| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Гибель адмирала Кахоку от рук церберовцев тяжело сказалась на Дэвиде. Карин это видела, чувствовала, ощущала. Ей единственной он, командир фрегат-крейсера доверил установить и официально зафиксировать причину смерти адмирала, который был для Дэвида образцом, в какой-то, очень значительной мере — учителем. Может быть — даже другом. Они были похожи — адмирал и капитан. Похожи во многом...
Шепард привык рисковать только собой. Только самим собой. Всех остальных разумных — и органиков, и синтетов, он привык защищать, если, конечно, они не относились к категории "враги". К последним он был беспощаден, но прежде всего он был беспощаден к самому себе. Он всегда рисковал и для него риск был в каком-то смысле работой. То, что произошло на объекте "Ро" в Пространстве Батарианской Гегемонии, стало тому очередным подтверждением: Шепард отправился в одиночку решать самую сложную задачу — противостоять артефакту, зомбирующему разумных органиков в конвейерном режиме. Рискнул в очередной раз только собой. Как же молодо и несовершенно ещё человечество, только-только вышедшее в большой космос, если оно до сих пор способно рисковать лучшими своими представителями... Хорошо ещё, что Шепард, оказывается способен исподволь, чаще всего предельно незаметно менять в лучшую сторону окружавших его разумных — хоть органиков, хоть синтетов. Он просто любил их. И они любили его. Почему и для чего — каждый из них отвечал на эти вопросы сам. Наверное, сам Шепард не задумывался над такими вопросами вообще, потому что не умел жить и действовать по-иному.
Сама Карин понимала, что такие люди, как Джон Шепард чаще всего выбирают себе в спутники жизни близких себе по духу людей. И таким человеком для Шепарда стала Стрельцова. Очень осторожно и бережно они сближались, сходились, не пересекая критических пределов, не осложняя друг другу жизнь до того, как примут каждый своё, окончательное, можно сказать — выстраданное решение. Не пытаясь ограничить спутника в праве вести свою собственную жизнь. Карин видела, что Шепард беспокоится и очень боится за Светлану, а она — беспокоится и боится за него. Да, беспокоится и боится, но отпускает его, понимая, что по-другому он жить и действовать не умеет. И ещё понимая, что он дорог не только ей, но и его коллегам. Которые любят, уважают и ценят Шепарда — строгого, знающего старпома и в то же время — друга и собеседника, способного понять очень многое, дать ценный и правильный совет, предостеречь.
Светлане было сложно изменить многие настройки Джона. Она очень неохотно и медленно, очень неспешно их меняла. В первую очередь — настройку Шепарда на то, что он — один. И потому имеет право продолжать рисковать собой. Так, как он рисковал во время нападения "Цербера" на Цитадель.
Совершенно особой страницей в жизни Карин была экспедиция за "Омегу-Четвёртую". Сейчас Чаквас не тянуло вспоминать сверхнапряжённую работу — и свою, и всех остальных отрядовцев там, в неизвестном для почти всех жителей Галактики пространстве. Она лишь вспомнила, что её бывшая пациентка — азари Клёна теперь — помощница Советника Цитадели по Азарийскому пространству Лиары Т'Сони.
Столько всего случилось за последующие декады... Карин редко когда чувствовала столь высокий уровень собственной полезности, собственной востребованности. Ей было приятно помогать Шепарду, Стрельцовой, Андерсону, любому отрядовцу. Помогать не только как медик. Из всей череды сделанного Чаквас привычно выделила решение кроганской проблемы, решение проблемы генофага. Эту заразу удалось уничтожить, хотя... Шепард снова рискнул собой.
Шепард рисковал собой, а она, Карин Чаквас каждый раз его вытаскивала, латала, лечила. И была счастлива, потому что... потому что делом доказывала свою любовь к нему. Ни для кого из отрядовцев не были тайной особые взаимоотношения главврача фрегата и старпома фрегата. Ни для кого. Карин была свободна в своём выборе и, не отдавая полностью предпочтение ни Андерсону, ни Шепарду, она не чувствовала себя обманщицей и предательницей. Она не сделала выбор и была свободна строить взаимоотношения с любым из отрядовцев так, как считала необходимым и нормативным.
