Каждый раз, когда она прикладывала руку к своему виску, нащупывая его, ее обнимала и целовала пока дыхание не сбивалось...Аллегра...так звали девушку, Аллегра.
И, конечно, Аллегра была красива, особенно если смотреть на нее глазами незнакомца.
Ее нежная кремовая кожа...
А потом шокированная также, когда она поняла, что базар исчез, он снова появился.
Она была Еленой, она ехала в паланкине с Дэймоном, ее окружала какофония звуков — и тысяча различных запахов.
Но она тяжело дышала и часть ее сознания все еще перекликалась с разумом Джона — так звали незнакомца — с любовью Джона к Аллегре.
"Но я по-прежнему не понимаю",она причитала.
"Все просто", — сказал Дэймон.
" Ты прикладываешь пустой Звездный Шар какого хочешь размера к виску и вспоминаешь время, которое хочешь записать.
Все остальное делает сам Звездный Шар."
Он махнул, не дав ей перебить, и наклонился вперед с озорством в его бездонных черных глазах.
"Возможно тебе попался особенно жаркий летний день? "— добавил он с намеком. — "В этих паланкинах есть занавески, которые можно задернуть. "
"Не глупи, Дэймон", — ответила Елена, но чувства Джона перекрыли ее собственные, как волна накрывающая прибрежный песок.
Она не хотела поцеловать Деймона, сказала она себе строго.
Она хотела поцеловать Стефана.
Но поскольку несколько мгновений назад она целовала Аллегру, это уже не казалось таким непререкаемым аргументом, как раньше.
"Не думаю", — начала она, все еще задыхаясь, когда Дэймон приблизился к ней, — "что это очень хорошая... "
Легким движением дернув за веревку, Деймон освободил ее руки.
Он бы снял веревку с обоих запястий, но Елена сразу же развернулась, поддерживая себя одной рукой.
Она нуждалась в опоре.
В нынешних обстоятельствах, действительно, не было что-либо более значимого — или более волнующего — чем то, что сделал Дэймон.
Он не занавесил паланкин, но Бонни и Мередит ехали позади и не могли ничего видеть.
не могли проникнуть в разум Елены.
Она почувствовала теплые руки, обнимающие ее и инстинктивно устроилась в них поудобнее.
Она почувствовала, как ее накрыла волна чистой любви и обожания по отношению к Дэймону, к его пониманию, что она никогда не смогла бы сделать, если бы была рабыней, а он — ее хозяином.
"Мы с тобой никому не подчиняемся", — услышала она его голос в своей голове и вспомнила, что когда притупляла свои "читающие чужой разум" способности, она забыла перекрыть доступ для него.
Ох, ну может это как раз пригодится...
Нам обоим нравится поклонение — телепатически ответила она и почувствовала его смех на своих губах, как подтверждение своей правоты.
Не было ничего слаще в её жизни в эти дни, чем поцелуи Деймона.
Она могла бы дрейфовать как сейчас вечно,забыв о внешнем мире.
И это было хорошо,потому что у неё было впечатление,что там,во внешнем мире,очень много депрессии и не слишком много счастья.
Но если бы она всегда могла возвращаться к этому, этому желанному, этому сладостному, этому экстази...
Елена резко двинулась в паланкине, так внезапно нагрузив своим весом, что перевозчики, пошатнувшись, чуть было не упали от тяжести.
"Подонок",прошептала она злобно.
Они были по-прежнему психически связаны, и она была рада видеть сквозь глаза Деймона,что она была похожа на мстительную Афродиту:её золотые волосы поднялись и развевались позади неё,как во время грозы, её глаза сияли фиолетовым светом в стихийной ярости.
И теперь,что хуже всего,эта богиня от него отвернулась.
"Даже на один день," сказала она,
"Ты не можешь сдержать своё обещание""
"Я ничего не делал! Я не Воздействовал на тебя, Елена!"
"Не зови меня так.
У нас теперь, профессиональные отношения.
