Колонист

— Такого нет!

— И сколько хочешь?

— Тысячу экю!

Слушатели в виде Глэна и Адама дружно выругались. Даже рыжий уже представлял стоимость разного скота хотя бы приблизительно. Столько могли бы попросить за породистую скаковую лошадь, а не это подозрительное недоразумение.

— У меня нет столько сейчас, — сообщил я с облегчением.

Между прочим, с такими тратами никакого майорского жалованья не хватит, как ни старайся. Причем мне пока никто ни денье не дал.

— По частям заплатишь.

Неужели эта животина такая ценность? Ну глупо было бы всучать за такую сумму никчемное животное и портить себе репутацию навечно.

— Возьму, — решился я, — платежами, при условии... — сказал, осененный мыслью. Его конюшня тоже сгорела, почти всех своих коней потерял так или иначе. — ...Что возьмешь на себя заботу обо всех моих лошадях и отрядных. Второе — за отдельные деньги.

— Идет, — согласился он, прежде чем я успел озвучить жалованье.

Вот и хорошо. Один полезный человек у меня уже имеется. Теперь с сержантами разобраться бы. Наверняка недовольные новым назначением найдутся и станут показывать характер. Одно дело в лесу, когда страх продирает насквозь, слушаться, и совсем иное — в спокойной обстановке.

Иоахима Рибовски точно придется жестко ставить на место. Он был тем, кем я еще недавно надеялся стать, — вояжером. Территория, на которую распространялась в Америке власть Соединенных Королевств, невообразимо огромна. Поселки колонистов ограничиваются Аппалачами с запада да местами вроде нашего. Все остальное — безграничное море деревьев и степей, где присутствуют исключительно немногочисленные индейцы.

В Канаде, да и в Мичигане, работа фермеров отнюдь не высокоприбыльна, и многие имели родственников или сами подключались к созданной системе. Все начиналось с обычных парней, таскавших на себе товары и обменивающих их на шкуры ценных зверей, затем уходившие в Европу. Со временем наладился определенный порядок. На низшем уровне иерархии стояли рядовые вояжеры — "гребцы на каноэ", или "верблюды", которые на лодке и в пешем порядке перемещали пушнину по воде, а также тащили ее волоком по суше.

Это были "пожиратели свинины" из-за солонины — основного продукта питания, входившего в их рацион. Термин считался уничижительным, и те, кто его употреблял, рисковал зачастую остаться без зубов. Были и "зимовщики", постоянно находящиеся на поставленных в оживленных местах факториях и занимающиеся непосредственно торговлей. Ступенькой выше числились "приказчики". В начале рабочего года они отправлялись на рандеву — ежегодный сбор вояжеров, чтобы посчитать, оценить собранный товар, рассчитаться с поставщиками, выплатить зарплату перевозчикам и "зимовщикам". Вся прибыль, поступавшая от продажи меха, сначала записывалась на счета артели, а потом соответственно распределялась. За всем этим строго следили "приказчики", и от их честности, педантичности и добросовестности зависел весь бизнес. Видимо, одному из таких и принадлежало доставшееся нам с Дениз по случаю золото.

Совладельцев артели и их хозяев, нередко начинавших с самого низа и набравшихся опыта, а также достаточно везучих, чтобы не сгинуть с товаром от пули в спину или просто сломав ногу, именовали "буржуа".

Контролировать этот процесс в целом франкские колониальные власти не могли, и население дружно плевало на лицензии. Неоднократно по причине привоза огромного количества пушнины падали заметно цены в Старом Свете. Правительства принимались издавать грозные указы о борьбе с нарушителями законов, но ничего не менялось. Слишком выгодным было занятие в сравнении с ковырянием в земле. Хотя и рисковым.

Потому в нем выживали люди с определенным складом ума и характером, готовые в любой момент драться и стрелять и пуще всего ценящие независимость. Такой был и Рибовски. В иное время сам брал бы с него пример и попросился в ученики. К сожалению, стоит одному спустить наглость и независимое поведение, как подчиняться перестанут все. Тоже мне воевавший. Ничем от остальных, кроме самомнения и сержантского звания, не отличается.