Да, то, что пришлось сказать друг другу Лиаре и Шепарду в медотсеке, ей самой было неприятно слышать, а ещё неприятнее понимать всю многозначность и многосмысловость сказанного. Шепард любил Лиару — для Карин это было стопроцентно очевидным и доказанным фактом, равно как и то, что Лиара любила Шепарда, несмотря на объективно малый социальный, не биологический, а именно социальный возраст. Тот самый возраст, значение которого она меняла за день на несколько лет, а бывало — что и увеличивала на десяток и больше лет за какие-то сутки.
Теперь она, врач фрегат-крейсера обрела уникальный опыт, присутствуя при формировании и при рождении детей киборгессы Аликс и Джона. И знала, понимала, что это не последний такой уникальный опыт, который ей ещё предстоит получить. А значит, её жизнь приобретает особый смысл и особую полноту. А война... война является для этого смысла и для этой полноты всего лишь фоном. Важным, но всё же только фоном.
Лиара. Беременность. Майкрофт — рядом
Как смог понять её Майкрофт, когда она плакала, Лиара и сама не знала. Наверное, в такой момент ей нельзя было плакать, ведь она стала законной женой, супругой, у неё теперь — семья, она переехала в семейную квартиру, где надеется прожить достаточно долго не только рядом с Майкрофтом, но и рядом со своими детьми. Да, она знает уже, что она беременна — азари это чувствуют сразу. И она обязательно скажет Майкрофту об этом. Скажет так, чтобы не нарушить взаимопонимание. Ведь и у людей бывают моменты непонимания. Она хочет, чтобы этих моментов было как можно меньше. Пока он не знает, что он уже отец, но, наверное, догадывается. У мужчин-землян это бывает — такие догадки. Не все же они толстокожие и бесчувственные.
Ей теперь надо подумать и решить, насколько она сократит срок беременности. Наверное, всё же до трёх месяцев — меньше нельзя, потому что тогда пострадает её работа советника. О том, что она не сможет тогда работать ни в лаборатории, ни в своей фирме, Лиара не думала — она понимала, что так и будет, если она решится на ещё большее сокращение срока. Надо хорошенько всё обдумать, надо всё спланировать, ведь здесь почти всё зависит только от неё. Нельзя, чтобы работа Майкрофта пострадала. Вот когда появится маленькая азари... Тогда Майкрофт сможет проявить себя, как отец. Сможет. Лиара в этом убеждена и уверена. Двойное убеждение, двойная уверенность.
Теперь ей нужно выкраивать побольше времени, чтобы поплавать в Океане. Да, идёт война, да, Тессию бомбят и обстреливают враги, да, высаживаются десанты Жнецов и их приспешников. Но и она не бессильна и не беспомощна. Она найдёт возможность дать своей дочери, своему первенцу всё, что необходимо, дать для того, чтобы она стала действительно лучшей. Кто знает, что там может быть дальше, а одна дочь у неё будет. Уже будет.
Майкрофт и она знают, каковы они вдвоём, наедине. Теперь знают. Она полностью доверяет Майкрофту, она не стесняется перед ним своей наготы, потому что чувствует: для Майкрофта она — высшая ценность, он не испытывает к ней животного, неуправляемого сексуального влечения. Да, как и любой земной мужчина, ну... почти любой, он любит смотреть на обнажённое женское тело. Он... он боготворит Лиару и она купается, а иногда просто тонет в его любящем взгляде, в котором нет ничего настораживающего, ничего опасного, ничего жестокого. Как нежно он смотрел на неё, когда она встала с постели после той знаменательной ночи... Она тогда прикрыла груди ладонями и он понял её правильно. Он ласкал её своим взглядом и, наверное, чувствовал, что она уже беременна. Наверное, чувствовал. Может быть, природа и эволюция мудры и потому, что они не всё сразу раскрывают перед своими порождениями, не сразу демонстрируют и поясняют им суть своих богатств... И потому Майкрофт мог догадываться, что Лиара уже беременна. Догадываться, но не знать наверняка.
