Князь Мощанский, узнав, что генерал Кирьяков, без приказания, ушел на Качу, приказал ему возвратиться к Отаркой и примкнуть к главным силам. Войска этого отряда. двигавшиеся с небольшими привалами, в течение 11-го числа, всей ночи с 12-го на 18-е число и во весь следующий день, прошли до 80-ти верст. В тот же день, около 8-ми часов утра, Союзная армия двинулась из долины Бельбека к хутору Мекензи, откуда предположено было идти далее, в долину реки Черной. Войска тронулись с биваков эшелонами с левого фланга, и потому Англичане шли впереди. По достижении леса, чрез который вела дорога к Мекензи, Раглан, по усилившейся болезни маршала Сент-Арно, сделавшись на время единственным распорядителем действий, предоставил дорогу для движения кавалерии и артиллерии и направил пехоту чрез лес, в стороне от дороги, (как уверяет Кинглек), с пособием бусоли. Солдаты разбрелись в беспорядке, грабя и опустошая дома, встречавшиеся на марше. Сам маршал, уже на одре смерти, писал к своей жене, что "она получит маленький столик, принадлежавший княгине (?) Бибиковой, на память о Крымской войне".

По выходе из леса, близ хутора Мекензи, кавалерия Раглана внезапно наткнулась на часть нашего обоза, следовавшую в хвосте колонны князя Горчакова, под прикрытием Черноморского линейного батальона, и захватила 25 повозок. При подходе к хутору, союзные колонны весьма сблизились и частично даже перемешались с обозами. После наведения некоторого порядка и начала движения головные войска Союзной армии, утомленные трудным движением по весьма закрытой и пересеченной местности, при совершенном недостатке в хорошей воде, достигли наших Маккензиевых позиций и были обстреляны хорошо направленными выстрелами, перешедшими в батальную канонаду (частая стрельба). После восстановления порядка и отступления, войска коалиции попытались атакой взять укрепления. Подпущенные на 400 шагов батальонв были обстреляны гранатами и картечью. Свою лепту внесли и востаточно точные и частые залпы ракетных установок. Попытка англичан устроить оборонительную линию не удалась из-за значительного превосходства русских частей в артиллерии.

Отошедшие нглийские и французские дивизии, наскоро приведя себя в поядок, попытались пройти через Бельбек в направлении Севастополя, но вновь попали под расстрел сильной артиллерии. В некотором беспорядке вспомогательных частей и при достойном уважения стойкости и храбрости пехоты, неприятель вышел из сферы действия артиллерии. В этом сражении у французских и английских солдат уже не было никакого преимущества в ружейном огне, наоборот — преимущество в скорострельности перешло к русским стрелкам, при сравнявшейся дальности стрельбы. Немалое значение на скорость и точность стрельбы оказывали хорошие прикрытия , из которых и велась стрельба. Неприятель, построившись ждал решающей атаки. Но её не последовало. Ещё одна попытка нерешительной атаки прервалась после третьего залпа батарейных орудий. У союзников не имелось возможности совершать маневры или проводить фланговое наступление. Ещё было подбито в пером этапе боя значительное количество орудий. Часть из них нашим войскам удалось захватить. Уже в сумерках, неприятелм вернулись на свой бивуак на Каче. Ночь была неспокойной: несколько раз били тревогу и отражали наскоки казачьих разъездов.

Маршал Сент-Арно, изнуренный сильнейшими припадками холеры, сдал в ту же ночь начальство над войсками генералу Канроберу. Утром 14-го, войска Союзников отошли к Альме. В сражении Англичане потеряли около 700 человек убитыми, 837 ранеными, 121 — пленными. Французы потеряли примерно столько же. Лошадей кавалерии практически не осталось, и потери кавалеристов были высокими. Французы, переправясь через Альму по мостам, построенным саперами, расположились в быстро построенном лагере; Англичане, выйдя к побережью, немедленно начали обмениваться сигналами с дозорными кораблями.

