— Может, разница в том, что Марина чего-то испугалась?
Миранда задумалась на пару минут, прежде чем ответить.
— Может быть, но что это нам даёт? Она отказывается стирать воспоминания. Это, знаете...
— Палка о двух концах?
— Умеете вы сказать в точку! Точно, палка о двух концах. Можно стереть что-то ещё, это ведь мозг, и никто до конца в нём не разобрался. Но можно посоветовать ещё раз. Вдруг поможет.
Интересно, что она услышала, когда я сказал «палка о двух концах», подумал Артём. Как звучит аналогичная идиома по-каталонски? И что слышат другие, когда я песни пою? Хорошо бы там не было откровенной глупости...
— Марину всё время обижали, пока она была в школе?
— Нет. Когда мы до третьего класса дожили, она подтянулась. Вообще не узнать было, за каникулы все «хвосты»подобрала. И стала отличницей! Всё понимала с первого раза, всё запоминала. Вы же знаете — она разок посмотрит, и запоминает каждую мелочь. У неё это примерно тогда и началось.
Сначала все просто обалдели, — продолжала Миранда, — и я первая. Потом поняли, что Марина не стала зазнаваться, ничего такого — и всё изменилось. Кто её раньше постоянно обижал, теперь за помощью шли. Она всем помогала, даже иногда во вред себе. Так вот и жили. Если честно, мы с Лилией ей завидовали жутко. Нам нужно сидеть и учить полночи, чтобы экзамен сдать, а Марина пролистает тетрадь — и уже готова. Притом, на самом деле готова! На экзамене ведь требуют понимания, а не выучить что-то наизусть. В общем, она всем нос утёрла. Я очень ей горжусь.
— То есть пролистает — и готово понимание?
Миранда помотала головой.
— Нет, она много задач решала. Просто это не все замечали. Она же везде ходила с книжками. Её называли за спиной зубрилой, но кто же такое в глаза скажет, если вдруг помощь потребуется? А я поинтересовалась. Она очень много задач решала. Половину детства так и провела. Но сами видите, что получилось.
Артём покивал.
— Если не секрет, вы кем работаете?
— Инструктор, вы уже знаете. Ещё я медсестра, курсы прошла. С бытовой техникой тоже разбираюсь. Ну там, что куда подключить, как простой ремонт сделать. Ну, картины пишу, это у нас с Мариной общее, обожаю красивое придумывать. Наверное, всё. А вы?
— А я игры тестировал, — усмехнулся Артём. — И всё, наверное. Ну, по хозяйству, конечно, всё мог делать. Но не по здешнему. А теперь дроссель. Наверное, всё.
— Понимаю, — покивала Миранда, взяла его за руку. — То есть, я не понимаю, что такое «тестировать игры». Потом объясните. Но понимаю, что вы себя, наверное, бесполезным считаете. Мало на что годным. Угадала?
Трудно было смотреть ей в глаза и отвечать утвердительно.
— Вы не правы. Ну ладно, пусть не вы сами выбрали стать дросселем. Это просто случается, и всё. Но вы песни поёте очень красиво, и не ленитесь. Вы бы видели других дросселей! Все говорят, что они целыми днями ничего не делают, между походами.
— Это не мои песни, — возразил Артём.
— И что? Главное, что они красивые, и людям нравятся. Слушайте, ну это уже несерьёзно. Вас никто не считает бесполезным. А захотите чему-то научиться — это пара пустяков! Научитесь. Если нужно, я помогу, Лилия поможет. Да кто угодно, только намекните. Знаете, что, Ортем? Не вздумайте так с Мариной говорить. Она очень сердится, когда кто-то пытается на жалость напроситься. Делайте, как я: если в чём-то нужна помощь — подходите и спрашивайте.
— Понял, — кивнул Артём. Малодушие отступило. Чёрт, и вправду ведь набивался на жалость. Ладно, проехали. — Умеете вы по местам всё расставить. Тогда прогуляемся ещё раз в библиотеку. И — я хотел бы посетить приют, где вы все жили. Это возможно?
