нашей дружины оставь в оружейной. Остальное... Остальное поручи дружинам младших кланов. Найди каких посильнее на вид...

— Да. Еще ярл. Я по поводу острова Свенси...

— Опять ты по поводу этого! Я же тебе еще тогда сказал! Коли они все собираются в одном месте, тем лучше! Легче будет ловить их, а то разбегутся как мыши в подполе!

— Но их там нет!

— Как нет?

— Я специально посылал туда драккар! Остров Свенси пуст!

— Значит они просто спрятались! Или вымерли! Или еще что! Они не важны сейчас! Все — иди сполняй!

Сотник ушел выполнять приказы, а оставшиеся за столом еще раз наполнили свои бокалы. Спустя некоторое время Маркус решился задать вопрос Торольву.

— А он точно князь Любослав мертв?

— Да.

— А откуда ты знаешь?

— Все говорит об этом. И та ненависть, с которой россы смотрят на Аскеля, и огромный флот, брошенный в погонь...

— А что говорят в Новогороде?

— В Новогороде черни говорят, что князь тяжело заболел. Призывают молиться за его здравие. Видеться могут только самые доверенные лица и молодой сын, который выходит из покоев всегда заплаканный. И как мне доносил один подсыл мой, на княжеской кухне для князя уже давно не делали ни единого блюда...

Над столом опять повисла задумчивая пауза. Потом Маркус спросил опять:

— Скажи, а зачем ты так поступил с семьями?

— А что, пожалел?

— Да побойся Единого! Хоть в масле их вари, этих еретиков... Ой. Прости...

— Понимаешь, если бы я сварил их в масле, то меня бы не понял никто. Даже я сам бы такого не понял. Но мне нужно вполне предсказуемое поведение Аскеля. Мне нужно, чтобы этот герой, по вашему это так называется, сразу бы меня вызвал на поединок — не нужны мне живые враги, тем более такие знаменитые. А для этого его следует хорошо разозлить. Сделанного мною не простит никто, а если простит — то от него откажется и проклянет его же дружина.

— А ты так уверен, что сможешь его победить?

— Да.

На следующий день, ближе к вечеру, от драккара Аскеля к центру города, где был Тинг, двинулась невиданная процессия. Центр процессии оставляла огромная телега, такая, чтобы только-только пройти сквозь двери Тинга. На верхней стороне этой телеги, с забранными высокими щитами из плотно пригнанных друг к другу досок, так, что получался большой непрозрачный ящик, на золотом блюде лежала, распространяя вокруг себя трупную вонь, посиневшая голова великого князя Новогородского Любослава. Борта телеги были такими высокими, что людям, чтобы посмотреть на голову приходилось подпрыгивать. Впереди и позади влекомой двумя лошадьми телеги шли безоружные, как и все, оставшиеся в живых хирдманы кланов Хельгисонар, Сигвардсонар и Йофрид. Возглавлял этот поезд сам сильно поседевший за прошлый день ярл Аскель.