Обменявшись мнениями, командующие пришли к выводу о необходимости действий против Севастополя с максимально возможно коротким плечом снабжения. Для этого оставался один путь — взятие Балаклавы и атака на Севастополь с юга. В первую очередь решили провести амбаркацию Английского корпуса, с последующей его высадкой в Балаклаве. Правильность подобных действий подтверждали известия о пустынности Балаклавы: обнаруживали только конные дозоры. Высадившиеся на шлюпках солдаты морской пехоты фактически заняли бухту с поселком. После короткого боя с греками-добровольцами была захвачена и старинная башня-развалина, остаток древнего генуэзского укрепления.

— Лорд, вероятно русские смогли перебросить орудия с батарей для защиты своих путей снабжения. При значительном ослаблении береговой обороны и оголении южной оборонительной линии.

-В таком случае, нам просто необходимо держать здесь, на побережье часть сил для создания угрозы русским в отношении их тылов. Самих по себе турок будет совершенно недостаточно.

— Жаль, генерал, что Ваша идея о десанте на Херсон трудноосуществима. Слишком много мелководья, корабли не смогут применять артиллерию. Мелкосидящих канонерок у нас нет. Да и перед Херсоном, у Днепра множество болот и низин. Через Днепр придется переправляться, а это уже очень серьёзное предприятие.

— Будем требовать у наших Правительств...

20 сентября первый эшелон Английских войск, снятых с негостеприимного побережья Тавриды, высадился в Балаклаве. В Европе активно занимались обсуждением новостей и азартно спорили, пытаясь предсказать последующие события. Из России не сообщалось ничего, что не было бы известным по выпускам газет в Европе. Для усиления десантной армии было решено перебросить ещё 60 000 французов и 40 000 англичан. Османская империя посылала дополнительно 40 000 солдат. Под нажимом Франции итальянцы решились переправить на Черное море 15 000 карабинеров.

Часть 6 Гроза

Глава 1 Осада

Борт флагманского корабля "Британия"

— Проходите, проходите в салон, мой дорогой Адольфус. Господа! Представляю Вам Кэптэна Слейда. Некоторые из нас уже давно с ним знакомы. Представляет наши интересы в Османском флоте ещё с 1830 года. Сейчас он — "мусави" (советника командования, с 1849 г.) был сперва в эскадре капудан-паши на фрегате "Нусретие", но затем этот фрегат включили в состав эскадры Кайзерли Ахмет-паши, с которой он и выходил в море.

— Что новенького Вы нам можете поведать?

— Если ваш корабль задержится немного, можно организовать неплохую охоту. При позволении капитана "Джо" (сэр Джон Хэй, командир корабля), и — несомненно с приглашением адмирала.

— что же, это неплохое предложение. Пока будет грузиться вторая волна десанта, как раз и останется время для развлечений и прогулок.

— А что говорят во дворце у Султана?

— Всех тонкостей знать невозможно. Но, по моему мнению, Султан стремился непременно добиться унижения Николая. Принятие Венской ноты и эта война не способствует улучшению дел Турции, но эти события играют весьма благоприятную роль для нашей Англии. Как и Синоп. Русские показали всем, что качество их моряков не ухудшилось со времен Наварина, при несколько меньшем количестве пароходов. Осман-паша возражал против посылки эскадры в Синоп, или — в случае выхода эскадры, просил усилить её линкорами. Наш посол, сэр Редклиф, отсоветовал. Политика.

— Да. Русские красиво разыграли первую партию. Был бы Синоп, или не было бы Синопа, наши суда также стояли перед Севастополем . Но почему они не атаковали наши караваны?

— Вы полагаете, что было бы легко перехватить караван, вышедший из Босфора к Варне? Не зная точного маршрута, времени и скорости движения. При неизвестной силе конвоя.

— Но ведь они могли атаковать при высадке, у Евпатории!

— И с каким результатом? Отбросим такие важные моменты, как вышеперечисленные. Появляются следующие: место высадки, состояние ветра и в меньшей степени, волнение моря. Ведь у Черноморского флота нет винтовых линкоров, даже винтовых фрегатов нет.