Она боялась. Она боялась, что что-то в её сути сделает так... что она не сможет забеременеть от Майкрофта, потому что больше любит Джона. Бывает такое — у азари такие случаи нередки. Но всё получилось прекрасно. И она точно знала, что она — беременна от Майкрофта, от Майка. Что у неё будет красавица и умница дочка. Майкрофт совершенно не против того, что у него будет дочь — азари. Какая разница, кто она, его дочь, по расе? Главное, что она — его стопроцентная дочь.
Она боялась, что не забеременеет, поэтому решилась не использовать чисто азарийские способы, согласилась на обычный для людей. И получила море удовольствия. Эту ночь она запомнила на всю жизнь, запомнила, как очень приятное, важное и многогранное событие. Да, они нежились в биотическом коконе, в облаке биотики, Майкрофт спокойно к этому отнёсся, он даже сказал, что если Лиаре так удобнее и ей так нужно — он не возражает. Сказал так мягко и так уверенно... Он был с ней мягок, нежен, он глубоко понимал её в эти мгновения. Так глубоко понимал... Никакого насилия, только мягкое объединение. И Лиара ни разу, ни на секунду не пожалела о том, что согласилась не использовать свои расовые возможности единения. Она была рада, что смогла доставить удовольствие не только себе, но и Майкрофту, она была благодарна за то, что он принял её, понял и сделал всё так, как надо, так, как она хотела.
Азари внешне стареют очень медленно, но Лиара видела и чувствовала — Майкрофт умеет и любит отмечать в ней малейшие изменения. Он не считает их однозначно плохими. Да, она стала после той ночи больше пользоваться лицевой косметикой, так, немного, только глаза, веки, брови и губы. Совсем немного. Веснушки, милые веснушки не надо было подчёркивать или притушивать — они сами то проявлялись чётко, то почти исчезали. Она знала, понимала и чувствовала, что Майкрофт побьёт любого разумного, кто только осмелится сказать Лиаре, что она плохая, потому что чистокровная. Она знала, что Майкрофт изобьёт такого разумного до полусмерти. Это только с виду он такой, обычный. На самом деле он сильный и драться умеет хорошо.
Майкрофт понимал, что Лиара иногда нуждается в уединении, в том, чтобы побыть в одиночестве. Наверное, он догадывался, что в такие моменты она часто думает о Шепарде. И он спокойно отнёсся к тому, что Лиара не считает его, Майка своим единственным. Он просто её любит. А любовь, как теперь понимала младшая Т'Сони, может преодолеть и не такие трудности.
Да, он видел её на следующий день после ночи единения, поздно вечером. Она тогда стояла у выходного портала своего подземного жилого комплекса, стояла, едва заметная во тьме ночи, стояла озаряемая сполохами разрывов — шла очередная бомбардировка Тессии. Жнецы бомбили другие, удалённые районы, на большую часть материнской планеты азари сил и возможностей у них уже не хватало — Сопротивление наращивало давление на захватчиков и у них, вполне возможно, уже не было ресурсов, достаточных, чтобы организовать массированное нападение на центральную планету расы. Лиара тогда стояла у самого портала, в своём обычном научном комбинезоне, стояла, повернув голову вправо и чуть склонив её.
Майкрофт видел её, но не стал подходить, не стал прерывать её одиночество. Она тогда ещё не успела зайти в квартиру, вернувшись из научной лаборатории. Да, несколько охранниц-азари были рядом, было и внешнее, дальнее кольцо охраны. Майкрофт привык к тому, что его жену и подругу плотно охраняют. Всё же она Советник, протоколы и ритуалы с правилами отменить она не сможет. Да и просто так подставляться под удар она не хочет. И не только потому, что она Советник, но и потому, что она теперь беременна и очень хочет, чтобы ребёнок родился и смог выжить. Не просто выжить, но и прожить долгую и по возможности — счастливую жизнь. Это же её первенец.
Майкрофт продолжал работать, Лиара знала, что теперь он брался за любые подработки, чтобы семья ни в чём не нуждалась. Он приходил поздно, но Лиара ни разу не имела оснований подозревать его в неверности, в том, что он проводит это время с другими женщинами — хоть с землянками, хоть с представительницами других рас. Она знала, что он, конечно, продолжает поддерживать широкий круг знакомств, но была уверена — никто не сможет войти в его ближний круг. Никто. Здесь Майкрофт был твёрд и последователен и младшая Т'Сони за это уважала и любила своего Майка ещё больше и ещё глубже. Да, все знали, кто жена Майкрофта, но относились к этому спокойно, не пытаясь выйти за рамки допустимого и нормативного.