Я называю тебя — господин.
Ты называешь меня: "рабыня", "собака", или как тебе заблагорассудиться"
"Если теперь у нас профессиональные отношения рабыни и господина," сказал Деймон раздражённо, "тогда, я могу просто приказать тебе — "
"Попробуй!" Елена приподняла уголки губ, что на самом деле, не было улыбкой.
"Почему бы тебе не сделать так, и просто увидеть что из этого получится?"
15
Дэймон явно решил отдаться на милость правосудия и принял тот жалостливый вид человека, лишённого душевного равновесия, который отлично удавался ему в любой ситуации.
"Я на самом деле не пытался влиять на тебя", повторил он, но потом добавил быстро: " Может я просто сменю тему и расскажу тебе поподробнее о звездном шаре?"
"Это", — сказала Елена ледяным тоном, "Может быть хорошей идеей".
"Что ж, шары делают запись прямо с твоих нейронов, понимаешь? С нервных клеток твоего мозга.
Всё, что ты когда-либо испытывала, хранится где-то там, а Шар просто записывает."
"Получается, можно всегда помнить что-то и пересматривать снова и снова, как кино? — спросила Елена. Она теребила свою вуаль, закрывая лицо от Дэймона, и думала о том, что можно было бы отдать Звёздный Шар Аларику и Мередит перед их свадьбой.
"Нет", сказал Дэймон угрюмо.
"Не так.
Во-первых, воспоминания уходят от тебя, мы говорим об игрушке китсуна, помнишь? Если шар заберёт что-то у тебя, ты сама уже не будешь ничего помнить об этом событии.
Во-вторых, "запись" на шаре постепенно исчезает, от времени, из-за использования, и ещё каких-то факторов, которые никому до конца не известны.
В любом случае, шар становится мутным, ощущения, слабеют, и, в конце концов, остаётся простой хрустальный шарик."
"Но тот бедный мужчина продавал день своей жизни! Прекрасный день! Я думаю, он хотел бы сохранить его.
"Ты его видела. "
"Да.
Елена снова представила себе грязного, измученного, серолицего старика.
При мысли о том, что когда-то он был тем самым смеющимся, счастливым молодым Джоном, которого она ощутила благодаря Шару, девушка почувствовала, словно по спине провели кубиком льда.
"Как грустно!" — продолжила она, имея в виду совсем не воспоминание.
Однако Дэймон не следил за её мыслями:
"Да," сказал он.
"Здесь много жалких стариков.
Они заработали себе свободу от рабства, а, может, их благородный хозяин умер... в любом случае, вот как они заканчивают свои дни. "
"Но как же Звёздные Шары? Они сделаны только для бедняков? Богачи могут отправиться на Землю и узнать, что такое настоящий летний день, так?
Дэймон невесело усмехнулся.
"О, нет, они не могут.
Большинство из них привязано к этому месту.
Он так странно произнёс слово "привязано"...
Елена решила уточнить:
"Слишком заняты для того, чтобы отправиться в отпуск? "
"Слишком заняты, слишком могущественны, чтобы пройти сквозь защитные заклинания, оберегающие Землю, слишком обеспокоены тем, что их враги могут сделать в их отсутствие, слишком немощны физически, слишком известны, слишком мертвы... "
"Мертвы?" — казалось, что Елену вот-вот окутает зловонный туман, он которого несёт мертвечиной.
Дэймон одарил её одной из своих дьявольских ухмылок.
"Забыла, что твой бойфренд сам не слишком живой? И то же самое относится к твоему благородному господину? Большинство людей после смерти отправляются на другие уровни: гораздо выше или гораздо ниже того, где мы сейчас находимся.
Это место для плохих, но это только самый верхний уровень.
Ещё ниже... что ж, никто не хочет попасть туда."
Ад? — выдохнула Елена: — Мы в Аду?
"Скорее — Лимбо, по крайней мере, то место, где мы сейчас находимся.
