Всадники черных лун

— Ох и кобель... Хочешь. Сильно хочешь... Жеребец. Ну, попалась — таки тебе бешеная кобылка. Смотри, — подняла платье до пояса, повернулась перед ним, — Смотри, гад.

— Ох, и сука же ты, Наташка, — от всего сердца сказал он, — Ох и порченая.

— Порченая, — прошептала она, взглянув ему в лицо, и снова, улыбаясь, опустила взгляд ниже. Подняла платье, стащила через голову, бросила на лавку, — Ну идем, кобелек. Я тебя попарю, я уж ублажу. Я уж так обласкаю, что сам сюда бежать будешь из-под любой юбки. Да ведь тебе чистеньких не надо, — сказала она ему с тяжелой нежностью, — Да ведь тебе-то порченая и нужна.

— Я тебе нужна, — сказала она, заводя юношу в жаркую термокамеру, — А мне — ты. Один ты понял, что мне надо, одному тебе и дам. Ложись на верхнюю полку, Рик Долгожданный. Сейчас жарко станет.

"Куда жарче-то!" — подумал Рик, умощаясь на жестком дереве. Наташка что-то сделала, засвистело, зашкворчало, ударил в кожу пронзительный, яростный пар. Рик смотрел, как она выдвинула посудину с веником, потрясла, роняя горячие капли одуряющего травяного настоя. Крутанула веником над его спиной, так что Рик даже застонал и плотоядно смеясь, начала охаживать его спину:

— Ты у меня сейчас будешь свеженький, ты уж у меня будешь чистенький, я уж с тебя всю одурь сгоню, солнышко мое. Ненаглядный. Ты уж у меня блестеть станешь. А теперь терпи, привыкай.

Удары веника стали вдруг болезненными, юноша понял, что напрягся, и расслабился снова. Ему казалось, что свирепый, подстать норову хозяйки, жар и веник, с шелестом мелькающий у нее в руке, размягчают даже кости. Наташа ухала, поддавала пару и снова била, била, била его шелестящим веником спереди и сзади, сверху и снизу. Когда Рик решил, что вот-вот превратится в студень и начнет стекать по ступенькам вниз, она махнула рукой, — Ну каково? Теперь посиди пониже, посиди, попотей. А я и сама могу. Нравится на меня смотреть? Смотри, мне нравится, когда ты смотришь.

Рик перебрался пониже, откинулся в приятной истоме к дереву и смотрел, как веник мелькает в ее руке, как розовеет прекрасная ее кожа. Наконец, она отбросила измочаленные остатки и села напротив:

— Как себя чувствуешь, жеребчик?

Рик тихо вздохнул и сказал:

— Дома, кобылка. Кажется ты права. Разные у меня были — но ты особая.

— И не будет другой такой. И не ищи, — сказала Наташка. Во внезапном порыве щедрости сказала, — Если мало станет, или свежую девку захочешь — скажи. Сама приведу. Хоть сотню. Но — мне скажи.

— Что, тогда ревновать не станешь? — улыбнулся юноша. Она улыбнулась тоже:

— Честно? Стану. Но все равно легче будет, муженек мой невенчанный. Потому, что под присмотром.

Они посидели молча. Рик смотрел на нее — и с удивлением обнаружил, что сейчас он смотрит на ее тело, просто любуясь красотой, и ему почти не лезут в голову разные идеи насчет случки. Наталья стряхивала бисеринки пота, катящиеся по лицу. Потом плавно поднялась:

— Пошли, Рикушка. Окунемся в прохладу, грехи смоем. А потом можно и новые делать.

— Брр-р! Если это только "прохлада", то что тогда холод? — завопил он, вылетая из бассейна. Наталья, расслабленно лежа в ледяной воде, рассмеялась:

— Нерусь. Должно все тело заломить, тогда только в другой раз вылезай, рыбонька моя. Иначе толку мало. Вот смотри, как я вся раскраснелась. Теперь и вылезать пора. Не раньше. Видно, что ты у Эн Ди в обработке, бани не нюхал. А Дэвид парится уж куда сильней. Я знаю. Сколько раз его хлестала, когда он из запоя вылазил. Я ж ему как младшенькая сестра. Полотенце на полке шкафчика возле вешалки. Линда, слышишь, посудой уже греметь перестала? Значит, пора и нам.