— Конечно, приют никуда не делся. Ортем, у вас в два часа визит к доктору, в пять вас ждут в «Пьяном драконе». Я вам напомню, если что. И вечером в доме мы все хотим услышать ваш рассказ, да? У нас полно времени. Можем всюду успеть. Но мне потребуется час или полтора, нашими с Мариной делами заниматься. Договорились?
Договорились. «Не дайте ей заболтать себя до смерти», сказала Марина. Уж молчаливой Миранду точно не назвать!
И день начался.
— — -
— Повторим, что было вчера, — шёпотом предложил Артём, когда им выдали ключ от зала для работы с редкими книгами. Если я замечу что-нибудь неладное, я уроню вот это — Артём показал бумажный комок, — и вы приоткроете дверь. Хорошо?
Миранда кивнула. Видно, что ей не по себе.
Началось минуты через три. Прошло почти сразу же, как только дверь приоткрыли..Чудесно, всё воспроизводится. И что это нам даёт? Артём дал команду переводчику — и тот, неожиданно, не отозвался.
— Странно, — Миранда убедилась, что дверь едва приоткрыта, сама захлопнуться не должна. — Вы не могли его потерять, ну-ка... Сядьте, я посмотрю.
Она заглянула за левое ухо. Провела по нему кончиком пальца.
— Смотрите, — присела так, чтобы их глаза были на одном уровне. — Что это с ним случилось?
Чёрная капелька на её пальце.
— Как смола, — удивилась она. — Если честно, на ощупь неприятно. Стойте, у меня запасной с собой, давайте заменю.
Ровно то же самое произошло и с рацией — «растаяла», превратилась в вязкую капельку. Миранда заменила оба устройства.
— Никогда о таком не слышала! — добавила она. — Надо к связисту зайти — может, он что пояснит. Что теперь?
— Попробуем ещё раз. То же самое — как только я бросаю шарик, открываете дверь. Начали!
И выключил свой переводчик. В этот раз всё случилось по-другому. Началось почти так же: звон в ушах, ощущение, что там вата, и пропадание цвета. Но потом... Миранда не выглядела чудищем, меняющим лица каждые несколько секунд — она просто стала чёрно-белой, как и всё остальное.
Когда она заговорила, Артём вздрогнул. Голос звучит немного механически, так часто изображали речь роботов в некоторых старых фантастических фильмах. Но это явно язык, и, по звучанию, каталонский. Артём, как мог, воспроизвёл то, что она сказала. Озадаченное выражение на лице Миранды... она говорит другую фразу, и Артём повторяет её, насколько удаётся. Миранда улыбается и показывает на дверь — открыть? Артём помотал головой. Пока нет.
Он шагнул к стеллажам. Книги на них тоже стали из цветных всех оттенков серого; и надписи — пока дверь была приоткрыта, все казались написанными по-русски. Теперь же — на каких только языках они ни написаны! Артём узнал то, что больше всего походило на английский, на язык, сильно похожий на русский — правда, странно звучащий, если прочесть вслух. Взял одну такую книгу, осторожно пролистал. Есть текст! Никуда не пропадает. Может, это и русский, но многие слова попросту незнакомы. Артём понял, что Миранда замерла у двери, готовая в любой момент открыть её — и уронил свой бумажный комок.
И вкратце рассказал, что только что видел. Миранда не сразу нашлась с ответом.
— Марина входила сюда только с выключенным переводчиком, — произнесла она. — Так положено, чтобы он не мешал видеть оригинальный текст. Мой был включен, я ведь сама с книгами не работала, мне ни к чему. А у вас он был выключен... Очень странно! Вы повторили мои слова очень точно. Получается, вы слышали каталонский, как есть.
— И видел книги на тех языках, на которые они написаны, — добавил Артём. — Я знаю, что надо проверить. Надо попросить Марину повторить мой опыт, но со включенным переводчиком.
Миранда долго смотрела ему в глаза.
