Адская Академия 2

Ох ты мать моя ведьма! Прямо руки вспотели от волнения перед предстоящей встречей. Желудок скрутило спазмом, а в душе взметнулись два противоречивых чувства: обида и вина.

Да, я была на него очень обижена, и прощать пока не собиралась. Надо сразу расставить все по местам. А вот чувство вины как-то сразу заставило потупиться. Я понимаю его волнение и тревогу. Если бы мы только там были одни, все бы случилось по-другому, но при Таре, почему-то не захотелось спорить и настаивать на своем.

Эх...

Остановившись около меня, Майкл вежливо поздоровался и замер, прожигая взглядом.

Поднять голову вверх и посмотреть в его глаза я так и не решилась. Лишь черные, наполированные туфли и строгие брюки были в поле моего зрения, но и этого хватило. Я буквально чувствовала его напряжение, и скрещивать взгляды в немой дуэли не собиралась.

— Можно тебя на минутку? — сдержано спросил он. — Нам надо поговорить.

Вот эта, последняя фраза, заставила напрячься до предела. Обычно, именно после таких слов начинаются неприятности.

Честно, я банально струсила и решила, как страус, спрятать голову в песок.

— Я сейчас не могу. У меня лекция! — напомнила я, поднимая взгляд. Продолжать и дальше смотреть в пол было бы неправильно и подозрительно.

Стиснув зубы, он коротко кивнул и, резко развернувшись на каблуках, покинул лекционный зал.

— Жестко ты его... — задумчиво протянул рядом Лекс, а я и заметить не успела, когда он подошел.

Не знаю, почему, но захотелось его приложить. Чем-то тяжелым и желательно — чугунным.

— А тебе что надо? — не очень-то дружелюбно ответила я, вспоминая, где и кем он работает. Закралось подозрение, что встреча в парке была не такой уж и случайной, да и отношение его теперь вызывало вопросы.

— Ничего! — опешил он подобной реакции. — Что случилось?

— Ничего... — буркнула я и уткнулась в столешницу. Ишь, какие все участливые! Пока я была обыкновенной полукровкой, ко мне никто не лез, да и вниманием не досаждал. Честно, порой жалею о тех временах. Тогда, хоть пенять и оглядываться в поисках тайных смыслов не приходилось. Все как-то постоянно и негативно ко мне относились, а теперь даже не знаю, что думать.

— Дана, я же... — начал он, но договаривать не стал. Натолкнувшись на мой подозрительный взгляд, Лекс нехотя отвернулся и медленно отошел от меня подальше.

Странно, но сложилось такое впечатление, что он ждет, позволяя мне передумать.

Нет, дорогой, не сегодня! Почему-то, такого желания не возникло.

К горлу подкатил душащий ком, вызывая чувство тошноты. Да, черт возьми, дура я! Но ничего с собой поделать не могу.

Стало мучительно стыдно перед парнем, который, в сущности, ни в чем и не виноват. От Лекса я видела только добро и понимание. Даже тот факт, что он Майклу все рассказал, не вызывал во мне отторжения. Есть такие моменты, когда поступаешь во благо, руководствуясь только чувствами, а я...

Сдав первоначальным побуждения, не разговаривать с Лексом, я уже собиралась пересесть к нему, чтоб объясниться, но мне не позволили этого сделать. Чеканной походкой в аудиторию вошел преподаватель и, поприветствовав студентов, сконцентрировал свое внимание на мне.

Черт! Да что же за день такой?

— Видана Нестерова, — начал он, четко выговаривая каждый слог, — вас ожидает директор. Срочно!

Ей-ей, чуть не взвыла! Хотела постучать головой о столешницу, но я сдержалась.

Сгребла вещи в сумку и, гордо расправив плечи, направилась к выходу.

Я понимала причину резкой смены настроения, но ничего поделать не могла.

Вот, зачем Майкл пришел именно сейчас? Расстроил, разбередил раны и оставил в смятении чувств.

Хм, а было же так чудесно. Хотя, и его винить не в чем, но и не на парах же выяснять отношения.