Вышла стряхнула воду с волос, усмехнулась:

— Уже ревнуешь? Зря. Когда они с Эн Ди меня подцепили, я бы для Эн Ди ноги раздвинула. Хотела его. А Дэва — нет. Ну а Эн Ди таких как я не хочет. Так и осталась вроде их балованной сестренкой. Так что не ревнуй, не к чему. Потом из дома выгнали, жила-то с мальчишками вместе, я не стала обратно проситься. Дэв сюда и пристроил. Вот и вся моя история, Рикушка. Вытерся? Теперь будешь обновки примерять, — сказала она, убирая старую одежду юноши в шкаф:

— А это нам оставь.

Рассмеялась:

— Я ж сказала: второй раз увижу — шкуру сдеру! Вот и содрала. Линда! Неси!

— Сейчас! — послышался голос девушки, шелест и треск чего-то разрываемого, затем торопливые шаги.

В дверях бани появилась ухмыляющаяся Линда, несущая стопку вещей:

— Обожаю делать подарки!

— Ты подаешь, а я одеваю, — сказала Наташа, откладывая полотенце, — Номер один: плавки из флага Юулги. Гм, кажется, тесноваты. Растянутся, когда мы с Линдой за них возьмемся. Номер два, — провозгласила Наташа, когда плавки были водружены на свое место под смех девушек и нервное ерзанье Рика, непривычного к таким тесным вещам на мужском достоинстве,— номер два — майка с гордой и грозной возлюбленной Рика Хаша в полном блеске всех орудий! — провозгласила Наташа, прикладывая к своей точеной груди черную тонкую майку с прекрасным изображением атакующей "Молнии".

— О! — сладострастно застонал юноша, — я уже кончаю прямо во флаг Юулговаям! Наташа! Прошу, одень ее на себя!!!

— Ладно, мы все оденем такие, — сказала хохочущая Линда, — А потом поменяемся.

— И плавками — тоже? — заинтересовался Рик. Девушки прыснули:

— Рик, у нас разные размеры!

— Номер три, — когда и майку одели на него, загробным голосом объявила Наташа, — Носки. Черные, в знак нашей глубокой печали по предстоящей разлуке с тобой.

Линда душераздирающе застонала:

— О Рик Уходящий, на кого ты нас покидаешь!

— Да, — шмыгнул носом и Рик, — Я туда, а вы — здесь. Вы здесь, а я — туда...

— Номер четыре, — сказала Наташа, — Брюки кожаные из шкуры... А, неважно! Шкура прочная, отлично выделана и великолепно сшита, вот и все.

— Номер пять. Рубашка форменная лейтенанта Имперской тайной полиции со всей атрибутикой.

— Это чего такое: "атрибутика?" — заморгал юноша. Ему указали на эмблему и погон на правом плече.

— А у Дэва были на обоих? — удивился Рик. Линда прижала палец к губам:

— Ш-ш!

— Номер шесть — кобура под вышеупомянутый бластер для незаметного его ношения под полой.

— И, наконец, номер семь — куртка из той же шкуры какого-то толстокожего. С секретами, которые я покажу тебе попозже, — сказала Наташа, — Чего-то еще не хватает.

— Бластера, конечно, — сказал Рик. Девушки расхохотались. Наташа наклонилась перед ним и постучала по носку ноги:

— Босиком?

— Форменную обувь господина лейтенанта!

Линда протянула ей пару ботинок, которые Наташа собственноручно обула и прощупала: "подошли ли?" Мягкая черная кожа пришлась впору по ноге...

— Ну, что скажешь?

— Хмм... Наверное, свежеотпечатанные купюры чувствуют себя так же. Я весь шуршу и хрустю.

— Пройдись, лейтенант Рик Хаш дир Шангу-Дуум! Повернись. Подойди. Что надо бы нам сказать?

— Это еще не все, — растерянно сказал юноша, — Без оружия я все равно — голый.

— Знаешь, Линда, он мне сразу чем-то приглянулся, этот Рик, — сказала Наташа, — Но чем? Наверное он как никто другой умеет слушать?

— Нет, тем, что когда становится на колени перед дамой, аккуратно поддергивает брюки, — сказала Линда.

— Ага! Кажется, от меня опять чего-то хотят, — задумчиво вперил взгляд в потолок юноша.

— А завтрак-то остывает... — проникновенным голосом подсказала Линда, — Все уже в тарелках...