Теперь надо отловить Робера и поставить его строить нечто среднее между лодкой и шлюпом, взяв за основу куттер. Контрабандисты их обожают за скорость и маневренность. Без палубы, под косым парусом — главное скорость и маневренность, низкая осадка. Одна-две пушки, и чтобы брал на борт двадцать пять — тридцать человек, кроме команды. Нам таких для начала четыре достаточно. Важно перекрыть дорогу и заставить сидеть на том берегу, а для этого артиллерийская мощь имеет немалое значение. Еще и перевозка приличного в наших условиях отряда. Если мы хотим уцелеть, требуется намертво захлопнуть воду для нападений ирокезов. И на реке, и на озерах. Придется заставить всех работать — от ополченцев до солдат.

Контракты на постройку зданий? Да и черт с ними. Чуть позже получат жилье. Шкура дороже серебра, которого еще и нет.

Глава 12

Новые возможности

— Индейцы! — с выпученными глазами вскричал Клод, врываясь в помещение и прерывая размышления на тему будущего.

Инструкций от квебекских властей или армейцев к нам не поступало, кроме самых общих пожеланий, и приходилось самому прикидывать, насколько имеет смысл рисковать. Проще сидеть и ничего не делать, но тогда мое сборное войско расползется достаточно быстро. Признаки уже имеются. И муштра не очень помогает, когда семьи рядом, да и жить им на что-то надо, а значит, требуется работать в поле или мастерской. Тем более что со спуском первых двух куттеров все дружно уверились в прочности границ, а ирокезы заняты в других местах. Зря они нас сразу не добили. Теперь и вовсе не потянут. Мы готовы к осаде.

— Много, очень много!

— Поднимай тревогу, — сказал я Глэну, и тот сразу кинулся за дверь, а через минуту забил колокол, созывая людей.

Я выскочил наружу и убедился, что паники не наблюдается. Народ привычно бежал с ружьями в руках к ограде, даже женщины. Они перезаряжали и подавали мушкеты стрелкам, увеличивая намного скорость и интенсивность огня. У ворот возле пушки суетились солдаты. По крайней мере есть кому отстреливаться, благодаря собравшимся ополченцам.

— Ты глядь, — сказала смутно знакомая баба рядом, показывая.

Народ возбужденно загудел, переговариваясь и обмениваясь впечатлениями. Каждый чувствовал себе героем, уже отбившим атаку.

Индейцы толпой расположились на опушке и вовсе не рвались в город. Количества толком не разобрать, очень предусмотрительно наружу не вылезают. С такого расстояния в принципе попасть не проблема. Однако же не стреляют по торчащим прямо на виду. Хм... может, их не особо много?

— Это не ирокезы, — уверенно заявил сержант Гринис, внимательно изучающий в подзорную трубу противника.

— Ну-ка дай.

Он без особой охоты вручил спертую у своего безвременно почившего командира вещь. Я уставился на приблизившиеся деревья, завидуя хорошему прибору. Но не отбирать же честно украденное.

Итак... Характерных причесок не наблюдается, но это, может быть, еще хуже. Вероятно, поднялись вообще все племена, и тогда нас прочно отрежут, с крайне неприятными последствиями.

Черт побери! А идущий сюда, причем размахивающий белой тряпкой, человек мне очень хорошо знаком, как и большинству жителей округи. Неужели удача повернулась лицом?

— Открыть ворота! — скомандовал я с героическим видом, тихо радуясь, что второй подзорной трубы ни у кого не имеется. — Сержант, со мной!

Гринис скривился, однако возражать не посмел. Третьим, не спрашивая разрешения, двинулся Адам. Не особо жду коварства, но спокойнее чувствовать за собой его мощь, зная умение обращаться с саблей.