— Но ведь против нас мог сыграть такой фактор, как наличие пехоты и артиллерии с запасами на кораблях. И даже иногда — лошади!

Все засмеялись. Да, было забавное путешествие. И все в большей или меньшей степени, надеялись или опасались — в зависимости от возраста и должности, появления вражеских кораблей.

— Наш второй лейтенант готов всех потопить!

— Русские могли помешать высадке запасов. Но к этому моменту у нас были уже полностью боеспособные корабли. И вовсе не были наши корабли с десантом беззащитны, да: уменьшалось удобство пользования артиллерией, сложнее маневрировать. Так ведь в бою на больших дистанциях, а иначе — для чего нам сближаться, попаданий немного. Наши корабли, в отличие от французских, были с десантом в 400-600 человек, а 6 кораблей его не имели совсем. И ещё в нашем распоряжении были 3 паровых линкора и множество пароходов и пароходо-фрегатов. И систему дозора сбрасывать со счетов не надо. Вспомните, на прошлых маневрах в Канале, адмирал Гамильтон сказал, что один паровой корабль может заменить два-три парусных.

— Несомненно, споры по этим вопросам будут, также как и последующие предложения по тактике паровых кораблей, по системе командования.

— Теперь путь на Балаклаву.

-Да, лорду Раглану очень повезло в том, что наша 4-я дивизия не высаживалась у Евпатории, и после Меккензиевской неудачи, он смог быстро воспользоваться упущением русских в отказе от обороны Балаклавы и занять её.

— Возможно, что отказ русских от защиты бухт — это следствие малого количества войск у них. А в неудаче виновны союзники — французы. После Альмы почувствовали азарт и попали в засаду. И ладно бы если только сами...

— Засады: это как баня и водка. Национальный особенный вид спорта русских. Или сами, или кого-нибудь!

— Ха-ха-ха. Ха-ха !!!

— И последняя новость! После Альминского сражения в Севастополе воцарилось состояние, близкое к панике, как нам сообщают местные друзья, помощники и некоторые перебежчики. Начали формироваться морские команды для берега, понтонами пытались загородить вход в бухту, сбрасывали орудия с секторов батарей, обращенных на внутреннюю часть рейда. И самое главное! Они затопили несколько линейных кораблей. По слухам — даже не сняв с них запасов и орудий.

— Вот это новость, так новость! Всё, Русский флот можно смело вычеркивать из списка действующих фигур. Жаль, что мы не смогли купить росиянских правителей. Пока не смогли.

— И тем не менее, не следует преувеличивать слухи и преуменьшать возможности оставшихся суден и моряков. Для нас является хорошим предзнаменованием пассивность русских, но это вовсе не значит, что это незначительные противники.

Неожиданным и весьма неприятным известием для высадившихся войск стало обнаружение на линии Федюхиных высот, по Сапун-горе и от Куликова поля к Стрелецкой бухте линий укреплений и батарей. Во исполнении заранее составленных планов, с мая 1852 года, начато постройкой второй линии, ближней к городу, укреплений. Возводимые укрепления получили наименования по местностям, названиям работающих команд и по фамилиям начальствующих лиц, командующих участками или батареями. Укрепления второй линии были предназначены для сохранения и размещения резервов, поэтому названия укреплений повторялись, с добавлением к упоминаемому месту определения линии — "передовая". Небольшое предполье было оборудовано перед обеими линиями. Впереди редута N 1-го (Шварца), а также 4-го и 3-го бастионов, в расстоянии 50-ти шагов, было заложено по шести, а впереди Малахова кургана девять каменометных фугасов, и впереди их, в расстоянии 25-ти шагов, устроены засеки. Большая протяженность передовой позиции определяла большое значение способности действовать артиллерией в различных направлениях. Промежутки между укреплениями прикрывались траншеями в несколько рядов. Ко всем укреплениям проведены были или проводились подходные траншеи и дороги, прокладываемые, по возможности, скрытно для наблюдения со стороны Балаклавы.