Обида лишь сильнее укоренилась в душе, а причины вызова в кабинет директора были для меня загадкой. Ведь сам же выгнал, а теперь: 'Срочно!'.

Ладно, Лекс от меня никуда не убежит, еще успею все ему объяснить, он же умный. Не то, что некоторые. Поймет все, и надеюсь, простит.

Толкнув дверь в кабинет директора, я уже не обращала внимания, на изучающий взгляд Настеньки. Ну да, зачастила к ее любимому и это она о перемещении к нему еще не в курсе. И опустив голову, тихо спросила:

— Вы хотели меня видеть?

— Нет! — честно ответил Пирс, а потом насмешливо добавил: — Мне не оставили выбора.

Только после этих слов, я удосужилась оглядеть кабинет. В кресле, чуть в тени у самой стены сидел отец и, улыбаясь, смотрел на свое нерадивое чадо.

— Папа, — взвизгнула я и подлетела к нему. — Как я рада!

Обняв его крепко-крепко, я чмокнула папулю в щеку и шмыгнула носом.

— Я тоже, родная, — протянул он тихо, а в душе разлилось тепло и чувство защищенности. Будто на миг, я снова стала маленькой девочкой, а все проблемы отступили на второй план.

— Соскучилась очень-очень, — прижимаясь к отцу, сказала я, пряча голову у него на груди.

Честно, не собиралась выставлять напоказ наши отношения, но не удержалась, да и отец был не против, усадил меня к себе на колени и обнял, как ребенка в защитном жесте.

— Я тоже, родная! — снова ответил он, погладив по голове. — Что ты успела уже натворить?

Хоть и сказано это было серьезно, но я поняла, что он улыбается, и на душе стало так светло. Не было упреков, как раньше и в приме мне он никого не ставил. Просто, обнимал и молча ждал, когда я начну говорить, а я молчала, наслаждаясь моментом. Как же хорошо, что мы с ним поговорили тогда.

— Папа, — смакуя каждый слог, протянула я доверчиво и почувствовала, как быстро забилось его сердце, — ничего сверхъестественного я не делала.

Тишину в комнате разорвал приступ смеха и восклицание отца:

— Нападение на преподавателя, разрушенный сектор полигона, неведомые создания, которые почему-то липли ко мне, как собачонки в парке, посещение лазарета, переезд в другой корпус, ваши ночные похождения, леди — это все по вашим слова: 'Ничего сверхъестественного'? О-о-о-о, даже боюсь представить, что будет дальше.

Да, ехидства папуле не занимать! И потом еще удивляются все, в кого я такая. Стоит только вспомнить, кто мои родители и все станет на свои места.

На слова отца в это раз я даже не отреагировала, просто перебрала факты в голове, мысленно рассталяя галочки.

Да, вроде, ничего не забыл. Хотя, о ночной прогулке, откуда узнал-то? Не думаю, что директор рассказал — это не его почерк. Майкл...

Гр-р-р, теперь понятно, почему его не было, и куда его вызвали!

— А что тут такого? — изумилась я. — Корпуса целы, все обитатели Академии относительно здоровы, никто не пострадал — так что да! Ничего сверхъявственного.

— Хм, ну если так рассуждать, — задумчиво протянул папа, — тогда, я согласен.

После этих слов, Пирс возмущенно крякнул и перестал изображать, будто нас тут нет, а он один сидит, сосредоточенно изучая документы.

— Что-то не так? — участливо спросил папуля у директора и затрясся от беззвучного смеха, когда Пирс просверлил нас взглядом.

— Я вам не мешаю? — в свою очередь осведомился тот.

— Ни сколько, но мы, пожалуй, прогуляемся, — с улыбкой ответил отец, ставя меня на пол и поднимаясь. — Поговорим о делах семейных.

Вот, последнее заставило грустно вздохнуть. Эх... пора возвращаться в реальность.

— Пойдем, посмотрим на твое новое жилье. Признаться, я рад, что ты переехала.

— Тебя чем-то пятый корпус не устраивает? — спросила у отца, когда он открыл дверь, ведущую в приемную, и пропустил меня вперед.