— Мерзавец неблагодарный, — рявкнула Наташа, — Получи свое табельное оружие и скажи "спасибо".

— Полиция — и... благодарность? — отвалил челюсть Рик. Схватил опешившую Наташу одной рукой, Линду другой, крепко обнял и расцеловал:

— Да конечно же, спасибо вам, спасибо! Кажется, мы проголодались. Идемте, посмотрим на Линдину кухню?

— Ты иди, иди, — сказала Наташа, — И ты, Лизушка. А я сейчас. Я только накину на себя что-нибудь.

— Да, а где твоя спальня, ваше превосходительство? — спросил Рик. Наташа рассмеялась:

— Все в свое время, Рик Длинноносый. Вы начинайте, я сейчас приду...

Кухня не поразила Рика. Здесь не оказалось чего-то такого, что не имела бы кухня его дома. Был огромный многосекционный агрегат — за разными дверками скрывались посудомойка, плита, морозильная и несколько холодильных камер, был стол, была утопленная вровень со стеной ниша мойки и разные другие милые сердцу любой хозяйки мелочи. "Конечно, здесь все получше качеством, расположено иначе, но все же ничего нового" — подумал Рик, садясь на указанное Линдой место.

Линда посмотрела на усаживающегося Рика, вздохнула, подвигая ему тарелку и задевая грудью. Рик прижался к груди щекой, закрыв глаза, ощущая теплую упругость, потерся, слушая, как стучит сердце. Линда обняла его за голову, прошептала:

— Ты взял ее там? Скажи честно, взял?

— Мы выдержали характер, — сказал Рик, — Ведь ты здесь трудилась, девочка. Как тяжело с вами расставаться. На целых десять дней. Ну как вы тут будете без меня?

Линда стиснула его голову, прижимая к груди, прошептала:

— Она такая красивая, хоть и стерва. Ты хочешь меня и сейчас, правда? Скажи!

— Очень хочу, моя нежная. Но надо позавтракать, а потом...

— Нет, — содрогаясь всем телом, сказала Линда, — Сейчас. Возьми меня между ног, Рик Вызывающий Жажду. Ты видишь, как течет твоя сучка. Я не нарушу твой аппетит, если скажу себе "Место"?

— Конечно, нет, — сказал юноша, — Место, если ты так желаешь.

— Ты кушай, а я сейчас, сейчас, — прошептала она, опускаясь под стол, — я порочная, ненасытная девка, но я люблю тебя... ласкать. Приподнимись чуть-чуть, я освобожу его, и... Вот он, а вот я... — шептала она, проводя трясущимися губами по извлеченному ей жезлу, — Рик, на столе лежат такие длинные, зеленые огурчики, дай мне один, если не трудно.

Линда схватила поданный юношей огурец, и возбуждая себя им, со стоном вобрала в себя его жезл.

— Ой, черт, ты полегче! — взмолился он, — а то я подавлюсь твоими творениями, а есть-то все же хочется. И тебя хочется. Как-то надо совмещать.

— Ха, я так и думала, — сказала с порога Наташа, села и взяла вилку в руки, — Девочка, я не железная, несмотря на прозвище. Выбирай — или ты сейчас же вылезаешь и ешь вместе со всеми, или извлекаешь ту зелененькую штучку из себя и слегка разогреваешь ей меня.

Поскольку Линда не вылезла, а Наташа положив вилку, откинулась на спинку стула и широко расставила ноги, Рик понял, что она выбрала второе. Глаза Наташи быстро стали пьяными, она прерывисто задышала и попросила Рика:

— Побыстрее. Ох! Я не тебе, Линдушка, лизонька, лизушечка ты моя... Наша. Какая сладкая девочка. Как я хочу вас обоих. Ох, Рик, бросай к черту свою вилку, пошли в спальню, ляжем, как люди.

Линда с всхлипываниями вылезла из-под стола, — Помрачение какое-то! Я как его вижу, дурею...

Юноша встал следом, рука Наташи немедленно сжала и потянула к себе в спальню, — Вот и пойдем, и посмотришь, где мой трофей висит.

Тяжело вздохнула:

— Это ж до чего мы дошли, если уж и мужиков импортировать приходится?