— Как странно, — произнесла она, наконец. — Что, теперь проверим все комбинации?
— — -
Они сидели в парке — через полчаса Артёму пора к доктору Ливси — и думали. Артём — в основном молча, Миранда — в основном вслух.
Когда у обоих переводчик стоит, но выключен, цветовосприятие не нарушается, но в остальном то, что и ожидается: слышат родной язык друг друга, но понять не могут. Когда только у одного включен — тот, у кого выключен, не слышит перевод; в остальном всё, как и снаружи клетки. Когда у обоих включен — то ровно то же, что и снаружи. За одним исключением: Миранда хуже понимала то, что Артём говорил по-русски. При открытой двери понимала куда лучше.
— Слушайте, мы же не проверили, сможете ли вы звонить без рации! Попробуйте! — спохватилась Миранда. — Дайте, уберу её!
И едва не упала со скамейки, когда Артёму удалось позвонить без рации.
— Наверное, стоит рассказать доктору Ливси, — предложил Артём. — Если кто и понимает что-нибудь в дросселях, это он.
— Да, наверное, — согласилась Миранда. — Но вы точно колдун! Звонить без рации! Никто же не поверит! — она встретила взгляд Артёма, и добавила: — Это я так, к слову. Никому не расскажу, пока вы не скажете, что можно.
— — -
— Звонить без рации! — доктор Ливси, когда Артём позвонил ему с обоими снятыми устройствами, выглядел не менее оторопевшим, нежели Миранда получасом ранее. — Это, признаюсь честно, ни в какие ворота. Ну-ка, проверим. Заходите-ка сюда. Будет душно, но я вас скоро выпущу.
Артёма посадили внутрь тесной коробки; больше всего она походила на гроб, так что мысли внутри неё приходили всё больше безрадостные. Он снова позвонил, и ещё, и ещё... наконец, его выпустили.
— Ничего не понимаю, — признал доктор, глядя на терминал перед собой. Наконец-то что-то, хотя бы отдалённо похожее на компьютер. — Не могу даже понять, откуда исходит сигнал. Но не изнутри вашего организма, это точно. Звонить из электромагнитной клетки пробовали?
Нет, об этом не подумали. Ещё один короткий визит на гауптвахту — и убедились, что как минимум оттуда звонить не получается ни с рацией, ни без.
— Такого ещё никто не наблюдал, — доктор Ливси явно доволен, аж светится. — Ещё бы понять, как это вам удаётся. Как только вернётесь из похода, мой друг, сразу ко мне. И ещё: Миранда сохранила то, во что превратились оба аппарата?
— Боюсь, что нет.
— Вот, возьмите, — доктор вручил прозрачную коробку — внутри, в прямоугольных гнёздах, множество пробирок. Ну или чего-то, похожего на пробирки. — Сохраните, если это повторится, и — сразу мне, на анализ. И, по возможности, отдохните сегодня как следует. Приятного вечера! Здравствуйте!
— — -
В приюте их встретили более чем радушно — больше всех обрадовались дети. Почти час они разговаривали с гостями, в основном — с Артёмом, пока, наконец, необходимость идти на занятия не прервала это увлекательное событие.
— Комната, в которой жила Марина Скайлис, сейчас занята, — пояснила управляющая приютом, Роза Мантелла, племянница хозяйки квартала на площади Цицерона. Мир всегда тесен, подумал Артём. — У нас сейчас много детей из Лиссабона, вы понимаете. Мы быстро находим им семьи, но свободных комнат почти не осталось. Желаете посмотреть?
— Если можно, я хотел бы, чтобы мы с госпожой Красс остались внутри. Просто постоять и подумать. Воспоминания, — добавил Артём, и госпожа Мантелла с улыбкой согласилась, не задавая больше вопросов.
— Меня ещё не называли госпожой Красс, — шепнула Миранда. — Благодарю, сэр Ортем. Всё-всё, молчу!
Артём побродил по комнате, вглядываясь в интерьер — судя по количеству вещей и хорошему убранству, дети здесь отнюдь не по-спартански живут. Прикасаться ни к чему не стал.