— Да, — честно ответил он. — Тем, что он мужской!

После его слов, я не смогла оставаться серьезно. Весело рассмеявшись, подхватила папу под руку, и мы быстро зашагали вперед.

— Жутко чесали руки, устроить некоторым не его обитателям хорошую трепку. Еле сдержался!

— С мамой не разговаривал? — задала я каверзный вопрос, переводя тему разговора. Ну, не только же ему меня пытать.

— Нет, — коротко ответил папа, сжав губы так, что они превратились в тонкую нить.

— А видел? — не унималась я.

По хмурому выражению лица поняла — да, видел, только ничем хорошим это не закончилось. Возникло странное желание, закинуть их обоих на необитаемый остров, чтоб они наконец-то поговорили. Я же вижу, что их чувства не охладели даже со временем.

Окинула отца придирчивым взглядом и заключила: сбегут! Как пить дать! И ни к чему это не приведет.

Снова покосилась на папу. А если в камеру их?.. Заманчиво.

Хотя нет, оставим это вариант на потом, как крайнюю меру. Надеюсь, они и сами разберутся, а уж если нет. Тогда...

— Чего ты на меня так сморишь? — подозрительно прищурился папа. — Вот, чувствую, что-то коварное зреет в твоей голове, и боюсь, мне это что-то, ой как не понравится!

— Ты прав, — согласилась я, растягивая губы в загадочной улыбке. — Во всем!

— Дана, — предупреждающе протянул папа, — если надо, я могу и лозину применить!

— Поздно, — хлопнув ресничками, просветила я папулю. — Очень поздно. Такие методы надо было применять в детстве!

Услышав это, отец помрачнел, и тень сожаления отразилась на его лице.

— Родная...

— Па, я все понимаю и ничего не надо говорить. Это я ляпаю не подумав. Судя по всему, это моя беда и проклятие, много проблем возникает именно из-за этого. Я сначала делаю, руководствуясь эмоциями, а потом уже думаю. Вот такая вот у тебя дочь, бестолкова, — с нескрываемым сожалением в голосе проговорила я и виновато опустила голову.

— Не говори так больше никогда! — остановившись, отец развернул меня лицом к себе и ладонями приподнял мою голову, чтоб я смотрела в его глаза. Такие родные и теплые, в которых плескался океан любви. Я в этом ни на секунду теперь не сомневалась.

— Ты — добрая, отзывчивая, умная, — начал он, — пусть и эмоциональная, но это не как не в минус. Прекрати так думать! Если, кто-то осмелится сказать иначе — убью.

Ошарашенно глядя на отца, я поняла, он не шутит. Каждое слово, сказанное им — окончательно и обжалованию не подлежит.

В сознании, мимо воли всплыли воспоминания двухлетней давности.

Два года назад

— Отвези меня в Академию! — я была непреклонна. Стоя на ступенях в бальном зале имения Нестеровых, мне было безразлично, как, но дико хотелось, покинут это мрачное место. — Видеть больше никого не хочу!

Я лукавила, точнее, была не до конца честна даже сама с собой. Проведя несколько недель в полном одиночестве, мне просто необходимо было общение. Отец все время где-то пропадал, новообретенная родня вообще не спешила со мной знакомиться, слуги и те нос воротили, ограничиваясь односложными фразами. Ну да, чем я лучше? Необразованная полукровка, которая совершенно ничего не смыслит в жизни демонов, а им приходится назвать меня госпожой. Первое время я пыталась с ними подружиться и просила не обращаться ко мне так, но кто же меня будет слушать, если это приказ самого Виктора Нестерова. Все его боялись до дрожи в коленках, а то и до потери сознания, но не я. Вот и сейчас, служанка, спешившая куда-то с чайным сервизом на серебряном подносе в руках, удивленно ахнула, заметив нас на лестнице, а потом вовсе чуть не лишилась чувств, услышав, что я ему сказала.

Отец молчал, и лишь во взгляде сквозила горечь, но мне было плевать. Я не знаю этого чело... хм, демона и плевать мне на его чувства. Сильно он считался с моими, когда от матери забирал. Совет этот еще, будь он трижды проклят. Как же я неистово желала им ощутить все те же чувства, на которые они меня обрекли.