Где-то на полдороге встретились, обменявшись приветствиями.

Хорошо знакомый жителям Де-Труа патриарх здешнего многочисленного клана Поваленное Дерево, неизвестно куда исчезнувший при появлении солдат. От ирокезов его родичи отбивались наравне с остальными, и сейчас тоже в моем подчинении не меньше десятка. Идет в сопровождении двух молодых и свирепых на вид молодых воинов при полном параде. Ружья, томагавки, раскрашенные морды и прочие перья в волосах. Я не настолько разбираюсь в вышивке на одежде и мокасинах, чтобы с уверенностью определять племя, однако не похожи на его родственников.

— Говорят, тебя выбрали начальником здешнего ополчения? — потребовал старый вместо приветствия.

— Майором милиции, — сообщил сержант из-за плеча.

Дедуля посмотрел так, что сразу ясно: поддержка младшего званием должна помалкивать. Поставил на место без слов. В принципе не приходилось слышать, чтобы между ними дрязги имелись, знакомы прекрасно. Но я могу многого не знать. Все же в городе бывал набегами, а у Поваленного куча родичей.

— Значит, воины нелишними будут? — спросил он меня.

— Ты нашел разведчиков, готовых показывать дорогу! — воскликнул я довольно. С Робером на эту тему беседовал, но тот не особо заинтересован в набегах и налетах. Мирный плотник. Зря говорят, что индейцы все одинаковые. Очень даже разные и вполне способны работать лучше иного белого.

Видимо, все же подал весточку патриарху, и теперь появилась уверенность, что результат в сомнительной идее будет, и даже положительным.

— Не совсем так, — пробормотал Поваленное Дерево.

— А как? — насторожился я.

— Скажи, Шустрый Койот, что ты можешь предложить бедным индейцам, готовым выступить против ирокезов?

— Сколько набралось славных воинов? — спросил я после раздумья. Кажется, дело обстоит много серьезнее и он привел не только своих друзей с родичами.

— Скажем, шесть сотен.

Господь наш, в два с половиной раза больше, чем я смог собрать мужчин со всей округи после бойни!

Застывший за его спиной левый воин шевельнулся.

— Или даже свыше, — явно уловив сигнал, хмыкнул дедушка.

— У меня нет серьезных денег, чтобы платить за помощь, — осторожно произнес я. — Кроме доли в добыче нечего предложить.

— У тебя будет земля, которую мы освободим от ирокезов.

Черт побери, а ведь это мысль! Почему бы не взять, сколько хочешь, не оглядываясь на помещиков, губернаторов и любые власти. Это не нарушение договора: они первыми напали. И все же слишком мало зависит конкретно от моих желаний.

— Я не могу сейчас обещать то, — очень старательно выбирая слова, ответил я, — чего не только еще не заполучил, но и без воли короля не имею права раздать.

Он понимающе кивнул. Кажется, я заработал очко в этих странных переговорах. Уловил тонкость. Обещать нельзя, а вот раздать — почему бы и нет. Губернатор Канады не докладывает же о каждой семье, устроившейся в Мичигане? Между прочим, дело с юридической точки зрения крайне сомнительное. По смыслу договора нам разрешено у воды селиться на этой стороне, но на каком конкретном расстоянии — не указано.

— О! — махнул рукой Поваленное Дерево. — Большой белый отец пребывает за соленым морем, и нам вовсе не обязательно ставить его в известность о мелких хитростях.

— Племя — не семья, — возразил я, покосившись на по-прежнему молча слушающих вооруженных индейцев, любопытно — понимают ли. — Договор с любым племенем обязывает указать границы, и это уже непременно рано или поздно дойдет до королевских чиновников. У меня отсутствуют полномочия такого уровня! Я выборный на должность местными жителями, а не назначенный королевской властью.