Рухнула на округлую просторную постель, обняв за плечи парня, неожиданно шмыгнула носом:

— Боже правый, где ж твоя правота, если русской бабе ее Ваньки нет? Если ей нужно пол-вселенной перетрясти, чтобы найти хоть какого-то? А чтоб путного, так и Вселенной мало. Да что ж это такое, господи!

Рик опешил, замер, не понимая — что с этой странной девушкой? Почувствовал на спине ласковые прикосновения Линды:

— Давай, я помогу вам. Люби ее. Она молится. Люби ее сильнее, так надо.

— Господин наш, сохрани нам его, — плакала и торопливо целовала мокрыми губами юношу Наташа, — Нам и одного на двоих хватит, господи, не дай его убить, боже ты мой! Уж ничего другого не нужно, только пусть живой, господи! Уж мы тебе нарожаем мальчишек, много нарожаем, только оставь нам его. Верни нам его целым — невредимым, боженька! Мы же сильные, господи, мы все выдержим, только мужика в дом и просим, больше ничегошеньки и не надо!

И такой смертной бабьей тоской была исполнена горячая скороговорка Наташи, что Рик Хаш стал утешать ее так, как во всех мирах утешают жен идущие на войну мужья:

— Да вернусь я, что со мной будет. Ждите меня, никуда я от вас не денусь...

Когда все кончилось, смущенная Наташа положила заплаканное лицо ему на грудь. Прерывисто вздохнула:

— Хоть и говорят, что все это чушь, а все же на душе спокойнее. Мне ведь потом нельзя будет по тебе повыть: там люди. Так я хоть здесь. А как проводим тебя, так с Линдой вдвоем от всей бабьей души по обычаю на кухне наревемся, напьемся, а потом уж и ждать можно. Теперь ты ее люби. А я тебя целовать буду, единственный наш.

Повалявшись втроем еще немного, они как-то незаметно снова оказались на кухне и за разговорами о том, о сем уничтожили все наготовленное Линдой. Наташа грациозно потянулась и сыто промурлыкала:

— Ну, теперь — хоть в церковь. Да и вовремя. Рикушке еще собраться надо, подготовку пройти да оружие прострелять. Линдушка, неси его пояс. Да наши с тобой сумки. А ты накинь куртку. Я покажу, где в ней твои любимые ножи незаметно держать... И другие тайники в ней тоже есть. Кстати, не только тайники.

— Сейчас окажется, что это вовсе и не куртка, — дурашливо рассмеялся Рик, Наташа, поправляя на нем мягкую приятно пахнущую кожу, тоже улыбнулась:

— Вообще — да. Она имеет вид куртки, но ее ткань не пробивает ни нож, ни стрела боевого арбалета, ни ручное огнестрельное оружие. Даже не очень мощный бластер только обуглит эту ткань. При падении в воду ее воротник надувается и поддерживает голову, даже если ты вырубишься. И она, как видишь, сделана без каких-либо указывающих на наш технический уровень деталей, имитирован неровный ручной шов, застежка на пуговицах, карманы сделаны двойными, но при обыске кажутся одинарными и так далее. Я думаю, что нечто похожее носят у вас. Я не ошиблась? А штаны ты купишь новые, если эти покажутся чересчур странными у тебя на планете. Но здесь ты будешь ходить в этих. Сейчас у тебя не защищены разве что голова, кисти рук да ступни. Во все остальное можно спокойно стрелять, не причиняя вреда, если не считать синяков.

— Твоя черная майка тоже выдержит удары ножом, — сказала Линда, — Я попросила изготовить майки из супролона. Ты там не снимай ее вовсе. Даже, если полезешь на бабу. Кроме того, положила и запасную. Они тонкие, легкие и теплые. Даже если сырые.

— Умничка, — сказала Наташа, — А я забыла про белье.

— Уфф, — почесал затылок юноша, — А бронированный гульфик вы мне не заказали? Нет?

— Нас там рядом с тобой не окажется, — отрезала Наташа, — А Эн Ди никогда не посылает на курорт.

— Теперь осталось показать ему, как управиться на кухне, если нас не окажется дома...

— Меня немного научила Катти, когда готовила, — сказал Рик. Наташа кивнула.

— Тогда программируем дверь. Адрес?

— Аз девяносто...

— Аз девяносто один!!! — заорала на него Наташа, — Аз девяносто один!

Вздохнула:

— Ох, чурка ты нерусский. Кажется, тут не поможет и гипноз, Рик Безалаберный.