— Дана, ты поступаешь необдуманно, в тебе говорят эмоции! — начал он, стараясь, чтоб голос звучал ровно. — Занятия для первого курса начнутся лишь через полтора месяца. Побудь немного со мной, привыкни к жизни в подземном мире.

— Называй все своими именами! — жестко отрезала я. — В Аду!

— Пусть так, но...

— Я не хочу ничего слышать! Отвези меня в Академию!!! Ты же меня именно для этого сюда притащил, так будь последовательным в своих действиях.

— Дана... — попытался он снова заговорить со мной, но я не слышала его и даже не старалась понять, что им руководит в этот момент, где он был столько лет? Мне плевать и точка!

— Не надо ничего говорить, — перебила я, — зачем тебе такой позор в родовом замке? — обвела себя руками.

— Никогда так больше не говори! — вспылил он, и, наклонившись, сжал мое лицо в ладонях. — Ты — не позор! Никогда им не была и не будешь. Дана, ты добрая, милая, умная и светишься, как солнышко, — чуть тише проговорил отец, — пусть в тебе сейчас говорят эмоции, но я знаю, ты не такая.

Ах, не такая! Ну, подожди... Ты еще узнаешь, какая я! Испортил мне жизнь, будь готов пожинать плоды, а они не заставят себя долго дожидаться.

— Отвези меня в Академию! — чуть ли не по слогам проорала я ему в лицо и, оттолкнув его руки, побежала вниз по лестнице.

Внутри кипели злость, безысходность и обида, которые даже вздохнуть полной грудью не позволяли.

— Вы все увидите, какая я! — прошептала я, смахнув слезу с пылающей огнем щеки. — Все...

Наши дни

Горечь вины, будто наотмашь ударила по моему сознанию. Ком подкатил к горлу, не позволяя вздохнуть. Стало так жалко отца и, не сдерживая порыв, я обняла его и расплакалась, как ребенок.

— Прости меня, папа, — попросила я тихо. — Прости...

Да, я понимаю, этого мало, за все то, что довелось ему пережить из-за меня, но хоть так. Я вдруг осознала, сколько гадостей наговорила ему в порыве отчаяния, обиды и злость, а он меня простил и даже в минус не ставит мою эмоциональность.

— Родная, за что? — взволновано спросил он, пытаясь заглянуть мне в глаза. А лишь сильнее прижалась к отцу, орошая слезами его дорогую рубашку. Втянула носом знакомый запах и шмыгнула.

— За все... — более внятным голосом сказала я. — Я была такой невыносимой последние два года.

— О да, — шуточно согласился он, и я поняла, отец не злится и не сердится на меня, а просто любит, такую, какая я есть, принимая со всеми недостатками и достоинствами.

— Я постараюсь, стать лучше, — улыбаясь сквозь слезы, пообещала папе. — Я стану достойной своих родителей.

— Не надо, родная, — попросил отец, крепко сжав в объятиях. — Боюсь в таком случае, я не смогу тебя никому отдать, не сочтя их равными. Так и знай!

— Ну и что, — снова улыбнулась я, стирая влажные дорожки слез с лица. — Буду всегда рядом с тобой, — и чуть-чуть помедлив, добавила: — и с мамой.

— Малышка, а теперь ответь мне на один вопрос, — вкрадчиво проговорил папуля, продолжая сжимать в объятиях. — Ты зачем ходила на поверхность?

— А кто тебе сказал, что я там была?

— Не важно. Ответь, пожалуйста, — попросил он, — мне важно это знать.

— Ну, если уж Майкл доложил о нашей прогулке, так почему не рассказал, зачем мы ее совершили? — задала я провокационный вопрос.

— Дана, — возмущенно начал отец, но я не дала ему высказаться.

— Папуль, если ты хочешь, чтоб разговор был честным, сам начни мне доверять и все говорить прямо. Как я научусь понимать, что я делаю верно, а что нет? Только на собственных ошибках. Почему ты не хочешь мне помочь?