Союзная армия к 27-му сентября состояла в числе: 28-ми тысяч Французов, (кроме прибывшей вскоре из Варны 5-й дивизии генерала Левальяна с двумя кавалерийскими полками, в числе до 13-ти тысяч человек), 20-ти тысяч Англичан и 6-ти тысяч Турок. Всего же 67-ми тысяч человек. В лагере у Евпатории оставались 10 000 турецких войск и 15 000 французов под началом назначенного в ноябре командующим генерала Левальяна. Во вторую очередь десанта, к ноябрю, было перевезено двумя волнами 40 000 французской пехоты, 20 000 англичан, 20 000 турок и 10 000 итальянцев Сардинского королевства. Запасы были ограничены: продовольствия на 3 недели, дров и других припасов, необходимых для жизни на войне — на один месяц. В Галлиполи, в перевалочном лагере готовился следующий эшелон транспортов, уже преимущественно с запасами.

27-го сентября, Союзники произвели в первый раз рекогносцировку наших укреплений Южной стороны, с тою целью, чтобы решить вопрос: надлежало ли немедленно повести штурм, или приступить к постепенной осаде города? На основании этой рекогносцировки, пылкий, решительный Лайонс предложил неотлагательно штурмовать Севастополь и сам Раглан склонялся в пользу его мнения. И действительно — многие обстоятельства, по-видимому, указывали необходимость такого способа действий: Союзники знали об отсутствии князя Мощанскаго с главными силами армии; укрепления Южной стороны очевидно были слабы и не окончены; множество людей, на них толпившихся, обнаруживало и крайне опасное положение гарнизона, и чрезвычайные усилия его, которые могли впоследствии затруднить овладение городом.

Но английский инженер, генерал Бургоэн, предпочитал ведение правильной осады. По его мнению: "Хотя укрепления, прикрывающие город, сами по себе совсем не сильны, однако же они хорошо расположены и вооружены орудиями больших калибров; фланги оборонительной линии неприступны. Все балки, спускающиеся в город и предместье (Корабельную слободу), обстреливаются продольным огнем батарей и кораблей. Атакующий должен наступать по одной, либо по нескольким промежуточным высотам; удобнейшие к тому три высоты сильно обороняются: первая — Мачтовым бастионом (

* * *

), вторая — Большим редантом (

* * *

*), третья — Белою башнею (

* * *

**). Войскам нашим придется двигаться под огнем русских батареи на протяжении около двух верст, причем колонны, разобщенные глубокими оврагами, будут лишены возможности подавать одна другой взаимную помощь.

По всей вероятности, гарнизон Севастополя, вместе с моряками, простирается от 25-ти до 30-ти тысяч человек; а в расстоянии одного перехода расположен Мощанский с армией, которая может направиться нам во фланг и в тыл и атаковать нас в то время, когда мы пойдем на штурм. Для нападения на укрепленную позицию, обороняемую 25-ю тысячами человек, и для охранения нас с тыла, мы имеем не более 50-ти тыс. человек и в случае неудачи будем опрокинуты к морю. В таких обстоятельствах, решиться на штурм — было бы непростительно, почти преступно".

По свидетельству Кинглека, эти доводы не убедили лорда Раглана в необходимости правильной осады. 29-го сентября, Союзники вторично произвели рекогносцировку, и в тот же день английский главнокомандующий предложил генералу Канроберу штурмовать город. Канробер сперва не дал решительного ответа, а потом поставил на вид генералам, участвовавшим в совещании, опасность, угрожавшую Союзникам со стороны армии князя Мощанского, и потери, которым подвергались атакующие войска, штурмуя укрепления, прежде нежели будет ослаблен огонь их орудий. Затем перешел он к изложению другого способа действий — правильной осады. Предусмотрительность Союзных правительств — сказал он — снабдила нас превосходными осадными парками, пользуясь коими, можем погасить огонь севастопольских укреплений и облегчить войскам занятие города без значительного урона.