— Здесь мы с ней стояли у окна и мечтали, — указала Миранда. — Очень часто. Она такие интересные вещи всегда выдумывала, ну, истории, понимаете. Жаль, никто не записал. Телефоны, наверное, с руками бы оторвали.
— ...Мы сохранили некоторые вещи Марины, — добавила госпожа Мантелла, когда Артём и Миранда уже собрались уходить — посидели в комнате для обучения языку, небольшой такой клетке Фарадея, и успели повторить все те же опыты, что и в библиотеке — с теми же итогами. — Часть была в тайнике в её комнате, кое-что она не забрала из своего шкафчика. Здесь всё, — указала она на небольшой чемоданчик. — Может быть, возьмёте?
— Обязательно! — Миранда взяла чемоданчик. — Марина будет очень рада. Благодарю вас, госпожа Мантелла!
— — -
После того, как вечер рассказов и музыки окончился — Артёму рукоплескал весь дом, особенно — после его исполнения нескольких романсов — Артём отчего-то не чувствовал себя уставшим. Первое, что сделал, поднявшись в свои с Мариной комнаты — позвонил ей.
— ...Мои вещи! — удивилась Марина, покачав головой. — Подумать только! Конечно, я очень хочу посмотреть на них. Благодарю вас, сэр Ортем. Я уже очень скучаю. Знаете, — она понизила голос. — Мне уже кажется, что всё это мне просто примерещилось. Всё то ужасное, что я видела. Если сможете позвонить мне, пока вы в походе — я буду очень рада. И исполните мне всё то, что пели сегодня вечером! — притворно нахмурилась. И сразу же рассмеялась. — Доброго отдыха, сэр Ортем! Здравствуйте!
— — -
— Обычные детские сокровища, — пояснила Миранда. — Я их все помню. У каждого целая история. Мне только одно показалось странным, смотрите, — показала она. — Нет, лучше не трогайте. Бумага стала ветхой. Это талисман Марины. Она всегда брала его с собой. На все экзамены, в таком духе. Видите, что там написано?
Артём заметил, что надпись латинскими буквами. И всё.
— Простите, я забыла, что латынь вы не знаете. Странно, что ваш переводчик не справился. Хотя там некоторые буквы почти не читаются уже. Это Лилия написала. Так вот, там написано «я — неграмотная дурочка». Весело, да?
— Чья-то шутка? Как такое можно носить в качестве талисмана?
Миранда пожала плечами.
— Сама не понимаю. Наверное, что-то было такое, что бумажка была Марине очень дорога. Я никогда внутрь не заглядывала, Марина не разрешала. Вот теперь жалею, что заглянула.
— Ещё кое-что, — Артём уселся на краешек кровати. — Может, это покажется неприятным, но я хотел бы понять. Я сейчас воспроизведу разговор, а вы скажете — было такое, или нет.
И он повторил, насколько помнил, части того «видения», что приходило там, на арене Колизея. Миранда как стояла, так и села. На пол, с размаху.
— О небеса, — она прикрыла ладонью лицо, но почти сразу отняла, и посмотрела Артёму в глаза. — Всё в точности. Вы и правда колдун. Всё так и было. Представляю, что вы сейчас думаете!
— Лилия хотела, чтобы Марина ко мне прикоснулась? И только? Ради удачи? Она правда в это верит?
— Она в тот момент готова была во всё поверить. Знаете, после первой недели в ангарах, когда ещё чувствуешь тот запах от себя самой, и не можешь его смыть... Наверное, хуже только в каменоломнях. Но оттуда уже не возвращаются, это для безнадёжных преступников. Опять меня понесло, простите! Не знаю, почему, но Лилия как будто решила, что Марина во всём виновата, и Марина должна всё исправить. И почти убедила её. Я тогда жутко разозлилась на Лилию. Всё сложилось очень нехорошо — брат погиб, деньги кончились, а потом ещё и наказание. Но Марина точно не виновата!