Кроме того, есть ещё "Другая Сторона".
Он кивнул в сторону горизонта, где всё ещё заходило солнце.
"Другой город, в котором ты, возможно, провела свои "загробные каникулы".
Здесь его называют "Другая Сторона", но могу поделиться с тобой двумя слухами, которые донесли мои информаторы: там они называют свой город "Небесный Двор", и над ним чистое голубое небо, с которого всегда светит солнце.
"Небесный Двор..." — Елена забыла, что говорит вслух.
Перед её мысленным взором уже шествовали дамы, рыцари и маги, она представила место, похожее на Камелот.
Произнесённые слова вызвали ноющую тоску и... нет, не воспоминания, но уверенность в том, что память о чём-то спрятана за дверцей внутри её головы.
Однако эта дверца была надёжно заперта, и всё, что Елене удавалось разглядеть сквозь замочную скважину — это множество женщин похожих на стражницу: высокие, золотоволосые, голубоглазые. Среди них выделялась одна, она была гораздо ниже остальных, словно ребёнок рядом со взрослыми, она подняла голову и встретилась взглядом с Еленой.
Паланкин двигался прочь от базара, направляясь в ещё большие трущобы, которые Елена осматривала, бросая быстрые взгляды по обеим сторонам паланкина из-под скрывающей её вуали.
Они выглядели так же, как земные трущобы, только ещё хуже.
Дети, волосы которых стали рыжими в лучах заходящего солнца, толпились возле носилок и протягивали руки в универсальном просительном жесте.
У Елены внутри всё сжималось от осознания того, что она не может дать им ничего действительно ценного.
Она хотела бы построить тут дома, позаботиться о том, чтобы у детей всегда была еда и чистая вода, дать им образование, и будущее, в которое можно было бы смотреть с надеждой.
Но, поскольку она понятия не имела, как обеспечить им всё это, она лишь наблюдала, как они уносятся прочь с такими сокровищами как её жевательная резинка "ДжусиФрут", расчёска, блеск для губ, бутылочка воды и серьги.
Дэймон только качал головой, но не пытался остановить её, пока Елена не потянулась к кулону с лазуритом и бриллиантом, который подарил Стефан.
Она плакала, пытаясь расстегнуть замок, когда верёвка, охватывающая её запястья, неожиданно дёрнулась.
"Хватит", — сказал Деймон.
"Ты ничего не понимаешь.
Мы ещё не пересекли черту города.
"Почему бы тебе не посмотреть на архитектуру, вместо того, чтобы беспокоиться о бесполезном отродье, которое в любом случае умрет?"
"Как жестоко", — сказала Елена, но она даже не попыталась заставить его понять, она была слишком зла на него.
Тем не менее она прекратила теребить цепочку и посмотрела поверх трущоб, как ей и предложил Дэймон.
Там она могла увидеть захватывающий вид горизонта, и здания, которые казалось тянулись до бесконечности, сделанные из камня и выглядевшие так, как Египетские пирамиды и постройки Майя выглядели, если бы они были новые.
Хотя всё было окрашено солнцем, сейчас скрытым мрачными багровыми облаками, в черные и красные цвета.
Это огромное красное солнце — оно придавало атмосфере разный облик под разные настроения.
Временами оно даже, казалось, приобретало романтический оттенок, мерцая на большой реке, которую Елена и Дэймон оставили позади, украшая мелкую рябь на медленно текущей воде.
В другие моменты оно казалось чуждым и зловещим, четко вырисовываясь на горизонте как чудовищное предзнаменование, окрашивая строения, не имеет значения в насколько прекрасный, кровавый цвет.
Когда они отвернулись от него, носильщики паланкина как раз внесли их в город, который заполнили высокие здания, Елена могла видеть длинные,зловещие тени, которые они отбрасывали впереди себя.
"Ну? Что ты думаешь?" Казалось Дэймон старается ее успокоить.
"Я все еще думаю, что это походит на Ад",-медленно произнесла Елена.