— Зачем же племя, — ласково улыбнулся вечно себе на уме старый индеец. — Мы осколки, остатки прежних гордых народов: гуронов, мохоков, онейда, могикан и эри, сначала прореженных оспой, а затем изгнанных ирокезами со своих земель. Мы все стали моравскими1 и иезуитскими индейцами. Братьями, сплотившимися в один общий клан, который уже нечто новое.

# # 1 То есть обращенными в христианство моравскими братьями.

Оба воина синхронно извлекли кресты из-под рубашек. Очень даже понимают, и как бы не зря от их имени он выступает. В принципе случалось не такое. Многие из уничтоженных племен вовсе не погибли, а стали ирокезами2.

# # 2 Ирокезы часто принимали в свое племя остатки чужих. На данный счет есть много объяснений — от возмещения потерь в войнах до попытки увеличить численность. Иногда такое случалось и с белыми, но в основном с женщинами и детьми.

— Монахи научили нас делать прививки, и наше количество заметно возросло. А земли не прибавилось. Можно было отнять ее у соседей, но мы всегда жили с ними в согласии. Предпочитаем вырезать старых врагов, отплатив за пролитую кровь. — И глаза при этом нехорошо блеснули.

Как-то не сомневаюсь, не фигурально выражается. Именно об этом и мечтает.

— Будь уверен, — сказал он, сделав паузу. — Мы прошли выучку в католических миссиях, у многих родичи среди колонистов. Научились землю не хуже вашего пахать. Мы, — он был до безобразия серьезен, — хотим стать земледельцами-фригольдерами3, хотя охота тоже приносит доход и отказываться от дополнительного дохода не собираемся.

# # 3 Свободные крестьяне, имеющие свой надел земли.

Ну да кто в колониях на диких землях этим не балуется, очень хотелось ответить, но я молчал, вежливо слушая.

— Готовы по призыву встать в ряды милиции округа Мичиган, — закончил он речь мощным аргументом.

Миссии в Квебеке находились под патронажем иезуитов, последователей фра Джованни Баймонте, автора теории "равенства через братство". Они не навязывали свои идеи насильно и не смотрели свысока, старались понять мысли, чувства и привычки своих собеседников, принимая их как есть, готовя к "просветлению". Разговоры на этот счет ходили самые разные. Протестанты католиков по определению любить не могли. Судя по происходящему, результат был, и весомый. Не просто молиться, а перенять образ жизни. Поваленный со своим семейством все же в наших краях единственный в своем роде. А оно вон как. На севере целая толпа ничуть не хуже. И это очень важная информация. Вопреки представлениям здешних колонистов, часть индейцев может составить конкуренцию и в крестьянском труде, и в ремесле. И в том явно огромная заслуга иезуитов.

— Стандартный участок в сто шестьдесят акров на каждого главу семьи, — решившись, предложил я.

— На каждого мужчину старше шестнадцати лет, — впервые подал голос один из воинов. Говорил он с заметным акцентом, но не запинался и слов не подыскивал. Не удивлюсь, если и в школу ходил.

А вот его предложение — еще одна неожиданная замечательная идея. Прекрасный способ записать кучу родственников и потом продать удачное местечко более заинтересованным.

— При условии постоянного проживания в течение пяти лет, — дополнил я, — выплаты взноса за регистрацию в качестве гражданина округа и владельца земли, а также всех королевских налогов. Вообще одинаковые права и обязанности, включая участие в боевых действиях и общественные работы.

— Делить участки станем по жребию.

— Хозяин обязан поставить постоянный дом и в нем жить.

— Двенадцать на четырнадцать футов, как сказано в законе Квебека и в Мичигане, — внес уточнение Поваленное Дерево.

— Конечно. Значит, договорились?

— Осталось лишь выяснить, куда пойдем убивать ирокезов. Паскуале, — старик показал на стоящего за левым плечом воина для пущей доходчивости — ах да, они же крещеные и имеют обычные имена, — предлагает западное побережье озера Эри. Андре, — жест в сторону правого, — хорошо знает устье реки Моми. Там нас не ждут, а пройдем по воде — и вовсе можно проскочить незамеченными...