Майкрофт настоял на том, чтобы она теперь носила минимум среднюю броню, он познакомил её с мастерами-землянами, изготавливавшими комплекты такой брони по индивидуальным заказам и теперь Лиара была уверена — как бы ни изменилась её фигура за эти три месяца, она будет защищена вполне надёжно. Как Майкрофт решал вопросы оплаты — она в такие детали особо не вникала, но видела, что эти мастера — хорошие знакомые Майка и, конечно, они знакомы не первый год. Она предложила Майкрофту оплатить часть стоимости комплектов, но Майкрофт так на неё посмотрел, что она поняла — здесь он справится сам, один и считает, что он обязан это делать именно так, поскольку он — техник, он — специалист и это — его друзья, с которыми он договорится так, как сумеет только он. А деньги... Не всё в этом мире, к счастью, измеряется деньгами... Какими бы они ни были, эти деньги, они всего лишь инструмент и средство.
По утрам, когда солнце не было ещё слишком жарким и на побережье Океана не было много гуляющих и отдыхающих тессийцев, Майкрофт и Лиара ходили купаться и загорать. Майк строго следил за тем, чтобы Лиара не была под солнцем слишком долго. А однажды он подарил ей прекрасный комплект, состоящий из бус и браслета. Подарил прямо там, на побережье. Он даже встал перед ней на колени и протянул коробочку с комплектом украшений. Раскрытую коробочку.
Лиаре было очень приятно. Она улыбнулась, расцеловала Майкрофта, легко подняв его с коленей биотикой, тут же надела и браслет и бусы. Она знала, что ему будет приятно увидеть эти украшения на своей Лиаре. И хотела доставить ему это небольшое, но значимое удовольствие. Она купалась в этот день и в последующие дни, когда был рядом Майкрофт, предварительно надев и бусы и браслет, знала, что Майкрофт сделал всё, чтобы эти украшения не рассыпались в воде — нити были прочными и крепкими, а замки — надёжными. Уж Майкрофт, как техник, в этом понимал лучше её, ведь он имел богатый практический опыт. Не теоретический, а именно практический. Очень скоро, всего через несколько дней Лиара к радости и удовлетворению Майкрофта стала носить эти украшения почти постоянно. Не на работу, конечно, но когда она не была занята в Городке Советника, в лаборатории или на фирме, она неизменно одевала эти украшения, понимая, что совершенно не обязательно иметь много всяких побрякушек. Достаточно иметь один или реже — несколько комплектов, но сделанных с любовью и подаренных со столь важным значением...
Майкрофт давал ей все мыслимые и даже немыслимые возможности вести тот образ жизни, к какому она привыкла. Конечно, Лиара постаралась внести в свою жизнь определённые изменения, например, она полюбила слушать музыку в наушниках, чтобы не мешать Майкрофту и в то же время наслаждаться тем, что нравилось только ей. Майкрофт как-то застал её за слушанием одного из концертов и сделал снимок с помощью инструментрона. А потом, на следующий день показал ей этот снимок на большом настенном экране в холле их семейной квартиры. Лиаре он очень понравился. Майкрофт тогда сказал, что понимает: она настраивается. Сказал так и Лиара осознала — он действительно догадывается, что их уже не двое, а трое. Да, со временем, очень скоро, она изменится и внешне очень заметно — такую скоростную беременность уже скрыть будет невозможно. И она знала, что Майкрофт готов к этим изменениям, он уже знает, что Лиара сейчас занята. Занята воспитанием своего первенца. Не только для себя она слушает музыку, но и для своего ребёнка. Она остаётся в эти минуты с ним наедине, как и полагается прекрасной матери, всегда находящей возможность быть рядом и вместе со своей дочерью. И тем более сейчас, когда ребёнок настолько зависит от неё, когда они настолько тесно связаны, что теснее этой связи вряд ли можно представить что-либо ещё.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