"Мне бы очень не хотелось здесь жить".
"Ах, но кто сказал, что мы должны жить здесь, моя Принцесса Тьмы? Мы вернёмся домой, туда, где ночь бархатисто чёрная, и где луна, освящает землю, покрывая все цветом серебра.
Дэймон медленно провел пальцем от кисти ее руки до плеча.
Елена ощутила внутренний трепет от этого прикосновения.
Она старалась поддерживать вуаль как преграду между ней и Дэймоном, но она была слишком прозрачной.
На его лице все ещё сияла великолепная улыбка, ослепляющая сквозь усыпанную брилиантами белезну, ну, в оболочке розового, конечно, из-за света — такой была отбратная сторона вуали.
"Здесь есть луна?" спросила она, пытаясь отвлечь его.
Она боялась: боялась его, боялась себя.
"О, да, три или четыре штуки, я думаю.
Но они очень маленькие и, конечно, из-за никогда несадящегося солнца, ты их не увидишь.
Никакой... романтики."
Он снова улыбнулся ей, но в этот раз медленно, и Елена отвернулась.
И отвернувшись, она увидела перед собой что-то, что завладело всем её вниманием.
В переулке перевернулась телега, из которой выкатились огромные рулоны из кожи и меха.
Возле этой самой телеги была пожилая,худая и голодная на вид женщина, она лежала на земле, а высокий разгневанный мужчина, стоящий над ней, усыпал ее незащищенное тело ударами плети.
Лицо женщины было обращено к Елене.
Ее лицо искажала гримаса боли, когда она безуспешно пыталась свернуться в клубок, ее руки были на животе.
Она была по пояс голой, но с тем как плеть хлестала ее плоть, тело ее от горла до талии покрывалось слоем крови.
Елена чувствовала как расправляются Крылья Силы, но почему-то они не появились.
Она приказала всему куровороту своей жизненной силы сделать что-нибудь, чтобы освободить плечи, но ничего не вышло.
Может быть к этому имели отношение следы от рабских оков.
Может это был Дэймон, находящийся рядом с ней и убедительным голосом приказывающий не вмешиваться.
Для Елены его слова были не более чем звуком, который чередовался со звуком биения её сердца в ушах.
Она резко вырвала веревку из его руки и слезла с паланкина.
В шесть или семь прыжков она достигла человека с кнутом.
Он был вампиром, его клыки удлинились при виде крови перед ним, но он ни разу не остановил своей бешеной порки.
Он был слишком силен, чтобы Елена могла с ним справиться, но...С еще одним шагом Елена закрывала женщину, руки ее были раскинуты как жест защиты и неповиновения.
С одного запястья свисала веревка.
Рабовладелец не был впечатлен.
Вот он уже замахнулся кнутом, который ударил Елену по щеке и одновременно разорвал ее тонкую летнюю кофточку, рассекая нижнее белье и оставляя отметины на теле под ним.
Она ахнула, хвост кнута разрезал на ней джинсы, как если бы они были маслом.
Невольно на глаза Елены навернулись слезы, но она не обращала на них внимания.
Ей удавалось больше не издавать звуков, подобных первоначальному вздоху.
И она продолжала оставаться там, где встала на защиту.
Елена могла чувствовать хлестание ветра на своей рваной блузке, а ее нетронутая вуаль развевалась позади, как бы защищая бедную рабыню, бессильно упавшую напротив телеги.
Елена по-прежнему пыталась вызвать Крылья.
Она хотела бороться с настоящим оружием, и оно у нее было, но она не могла заставить Крылья спасти ее и бедную рабыню позади.
Даже без них Елена знала одну вещь.
Этот гад перед ней не тронет свою рабыню, пока сначала не порвет Елену на кусочки.
Кто-то остановился посмотреть, другие подбегали, выходя из магазина..
Когда дети, следовавшие за её паланкином, окружили её, плача, собралась своего рода толпа.
